Форум

ВОЛОДЕЙТЕ

Шевелится НовгорОд,
Собирается народ.
Председатель Гостомысл
Кратко выражает мысль:
«Надо приглашать норманнов,
И не важно, трезвых, пьяных.
Нет в стране порядка,
Оттого не сладко.
Своего народа много,
Только это не подмога.
Пусть варяги правят Русью,
Мы же тренькать станем в гусли…»
Резолюцию послали,
Вот что в оной нашмаляли:
Мол, являйтесь, володейте,
И навар с того имейте.
Рюрик, Синиус, Трувор
Принеслись во весь опор,
Хвоя ёлок в бороде.
Стали Русью володеть…

Вот опять повсюду лага.
Не позвать ли нам варягов?

ИЗ ЛЕТОПИСИ

«Как ныне сбирается Вещий Олег…»
Не в Новгород к папе и маме,
Уж больно ему захотелось до грек
Добраться сырыми путями.
Олег был хитрющий, как будто лиса –
Играл роль отличного босса:
Поострил суда, нацепил паруса,
А к днищам приладил колёса.
И как летописец напишет потом –
Чиновник из древней конторы:
«Мелькали леса и луга за бортом,
Озёра, долины и горы…»
И вот показался Царь-город вдали.
Поближе подъехала рота.
С Леоном такой разговор повели:
«Вот щит, где же ваши ворота!?»
И начали щит к воротам прибивать,
Гвоздями большими вбивали.
Греки потом, если правду сказать,
Неделю потом отрывали.
Прибили,
в обратный отправились путь,
И ветер попутный им в копчик…

Поставлена цель,
 Ты не вздумай свернуть –
 а Иначе вас совесть затопчет.

ВЕЩИЙ ОЛЕГ

Славный Рюрик захирел,
Да, своё отбегал.
Он позвать к себе велел
Быстренько Олега.
И сказал: «Опекуном
Сына будешь - Игоря».
И окоченел потом
Членами не двигая.
Тут же бойкий опекун
Чудь подмял и мери.
К Киеву на всём скаку:
«Открывайте двери!»
Подошли Аскольд и Дир –
Княжеского рода.
Он в них понаделал дыр,
Схоронил у брода.
Собралась дружина пить
У крутого брега…

Хочешь правит, походить
Должен на Олега.

ТРИЗНА

Олег с бородою седою как снег
По трапу сошёл не торопко на брег.
«Где конь мой зарыт?» - вопрошал он у слуг.
А те пресеклись неожиданно, вдруг.
 «Его мы не зарывали», -
Открыто и честно сказали…
Да, кости валяются на бугорке.
И Днепр промеж веток блестит вдалеке.
«Олег наш на череп коня наступил…»
Короче, на тризне народ долго пил
И удивлялся: «Епишкина мать,
 И надо на череп ему наступать?!"
Вот если бы кости зарыли коня
И не было б пьяного этого дня…

И мы бесхозяйственность станем карать,
От змей не позволим вождям умирать.

«Здравствуй, тяжкая работа,
Плуг, лопата и кирка!
Освежают капли пота,
Ноет сладостно рука».

          (В. Б.)

РАБОТА

ДрОбятся куски гранита
Под кувалдою моей,
А в душе звучит сюита
«Соловей мой, соловей!»
Я хватаюсь за лопату,
Будет здесь глубокий ров.
На душе гремит кантата,
И такая - будь здоров!
Кирпичом гружу вагоны,
Ставлю ровною стеной;
В сердце песня примадонны:
«Дорогой мой, я с тобой!»
Где же гимн чернорабочих!?
Где же новая струя!?

От сюит, кантат и прочего
Ласты скоро скину я.

«Хочу дождя, хочу ветров,
И каждый день менять жилища!
Упасть бессильно в тяжкий ров,
Среди слепцов бродить как нищий».

                          (Мечтание. В.Б.)

