Из цикла «Забытые земляки»

«У России есть только два союзника, её – Армия, и её – Флот».
Государь Александр Николаевич.

В начале двадцатого века у неё появился ещё и третий – Авиация!

Лето 2023 года. Суббота, утро. Но уже + 25! И это в тени! «Человейник» на окраине Краснодара.

Чем занята основная масса мужского населения, пред- и пенсионного возраста?

Конечно же, гаражом, и всем, что с ним связано.

***

Гляжу со своего невысокого третьего этажа в наш двор с чахлыми, но всё же чудом выжившими тоненькими клёнами.

***

Вон там, свет пробивается через неплотно прикрытые металлические ворота.

Популярный в нашем квартале клуб, имени мастера на все руки Коляныча, несмотря на ранний час, уже открыт и принимает посетителей.

***
Какого-либо четырёхколёсного друга у меня нет, ни личного, ни персонального. Однако гаражные посиделки, порой, посещаю и я. Читаю завсегдатаям главы из будущих повестей. Выслушиваю нелицеприятную, но объективную критику. А случается, что и скупую мужскую похвалу, более значимую для меня, чем диплом лауреата престижного литературного конкурса.
Однако, пора и на воздух. (Пропитанный бензином и машинным маслом).

Засиделся я в трёхкомнатной каморке. Пожалуй, схожу, в «клуб», на манящий огонёк. Тем более что Коляныч давно грозился показать какую-то старинную штуковину − диковину.

***

— Полюбуйся! − Хозяин гаража протянул наклеенную на толстый картон, пожелтевшую фотографию:

− Вишь мужика в кожанке рядом с аэропланом. Знаш, кто?

Я всмотрелся в волевое лицо, залихватские усы и припоминал, что видел изображение человека и даже наводил о нём кое-какие справки. Потёр лоб и нерешительно произнёс — Вячеслав Ткачёв, что ли?

Вячеслав Матвеевич Ткачев

— Тут такое дело. Чинил я машину ра-ри-тет-ную, одному толстосуму. Занятная бегалка. Пришлось разобрать до винтика, а в багажнике я вот это и нарыл, − хозяин гаража показал на пухлую папку, лежащую на верстаке. Хозяин авто хотел выбросить, да я не дал. Приберёг. В общем, мы с мужиками покалякали, да и решили тебе подарить. Коль ты у нас безлошадный, то есть «без автомобильный» и всякие авто штучки, дрючки твоей личности точно − без надобности, то держи это, так сказать, ко дню нашей матушки России.

Я открыл рот, чтобы оповестить собравшихся, что мол за мной не заржавеет. И бутылка, понятное дело... Но Коляныч опередил. - За это, с тебя, подробный сказ. О летуне. Интересно, каким ветром белопогонника на Кубань занесло? Была ли от него польза? Или кидал с высоты бомбы на головы дедов наших, то бишь, на красноармейцев?

Мы сейчас с хлопцами вон ту колымагу, как это по-научному? Вспомнил! Ре-а-ни-ми-ро-вать будем, а ты ступай почитай бумаги. К субботе разгрести успеешь?

Я кивнул.

— Вот и ладно. Тады заглядывай на огонёк. Да, чуть не забыл. Супруге привет, от нашей честной компании передавай! И ещё просьбу. Уж больно вкусные она пирожки стряпает. Ежели не затруднит, пусть сварганит десяток-другой, для закуски. Под них твои рассказы в сто раз лучше воспринимаются. Всё правильно излагаю, мужики? - хозяин гаража окинул взглядом присутствующих. И те дружно закивали, в знак согласия.

− А водяру или там коньяк не тащи. Не надо. Этого добра у меня здеся хоть магазин открывай. Кажный клиент, так и норовит, пойло заграничное всучить. Нам, понимаш, духовное питьё о как необходимо, − Коляныч красноречиво провёл рукой по горлу.

Неделю спустя.

Дал слово − держи. Тем более что мне самому, ой как хотелось разобраться в судьбе этого удивительного человека.

Супруга заглянула в кабинет, держа в руках увесистый пакет с аппетитно пахнущей выпечкой. Покачала головой и удалялась, не вымолив, ни слова.

Клуб − «Гараж».

Коляныч натаскал табуреток и строго-настрого запретил «шмалять цыгарки».

− Кому невмоготу, марш за порог! Чай морозу нету, а от жарищи, уж точно − не окочинете! А писателя надобно не только слухать, но и видеть! Поди, не меньше нашего пахал. Умственный труд - он того, не легче рукастого!
Я вытащил из папки фотографию мемориальной доски и показал присутствующим.

— Знаем. Видали. На бывшей Шаумяна висит. Там что ли проживал? - Раздалось со всех сторон. Так, он же беляком был! За что доску-то?

Токарь Фадеич вернул фото и цыкнул на собравшихся.

Гомон разом стих. Все ждали ответа на вопрос.

***

— В шестьдесят пятом году прошлого века в маленькой и тусклой комнатушке одной из коммунальных квартир тихо скончался неприметный старик, − Вячеслав Матвеевич Ткачев, − я на минуту замолчал, пытаясь подавить образовавшийся в горле, комок:

− Соседи даже и не предполагали, что рядом с ними жил человек, много лет тому назад носивший на своих плечах генеральские погоны!

— Сколь раз мимо этого домишки на базар шастал! Возможно, и видал старикана. Да я в те годы ещё сопливым пацаном был. Вот ежели мне кто сказал, что он бывший белый генерал, так я бы и камнем запустить мог! Или плюнуть в спину, − перебил меня Коляныч.

— Ткачёв. Наш, кубанский. Вернее, Адыгейский. Родился в станице Келермесской Майкопского отдела Кубанской области, − я разложил перед присутствующими ворох старых фотографий и продолжил:

− Служил вместе с легендарным Нестеровым. Они первые в мире отважились и совершили групповой полёт. А через некоторое время авиатор блестяще исполнил сверхдальний перелёт, по маршруту: Киев − Одесса − Тамань − Екатеринодар. Весь город, в тот день пришёл на поле встречать покорителя неба. А год спустя, началась Первая мировая война.

И наш асс — земляк прославился тем, что смог нанести на карту расположение немецкой артиллерии. Но при этом попал под плотный огонь врага. Раненный в ногу сумел-таки дотянуть до своих и передать в штаб важнейшую информацию. За что и был награждён орденом святого Георгия, первым среди лётчиков Российской империи!

Ткачев с самолетом

Однажды Ткачёв, вооружённый лишь наганом, повёл свой самолёт в атаку, на немецкий «Альбатрос» и вынудил того повернуть назад. Потом ему удалось сбить австрийский аэроплан, причём сделал это так лихо, что оба лётчика остались живы и угодили в плен.

— А в революцию к большевикам так не примкнул! Сам же говорил! − выкрикнул с места седовласый автолюбитель, с потрёпанными орденскими планками на видавшем виды, пиджаке.

— Что правда, то правда. В ноябре семнадцатого, получив известие, что штаб верховного командования занят большевиками, немедленно подал рапорт об отставке! И не дожидаясь приказа, покинул авиачасть. Решил пробираться на Кубань. По пути его арестовывали дважды. И каждый раз Ткачёву удавалось бежать. Добравшись, примкнул к отряду полковника Кузнецова. Воевал рядовым солдатом против Северо-Кавказской Советской республики. При переправе через Кубань, чуть не утонул. Был арестован и оказался в Майкопской тюрьме.

Спустя некоторое время белая армия перешла в наступление. Большевики оставляли один город за другим. Лётчика освободили. Приказали сформировать в Екатеринодаре авиаотряд. Перерыли весь край и отыскали несколько видавших виды аэропланов. Помогли англичане. Доставили по морю новые самолёты и необходимые запчасти.

Сменивший Деникина генерал Врангель назначил маститого лётчика командующим авиацией. Однако, справедливости ради, хочу сказать, что и красные, отмечали его талант. Именно Ткачёв впервые применил на практике совместные удары броневиков, конницы и аэропланов. После войны курсанты лётных училищ Красной Армии изучали его разработки в области тактических действий самолётов, против конных частей неприятеля.

— И что с того? Не пригодилась вражинам их тактика. Выгнал Фрунзе беляков из Крыма! И аэропланы заграничные не помогли, − не унимался мой оппонент.

— Как сказать. Количество самолётов уменьшалось с каждым днём. Их сбивали, но чаще машины выходили из строя из-за поломок. Чинить их было нечем. Союзники, предвидя печальный финал Гражданской войны, прекратили поставки запчастей. С таким воздушным флотом противостоять всё возрастающей мощи Красной армии было нереально. И осенью двадцатого года уцелевших лётчиков эвакуировали в Турцию. Ткачёв пожил там недолго, да и перебрался в Югославию. Благодарные сербы помнили, кто оказывал им помощь в Первую Мировую. Служил в инспекции югославской авиации.

— Мог бы и на Родину вернуться. Такие ассы нашей стране всегда надобны, -  буркнул Фадеич.

— Сдаётся, что Вячеслав Матвеевич был осведомлён о печальной судьбе тех военспецов, которые остались в Красной армии. Думаю, что их славные имена вы не хуже моего знаете. Поэтому, уйдя в отставку, он поселился в старинном городке Нови Саде и жил на зарплату учителя гимназии. Получил гражданство Югославии. Создал общество «русских соколов» - организацию, для патриотического воспитания молодых эмигрантов. И даже написал книгу «Памятка русского сокола».

— А когда немцы Югославию захватили, небось, им бросился помогать? Красные, я так кумекаю, ему поперёк горла завсегда были! - Ветеран ткнул пальцем в фотографию, − такие, как он и создали, этот, как его? Ну, в общем, власовец! Предатель, одним словом!

—Позволю себе с Вами не согласиться, − с нотками металла в голосе возразил я, − между прочим, оккупанты предлагали ему сотрудничество, но Ткачёв наотрез отказался надеть немецкий мундир. Однако СМЕРШ оставил этот факт без внимания. После освобождения Югославии лётчика арестовали, вывезли в Советский Союз, разлучив с супругой. Судили. Дали десять лет лагерей.

И бывший генерал отбыл наказание «от звонка до звонка»! Затем, после тридцати пяти лет скитаний, вернулся в родной Краснодар. С большим трудом нашёл работу. Переплетал книги в артели инвалидов.

— А как же верная жена? Перебралась к мужу? − Коляныч всматривался в снимки, ища её фотокарточку.

— Обосновалась в Париже. Писала Вячеславу Матвеевичу. Уговаривала эмигрировать. Обещала, что обязательно добьётся, через советское посольство, разрешения на выезд. Старый лётчик ответил коротко:
«Мне слишком тяжело далось возвращение на родину, и я не хочу вновь её потерять».

— И что, наших пацанов не учил летать?

— По всей видимости, ему просто не позволили. Но книгу «Русский сокол» о друге молодости — Нестерове написал. Но главный труд всей жизни старик увидеть так и не успел. Его книгу «Крылья России: Воспоминания о прошлом русской военной авиации 1910-1917 гг.» опубликовали уже после его кончины.

Мемориальная доска Ткачев

Одни из слушателей поднялся с места:

− Мужики, а помните, какой переполох был в девяносто четвёртом? На этом домишке тогда открывали мемориальную доску! Лично сам главком авиации России покрывало сдёрнул. О, как!

Все разом зашумели, соглашаясь.

Коляныч смахнул предательскую слезинку:

— Как сейчас, помню! В тот день над городом носились самолёты эскадрильи «Русские витязи». А эти ребята абы кого такой чести, уж точно, не удостаивают!