ХОЧУ

Это здорово быть нищим
И свободным, лепота!
У кого-то в банке тыщи,
У тебя там – ни черта.
Ходишь бродишь по опушкам,
Весь оборванный, в золе.
Фиг перинам и подушкам –
Дрыхнешь прямо на земле.
Дождик льёт, а ты балдеешь,
Месишь рваным тапком грязь,
По халдеевски халдеешь –
То бишь мудрым становясь.
На фиг дом и сытый ужин,
Эта мебель по углам.
Счастлив ты хоть и простужен,
Хоть и сопли по губам.
Вши покусывают нежно;
Рота их уже, не взвод.
Тварь какая-то в промежность
Через все штаны ползёт.
Кто свободен, тот и личность –
Даже из норы видать.
Прибалдейно, романтично,
Словом, просто благодать!

* * *

 Мой край опять зарыт в сугробы,

 Так долго скучно и темно.

 Ворон и тех не видно, чтобы

 Сказать: не всё погребено.

 Нет бедных птиц помоек возле,

 Бомжей несчастных уже круг,

 От первых холодов помёрзли,

 Не улетели же на юг.

 А кладбище всё шире, шире,

 Покуда место есть, где класть…

 Как трудно выжить жёстком мире,

 Где денег безраздельна власть.

* * *

 Чередование ненастья,

 Лучей, небес голубизны,

 Уже не поражает часто,

 Нет никакой в том новизны.

 Обычно всё, всё так обычно,

 Как этот луг или река…

 Жила в посёлке этом личность, -

 Исчезла, словно облака.

 Уехал может быть  куда-то,

 И преспокойненько живёт…

 Жизнь тайнами весьма богата,

 И разгадать нас не зовёт.

* * *

 Засохла на листе росинка,

 А как сверкала поутру!

 И облако с небес сотрут.

 Уронит желтизну осинка.

 На небе нынче много звёзд –

 Рождаются и исчезают.

 Об этом знаешь ты, я знаю.

 А дальше что?  Застыл вопрос.

* * *

 Ухожу и возвращаюсь,

 И обратно ухожу…

 Я вращаюсь, я вращаюсь,

 Я с вращением дружу.

 От вращения – превращения…

 В этот мир я занесён.

 Это правда, что вращение

 Всё пронизывает?  Всё?

* * *

 Вот живущий на проценты,

 Велики его рубли,

 Так же доллары и центы

 Не стесняясь,  подгребли.

 Тот и счастлив, кто расчётлив,

 Деловой кто искони.

 С плюсом всё ему зачтётся,

 И попробуй, отмени.

* * *

 Привет разбитая дорога,

 Глубокий у дороги ров!..

 Да, мух у нас довольно много,

 И до хренище комаров.

 Приходится терпеть всё это,

 Пока иного нет вблизи…

 Но и у нас бывает лето

 «Карикатурой южных зим».

 * * *

 «Осколки острые – «Нельзя» -

 Куда ни глянь – везде сквозят.

 Запуганные  неотложно

 Идём мы по тропинке тонкой «Можно».

 Да, так оно

 Заведено.

* * *

 Мы любим речку, любим ивы,

 Росы под солнцем переливы,

 Рассвет, закат, лесов ограду,

 Летящих облаков армаду.

 Лучи сквозь капли – ого-го!...

 Но женщин более всего.

 * * *

 Молодость тешит надежда,

 Молодость греет мечта.

 То, что случалось здесь прежде –

 Нынешнему – не чета.

 Ты под Небесную волю

 В жизненном море стремись…

 Ждут нас прелестные зори,

 Эта забудет нас жизнь.

* * *

 Возмущаться, право, глупо

 На неравенство, поверь.

 Так и надо, хоть и грубо.

 Разговор о правде – трель

 Тех, мечтающих, слюнявых –

 Петушиной высоты.

 Любит жизнь здоровых, рьяных,

 Башковитых, не тупых.

 А кто в жизни потерялся,

 Лишь с лопатою знаком,

 За бортом вдруг оказался,

 Еле шевелит  хвостом.

 Пусть идут своей дорогой

 В голод, в холод,

                     в слёзы, в смерть…

 Конь несётся быстроногий.

 И мешать ему -  не сметь!

* * *

 Написал про экскаватор

  Всем известный литератор,

 Про овёс цветущий

 Под сосновой кущей,

 Про осинник и про тальник,

 Про столбы, штакетник,

                            шпальник,

 Про бухгалтера невежу,

 Про субботник, спецодежду,

 Про коровник, воз навоза…

 Замечательная проза.

* * *

 Сидели на заборе соловьи.

 А мы сидели с Мишей  под забором.

 Бутылку распечатали мы, и

 Захорошело нам довольно скоро.

 Тогда еще я сбегал за одной

 ( Не мужики мы что ль, на самом деле?)

 А это оказался «Зверобой».

 Не озверели мы.  Осоловели!

* * *

 Литератор – индивид,

 В мозг захапать норовит:

 И росинку, и травинку,

 Паука и паутинку,

 И корову, и седло,

 И лентяя, и быдло,

 И зерно, и элеватор…

 Вот что значит литератор.

* * *

 Знает издавна народ –

 Очень часто книга врёт.

 Телик у народа друг;

 В телике не меньше врут.

 Правду выдаёт как раз

 В туалетный унитаз.

* * *

 Мальчик породы сволочь

 Пса умыкнул «Тойтерьер».

 Ясно, подобный бонус –

 Честным дурной пример.

 Я заявляю без лаку,

 Сразу, на полную прыть:

 «Мальчик, верни собаку,

 Больно не буду бить».

* * *

 И у подлеца есть правда,

 Как и собственная стать,

 Если непременно  надо,

 Что-то для себя достать.

 У льстеца, конечно, тоже

 Правда, но уже не та;

 Светится улыбкой рожа,

 За улыбкой – чернота.

 И барыга не без правды,

 И палач, и вертухай.

 А собрать все правды

              - праздник! –

 Вверх фиестою взлетай.

 Эта правда – по паркету,

 Эта – пьяная с утра…

 Почему же правды нету?

 Потому, что много правд.

ВОЛОДИМИР КИЕВСКИЙ

Там где деньги, там и власть;
Там где власть, там деньги, -
С женщиной любою связь,
Пей коньяк и бренди.
Володимир – князь лихой,
Шустрый, аж до хрусту;
Землю не пахал сохой,
Не сажал капусту,
Кузницу не содержал,
Не марал ног илом.
Он со смердов деньги жал,
Горожан доил он.

Давным-давно известно нам –
Тем – кожура, а тем – банан.

Володимир – князь лихой,
Радости – не мимо, -
Нежил тело под дохой,
Спал на трёх перинах;
Свято верил ПерунУ,
Шёл тропой не хмурой,
И в длину, и в ширину
Брал деньгой, натурой
Чуть ни тыщу баб имел,
Жаден был до «мяса».
Да, и как он там умел?
Как он управлялся?
Всем давно известно нам:
Деньги есть, и будет вам.

СЕКРЕТ

 Крокодил съел за обед

 Триста сорок пять котлет.

 Новость понесли в печать,

 Но советуют молчать.

 Знать к чему, что за обедом

 Ест он, да ещё по средам. 

 Незачем смущать народ —

 Вдруг ещё не так поймёт.

 Скажет: «Это что такое —

 Крокодил средь нас живёт!»

 Информация и эта

 Пусть останется секретом.

 Через десять, двадцать лет

 Обнародуем секрет.

СЛЕПИЛ

 От скуки дикой после пьянки

 Компьютер сделал Толька Планкин.

 Не знаю: водку пил он, ром.

 Но знаю — делал топором.          

 И говорит ему сосед:

 «Компьюктеру износу нет,

 Ну, ежли не включать яво.