Поздняя весна 2023 года. В это время в моём кабинете
Гость нежданный, хоть и странный,
но почтенный старый лис,
приглашает в лес желанный
и сулит большой сюрприз.
Для звериного театра
нужен срочно консультант -
литератор деликатный
самый лучший вариант.
***
− Позвольте представиться, - Патрикей Игнатович. Да, да, не удивляйтесь, тот самый папаша легендарной лисы Патрикеевны, − гость демонстративно скинул на диван шапку, шарф и плащ и остался в собственной шкуре, − Но речь сегодня пойдёт не о моей наделавшей столько шума в вашей литературе дочери.
− А о чём же? − выпалил я первое, что пришло мне на ум.
− О том, что вы совершенно неправильно описываете нас-зверей в сказках! Не все, конечно, есть исключения, но в основном. Вот мы в своём лесном театре, изображаем людей исключительно, достоверно…
− Это как же? И кто у вас, позвольте спросить, людей играет?
− Топтыгин Михаил Иванович. У него здорово получается ходить на двух лапах. Да и рычит он, то есть, я хотел сказать ругается почти как человек.
− Ну, что же. Ничего не имею против такого большого артиста, − я надел очки стал внимательно разглядывать гостя и обнаружил несколько светлых пятен на его шкуре.
Патрикей Игнатович проследил за моим взглядом, сотворил на морде хитрую лисью улыбку и продолжил:
− Это от дроби. Охотники, знаете ли. Шли добывать на озере уток, но увидели меня, вот и пальнули. Больно было. Спасибо кунице, подлечила. Шерсть на месте ран новая выросла, только вот другого цвета. Теперь бегаю по лесу, словно африканская гиена пёстрая.
− Позвольте мне от имени людей принести извинения. Обязательно напишу об этом ужасном случае в новом рассказе.
− Уважаемый писатель, я с опасностью для шкуры, то есть, жизни выбрался из леса не затем, чтобы меня жалели. Звери поручили мне предложить вам почётную миссию эксперта-консультанта.
− Извините, дорогой лис, но я не понял. Что от меня требуется?
− Всё просто. Будете присутствовать на наших спектаклях, и подсказывать, если мы неправильно будем играть бесшкурно-двуногих, то есть людей.
− Но, − я на минуту задумался, как поделикатнее отказаться от мало заманчивого предложения.
− Знаю, знаю - боитесь, что покусают или даже съедят. Можете не волноваться, в отношении вас достигнуто «Некусательное соглашение».
− Но я же не понимаю по-звериному, − продолжал отнекиваться я.
− Известный вам галчонок Гоша разболтал на весь лес, что у вас имеется прибор-переводчик со звериного. Так что и с этим проблем не будет.
− Деда! Соглашайся.
− Так здорово!
− И нас с собой бери.
В кабинет влетели внучата и загалдели почище Гоши.
− Подслушивали?! Ай, как нехорошо. Гость сказал, что меня есть не будут, а на вас это правило не распространяется. Егорку на обед, а Машеньку, так и быть, на ужин…
− Обещаю! Их тоже не тронем! Быстро расширим список «Соглашения». Глядишь, и подружатся с моими внучатами-лисятами. Раз уж с болтливым галчонком общий язык отыскали. За сим разрешите откланяться. Темнеет, а мне вашу трассу с автомобилями аж два раза перебегать. Фары слепят, а годы уже не те. Резвости в ногах поубавилось. Жду вас завтра на опушке леса. И приборчик свой не забудьте. Гошка кое-какие человеческие слова выучил, пока тут жил. Но употребляет их не к месту. Что он него ждать. Одно слово — галка!
Продолжение читайте через неделю.

Из цикла «Забытые земляки»

Елене Перетриевой, с благодарностью, за предоставленный материал.

«…Когда вас поведут в рай, я буду сидеть там у ворот, и передо мной будет лежать шляпа. Я буду сидеть там тысячу лет и просить… И никто не подаст! Никто! Даже самый добрый из нас - Бог. При желании можно выклянчить всё: деньги… славу… власть… Но только не Родину, господа! Особенно такую, как моя. Россия не вмещается… не вмещается в шляпу, господа нищие!».
Монолог генерала Чарноты из к/ф «Бег» (реж. А. Алов и В. Наумов, 1970
«Бег» М. Булгакова ***
Студентка первого курса нашего Политеха, - прошу прощения, по-нынешнему Технологического университета, и по совместительству моя племянница Екатерина, неслышно вошла в кабинет и стала у меня за спиной:
- Забытые земляки, - прочитала она вслух надпись на экране монитора, − о ком сегодня пишешь?
− О Георгии Николаевиче Пио-Ульском. Кстати он, в годы Гражданской войны перебрался из Новочеркасска в Екатеринодар и принимал активное участие в создании того самого института, в который ты совсем недавно, с блеском, поступила, − мне казалось, что на этом любопытство моей родственницы иссякнет и она переместится в свою комнату или, если звёзды на небе сегодня расположились в нужном порядке, то отправится на кухню, дабы приготовить на ужин, очередной «кулинарный шедевр».
Но не тут-то было, Катерина взяла со стола толстенный фолиант «Кубанский государственный технологический университет 1918-2008 год», быстро пролистала «Именной указатель» и безапелляционно выдала:
Такого препода в списке нет, это раз, и два − расскажи мне о нём, поподробней, интересно же, одна фамилия чего стоит, почему она через чёрточку?
Я нехотя оторвался от клавиатуры, крутанулся на кресле, повернувшись лицом к студентке:
− А ты правильно сделала, что поступила в КУБГТУ, может быть, надо было на историко-архивный?
− Дядя, не увиливай, от темы, раз ты о нём пишешь, значит он того заслуживает. А я слушаю… внимательно, чем это Пио-Ульский прославился? Долго жил в нашем городе? На Всесвятском1 похоронен?
− Обрёл последние пристанище на Новом кладбище Белграда, причём, в день похорон, правительство Югославии распорядилось почтить память генерала отданием воинских почестей, как русскому офицеру, − я взял из рук девушки подарочный том и поставил на полку.
− Так он преподавателем был или генералом? Ты совсем меня запутал!
− Ну, начнём с того, что в 1896 году он уже преподавал на кафедре паровых машин Императорского Института инженеров путей сообщения, оборудовал там первую в Российской империи лабораторию для испытания паровых машин.
А четыре года спустя создал «пневмограф», устройство для записи дыхания водолаза, позже получил свидетельство об «Изобретении глушителей для первых аэропланов». За три года до начала Первой мировой войны был произведён в инженер-механики, то есть генерал-майоры! Теперь понятно?
− Не очень, − Катюша наморщила носик, − военные это вояки, а инженеры, это...
− В таком случае позволь мне продолжить, − прервал я племянницу, − дело в том, что
Георгий Николаевич в те годы совмещал преподавание с работой на судостроительных предприятиях. Был консультантом и конструктором на Балтийском судостроительном и механическом заводе столицы. В годы войны, вдобавок, был начальником механического отделения центральной технической лаборатории Военного министерства.
Но после Октябрьской революции из Петрограда уехал на юг, поближе к войскам «Белого движения». В девятьсот девятнадцатом обосновался в нашем Екатеринодаре. Принимал участие в создании нового Северо-Кубанского политехнического института, был первым деканом технического факультета.

− Ну и работал бы себе дальше. По-моему, учёному и конструктору без разницы, какая власть в стране, красная или белая. Сколько пользы бы он мог принести Советскому Союзу. Так нет, удрал за рубеж. Тоже мне патриот Отечества, − горячилась студентка-первокурсница.
− Не всё так однозначно, − я полистал свою папку с документами и продолжил, − сдаётся мне, что он, как и многие в те годы, не разделял идеи большевиков, был свидетелем ничем не обоснованных расстрелов и гонений. Вот и уехал вместе с отступающими Деникинскими войсками. Он был не первый и не последний учёный, покидающий свою страну. Волна бегущих от новой власти в далёкое зарубежье насчитывала сотни тысяч русских людей.
К тому же в 1920 году, когда он окончательно обосновался, в Белграде, ему стукнуло пятьдесят шесть! Надо было определяться, как и где доживать свой век.
Пио-Ульский фактически уже на корабле, на котором покидал Крым, был приглашён "гонорарным профессором" на технический факультет Белградского университета.
Там он и проработал до конца своих дней. Написал на сербском языке(!) новый учебник по аэродинамике и курс паровых турбин, в четырёх частях. Кстати, этот труд, позже, признали лучшим в мире и переиздали во Франции. В помещениях университета он создал "машинный музей", существующий и поныне. На общественных началах, вместе с другими эмигрантами основал Русский научный институт, в котором руководил секцией математических и технических наук. Конструировал газовые турбины, первым в мире обосновав их двойное преимущество − скорость и бесшумность. При его активном участии в Югославии печатался на русском языке технический журнал «Инженер».
А когда пришло время покинуть эту бренную землю, то его провожала в последний путь вся русская эмиграция, проживающая на тот момент в Белграде. Согласись, не каждому иностранцу правительство Югославии организует погребение с отданием воинских почестей.
Я замолчал, а Катерина, словно на уроке, демонстративно тянула руку, − дядь Саш у меня вопрос, вернее, целых три. Ты ни слова не сказал о его семье. Он, что, всю жизнь был бобылём?
− Ну, почему же, бобылём. Георгий Николаевич был вполне счастлив в браке. У него было, аж четверо детей. Два сына и две дочки. Причём мальчишки, когда выросли, стали офицерами, воевали в Белой армии, а старший — Владимир даже дослужился до чина полковника.
После Второй мировой войны они перебрались на постоянное место жительство за океан, в Соединённые штаты. Внук учёного − Константин стал инженером-механиком, а вдобавок к этому ещё и виртуозом-балалаечником, и профессиональным фотографом-портретистом. Увы, у него детей нет, следовательно он последний представитель Пио-Ульских…
− Вот об этом тире в его фамилии я тебя уже спрашивала, но ты так и не удосужился ответить. Почему не просто Ульский? Она что-то означает? − Катюша тыкала пальчиком в смартфон, в надежде отыскать там новые фотографии учёного.
− Могла бы и сама погуглить, − буркнул я, и продолжил − необычная приставка “Пио”, в переводе с латыни означающая “Благочестивый”, она была дарована одному из предков Георгия Николаевича самим Папой Римским, кажется, во время приезда того в Польшу. Задавай свой третий вопрос, мне работать надо, редактор уже четыре СМСки прислал, торопит.
− Почему ты считаешь, что Пио-Ульский наш земляк? Он ведь прожил в Екатеринодаре всего ничего.
− Надеюсь, я не ошибусь, утверждая, что земляками можно и нужно называть не только тех, кто родился в этих местах, но и тех, кто оставил заметный след в истории города и края. Ты со мной согласна?