 И с виду вродя нечаво!»

ПОДХОДЯЩЕЕ МЕСТО

 Поставил кое-как забор

 При помощи Петра Егор.

 Забор заметно наклонился,

 Но, все-таки, не повалился.          

 И видя это — Петр, Егор —

 Приперли спинами забор.

 Пускай стоят так десять лет,

 Коль на другое толку нет.

* * *

 У мамаши на плечах

 Совершенно сын зачах.

 У парняги голова –

 Пуд, а может сразу два.

 Щёки, словно простокваша.

 Обеспечила мамаша.

* * *

 Правда, смешанная с ложью

 Топала по бездорожью.

 И вот этот симбиоз

 Повалился под откос;

 В жидкой грязи утонул,

 Как свинцом гружёный мул.

ВКУСЫ

(Ретро)

 Едят в Малайзии бананы,

 В Перу там кушают маис.

 Есть, говорят, на свете страны,

 Где ценится пшено и рис.

 Американцем кока-кола —

 Напиток пламенный воспет.

 А чукча кушает юколу

 И говорит — вкуснее нет.

 Японец ест креветок бойко,          

 И осьминога-гадину.

 За мясом где-то мордобойка:

 «Давай, — кричат, — говядину!»

 Аджика — гордость осетина,

 Ну, как они ее едят?

 Не естся где-то осетрина,

 И на свинину не глядят.

 Живут по-разному народы,

 И вкусы их не как у нас...

 Я обожаю бутерброды

 С кружками ливерных колбас.

* * *
Утреннее небо,
Голубой простор!
Эх, туда бы мне бы! -
Мутит с жизнью спор.
Чем дышать там будешь –
Только заберись?
Там не кормят будни:
Уверяет жизнь.

* * *
Осень обычная эта
Словно речная волна.
Скрылось за тучами лето.
Вот и опять она.
Травы, цветные листья,
Ночи прохладная жесть,
Красные, рыжие лисы,
Бурые тоже есть.
Серость цвета уничтожит,
Снова поля пустоте.
Как они всё же похожи
Осени эти и те.

* * *
Вот оно лета начало:
Солнца приветливый взгляд,
Роща вовсю зазвучала,
Тесно от птичьих рулад,
И от цветов сердцу жарко,
Речки не выстелен брод.
Пчёлы, шмели и жужжалки -
Жизнелюбивый народ!..

* * *
Земное притяжение –
Мы все его рабы –
Понятное до жжения,
Объятия не слабы, -
И не дано нам вырваться
Из них. Такое вот.
Кругом жуки и выползки –
Живья круговорот.
Намёкам звездным верится,
Не звону мошкары:
Душа, мол, переселится
В зазвёздные миры.

* * *
Любой живой живёт надеждой,
Что встретит лучшее вдали,
Немало он успеет, прежде
Над ним сомкнётся твердь земли.
Но чтоб ни сделал – вечно мало –
Недосказал, недолюбил,
Недоказал, недоскандалил,
Кому-то в голову не вбил.
Сюда пришли мы не напрасно,
Не только ради боли, пут.

Земным путем пройтись -
Прекрасно,
Каким бы ни был этот путь.

* * *
Можно в любви – волком,
Можно в любви – овцой;
Ласково, втихомолку,
Иль торопливой трусцой;
Вольно в ней, очень тесно,
Вьюги, морозы, зной.
Всё в ней буквально уместно,
В этой любови земной.

* * *

 Бабочка-красавица

 У цветка опять.

 Ей, конечно, нравится

 Так вот трепетать.

 Жизнь прервётся бедной

 На витке крутом,

 Но она не ведает

 Ничего о том.

 Но, а если знает

 Что произойдет? –

 Всё равно порхает,

 Всё равно живёт.

 * * *

 Одно сменяет другое,

 Подменно другое другим;

 И самое дорогое

 Становится недорогим.