Сказки дедушки Ралота
Александр Ралот, стихи Николай Дик

Продолжение. Начало читайте в номерах за 28 июля и 4 августа.
На следующий день. Опушка леса, неподалёку от нашей дачи.
Мы в театре, на поляне.
До спектакля пять минут.
Внуки, шустрые «гуляны»,
как зайчата, там и тут.
Что поделать – непоседы.
Вой сигнальный, и пора
внукам сесть поближе к деду…
Ждёт спектакля детвора
***
Признаюсь честно, я трижды пожалел, что взял детвору с собой на предстоящий лесной спектакль. Ни Маша, ни Егорка не желали тихо сидеть на поваленном бревне, носились по поляне с сачками, пытаясь поймать бабочек, чтобы потом их снова отпустить на волю. А ещё им хотелось найти и подружиться с зайчатами и выяснить у них страшную тайну: почему в других регионах длинноухие летом серые − зимой белые, а у нас на Кубани они одного цвета круглый год?
Лишь третий по счёту вой шакала − театрального администратора, угомонил непосед. Дети уселись рядом со мной и на всякий случай прижались как можно ближе.
А информация знакомого галчонка Гоши, подрабатывающего конферансье лесного театра, о том, что в спектакле использованы материалы из жизненных ситуаций, однако, совпадения с присутствующими здесь людьми − чистая случайность, и на их месте могли бы оказаться и совсем другие человеки, − привела внучат в восторг и они дружно зааплодировали, призывая пушистых и пернатых зрителей немедленно последовать их примеру.
Минуту спустя две шустрые белочки отодвинули в сторону занавес, сплетённый из веток, и перед взорами присутствующих открылась:

Картина первая. Оживлённая трасса, разделяющая лес пополам

Картина вторая. Лесная чаща

Картина третья. Сухая, обустроенная многокомнатная нора

Александр Ралот

Историческая загадка

В истории России трудно найти самодержца, о котором мы с вами знали бы столь мало. Дело не в том, что отсутствуют документы. Государственные архивы Российского государства за эти годы сохранились на удивление хорошо. «Не обидели» царствование этого человека и современники летописцы, авторы воспоминаний и придворные литераторы, иностранные путешественники и дипломаты, вездесущие газетчики. И чиновникам, документировавшим его деятельность, и свидетелям его царствования было о чём писать.

Когда в результате неожиданной кончины предшественника бояре возвели на престол законного наследника - пятнадцатилетнего отпрыска царского рода, они убедились, что править из-за спины царя-марионетки не удастся. Образованный, энергичный царь за несколько лет настолько преуспел в реформаторской деятельности и так напугал оппозицию, что обрёк себя на злое умолчание после кончины.

Его представления о царской власти во многом были сформированы под влиянием одного из талантливых философов того времени Симеона Полоцкого, бывшего воспитателем и духовным наставником царевича. Молодой царь увлекался науками и был прекрасно образован. Он хорошо знал латынь и свободно говорил по-польски. Сделавшись царём, призвал на государеву службу своих любимцев - постельничего Ивана Максимовича Языкова и комнатного стольника Алексея Тимофеевича Лихачева. Это были люди незнатные, но ловкие и обходительные; именно они, как думают, устроили брак царя.

***
Рассказывают, что в крёстном ходу герой нашего повествования увидел девушку, которая ему очень понравилась. Он поручил Языкову справиться о ней, и тот донёс, что это Агафья Семёновна Грушецкая, племянница думного дьяка Заборовского. Дьяку дано было знать, чтоб не выдавал племянницу замуж впредь до указа, и вскоре царь женился на ней.

***
Он вывел Россию из тяжёлой и кровопролитной войны с Османской империей, а затем радикально реформировал армию, сделав её на три четверти регулярной. Осуществил общую перепись населения. Ввёл единое налогообложение и трижды снижал налоги, каждый раз добиваясь более справедливого их распределения. В конце концов, царь созвал выборных представителей от налогоплательщиков на Земский собор, чтобы народ сам решил, как правильно «и не в тягость» платить подати и выполнять государственные повинности.

Молодой правитель, несмотря на весьма слабое здоровье (ноги постоянно опухали, и он практически не ходил самостоятельно!) искоренял обычай бесконечного предварительного заключения, наводил порядок в тюрьмах и отменил членовредительные казни (заново введённые Петром Первым). Первые в стране дома призрения для ветеранов, больных и инвалидов были построены на личные средства государя. Беспроцентные кредиты горожанам и предоставление им ресурсов приказа Каменных дел обновили Москву, при нём в столице было возведено десять тысяч каменных зданий!

Ввёл при дворе европейское платье и линейные ноты. Расцвели: русская музыка, живопись, архитектура и поэзия. Этими искусствами, наряду с гуманитарными науками и коннозаводством юноша с успехом занимался лично. Книголюбам особенно интересно уникальное явление его царствования - крупное и весьма эффективное независимое издательство с государственным финансированием, построенное по последнему слову техники. Последнее развивалось столь эффективно, что уже в ходе войны с турками русская армия получила не только первые в Европе ручные гранаты и унифицированную полевую артиллерию, но и «пищали винтованные», которые уже тогда назывались просто: «винтовки».

Весь государственный аппарат, от Боярской думы до местного управления, был реформирован к вящему восторгу подданных, получивших возможность своими руками разнести по брёвнышку бесчисленные гнёзда чиновников мздоимцев и грабителей. Государь отобрал у местных воевод доступ к финансам, лишил их «кормлений» и посадил на жалование. Он создал единую систему чинов в армии (в общих чертах сохранившуюся доселе) и среди дипломатов, отменил местничество. Молодой правитель впервые в России официально назначил правительство - Расправную палату, сделав крупный шаг к отделению исполнительной власти от законодательной.

Молодой царь торопился, жить ему оставалось немного. Правительство подготавливало финансовую реформу. Государь созвал новую боярскую думу и уничтожил местничество на государственной службе, объёмистые разрядные книги. Царь собирался провести также реформу армии. То есть, эволюция была налицо. Историки прямо умиляются, перечисляя проекты молодых реформаторов: введение гражданских чинов, основание высшего училища, сиречь академии! Уже были назначены восемь монастырей для обеспечения семи факультетов гуманитарного и одного естественного профиля, уже разрабатывался их внутренний распорядок, уже договорились, что можно преподавать всё, что не запрещено, и сжигать живьём преподавателей и их учеников, коль скоро в таком учёном месте заведутся ереси и чернокнижные факультативы. Все государственные запасы книг передавались в единую академическую библиотеку, запрещалось держать домашних учителей иностранного языка - желающие должны были в академии учиться единообразному произношению. И бюджетная строка под это славное дело уже была готова. Вот вам и университет, без Петра, без графа Шувалова, без немцев и французов, при обычном русском мальчишке.
Время опять изменилось.

***
11 июля 1681 года у молодой царской четы родился царевич Илья. Радость на Руси была безмерная и непродолжительная. Царица Агафья скончалась 14 июля, младенец Илюша − через шесть дней после матери. Царь был повержен. Ещё успел Языков женить его в феврале 1682 года на своей родственнице Марфе Апраксиной, помирить с Нарышкиными и Матвеевым, но было поздно. Государь скончался 27 апреля 1682 года на 21 году жизни.

***
Мне доставило истинное наслаждение писать эту загадку о романтическом периоде истории России, в котором жил и упорно трудился совсем юный самодержец. Надеюсь, что, отгадав имя этого человека, частица радости от познания малоизвестного достанется и тебе, любезный читатель.

А подсказки?

Их традиционно две.

Первая − фото.

Вторая − особая! Дело в том, что:

«Царь вступил на престол уже фактически инвалидом: несмотря на юный возраст молодой царь даже не смог самостоятельно подойти к трону (из-за цинги) его суставы распухли… В России цинга вообще считалась «благородной болезнью» , так как ею обычно болели богатые купцы и аристократы, употреблявшие овощи в виде солений и маринадов. Люди низкого звания обычно цингой болели мало, т. к. основными продуктами их питания были капуста, лук, репа, морковь. То есть, чтобы получить на престоле кардинально другого монарха, не нужно никого на этот раз морить персиком - достаточно чтобы кто-то подсказал (например, из заморских моряков) разумную диету для царевича: Капуста, Лук, Репа, Морковь. А также Лимоны, и даже, не побоюсь этого слова, картофель.

Ну и каждый день - клюква не меньше стакана.[1]»

Сегодня у нас − «Царский» салат

по материалам интернета

НАМ ПОТРЕБУЕТСЯ:

1) Репа − четверть кило

2) Капуста − тоже самое

3) Морковка − четыре больших корнеплода

4) Укроп − пол пучка

5) Петрушка − тоже самое

6) Масло подсолнечное − грамм пятьдесят

7) Соль и горчица − по вкусу.

ГОТОВИМ:

Капусту шинкуем. Морковь трём на тёрке для корейской моркови.

Репу измельчаем на той же тёрке.

Зелень мелко нарезаем.

Затем морковь, репу, капусту и зелень смешиваем с маслом и горчицей. Солим по вкусу.
Тщательно и долго перемешиваем. Открою секрет − я вместо подсолнечного масла использую хлопковое, кукурузное или оливковое. На мой взгляд − так вкуснее.

[1]     − http://fai.org.ru/forum/topic/36312-tsar-fedor-alekseevich-lyubitel-svezhih-ovoshhey/

В лесу чего только не случается. Репертуар звериного театра. Представление второе. «Лосиная беда»

Александр Ралот

Историческая загадка

29 апреля 1952 года арестовали отца и уже через несколько дней в мае 1952 года юношу вызвали в ректорат и предложили в письменном виде отречься от отца. Он отказался. На пятом курсе наш герой был исключён из института, а позже исключен из комсомола. В его личном деле появилась метка: «Сын врага народа» и приписка: «Не уважает решения Советского суда, клевещет на Советскую Власть».

***

Мой отец, закончил Фабрично-заводское училище, т.е. имел образование – не полных семь классов, однако слыл среди Краснодарских книжных спекулянтов, регулярно собиравшихся в Первомайском парке («Чистяковская Роща»), большим спецом в области приключенческой и исторической литературы. Малограмотный, бывший фронтовой разведчик привил всем нам культ любви к хорошей художественной литературе. По вечерам в нашем саманном домике, на окраине города, стояла гробовая тишина. Отец, мать, мой брат и я запоем читали книги, которые приносил с полуподпольного книжного базара отец.

Надо было прочесть их быстро и очень аккуратно, чтобы они не упали в цене ни по внешнему виду, ни по времени издания. Каждое воскресенье, ещё издали заприметив отца, я бросал все детские забавы и бежал, не чувствуя ног к нему на встречу, вытаскивал из сумки и рассматривал прямо на ходу, пахнущие типографской краской, редкие книги, практически никогда не поступающие на прилавки наших краснодарских магазинов.

В один из летних воскресных дней батя принёс и дал почитать несколько книг удивительного автора. Конечно, его творения никто и никогда не запрещал, как книги Солженицына или Пастернака, но вот так просто пойти в библиотеку, взять их или купить в магазине в то далёкое время было совершенно невозможно. И от приобщения к тому, что я - вихрастый паренёк с городской окраины под названием

«Горогороды», в отличие от многих, читал его книги, причем одним из первых в городе, делало меня в моём сознании равным сынкам городской элиты, которые в большинстве своём, проживали в красивых домах, на улице Красной, где в квартирах повсеместно имелись эмалированная ванна и даже фаянсовый унитаз.

***
Однако вернёмся к нашему герою, он занимался в МГУ научной работой, преподавал язык пушту (помимо восточных языков пушту и дари он владел также несколькими европейскими языками) и одновременно учился там же на истфаке. Пробовал себя в журналистике: печатался в "Огоньке", "Правде", "Литературной газете", "Комсомольской правде", "Смене", - первые новеллы носили психологический характер ("Дождь в водосточных трубах", "В горах моё сердце", "Прощание с любимой женщиной" и др.)

В 1957 году состоялся его дебют как сценариста - по африканской сказке им был создан сценарий мультфильма "Маленький Шего". Затем направляется в Кабул в качестве переводчика с афгани.