 Сменяются поколения, 

 Но не людской нрав…

 И суть такова явления:

 Кто это придумал – прав.

* * *

 Канат рубить сплеча не надо

 Пусть даже судно на боку,

 Не будет мачт, а волны стадо

 Тебя в пучину увлекут.

 А может жалость вспомнит ветер,

 Лучи, безбурность светлых  дней…

 Голубизна мелькнёт в просвете,

 Задышит океан ровней.

 Всегда нас жизнь ласкать не станет,

 Тревог всесилен неуём.

 По жизни, как по океану

 Мы, неуёмные плывём.

 * * *

 Нет сивилл – все осовели –

 Время их коленкой под…

 Будет что на самом деле –

 Знает лишь один Господь.

 Знает Он, но не расскажет

 Ни за что и никогда…

 Смертный коли что намажет

 Откровенно – ерунда.

* * *

 Не всегда рассветы алы,

 Не всегда река – магнит.

 Нам довольствоваться малым

 Будничный полёт велит.

 Держит нас привычек стая,

 Личной воли ни на грош.

 Помним – высоко взлетая –

 Не на сено упадёшь.

 * * *

 Горы изумрудов

 На другой планете.

 Далеко до туда,

 Средства где возьмёте

 Долететь, насыпать,

 Привезти на землю?

 Заживётся сытно,

 Мягко и безбедно,

 В золотистых тканях

 И по будням лазить.

 Вот они мечтания,

 Глупая фантазия.

* * *

 Ох, жадные любви глаза,

 Жадные  до содрогания.

 Они умеют рассказать,

 Поведать о  желании.

 Они всегда дадут ответ,

 Им ни к чему вопросов тонны.

 Страшней для них, пожалуй,  нет

 Чем змей из льда – неразделённость.

* * *

 А мог попасть я в мир иной,

 На незнакомую планету.

 Да только вот попал на эту,

 И совершенно стал земной.

 Был несмышлён я с ранних лет,

 Меня вопросы окружали.

 Потом обязанности жали.

 А воли не было, и нет.

 Пусть  улетит моя душа

 Туда, где ясная обитель.

 А полетать я был любитель

 Крылами тяжкими шурша.

СЛУЧАЙ  НА  РЫБАЛКЕ

 Не рыболову  не понять,

 Ему и не приснится,

 Как можно на реке страдать,

 Орать и материться…

 Весна!  Заинело!  Молчок!

 Притихли колокольчики.

 Никто не хочет на крючок.

 Ночь. Звёзд сверкают пальчики.

 Ох, доночки, - твою лишка! –

 Забыл я к ним дорогу;

 И доходягу окушка

 Найти в воде не могут.

 Костёр потрескивает чуть,

 Жуёт бока у корчи.

 Течёт, журча речная муть,

 Свою всесильность корчит.

 Звонок.  Не просто звон – трезвон.

 Лечу я через кочки.

 И так лечу – калоши вон,

 А сердце – кошка в бочке.

 Тяну я из речных глубин,

 Подлодку или беса…

 Налимище, а не налим –

 Полтонны чисто весом.

 Толста леса, крючок – багор.

 Такого забагрило!

 А пузо у него – бугор…

 Всплеск, только брызги в рыло.

 Ах, тварь такая! Был таков!

 Ушёл от воли рока…

 Таких отборных матюгов

 Не слышала протока.

В  ИЗЫСКАЛКЕ

 Вода буровит лихо,

 Май правит свой устав.

 А по реке – лосиха,

 А мы два дня не жрав.

 Повымерли деревни,

 Продуктов не везут.

 Прибрёл порядок древний –

 Съедобен и мазут.

 А тут – такое мясо!

 Такое – и ничьё!

 И крикнул Борька Квасов:

 «Да что мы, дурачьё!

 Кидай на шею чалку –

 Лосиха просто смак! –

 В котёл её зачалим.

 А запируем как!»