Его работа всегда была полна всяческих приключений. То он в тайге с охотниками на тигров, то на полярной станции, то на строительстве БАМа и на вскрытии алмазной трубки. Он постоянно находился в центре самых важных событий — в Афганистане, франкистской Испании, в Чили, на Кубе, в Парагвае, выслеживая укрывающихся от возмездия гитлеровцев и главарей сицилийской мафии, участвуя в боевых операциях вьетнамских и лаосских партизан.

Герой нашего повествования профессионально работал с архивами. Ему приписывают цитату: «Кто контролирует прошлое — не растеряется в настоящем, не заблудится в будущем». Как рассказывает Владимир Захаров, однажды даже нашёл телефонные номера рейхсканцелярии Гитлера, прямые номера Гиммлера и Геббельса, попробовал позвонить последнему, но в ответ услышал: «Герр Геббельс уже ушёл. Позвоните завтра».

Ведущий телевизионной программы, Евгений Додолев пишет: «Он любил и умел играть фактами, додумывать, дорисовывать. Не корысти ради, а для придания красочности образу и сюжету. Его не жаловала либеральная общественность: считалось, что он завербован КГБ после случайного убийства на охоте. Иначе, - рассуждали завистники, - как он может свободно ездить по миру, будучи беспартийным!»

Он одним из первых занялся в России благотворительной деятельностью… В основанной им газете в отличие от всех сотрудников, получал символическую зарплату — ОДИН рубль в год. Вместе с бароном Э. А. фон Фальц-Фейном создал Международный комитет по поиску Янтарной комнаты, куда входили также Жорж Сименон, Джеймс Олдридж, Георг Штайн.
Герой нашего повествования умер 5 сентября 1993 года в Мухалатке (Крым). Согласно, завещанию его прах развеяли над гладью Чёрного моря.

***
Много лет этого человека нет с нами, выросло целое поколение, которое в большинстве своём ничего не знает об этом человеке, хотя всуе зачастую произносит имена персонажей, им созданных. Мне же хочется, чтобы великих людей, великой страны помнили всегда. Тебе же дорогой мой читатель, как всегда, две подсказки.

1. фото больницы, прославленной этим человеком.
2. Рецепт блюда обожаемого одним из героев его книг.

В одном из романов он ускользает от всех дел, чтобы в маленьком семейном ресторанчике поесть это блюдо, с тушёной капустой.

Готовим «Айсбайн» - Ледяную ногу.

по материалам интернета

НАМ ПОТРЕБУЕТСЯ:

1. Свиная рулька − одна.
2. Пол кило картофеля
3. Светлое пиво − бутылка.
4. Мёд − 2 ст. ложки.
5. Чеснок − 2 зубка.
6. Лавровый лист − 4 шт.
7. Соль, чёрный перец, горошек, тмин − по вкусу.

ГОТОВИМ:

В рульке делаем надрезы и нашпиговываем их смесью чеснока, лаврового листа, соли и перца. Затем готовим маринад: пиво смешиваем с мёдом и щепоткой тмина.

Духовку нагреваем до 220 градусов. Ставим противень с рулькой. Таймер минут на 30.

Затем температуру уменьшить до 180 градусов, и несколько раз поливаем нашим маринадом. Затем таймер на 60 минут.

Картошку варим до полуготовности. Когда наша рулька почти готова, высыпаем картофель на противень и перчим. Таймер ещё минут 30.

Готовую рульку можно запивать тёмным пивом, а можно и другими напитками. Какими − догадайтесь сами.

В лесу чего только не случается. Репертуар звериного театра. Представление третье. «Самое дорогое»

Историческая загадка

Супруга исполнила волю мужа. Похоронила его там, где он просил, и на могиле мужа поставила часовню, а в ней - памятник, изображающий молящуюся и плачущую перед распятием женщину - эмблему её самой. На памятнике следующая надпись: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской; но для чего пережила тебя любовь моя?»

«Эти двое царскосёлов почти вбежали в парадную залу Коллегии иностранных дел. Какие они, в сущности, ещё юнцы! −  подумал, взглянув на них, высокий, молодой человек в очках, сдвинутых ниже переносицы. Взгляд его был пронзителен и печален. Какой-то вдохновенностью, вспыльчивостью, безоглядной открытостью... Впрочем, и им, наверное, жизнь кажется сейчас такой прекрасной! Впереди - блестящая дипломатическая карьера... Да, совсем ещё зелёные. А мне уже двадцать третий. Позади университет, а жаль, что позади, ведь я совсем готов был к испытанию для поступления в чин доктора прав. Но война, Наполеон, будь он неладен, − вторгся в Россию... И решил я тогда оставить занятия и поступить в военную службу, благо граф Салтыков формировал в Москве Гусарский полк и взял меня к себе корнетом. Что ж, почти десять лет учился, окончил два факультета, да и на третьем поучился достаточно. Бездну наук изучал! Конечно, далеко не всё меня интересовало. Но кое-что, нужно было для этикета − фехтование, танцы, вокал, игра на скрипке...»

Так произошло это историческое знакомство трёх великих русских людей. Но тогда оно было мимолётным. Хотя и запомнилось нашему герою навсегда.

***
16 июля 1818 года граф Нессельроде письменно извещал главнокомандующего Кавказской армией генерала Ермолова. "Поверенным в делах... назначается чиновник Мазарович, секретарём при нём…, канцелярским служащим − Амбургер". 

Министр любил краткость.

Для должного поддержания "Русского имени" за границей наш герой взялся изучать язык страны, где ему предстояло жить. Целый курс, за считаные месяцы, прошёл он с профессором Деманжем. Запоем читал книги о этой стране, пропадал целые дни в публичной библиотеке, у Оленина. Он прекрасно уже знал историю Востока, обычаи, быт, нравы, самый дух народа.

Блестящее заключение им Туркманчайского договора, столь выгодного для России, возможно, было прежде всего потому, что он изучил психологию коварных южан, отменно знал их язык, свободно разговаривал и с шахом Фетх-Али, и с рядовым торговцем. Впоследствии знание этого восточного языка показалось нашему герою недостаточным, он стал изучать ещё турецкий, арабский и санскритский. Генерал Ермолов, извещая графа Нессельроде об успехах "Секретаря русской миссии при тамошнем дворе", советовал министру со временем препоручить герою нашего повествования "заведение школы восточных языков", не щадя на это "ни попечения, ни издержек...".

***
Она была красавица: стройная, грациозная брюнетка, с приятными и правильными чертами лица, с карими глазами, очаровывающая всех своей добротой и кротостью. Наш герой называл её Мадонной Мурильо.

Ему стукнуло тридцать три, невесте не было и шестнадцати.

***
В стенах русской миссии попросили убежище две женщины-христианки, грузинка и армянка. "Вас защитит русский флаг", − воскликнул посол. Надел парадный мундир с орденами и вышел к толпе: "Опомнитесь, на кого поднимаете руку, перед вами − Россия"!

Но его забросали камнями и сбили с ног.

Над телом посла было учинено самое изощрённое надругательство. Труп волокли по мостовым, а изуродованные останки выбросили на помойку и засыпали известью.
Героя нашего повествования едва опознали по пальцу, простреленному на дуэли.
Так уж повелось, что гении почти никогда не доживают до старости, особенно если... Судьба уготовила им честь родится на земле русской.

Так как же звали героя этой загадки?

***

А подсказки?

Их у меня три.

Первая традиционная − фото.

Вторая вот: https://librarybooks.ru/art11611268/?ysclid=lji1xy25pg871107729

А третья − цитата из его великой книги:

«К Прасковье Фёдоровне в дом
Во вторник зван я на форели…»

Вот их и будем готовить.

Итак, форель духовая, то есть запечённая в духовке.

по материалам интернета

НАМ ПОТРЕБУЕТСЯ:

1) Форель — штук пять стейков.

2) Лимон − один.

3) Приправа для рыбных блюд − один пакетик.

4) Соль и молотый перец − на ваш вкус.

ГОТОВИМ:

Нашу форель моем и чистим.

Затем приступаем к маринаду.

Выдавливаем сок лимона, добавляем приправу для рыбы, соль и перец.

Тщательно перемешаем.

Рыбу компактно выкладываем в миску.

Заливаем маринадом. Таймер − на три часа.

Затем наши стейки выкладываем на противень и запекаем в разогретый до 180 градусов духовке. Таймер − на двадцать 20 минут.

Подаём на стол, с пылу с жару!

Приятного аппетита!

Вы хотите работать у нас в библиотеке, и в своём резюме, кроме всего прочего, указали, что запросто истребляете призраков, и очень в этом преуспели!
- Да. Так и есть.
- Но их не существует!
- Не стоит благодарностей, это всего лишь одно из многих, скромных дел, мною законченных^[1].

Библиотека имени Нестора – летописца, 02 часа 24 минуты

Известная (в узких кругах) поэтесса Элеонора Лерура одновременно злилась на себя и боялась пошевелиться.

− Ну почему я такая… сердобольная. Не могу сказать решительное «НЕТ» никому, тем более лучшей подруге Надьке Климовой.

Конечно, как можно, отказать, когда у неё судьбоносное свидание, плавно переходящее в романтический завтрак в постели. Поэтому выручай подруженька-Леруронька, посиди, подежурь в библиотеке, вместо меня в библионочь^[2]. Вдруг какому-то старичку или старушке приспичит приковылять и попросить томик Шекспира или Достоевского, ибо врачи очень рекомендовали, как средство от бессонницы. Лекарства ведь нынче так дороги, − вспоминая этот разговор, женщина на всякий случай, залезла с ногами на стул, ибо посетителей не было, от слова совсем, а оно было. И ещё как − было!

Шаркало ногами, ковырялась в книжных полках, громко сморкалось и произносило непотребные ругательства!

Ну скажите, пожалуйста, какая библиотекарша такое вытерпит? Элеонора, хоть библиотекаршей не была, но тоже не выдержала! Крикнула что есть мочи (правда, не слезая со стула):

− Эй ты…. Вы… привидение! Имейте совесть! Извольте соблюдать тишину! Вы же не в пивной, а ...а… в храме знаний! Вот и ведите себя подобающе!

Поэтесса хотела сказать ещё что-то обидное, но десяток книг, лежащих на близлежащем стеллаже, грохнулись на пол, будто бы их специально сбросили резким движением руки.

Минуту, другую женщина сидела с открытым ртом, усиленно моргая, а потом решительно бросилась в атаку, правда, словесную, ибо ноги совершенно отказывались слушать команду из мозга и ступать на потёртый, ещё дореволюционный паркетный пол.

− Немедленно перестаньте безобразничать! Иначе,… то есть, в противном случае… я буду вынуждена вызвать милиц…, или по-нынешнему... полицию... Ой, мамочки, страшно то, как,... они, сейчас, как приедут! И как вас заберут!

− Куда? − Пробасило оно, − Можно поконкретней?

 При этом лежащие на полу книги, медленно, покачиваясь и поскрипывая переплётами, стали подниматься в воздух и располагаться на своих прежних местах.

− Ну в эту, как её, всё забываю… вспомнила, в кутузку упекут, − поэтесса, медленно опустила на пол одну ногу, затем, осмелев, и другую.

***

Всем же известно, что женское любопытство гораздо сильнее страха. Элеоноре вдруг захотелось дотронуться до призрака. Она где-то когда-то давно читала, что некоторые привидения такие же мягкие и пушистые как кошки.

Сейчас ей представилась редчайшая возможность проверить это на практике.

Между тем по помещению разнёсся звук «почёсываемого затылка», и оно пробасило:

− «кутузка» происходит от диалектного словечка «кутуз» – то есть узелок с вещами. Следовательно, вызванные вами слуги закона скрутят меня в узел? Интересно в какой? Морской, узел Машара, двойной прямой, амфорный, мне продолжать или этого достаточно?

− Не знаю, − растерялась Лерура, уже сама почесала свой затылок. Её страх, упрятавший поэтическое сердце куда-то в пятки, не спеша, стал возвращать его на место. И женщина, всё ещё на негнущихся ногах доковыляла до книжной полки и стала её гладить.

− Мадам! Извольте объяснить, что Вы делаете? Если среди ночи, решили протереть пыль, то сходите в подсобку и возьмите там тряпку. Утром придёт уборщица, и, наверное, Вас отблагодарит, хотя это вряд ли. Она, по своей природе, −женщина не благодарная, − пробасило приведение, обосновавшись на старинной люстре и раскачивая её из стороны в сторону.

− Это ещё почему? И как Вы это определили? − задрав голову вверх поинтересовалась Лерура.

− Дело в том, что мы, привидения не умеем спать. Ну не дано нам это. А подремать, ой как хочется. Вот я и приспособился, ближе к утру, когда библиотечный кот Рамзес возвращается со своей очередной неудачной охоты на мышей, вселяться в него и дрыхнуть до вечера, вместе с ним.

А уборщица - тётя Шура, не даёт, то шваброй достанет, то мокрой тряпкой огреет. И когда колбаску трескает, никогда даже маленького кусочка в мисочку не положит. Согласитесь, от такого обращения любое животное озвереет, не говоря уже обо мне, благородном и начитанном приведении. Кстати, те словечки, которые долетели до Ваших ушей, в самом начале нашего общения, я от неё подцепил.

− Ну, наверное, раз Вы так сквернословили, на то была очень веская причина, − Лелура всё больше и больше проникалась симпатией к существу потустороннего мира.

− Ещё какая! Дело в том, что когда-то давно жил в этом городе купец первой гильдии и миллионщик, по фамилии Иван Никандрович Чебакин. Богатый был, как Крез^[3]. Однажды взял, да и внезапно помер. Немедля вскрыли завещание. А там чёрным по белому писано − всю евонную громадную библиотеку подарить городу. И так вышло, извозчики − варвары, книги сюда свозя, доставили в сей дом и урну с его прахом. Наперебой талдычили, злыдни: «подобающая барину усыпальница на кладбище ещё не готова, пущай, здеся постоит. Никому ведь не мешает». Захоронили или нет остатки Никандровича, уже никто и не вспомнит, но коль я здесь маюсь, то, по всей видимости, − нет. Вот и ищу эту урну по ночам. Днём-то я в шкуре кота отсып...

− Знаю, это я уже слышала, − прошептала поэтесса, опускаясь на стул, и теряя сознание.

***

− Эй, дрыхля, проснись! Сейчас всякие учёные, очкарики приходить начнут, может быть, ты, как и я, отыщешь своего суженного. Кино «Москва слезам не верит» сколько раз смотрела. Куда там главная героиня Людка ходила, и для чего, помнишь? − Климова теребила поэтессу за плечо.

Лерура с трудом открыла глаза, удивлённо уставилась на подругу:

− Надежда, ты не поверишь, мне такой страшн… вернее, интересный сон приснился, хоть садись немедля и роман исторический пиши, − она хотела ещё что-то добавить, но в зал вальяжно вошёл библиотечный кот Рамзес, подошёл к стоящей в углу пустой миске, постучал по ней когтистой лапой и властно пробасил:

- Мяяяуууу!

***

Если бы коты могли говорить:

— Рамзес! Ты опять точил свои когти о дорогущие финские обои?

— Это не я.

— А кто?

— Хозяин, скажи честно, ты веришь в привидения?^[4]

[1]     − https://bumbarashka.ru/jokes/t/prizrak?ysclid=llkxp75p7s505292401

[2]     − ежегодная социально-культурная акция, посвящённая чтению, проходит в апреле по всей России. В эту ночь библиотеки расширяют время и формат своей работы, вплоть до круглосуточного.

[3]     − последний царь Лидии, правивший в 560—547 гг. до н. э.

[4]     − https://bumbarashka.ru/jokes/t/prizrak?ysclid=llkxp75p7s505292401

На основе реальных событий

1980 год, июль. Районный центр средней полосы Российской Федерации

Катя Новикова, швея-мотористка третьего разряда (и туристка-спортсменка второго взрослого разряда!) поправила покрывала на всех четырёх кроватях их комнаты, сходила за половой тряпкой, тщательно вымыла полы, убрала чашки и тарелки в тумбочку, затем подошла к прикреплённому на двери графику дежурств, и крест накрест перечеркнула клеточку, против своей фамилии. Теперь, наконец, можно сесть и спокойно прочитать Ленкино письмо. Его пол часа назад, не поленилась, и самолично принесла вахтёрша − тётя Люся, на пять минут покинув свой ответственный пост, у входа в женское общежитие комбината.

Лучшая подруга, недавно очень удачно вышедшая замуж, предлагала Новиковой немедленно взять отпуск (пусть даже за свой счёт, если по графику не получается) и приехать на месяц к ним, в гости. Пожить в их двухкомнатной квартире, пока она со своим Вадиком, соизволит отдыхать, по горящей путёвке, в одной из пансионатов Крымского полуострова. В качестве ответной услуги Катерине предлагалось, всего лишь, регулярно кормить их сиамского кота Рамзеса да менять песок в его лотке. «Одна, в двухкомнатной, да со всеми удобствами, целых тридцать дней! Рай! Причём самый, настоящий, земной!» − пронеслось в голове у девушки.

И она, окинув придирчивым взглядом, аккуратно заправленные койки с изрядно продавленными матрасами, не сомневаясь ни секунды, вытащила из своей тумбочки тетрадь, вырвала из неё листок, и принялась строчить заявление на отпуск.

Один из предгорных районов Северного Кавказа. Трое суток спустя

Ленка вывела подругу на балкон пятого этажа новенького панельного дома:

− Вон там у нас кинотеатр, будешь туда ходить, может быть… с кем-нибудь из местных парней и познакомишься… с далеко идущими последствиями. А там у нас, типа… природного парка. В общем, как это сказать, по-модному, по-современному…, вспомнила, наша местная достопримечательность − терренкур^[1]. Рамзесика-пушистика покормила и вперёд, всякие там тропинки осваивать. Тебе − туристке это точно понравится. Гарантирую. Там недавно на деревьях и камнях указатели нарисовали, чтобы, ходоки, старички и старушки, всякие, не заблудились. Да разве там можно заплутать? - Тропинки же кругом. Шагай себе, по ним, и по сторонам посматривай, вдруг где неженатый, молодой, да ещё с собственной кооперативной квартирой, как мой Вадька, объявится. Тогда сразу хватай его, тёпленького, и бегом, по указателям, в ЗАГС, − хозяйка квартиры задорно рассмеялась.

Она ещё что-то говорила, но Катя её слушала в пол-уха, ибо две, почти бессонные, ночи, в плацкартном вагоне давали о себе знать.

***

Хозяева уложили гостью на шикарном, новом раскладном диване, украли импортным пледом и, не забыв наложить полную миску еды домашнему питомцу, отбыли к манящему Чёрному морю.

Утро следующего дня

Поскольку утренних сеансов в местном кинотеатре предусмотрено не было, Катя, почистив кошачий лоток, отправилась осваивать хвалёный терренкур.

Ленка не лукавила, когда говорила, что на камнях и деревьях имеются указатели движения, причём трёх цветов. Зелёный − обозначал самый лёгкий маршрут, он так и назывался − «Пенсионерский», жёлтый чуточку посложнее, и наконец красный − для туристов − разрядников.

Новикова решила начать именно с него, ибо тропинка с красным фанерным указателям вела круто вверх, к видневшемся вдалеке скалам. Девушка, перекинула ремешок с фотоаппаратом за спину и бодро пошагала вперёд. «Надо будет добраться до этих скал побыстрее, пока солнце не поднялось высоко. Иначе снимки не получатся. Будет слепить прямо в объектив».

А фотки надо сделать, классные! Фабричной кадровичке обещала привезти и подарить, за то, что она без задержек оформила и подписала у директора приказ на отпуск.

Вдруг девушка замерла на месте. В сторону от исхоженной дорожки шла едва заметная тропинка, ведущая к тем же скалам, но, по всему видать, кратчайшим путём.

− Местные-то, по знакам вверх не ходят. Знают короткий маршрут. Наверное, коз своих там выпасают, подальше от понаехавших туристов, − и ноги Катерины, не дожидаясь команды мозга, самостоятельно повернули налево, − солнцезащитный крем я взяла, фляжка с водой имеется. Час, ну пусть − два, и я на самой вершине. Минут двадцать на отдых и фотографирование, - и назад, вниз. К обеду должна быть дома. Затем сон, нанесение на лицо боевого грима и поход в кинотеатр, на вечерний сеанс. Отдыхать, так по полной. Отпуск, он ведь только раз в году даётся, − размышляя и любуясь сочной местной природой, Катюша ускорила шаг. Не встречая на своём пути ни то что человека, но даже мелкую живность.

Тропинка, по которой, шагала девушка, становилась всё тоньше и меньше, и скоро её уже невозможно было разглядеть. Катерина решила выполнить рекогносцировку на местности или попросту взобраться на большущий валун, попавшийся на её пути, и посмотреть, как быстрее добраться до манящих скал.

Сказано — сделано. Девушка, цепляясь за выступы и шероховатости, полезла на скользкий от утренней росы и покрытый мхом камень. В туристических походах ей не раз приходилось проделывать подобные упражнения, правда, тогда она была не одна, да к тому же всегда на ней был страховочный трос. Вскарабкавшись наверх, Катерина приложила руку ко лбу, заслоняясь от солнечных лучей и, поскользнувшись, полетела вниз!

Упала на соседний камень, с которого и начинала свой, злосчастный подъём и первое, что услышала, был жуткий хруст, донёсшийся из области бедра. Постанывая, и закусывая губу, попыталась подняться, но не то что встать, но даже пошевелить ногами ей не удалось. Нижние конечности не желали её слушаться.

Первое, что пришло в голову Екатерине это как можно громче заорать, позвать на помощь, что она и сделала. Но вместо крика из горла вырвался полушёпот, или точнее − полустон.

Стала вспоминать, как далеко она забрела, свернув с «Красного маршрута», выходило не более километра, сущая ерунда, для спортсменки второго разряда, но проползти на руках такое расстояние, да ещё превозмогая боль, у неё вряд ли получится. Закрыла глаза и погрузилась в полусон или в полуобморок.

Пришла в себя оттого, что добравшееся до зенита солнце стало нещадно жечь незащищённые части тела, руки и лицо. В горле пересохло. Кое-как дотянулась до висящей на боку фляги, сделала пару глотков. Потом, царапая ногтями каменистую почву и подтягиваясь на руках кое-как перелезла в тень валуна.

В памяти неожиданно всплыли слова Иосифа Бродского:

«...если дело идёт о боли

нашей; однако, не в нашей воле

эти мотивы назвать благими;

смерть - это то, что бывает с другими.»

***

Стала вытаскивать из карманов всё содержимое.

Пара бутербродов с сыром, колбасой и кольцами малосольных огурцов. − Самое то, чтобы ещё больше захотелось пить.