 Но моторист Серёга

 Упёрся на отрез:

 «Да вы побойтесь Бога! –

 Ушами полон лес.

 Ну, зацепи такую –

 Она ногой за дно –

 Наш катеришко сдует,

 Нас с вами – заодно».

 Да, судно наше кроха,

 Для маленьких котят,

 Перевернётся – плохо,

 Но есть-то - все хотят.

 Могли и дальше ахать,

 От голода базлать,

 Но вечером продлавка

 Продукты привезла.

* * *

 Крылья зари алые –

 Алости не берегут.

 Прячутся тени усталые

 В тальнике на берегу.

 Скоро алости птица,

 Жарким взмахнув крылом,

 В воздухе растворится

 Утреннем,  голубом.

ВХОД  В  МЕТРО

 Метро рано утром открыли,

 Тут ругань, проклятия, крик;

 К перилам меня пригвоздили.

 Ну, думаю, всё мне, кирдык.

 В последний момент пожалела

 Густая людская толпа, -

 Взяла аж под рученьки белые,

 И метров так …цать волокла.

 Несла меня словно бАрона,

 Как кошка несёт нежно мышь;

 Под пяткой не чуял бетона,

 Бетонного пола – то бишь.

 Ну, вот, донесли, я почуял –

 Какой-то бетонный бугор…

 За что москвичей и люблю я –

 За их откровенный напор.

* * *

 И дети не были б бедой,

 Когда б не тяготы земные.

 Достатка перстни золотые

 Под мутной прячутся водой.

 А если нечем прокормить,

 Подмётка держится на нитке.

 Придумал кто-то эти пытки,

 Не хочет кто-то их изжить.

* * *

 По горам я лазил, по долам,

 Где сейчас встречаются зендамы,

 Где не встретишь крашеную даму,

 Где легко схлопочешь девять грамм.

 Как хотелось мир мне оглядеть;

 Оглядел лишь крохотную долю…

 Надоело, заскучать изволил,

 И поклялся не бродяжить впредь.

 Понял я: когда ты в тишине –

 Тянет словно воробья на волю,

 А когда на воле – в диком поле  -

 Хочется спокойствия вдвойне.

ПО ШИШКИ КЕДРОВЫЕ

 Ну, пошёл народ по шишки.

 Рано. Фиг с ним. Не беда.

 Шишек нонеча излишки,

 Подавай-ка их сюда.

 Эти городские – лохи,

 Купят всё, что принесёшь.

 В шишках молоко засохнет –

 Плёночку одну найдёшь.

 Трудятся в поту ребята –

 Бьют шестами дар лесной,

 Дар летит намоха вату,

 Отдыхает под сосной.

 А кедровки в крик, конечно,

 Что, мол, вы, подлючий род,

 На полтинник вы намечены,

 Нам хана – голодный год.

 Шишки тарятся мешками,

 И прощай кедровый лес.

 Шустро тащат, не зашкалит

 Шишкарей приятный вес.

 Налетайте бабки, мамки,

 Шишки продаются здесь.

 Прёт пыжами из берданки

 Покупательская взвесь.

 На асфальте мусор всюду.

 Шишкари – за барыши…

 Хорошо живётся люду -

 Шустро шишки шелушит.

* * *

 Случалось – пешком,

 А где автостопом.

 Много проехал,

 Больше протопал.

 В трюме прогорклом –

 Третьего класса,

 Где окружала

 Серая масса.

 На верхнюю палубу

 Не пропускали,

 Там побогаче

 Люди порхали.

 Шёл по асфальту,

 Дрыхал на лавках.

 Знаю о холода

 Острых булавках.

 Ко мне приставали

 В форме мужчины,

 Таскали куда-то

 Без веской причины,

 Но видя мой в рёбра

 Ушедший живот,

 Кивали: да хрен с ним,

 Пущай он живёт.

 Толкался на

 Привокзальном буфете:

 Смотрел на колбасы

 И булочки эти;

 Сытней не бывало

 От вкусного вида, -

 Хватала за горло

 Лишь горечь-обида.