Связка ключей от Ленкиной квартиры, носовой платок, свёрнутая газета. Впопыхах вытащила её из почтового ящика и взяла с собой.

И... о радость! В заднем кармане спортивных брюк − пачка парацетамола (за день до отъезда покупала для соседки по комнате, да закрутилась и забыла отдать).

В другом кармане отыскался блестящий, импортный, миниатюрный брелок — перочинный нож-свисток. Подарок одного незадачливого ухажёра. Помнится, тогда высказала ему всё, что думала о подобных подарках, для девушек.

***

Разжевала и проглотила сразу две таблетки, запив одним глотком воды. Через некоторое время стало казаться, что боль немного поутихла, но ног она по-прежнему не чувствовала.

Сделала из носового платка буфф − головной убор, подобие тех, в которых щеголяют строители и стала вспоминать теоретические занятия по туризму.

На них, она, как правило, болтала с подружками, обсуждая достоинства и недостатки знакомых парней, но кое-что, из сказанного тренером в её голове всё-таки удержалось. «Наше светило - главный враг туристов − наставлял Иваныч - руководитель их турклуба, − напечёт вашу "тыкву", получите солнечный удар, и всё. Хана дальнейшему походу. Хорошо, если шандарахнет недалеко от начала маршрута, тогда можно вернуться, и с ближайшего автомата Скорую помощь вызвать. А ежели на середине маршрута, тогда, почитай, кранты, и не только горемыке − ударенному, но и всей группе. Далее. Всегда берегите воду. Не хлебайте её почём зря, ибо без еды человек месячишко протянет, кое-кому, так вообще, голодание даже на пользу идёт. А вот без Н2О, любой через пяток дней загнётся. Правда, говорят японские ниндзи, так те цельную неделю могут не пить. Но средь вас я не то что японца, даже нашего брата корейца ещё не встречал.»

***

Катюша дотянулась до пары засохших веток, валявшихся поблизости, перочинным ножиком заострила их концы, воткнула их в землю, с верху примотала к ним газету, использовав для этого ремешок от фотоаппарата, разрезав его на части. Получилось что-то отдалённо похожее на навес. И вовремя. Ибо солнце, покинув зенит, стало медленно клониться к закату, посылая свои лучи как раз в то место, где лежала девушка.

***

Понимая, что ей понадобятся силы, с трудом заставила себя съесть один из бутербродов, проводив взглядом выброшенный как можно дальше кружок малосольного огурчика.

Вечером попробовала свистеть в брелок, в надежде, что её трель привлечёт кого-нибудь, из совершающих моцион^[2] по «тропе здоровья».

Но отвечали ей только нахальные птицы, подлетающие совсем близко, и привыкшие подбирать всё то, что оставляли безалаберные туристы.

***

Ночью ей приснился Рамзес и большие чёрные птицы. Кот стоял у пустой миски и требовал еды, стуча по посуде когтистой лапой, а чёрная стая, нахально уселась на подоконнике и тарабанила клювами в оконное стекло.

***

Второй день пролетел незаметно. Солнце стало припекать прямо с утра и Екатерине, с огромным трудом, превозмогая адскую боль, пришлось перемещаться самой и перетаскивать своё бумажное укрытие за валун. Потом был завтрак, он же обед и ужин. Вечером допила остатки воды из фляги, запивая очередную порцию таблеток.

Девушка пыталась свистеть как можно чаще, но толку от этого не было никакого.

Слабый звук брелока либо не долетал до исхоженной тропинки, либо на ней никого не было. Ведь ходить по трудному «Красному маршруту» согласится далеко не каждый. Всем же с детства известно, что «умный в гору не пойдёт…»

***

Периодически Катюша впадала в забытьё. То ли спала, то ли теряла сознание. А в голове поселилась и назойливо стучала в виски одна и та же мысль. Когда-нибудь люди изобретут такой маленький приборчик-телефончик, как рация, только гораздо меньше. Он будет у всех! И у взрослых, и даже, у детей. И тогда, можно будет в любом месте достать его из кармана и позвонить кому угодно, хоть на край света, и попросить помощи, или хотя бы сообщить, где ты находишься.

А ещё в нём обязательно должен быть встроен фотоаппарат! И снимки можно будет передавать прямо по воздуху. А ещё с этой штуковины можно будет позвонить в магазин и попросить, чтобы привезли воды, много-премного, целое море, вкусной, холодной, родниковой. Правда, ей до этого светлого будущего уже не дожить, и детям её не дожить, ибо нет у неё ни мужа, ни детей, и никогда не будет!

***

На четвёртые сутки сломалось лезвие её перочинного ножа. Утром срезала с валуна мох, пропитанный росой, и сосала его, но непослушное лезвие попало в расщелину, и всё!

Посмотрев на поломанный подарок, Катя попыталась расплакаться, но слёз не было. С большим трудом достала из кармана последние таблетки. Кое-как проглотила, ибо слюны тоже не было, с удивлением посмотрела на свои ободранные в кровь руки и… приготовилась умирать.

***

Нахальные вороны снова кружились над ней, а потом осмелев, опустились почти рядом. Прыгали в полуметре от неё, дожидаясь того часа, когда уже можно будет приступать к обильной трапезе.

− Ну, уж нет! Шиш вам, а не Катино тело, − прошептала девушка, облизывая пересохшие и потрескавшиеся губы.

Ценой невероятных усилий, она стянула с себя блузку, намотала её на ветку, и стала кое-как размахивать импровизированным флагом, отгоняя назойливых падальщиков.

***

− Гляди Алача, там за валуном белой тряпкой кто-то машет, сдаётся, что ли? − обратился к своему ослику старый пастух и продолжил:

− Если мы сейчас с тобой к нему поедем, то кто будет следить за тем, чтобы наши барашки не разбрелись? Никто. Значит, что? Едем дальше, вниз, домой?!

А если, тому, кто за камнем, нужна помощь, и он знак нам подаёт, а мы не поможем, тогда что? Позор падёт на мою седую бороду и на твои длинные уши.

Ну, чего молчишь, «иа-иа-иа» не говоришь? Давай сворачивай, да пошевеливайся, сын ослицы и внук осла!

 Год спустя. Травматологическое отделение краевой больницы

− Новикова, ты почему костыли оставила? Тебе врач разрешил, вот так, без опоры шастать? − медсестра подбежала к Катюше и положила её руку себе на плечо, − опирайся на меня и пошли в палату. Ишь канатоходка выискалась.

− Тёть Нюр, мне вниз надо на первый этаж, там меня человек ждёт, его сюда не пускают, а я уже совсем здоровая, ноги не болят и меня слушаются.

− Ухажёр что ли? Так староват он для тебя, видала я его, ходит там взад-вперёд, возле стойки регистрации, мается, − медсестра улыбнулась, − кто он тебе? Почему раньше не приходил?

− Он мне, редактор! − перебила медсестру Катерина, − книгу мою опубликовать хочет.

− Какую ещё книгу? Не поняла? − тётя Нюра замерла на месте.

− Ту, которую, я здесь весь год писала: про меня, про здоровенный валун, про ворон, про кота Рамзеса, ну и про тебя, конечно, тоже!

[1]     − метод санаторно-курортного лечения, предусматривающий дозированные физические нагрузки в виде пешеходных прогулок.

[2]     − Ходьба, прогулка для укрепления здоровья или для отдыха.

Александр Ралот

Из цикла «Забытые земляки»

Василий Семенович Климов глава Екатеринодара

В январе 2024 года исполнится 180 лет со дня рождения Василия Семёновича Климова (22.01.1844-12.03.1900), городского головы г. Екатеринодара в 1877-1900 гг.

«Новая газета Кубани»

23.01.2023

− В прошлый раз мы с тобой беседовали о враче Иване Павловиче Алексинском, который некоторое время жил в нашем Екатеринодаре, − молвила супруга, рассматривая иллюстрированную книгу, посвящённую нашему городу.

− Может быть, и даже, скорее всего, он бы остался жителем города, если бы не проклятая Гражданская война. Ну, не принял он октябрьский переворот, и его можно понять. Поэтому и вынужден был эмигрировать, − я через плечо жены заглянул в книгу. Она была открыта на странице, посвящённой Василию Семёновичу Климову, − ещё не известно, как бы повёл он себя, если бы судьба позволила ему дожить до семнадцатого года.

− Ты, прав − супруга встала и потрепала за волосы, влетевшего в комнату внука, − но он уж точно порадовался, увидев своими глазами движущийся по его родному городу, трамвай.

− Дед, − идём гулять. Погода, чудо! И ты обещал! Там по улицам новёхенькие трамваи с сегодняшнего дня запустили. С кондиционерами и Вай-Фаем. Айда прокатимся. Я уже всех соседских ребят во дворе собрал. Как это слово, забыл, старинное такое, вспомнил… ватага... ждёт.

− Ну, раз обещал, надо выполнять. Не составишь нам компанию? - я взглянул на супругу, но та отрицательно покачала головой и указала на старинную деревянную кадку, в которой поднималось тесто.

− Когда вернётесь, проголодавшиеся, я всю вашу ватагу пирожками угощу. С пылу с жару.

Час спустя. Исторический центр города.

— Дед! А это что за здание? Красивое такое. Его тоже скоро того? Под небоскрёбы? - Внук тянет меня к одному из старинных домов − филиалу Центробанка, бывшему до революции собственностью «Общества взаимного кредита».

— Очень надеюсь, что печальная участь дом сей минует. Потому как у столь почтенной организации имеются и другие филиалы. - Я показываю в начало улицы, где над деревьями возвышается иссиня-чёрная высотка.

— А правда, что по Красной, много лет тому назад, ходили трамваи? И пустили их раньше, чем в самой столице?

— Правда. Об этом денно и нощно беспокоился один замечательный горожанин.

— Какой-нибудь разбогатевший купец-меценат?

— Нет, Тимоша. Городской голова, то бишь мэр по-нынешнему, Василий Семенович Климов. Он много чего сделал для Екатеринодара. Его заботами и делами Екатеринодар превратился из большой станицы в краевой центр! Курировал строительство несколько школ. Открыл первую публичную библиотеку. Руководил прокладкой труб будущего водопровода и линий телефонной связи. На этой самой улице, по которой мы с вами топаем, при его правлении были установлены первые электрические фонари.

— А до этого, люди домой, ночью в кромешной темноте добирались, ну или при свете луны?

— На Красной освещение было. Керосиновыми лампами. Из городской казны на это богоугодное дело выделили аж целых две тысячи четыреста семьдесят два рубля! По тем временам деньги громадные. Учредили должность фонарщиков. Вечерами они с лестницей и керосиновой банкой выходили на работу. Зажигали уличные светильники. Числились эти служащие по ведомству пожарной команды, а посему были обязаны принимать участие в тушении любых возгораний.

Рано утром фонари гасили, каждый по отдельности. Ну а если ночь стояла ясная, лунная, то их не зажигали вовсе. Берегли топливо!

***

Наша честная компания дружно уселась в скверике на скамейке.

— А вы знаете, что раньше, на месте этого сквера была площадь и называлась она Соборная, − продолжил свой рассказ я. Но лица моих спутников остались безучастными.

— Дед. Ты нам лучше про мэра, то есть, градоначальника расскажи. Долго ли он Екатеринодаром правил? Кто его вообще назначил?

— Одиннадцатого апреля тысяча восемьсот шестьдесят восьмого года состоялись первые в нашем городе выборы начальствующего лица. От каждого сословия, от купцов и ремесленников, казаков и от домовладельцев пришли выборщики. То есть люди, которым на сходах было поручено, честь по чести избрать главу города.

После того, как они поклялись, что исполнят порученное им дело честно, без всякой корысти, проголосовали за нового градоначальника. Им стал отставной вояка и купец первой гильдии по фамилии Фролов. Но этот, малопочтенный муж, надежд горожан не оправдал. Позаимствовал из казны немалую сумму, в ассигнациях, да и был таков. Исчез из города навсегда.

— Вот это да! И что, как и сейчас, плакали народные денюшки? — Тимофей с досады стукнул себя кулаком по коленке.

— Нет внук. Тогда дела решались по-иному. Всё имущество беглеца выставили на открытые торги. В результате бюджет, то бишь казна, пополнился даже более того, что присвоил незадачливый градоначальник.

Спустя шесть лет уложение о выборах изменили. Выборщиков от сословий не стало. А городского голову разрешено было избирать лишь тем, что владел недвижимостью и исправно платил с неё налог. Должников к выборам не допускали! Но, если дом, или подворье принадлежало женщине то она наравне с мужчинами получала право голоса.

Вот по этому новому закону несколько лет спустя и на рекордные шесть сроков подряд избирали Василия Климова. Шёл ему всего лишь тридцать третий год!

Начал он с мощения улиц и первой, конечно же, стала вот эта, центральная. Скоро её жители уже не носили с собой охапки соломы или сена, чтобы кидать их в огромное, не просыхающие лужи, преграждающие им путь. Затем он принялся за водопровод и знаменитые водоразборные колонки, исчезнувшие с наших улиц всего несколько лет назад.

— Я видел их на фотографии. Ты на ней такой же как я, с двумя алюминиевыми бидончиками в руках, − бесцеремонно перебил меня внук, −  продолжай, я больше не буду.

— Через несколько кварталов отсюда до сих пор функционирует первая городская больница. Более ста лет прошло, а детище Климова продолжает служить потомкам тех горожан, которые его избрали. К слову сказать, там впервые в операционных комнатах появилось электрическое освещение и был завезён, не виданный ранее, рентгеновский аппарат. Он же распорядился пронумеровать все городские дома, чему немало противились их владельцы. Утверждали, что всякое строение можно найти, как следует расспросив прохожих!

Ребята дружно смеялись, а я продолжал.

— Вот именно здесь, в декабре тысяча девятисотого года, нарядно одетые люди перерезали ленточку, открывая первую трамвайную линию.

***

Градоначальник, отдавший все силы грандиозной стройке, на торжестве отсутствовал! По более чем уважительной причине.

Его похоронили ещё в марте. На экстренном заседании думы выяснилось следующее: Городской голова не оставил после себя никакого материального состояния и придать его тело земле не на что!

Постановили. — «Климова хоронить за общественный счёт! Выделять небольшой, но пожизненный кошт, на пропитание иждивенцам».

***

За гробом шёл почти весь город. Процессия останавливалась возле каждого здания, возведённого при его участии. Людское море не сдерживало слёз.

Многим из присутствующих градоначальник тайно или явно помогал. Как мог. Оплачивал лечение и учёбу малоимущих, жертвуя деньги из своего жалованья. Речей не говорили. Каждый пришедший, молча, отдавал последние почести человеку, болевшему за порученное дело и за город, который ему доверили.

— Идём скорее на могилу. До Всесвятского кладбища отсюда рукой подать. Его ведь там похоронили? − внук вскочил со скамейки, увлекая за собой друзей.

— Тимофей, ты и прав, и нет. Василий Семенович просто обязан был обрести последний покой, в самом центре погоста. Однако до наших дней могила Климова не сохранилась. Мало того, местные историки до сих пор спорят о том, где конкретно находился склеп, в котором находились останки знаменитого горожанина.

— А вы знаете, что в Краснодаре есть улица имени Климова. Там мои родственники живут. Малюсенькая! На ней всего семнадцать домов, −  вихрастый паренёк, со странным именем Святополк, произнеся эту фразу, победно смотрел на друзей!

— Ну раз нет его могилы, поехали, хоть на улицу поглядим, − внук дёрнул меня за рукав, — дед, ты с нами?

Ну а теперь рецепт пирожков «Как пушинка» от бабушки Тимофея.

по материалам интернета

НАМ ПОТРЕБУЕТСЯ:

Мука 1-го сорта (в ней больше клейковины!) - полкилограмма. Примерно 3 стакана, с горкой.

Дрожжи быстродействующие – грамм десять.

Масло растительное ( хлопковое — идеально!) полстакана.

Кефир – один стакан.

Соль – чайная ложка

Сахар – тоже самое.

Начинка – любая, какую найдёте.

ГОТОВИМ:

Муку тщательно просеиваем и добавляем дрожжи, затем хорошенько перемешаем.

Сливаем масло и кефир и подогреваем. Термометр на 38 градусов.

Добавляем сахар и соль. Перемешиваем, до тех пор, пока соль и сахар не растворятся.

Добавляем жидкие компоненты к сухим.

Делаем тесто. Ставим таймер на 10 минут. Закрываем полотенцем. Таймер на полчаса.

Затем делим тесто на порции, грамм по семьдесят каждая.

Раскатываем каждую порцию теста до толщины полсантиметра. Добавляем нашу начинку.

Тщательно защипляем края теста, то есть придаём пирожкам желаемую форму. Ставим их на противень, выстеленный бумагой для запекания швом вниз.

Накрываем полотенцем. Таймер на 10 минут, для того чтобы тесто ещё немного поднялось.

Затем смазываем пирожки яичным желтком и по желанию присыпаем семенами кунжута.

Разогреваем духовку до 200 градусов. Выпекаем. Таймер на 20 минут, до золотистого цвета.

Кнопоссаж

(сказка-путешествие)

Глава первая. Откуда он взялся

Ах, эта детская мечта…

Она въедается в сознанье

любого чада неспроста

и порождает в нём желанье

иметь побольше, и всего,

чего душа ни пожелает

на этом свете… для него…

и для его цветного рая.

***

Когда-то давным-давно, когда Егомашдед (то есть дед близняшек Егорки и Машеньки) был меньше, чем эти непоседы сегодня, его бабушка Пелагея Гавриловна брала маленького Сашу с собой в… соседний магазин.

И там за хорошее поведение (это когда он стоял молча в очереди и ничего не клянчил) разрешала потрогать и иногда даже нажать кнопочки автомата, торгующего газированной водой.

И... свершалось чудо – большой ярко-красный ящик вдруг оживал, долго фыркал и выплёвывал в гранённый стакан самую вкусную на свете газированную воду жёлтого или малинового цвета.

Пузырьки, поднимающиеся со дна, приятно щекотали нос, а сладкая вода мгновенно превращала унылый магазин в волшебный замок, а стоящих в очереди дядей и тётей – в прекрасных королей и королев.

В этот момент даже вредная девчонка Лерка из соседнего двора (постоянно показывающая язык и отталкивающая его руку от заветной кнопки автомата) становилась чуточку… красивее, что ли.

«Вот бы у меня был собственный аппарат, который после нажатия кнопки не только газировкой угощал, а вообще выполнял бы любое желание. Например, детское кино показывал. Ведь у бабушки пенсия маленькая, и она дорогущий телек купить не может. А у Лерки в квартире он есть. Но она ни за что на свете на мультики не позовёт. Сама смотрит. Я видел, в окно заглядывал. Сидит, зырит, пирожное лопает и чаем запивает», − размышлял Санька, снизу вверх глядя на бабушку, а вдруг она разрешит ещё раз нажать заветную кнопочку.

Но очередь двигалась и всё дальше оттесняла малыша от «волшебного» красного ящика.

Не думал в детстве Егомаш -

мечта порой материальна.

И вот вам чудо - Кнопоссаж

для исполнения желанья.

Внучата рады – их мечты

теперь исполнятся когда-то.

А голос грозно с высоты:

- Служу воспитанным ребятам.

***

Прошло очень много лет. Мальчик и не заметил, как превратился в седовласого пенсионера Александра Викторовича или по-простому − Егомашдеда, а в детской комнате неожиданно поселилось что-то… волшебное, требовавшее именовать себя «Кнопоссаж».

Своё происхождение это объяснило просто:

«Мысль − штука материальная. Ты в детстве сильно хотел, и вот я сейчас взял, да и материализовался. Всяких там «первобытных кнопочек» у меня нет за ненадобностью, ибо читаю все человеческие мысли-желания с лёгкостью, причём на всех языках. А вот исполнять их или нет – я ещё подумаю.

И попрошу запомнить всех крепко-накрепко:

1) Закон всемирного тяготения не уважаю, а потому и не соблюдаю. Могу падать сверху вниз быстро, с ускорением свободного падения, а могу медленно, как пушинка, висеть на месте или подыматься вверх.

2) Твёрдость материи − не для меня. Легко прохожу сквозь любые стены, из какого бы материала они не были сделаны.

3) Кормить вас буду не тем, что пожелаете, пирожными-морожеными, а чем захочу. Но обязательно полезным и калорийным.

4) Перемещаться во времени − могу, но недалеко и только в прошлое. Лет этак на пятьдесят. На дальше и не просите, не исполню. В будущее – ни-ни. Оно ещё не наступило, даже для меня.

5) Мне ваш дом очень понравился, поэтому, куда бы мы с вами не отправились и где бы не очутились, я буду воспроизводить его в точности, ну, или как получится, прибавляя или убавляя некоторые незначительные детали. Бассейн, например. Здесь его нет, там, возможно, будет. Я ещё подумаю…» − Кнопоссаж хотел ещё что-то добавить, но внучата, по своему обыкновению, его перебили, запрыгали на месте и заверещали:

− Бассейн, ура!

− Не надо топать целых три остановки до фитнес-центра!

− Вышел в соседнюю комнату, а он уже там! Купайся сколько влезет.

Кнопоссаж хотел было обидеться и исчезнуть лет этак на десять, но передумал и только проворчал:

− Эх, придётся воспитывать невоспитанных. И когда вы, наконец, поймёте, − перебивать взрослых, а я старше вас лет… скажем на … шестьдесят… пять… неприлично, это – во-первых, а во-вторых, я теперь не стану перечислять по пунктам того, что могу, что хочу и что не хочу. Узнаете потом, во время путешествий…

− Ура! Это же так здорово.

− Можно прямо сейчас?

− А куда? Собираться надо? Или, если мы поедем с домом, то зачем же…– перебивая друг друга закричали Маша и Егор, но разом осеклись и дружно закрыли ладошками рты, показывая, что отныне они будут молчать, аки рыбы.

В это время на другом конце города

О Кнопоссаже донесли

злой фее (девочке из детства).

Колдунья снова на мели

и никуда теперь не деться,

а как хотелось, чтобы ей

преподнесли его на блюде…

Но Егомаш, такой злодей,

увёл у феи чудо-юдо.

***

Профессиональная колдунья Валерия Арнольдовна Вредниченко, выпроводив очередную посетительницу, пересчитала полученный гонорар и отодвинула в сторону висевший на стене диплом «Всемирного совета чёрной материи», хотела нажать нужные кнопки на крышке сейфа, но не смогла. Забыла код. Годы брали своё. Память подвела.

− Хоть какое зелье принимай, − не помогает! − чертыхнувшись, хозяйка квартиры, помянув всуе самого Вельзевула¹, принесла из кухни дубовую табуретку, с помощью которой смогла достать из антресолей заветную шкатулку, в которой хранилась записка с кодом от сейфа и маленький китайский приборчик-контроллер − современный аналог некогда популярной «серебряного блюдечка и наливного яблочка»².