 Да я же не вор,

 И я не бродяга, -

 Познать этот мир -

 У меня в сердце тяга;

 Без  знания мира

 Какой я писатель?

 Какой я поэт? -

 Бурундук полосатый.

 Москва меня встретила

 Узким Арбатом,

 Толпой магазинов,

 Носильщиков матом:

 «Чего рот раззявил?

 Стоишь средь дороги».

 Москва – это плохо,

 Когда нет берлоги.

 Подался в стройтрест.

 Работы навалом:

 Работай, не трусь,

 С полным накалом.

 Работал,  не трусил:

 Еда, сон в бытовке;

 За лето скопил я

 Едва на кроссовки.

 Я не лимита, не москвич,

 А забредший –

 Вот статус отличный,

 Отыщешь ли лепше:

 И только работа

 Работа до одури.

 Да, брат, столицу

 Подняли не лодыри.

ЦИРК

Здесь и весело, и тесно,
И арены жёлтый сыр;
В сердце радость,
Всем известно,
Если есть билетик в цирк.
Все мы любим акробатов
Весело порхающих;
Любим тех, кто на канате,
В вышине шагающих.
В цирке клоун, как ребёнок,
Вам язык покажет,
В цирке тигр, а не котёнок
Лапы кверху ляжет;
И пушистые собачки
Спляшут как угодно,
Обезьяны-раскорячки
Разодеты модно.
Для собачек с их умишком
И того довольно,
В цирке косолапый мишка
Пляшет добровольно;
И верблюда приспособит
Укротитель для потех:
Одногорбый важно ходит –
Думает что выше всех.
Разноцветье ярче брызни,
Музыка сойди с ума…

Чудно – цирк – частица жизни,
И чуднО – коль жизнь сама.

* * *

 Да, говорят,

 Что природа живая...

 Может она

 Своё доживает.

 Может в младенцах,

 Может быть в старцах,

 Может в развитии,

 Может в мытарствах;

 Может - не ведает

 Что и творит,

 Может со слов

 Не своих говорит,

 Может слепые

 В ней поиска бредни.

 Может она –

 Что и мы бедные?

* * *

 Нет сивилл – все осовели.

 Время – их коленкой… подь…

 Будет что на самом деле –

 Знает лишь один Господь.

 Знает Он, но не откроет,

 Не откроет до поры.

 Комары над кучей -  роем,

 Мы – над кучей комары.

 * * *

 Небо – чёрная обложка,

 Белые за ней листы,

 И, конечно, – буквы крошки,

 Крошки эти не пусты.

 Кто-то скажет: «На черта мне

 Знаний жизненных ушат».

 Да,  тяжёлая душа в нем,

 Приземлённая душа.

* * *

 Жизнь нас держит нашей болью,

 Не пускает в мир иной.

 Задаёт такую бойню,

 Нагоняй даёт крутой.

 Опекает жарко, жадно.

 Тишину,  покой – в отжим…

 Той же болью провожает

 В край иной нас наша жизнь.

* * *

 Нам,  зачем с ума сходить? –

 Мы уже сошедшие.

 Всё мы дети голытьбы,

 Глупостью обвешены.

 Золотая держит цепь,

 В чёрный анус катимся.

 Муха подлости цеце –

 В нашем сердце значится.

 За стеной стоит беда –

 Если честно вычислить.

 Все мы рвань и голытьба

 При большой наличности.

* * *

 А где вы свободу встречали?

 В каком уголке страны?

 Вы слышите выкрики чаек?

 Но разве же чайки вольны?

 Пылает заря на закате,

 И ливень на лужах кипуч.

 А что, есть свобода у капель?

 У этих взъерошенных туч?

 Здесь стены, а там заборы.

 Сам мрак ограничен и свет.

 К чему же тогда разговоры

 В природе чего вовсе нет.