Хотела убрать его на место, но тот неожиданно включился и завопил согласно инструкции сразу на трёх языках: английском, китайском и ломаном русском:

− А у Егомашдеда, то есть у Александра Викторовича, объявился Кнопосаж, тот самый из вашего общего детства. Сегодня взял да и мате-риа-ли-зовал-ся. Теперь они всей семьёй в путешествие собираются. Куда, пока не знаю, но очень далеко, на другой конец света.

− По-о-че-му?! Ну почему такая несправедливость? − пронеслось в голове Валерии Арнольдовны, − ведь это я целых полвека мечтала о нём. Я хотела, чтобы у меня вот здесь, в этой квартире, стоял волшебный красный ящик, исполняющий желания. Это я с отличием закончила ШЧАВО³. Перерыла кучу старинных фолиантов, да всё без толку.

Женщина села мимо табуретки, прямо на пол, вытерла рукавом предательские слёзы и прошипела:

− Контролер, будешь следить за каждым перемещением Кнопосажа. Докладывать мне круглосуточно…

− Даже ночью? − нахально перебил хозяйку приборчик.

− И тогда тоже, но не голосом, а по СМС на телефон. Я его после двадцати двух на беззвучку ставлю. Сон для нас, ведьм, − дело святое. Невыспавшаяся колдунья такого может натворить, не приведи Господь. Ой, что это я Всевышнего помянула? Совсем старая становлюсь.

Поздний вечер того же дня. Дом, где поселился Кнопоссаж

На остров Пасхи, в сей же миг

желают шустрые внучата.

Но баба с дедом против них:

- Вначале выспаться, ребята...

***

− Дети! Вы сегодня вообще спать собираетесь? − Ба-лю (сокращение от Бабушка-любимая) пыталась нахмурить брови и придать лицу строгий вид, получалось плохо.

− Не-а, − дружно ответили близняшки.

− Это ещё почему? Дед же сказку вам уже прочитал. И довольно длинную. Что же вам ещё надо?

− Путешествия. Кнопоссаж обещал. А он существо волшебное, значит, обязан данное слово держать.

− Ну, во-первых, не ночью же, а во-вторых, вы определились, куда хотите отправиться? В какие дальние страны? − раздался голос с потолка.

Дети молчали, но ровно минуту, а потом, высунув руки из-под одеял, дружно указали на стоящего на полке истукана Моа́и^4.

− Хотим к нему в гости! Прямо сейчас.

− М-да. С вами точно не соскучишься, − по всей видимости, Кнопоссаж чесал свой затылок, конечно, если он у него был, − ночной поезд в столицу отправляется с нашего вокзала в три часа пятнадцать минут. Нам надо прибыть на платформу за пару минут до этого.

− А если мы не проснёмся? Тогда что? − зевая поинтересовалась Маша.

− Надо будильник завести, а лучше сразу два, чтобы наверняка, − поддакнул сонным голосом Егорка.

− Ничего заводить не надо. Поедем в ручке железнодорожного вагона. В той, которую проводница на каждой станции протирает, прежде чем торопящихся пассажиров выпустить.

Детвора на эту фразу никак не отреагировала.

Близнецы уже крепко спали, отвернувшись каждый к своей стенке.

− Мне идти чемоданы собирать, что ли? − обращаясь к невидимому собеседнику поинтересовалась Ба-лю.

− Все подробности у вашего супруга. Я дважды повторять не буду, − недовольно буркнул Кнопоссаж.

− Понятно, что ничего не понятно, − бабушка искала глазами то место на потолке, откуда раздавался голос, − если вы и впрямь такой всемогущий волшебник, то почему бы вам быстренько не перенести нас на этот остров Пасхи. При чём тут ночной поезд, вагон и его ручка?

− Во всём виноват закон сохранения энергии. Я его, как и все другие законы, не люблю, но уважать обязан. Перенос жилого дома с его обитателями из точки А, то есть отсюда, в точку Б, − на остров, потребует колоссальных затрат энергии. Для её экономии мы поедем поездом до столицы, затем полетим на самолёте до Сантьяго-де Чили, а потом уже на корабле до Пасхи. Понятно?

Женщина пожала плечами и махнула рукой. Мол, поступай, как знаешь, а мне ещё посуду после ужина мыть надо.

Глава вторая. Приключения на вокзале и в поезде

Ребятам хочется в поход,

уже мечтают о перроне.

Им интересно, что же ждёт

их на вокзале и в вагоне?

А Кнопоссаж им: - Чтоб узнать

о приключениях вагонных,

покинуть надо бы кровать.

Поход не любят полусонных.

***

Внучата, узнав, что уже этой ночью отправляются в далёкое путешествие, дружно тёрли глаза, дабы прогнать сон и увидеть, как их дом со всем содержимым (включая Ба-Лю и Егомашдеда) переместится на вокзал, а затем непонятным образом втиснется в железнодорожный вагон.

И на все уговоры деда, что сия трансформация произойдёт для них совершенно незаметно, дружно мотали головками, не соглашаясь.

Но природа всегда и везде берёт своё. Против неё бесполезно спорить. Не успела старая хриплая механическая кукушка, высовывающаяся из часов, произведённых в каком-то там СССР, прокукукать десять раз, как детвора, отвернувшись каждый к своей стенке, дружно засопели носами.

Во сне они улыбались. Наверное, ребятам снились далёкие страны и удивительные приключения.

Два часа спустя

Стены дома слегка дрогнули. Советские хрустальные вазы и салатницы, стоящие в стареньком серванте, жалобно звякнули.

−Землетрясение, что ли? − сонно поинтересовалась Ба-лю.

−Перемещение. Этот Кнопоссаж хозяин своего слова: сказал – сделал, − пояснил Егомашдед, усаживаясь на кровати.

***

−Мужчина! Вы мне мешаете! Или предъявляйте билет и проходите в тамбур, или отойдите в сторону. И оставьте в покое ручку вагона! Я её, между прочим, только что протёрла.

−Не могу, я в ней сейчас поеду, − ответил незнакомец, поправляя шляпу.

−То есть? Не поняла? Как это поедете? Без билета? Не пущу! Не положено! − на одном дыхании выпалила женщина, доставая из кармана свисток, − вот я сейчас позову кого надо, тогда узнаете,… − она ещё хотела что-то сказать, но её перебил механический голос динамика, висевшего неподалёку:

−Скорый поезд номер тринадцать отправляется. Просьба отъезжающим занять свои места в купе, а провожающих, наоборот, этот вагон покинуть.

−Вот видите, что я вам говорила, отпустите поручень, − проводница отвернулась от динамика и взглянула на длинную жёлтую ручку, но за неё уже никто не держался. Мужчина в шляпе исчез, испарился. Только небольшое облачко непонятно откуда взявшегося тумана говорило о том, что он только что был здесь.

***

В этот момент далеко от вокзала, в спальном районе города, телефон, лежащий на прикроватной тумбочке, ожил, и по его экрану побежали жирные буквы: «Они только что уехали. Поезд номер один. Вагон тринадцать. Жёлтый левый поручень, если смотреть по ходу движения состава».

Колдунья Валерия Арнольдовна Вредниченко даже не пошевелилась. Принятое вечером успокаивающее зелье всё ещё действовало.

Ей снился чёрный густой туман, в котором обитает нечто (может быть даже и вожделенный Кнопоссаж), выполняющее все её желания.

Утро следующего дня

Солнце, утро и окно.

Убедись – творится чудо:

внукам нынче суждено

в двух местах отведать блюдо.

Но и дома, и в пути,

перед тем, как пообедать,

воду должен предпочти

по указу бабы с дедом.

***

Маша и Егорка, проснувшись, первым делом отдёрнули шторы и поглядели в окно.

Ожидания их не обманули. С той стороны дома они не увидели стволы старых тополей, вернее, деревья были, но при этом мелькали, проносясь мимо.

− Ура! Ура! И ещё раз ура! Мы сидим дома, и в то же время едем. И это здорово.

– Бежим на улицу. Интересно, что там, за порогом? − выпалила Маша и, схватив брата за руку, потащила его в коридор.

− Только через… ванную комнату и кухонный стол. И никак иначе! − Ба-лю преградила путь своим непоседам.

− Ба, мы только одним глазком!

− На секундочку!

− Туда и сразу назад, – заканючили внучата.

Но бабушка была неумолима:

− Дети! − назидательно начала она, − неважно, где вы находитесь, дома или в дороге, или и там, и там одновременно, порядок нарушать нельзя. Сначала гигиена, потом завтрак. Тем более, его сегодня готовила не я, а ваш новый друг…

− Неужели Кнопоссаж? − удивился Егорка и, не теряя ни секунды, потащил сестру к умывальнику.

Чудо снова для ребят –

проводница из вагона

к ним на завтрак. Говорят,

очень важная персона

***

− Я решил, что в дороге надо есть дорогую, вернее, не так, дорожную пищу, − раздалось откуда-то сверху, − думаю, гречневые блинчики по-французски для первого дня нашего путешествия вполне подойдут.

− А что, простой каши с молоком не будет? − Маша посмотрела на Ба-лю, но та лишь показала пальцем вверх, мол, все вопросы по меню теперь к Кнопоссажу.

− Конечно, будет. И с молоком, и с маслом, и ещё много с какими добавками. Но позже. А сейчас, с вашего согласия, я хочу пригласить к нам гостью. Надеюсь, вы не возражаете? − при этих словах Кнопоссаж почему-то задорно, по-детски, рассмеялся.

− Это кого же, позвольте полюбопытствовать? − Егомашдед доел очередной хрустящий блин и вытер салфеткой рот.

− Елену Николаевну Заботину.

− Кого, кого? − удивилась Ба-лю. − Мы такую не знаем.

− Зато я знаю. Познакомился этой ночью. Не хотела пускать меня в ручку вагона. Не верила, что в ней можно путешествовать. Должен же я убедить её в обратном. А заодно и накормить завтраком. Она сейчас как раз закончила там, у себя в вагоне, чай пассажирам разносить, а сама голодная.

− Но если эта тётенька сюда придёт, кто в вагоне будет порядок поддерживать? − поинтересовался Егорка и почему-то почесал затылок.

− Резонно, − согласился Кнопоссаж. − Я на некоторое время создам её электронную копию. Думаю, что за полчаса никто такой подмены не заметит.

Ну, что все согласны? Зову?

***

Дети уже минут десять, перебивая друг друга, пытались объяснить гостье, что такое, или кто такой Кнопоссаж, как он устроен и как работает. Время от времени сверху доносился смех, улыбались и бабушка с дедушкой.

А Елена Николаевна кивала, уничтожала один блин за другим, запивая их вкуснейшим чаем, и лишь изредка приговаривала: − Ну, я же не знала, разве я могла, но вы ведь всё равно все здесь зайцы, раз без билета. Надо бы начальнику поезда доложить, да он всё равно не поверит...

Тем временем в вагоне номер тринадцать

«Распивать спиртные напитки, тем более с утра, в помещении купе категорически запрещено!» − голосом станционного диктора внушала пассажирам облачённая в новенькую с иголочки униформу проводница со сверкающим бейджиком на груди «Старший проводник. Елена Николаевна Заботина». «Эту дрянь можно пить исключительно ввагоне-ресторане. После принятия оного вы должны тихо удалиться в своё купе во избежание обвинений в нарушении общественного порядка. Также во всём поезде

Прикрепленные файлы: