Форум

А НУ-КА, ЩУКА (окончание)

Машка палку поднимает,

Белый вяжет к ней платок.

От Гороха выступает,

В Емельяновский «чертог».

Стук-постук, Емеле в баню.

- Парламентёра принимай.-

Тут же шмыг к Емеле, Маня:

- Ну-ка, мой княжну. Давай.-

И Емеля оторвался….

Как заправский Мойдодыр.

До телес княжны дорвался.

Смакует, как французский сыр.

Ждёт Горох его с Полканом.

Но Емемя не спешит.

С огурцом и со стаканом

В бане с Маней он сидит.

Два часа спустя выходят.

Прям, как муж и, как жена.

Царь-Горох махорку содит.

Сигареток ведь нема….

Емельян Гороху: - Папа.

Что ко мне Вас привело?

Ты, Полкан, прикрой рот шляпой.

Что глядишь не весело?-

- А, чего ж мне веселится,

Когда Родина в огне.

Бонапарт в Москву стремится.

Потому так плохо мне.-

- Ну, а где же твой ОМОН?

Вроде в нём не слабаки?

По хрен им Наполеон.

По хрен и его полки.-

- Да! ОМОН-то мой не хилый.

Да француз весьма силён.

Жаль свои войска мне милый.

Ну, что смотришь? Удивлён?-

Чешет Емельян затылок.

Сам в уме рисует план.

После выпитых бутылок,

Не работает колган….

- Что ж! Придётся видно мне,

Порадеть за Маму-Русь.

Будет царь наш на коне.

Я пойду… и подерусь….-

+ + +

И по щучьему веленью,

Был француз жестоко бит.

Европе всей, на удивленья.

От палки низ спины болит.

+ + +

Емельян женат на Марьи.

Пять детей у них теперь.

А Горох, как прежде царь и,

Лишь стучась, проходит в дверь.

+ + +

Щука с руку, на просторе.

Белка песенки поёт....

Голубое – Чёрно  море,

Ложка дёгтя, портит мёд.

+ + +

Наш ОМОН в боях без правил,

Только золото берёт….

А Полкан стал, честных правил.

Мемуары всё поёт….

+ + +

СКАЗКА – ЛОЖЬ, ДА В НЕЙ НАМЁК….

ВСЁ ПРЕКРАСНО НА…СЛУХУ.

ДОБРЫМ МОЛОДЦАМ, УРОК….

МЕНЬШЕ ПЕЙТЕ ПОД УХУ.

P.S.
ДЕ ШИ РАК, ЛАПШОЙ ТОРГУЕТ,

НА ОДЕССКОМ, НА ПРИВОЗЕ.

ОН, БОГАТЕЯ, В УС НЕ ДУЕТ….

НИ НА ЖАРЕ, НИ НА МОРОЗЕ.

ОН ЖЕНАТ, НА ТЕТЕ БЕСЕ,

ЧТО НА ДЕРЕБАСОВСКОЙ ЖИВЁТ.

БЕСЯ, РАЧКУ БЛАТНЫЕ ПЕСНИ,

ПОД СКРИПКУ МОНИ ВСЁ ПОЁТ….
ВСЁ!!!

КОСОЙ И ЛИСЁНА (окончание)

Эй, Косой! Ты, что ревёшь?
Пытает Зайчика Потап:
И кудой теперь бредёшь,
Не жалея своих лап…?–

– Я устал уж всем твердить,
Как кума, Лиса-Лисёна,
Попросилась в дом впустить…!–
Воскликнул Заяц удивлённо:

 – И не говори Потап,
Что ты изгонишь рыжую.
Вижу я, что ты не слаб….
Но тут подхватишь грыжу!

Лисёну гнали, пёс-Бульдог,
Испанский Бык могучий.
А Чар с испугу, чуть не сдох,
Наклал, от страха, кучи….–

Эй-эй, Косой! Хорошь трендеть…!-
Потап похлопал в лапы:
– Не забывай, что я, медведь.
Я сын родного папы….

А папа  мой, был здоровяк.
Мог дубы ломать плечом.
Но он, притом был и добряк.
Всех жалел он, даже пчёл!

Так вот папа, на скаку,
Жеребца мог осадить.
Лапою хребет Быку,
Одним махом перебить!

И я могучий, как и он!
Лисёна для меня, блоха.
Меня боится даже Слон….
Как тебе шутка? Ха-ха-ха!

Но шутки в сторону! Айда,
Лисице попу надерём….
Твоя растрогала беда….
Давай, утрись! Да и пойдём….–

И вот пехтярят Зай с Потапом,
К избушке занятой Лисой.
Медведь идёт на задних лапах.
На четырёх скачет Косой.

Подошли. Медведь-шатун,
Раскрылися, как Фазан.
От мёда в голове бадун.
Рычит берложный партизан:

– Эй, кума! Выходь из хаты.
И шустрей, я не шучу.
Принёс я розги для расплаты.
Тебя я ими поучу…!–

– Ты, Таптыга-торопыга!
Али не допил стакан?–
Мишке Лиска заявила:
– Сейчас меж глаз влеплю жакан!

Из твоей линялой шкуры,
Сошью коврик на порог….
А моей шальной натуры,
Боится даже Носорог…!–

Наш Заяц не успел и охнуть,
А след Иваныча простыл.
Знать, слёзкам не дано просохнуть.
Не будет свет для Зайца мил.

И зарыдал Зай безутешно.
Побрёл куда глаза глядят.
Ну, это образно конечно.
Ну, так в народе говорят.

Идёт. В соплях,  в слезах по уши.
В конец поломан Зайца дух.
Глядь, на лужайке сено сушит.
Дружок Кота с Дроздом, Петух.

Духан от сена, Зайцу, сладость.
Прикрыл косые глазки он.
Лишь сено нюхать и осталось.
Забыв про свой в саду газон.

Петух косу с граблями кинул.
Поближе к Зае подошёл.
Гребешок так набок сдвинул.
И такую речь завёл:

– Слышал я, так, краем уха.
По лЕсу молва прошла.
Что в твоём доме потаскуха,
Будто бы приют нашла?–

– Издеваешься, пернатый…?–
Заяц Петьке отвечал:
Если б не был я обжатый,
То на тебя бы осерчал….

Потаскуха приютилась….
В моём домике живёт.
Сам ей оказал я милость.
И стал бездомным, идиот!

Вот такие брат дела…!
Ты хочешь верь, а хошь, не верь.
За добро, Лиса взяла,
Меня и, вышибла за дверь!–

– Ко-ко-ко! Лису-собаку,
Я по попе отхлещу!
Вызову её на драку,
Так наеду…, не спущу…!–

Так закудахтал Петушок,
За косу хватаясь:
– Я дам скотине между р… ног,
Аж, не напрягаясь…!–

– Да уж куда тебе, Петух…? –
Зая лихо рассмеялся:
Медведь, за трёх, а Волк за двух!
Даже Бык бегом спасался! –

Э-э! Ты братец не ровняй,
Петуха с каким-то Волком!
Ну, чего? Пошли? Банзай!
И Лисицу скосим с толком!

И пошли. Петух с косой.
Кунфуист, ядрёна мать.
А за ним бежит Косой.
Да так быстро, не догнать.

Вот и хата братца-Зайца.
Стал Петух кричать, храбриться.
– Кто, не знает Ли, китайца?
Решил я тут вот, поселиться….

Прошу меня не путать с Чаком.
Я работаю с косой….
Норрис, с палкой и нугчакой.
Стиль у Норриса, отстой.

Этот дом, в стиле «фен шуй»,
Для себя я присмотрел.
Заяц, явный обалдуй,
Мне продать его хотел!

Я гляжу, что Зай не дома.
Он другому дом продал?
Возьму кОсу для погрома….–
И махать косою стал.

Лиса слышит свист косы.
Хитрить желание прошло.
Стали мокрыми трусы.
Знать возмездие пришло.

И она с чёрного хода,
Дала дёру на гумно…
– Лучше, жизнь. Лучше, свобода….–
Решила кумушка умно.

И, как Лисёна убежала,
Наш Заяц вмиг повеселел.
Решил он жизнь начать сначала,
Раз кончен лисий беспредел.

А, чтоб не страшно было жить.
Жить, и добро наживать.
Решил Косой наш так и быть,
На постой «Брюс Ли» позвать.

Наш Петруха согласился.
Жить у Зайчика остаться.
Тот от счастья весь светился.
Вот надоело, как боятся.

И стали жить, да поживать,
Они в избушке той вдвоём.
А Петушок, ядрёна мать…,
Стал в лесу том, «королём».

А Пёс с Волком, и Бык, с Медведем.
Зажили тоже без забот.
Коль рядом сильные соседи.
Сама удача к вам попрёт.

Лиса ж от срама, и стыда,
Убежала в другой лес.
Но вот, что странно, господа,
Интерес к ней не исчез….
+ + +
В СКАЗКАХ ГЛУПЫЙ, МЕТИТ В КНЯЗИ.
НО СКАЖУ Я, НЕ ТАЯ:
– В ЖИНИ НУЖНО МЕНЬШЕ ГРЯЗИ!
БУДЕМ ЧИСТЫМИ,  ДРУЗЬЯ!–

ПОСЛЕДНИЙ РОМАН
15.12.01г
Много лет тому назад,
Я подниму веков завесу,
Жил один испанский гранд,
Он с детства был большой повеса.

Имея талию  осы,
На редкость был широк в плечах.
Бородка клином и усы,
Всегда улыбка на устах.

Рука железом налита,
Эфес сжимала как тисками.
Не мот, но и не Калита,
Ведь Калиту мы знаем с вами.

И при достоинствах таких,
За модой гранд совсем не гнался.
Миньоны…, он плевал на них.
Дон очень скромно одевался.

Чёрный, бархатный камзол,
Слегка украшен серебром.
Герба затейливый узор,
И шпага острая при нём.

Клинок испанских мастеров.
Эфес каменьями украшен.
И ясно всем, без лишних слов,
Он в бою, ужасно страшен.

И в самом деле, этот грант,
Задирою в Мадриде слыл.
Великолепный дуэлянт…,
Клинком тем многих уложил. 
 
К тому ж его краса и стать,
Немало женщин опьянила.
И если честно вам сказать,
Она их, как магнит манила.

А он, коварный сердцеед,
Снабжая их мужей рогами,
Живёт себе, не зная бед….
Хорош герой? Судите сами!

Я вам героя описал…,
Чистой правдой, без обмана.
В нём читатель мой узнал
Известнейшего Дон Жуана.
+ + +
В своём рассвете был Мадрид,
Испанцев гордость и отрада.
Он и поныне так стоит,
Другой столицы им не надо.

Мадрид, конечно не Париж,
Хотя столичный город тоже.
Его и Римом не сравнишь,
Он Рима будет по моложе.

Так вот! На улицах Мадрида,
На перекрёстках шла резня.
Короче, полное «либидо»….
А если попросту-мазня.

Графья, бороны и маркизы
Ревниво честь свою блюли.
Ведь все дворяне так капризны,
Чуть, что и заколоть могли.
+ + +  
Бывает жизнь порой, скучна.
А иногда она опасна.
Но жизнь у всех всего одна….
К тому ж она всегда прекрасна.

Но тот, кто рисковать привык,
Порой он жизнь свою не ценит.
Беря другого за кадык,
Он прямо в сердце шпагой целит.

А Дон Жуан, своим клинком,
Всегда умело обращался.
Уложит ворога ничком,
Сам невредимым оставался.
+ + +
Так вот …, однажды командор,
На вечеринке, при дворе,
Жуана оскорбил в упор,
И бой назначил на зоре….
+ + +
Рассвет, окраина Мадрида.
Вдали росой трава блестит.
Там, где назначена «коррида»,
Наш гордый Дон Жуан стоит.

Два секунданта – Лепорелло.
Слуга и друг в одном лице.
Щека, как будто занемела,
В тупой улыбке на лице.

А вот и командор. Он бледен.
Рука под бархатом дрожит.
Испанский конь совсем не едет,
Едва плетётся, не бежит. 
 
Его сопровождают гранды.
Все разодеты в «пух и прах».
И у такой огромной банды,
В глазах заметин тот же страх.

Враги кивками обменялись,
Тела по пояс обнажив,
Зарядкой маленькой размялись,
Взялись за шпаги и ножи.

Бой не до крови, а до смерти.
Обидчик, он не должен жить.
Ведь оскорбление поверьте,
Лишь только кровью можно смыть.

И бой недолго продолжался.
Жуан сразил врага клинком.
На сердце шпагой расписался.
И тот упал в траву ничком.

Слух о дуэли на этот раз,
Увы, дошёл до короля.
Он издал такой приказ:
-Изгнать мерзавца! Уваля!-
+ + +
Изгнанье, ссылка, всё такое….
За восемь бед один ответ.
Встречай провинция героя.
Прощай привычный, высший свет.

Вот так, испанский «декабрист»,
Не по злобе, а по судьбе,
Словно осенний, жёлтый лист,
Летит в деревню, к голытьбе…. 
 
Пускай отцовское именье,
Знакомо барину до слёз….
Здесь он вкусил любви «варенье».
Любил…, и был любим всерьёз.

Только в имении «житуха»,
Жуану вовсе не нужна.
Ведь тут со слабым полом «глухо»
Лица у дам страшней рожна.

Вот почему Жуан скучает,
В красивом кресле развалясь,
Своих любовниц вспоминает,
С кем у него случалась связь.

-У Доны Розы, кожа – шёлк!
И хоть она слегка толста…!
В любви матрона знала толк,
А лик, словно сошёл с холста!

У Доны Сильвы грудь, так грудь…!-
Жуан лукаво улыбнулся:
-С ней до утра не мог уснуть…!-
И в кресле сладко потянулся.

-Да разве ж всех упомнишь Дон?-
Повеса смехом разразился.
И вдруг собой затмив матрон,
Лауры образ появился.

Немало с ней провёл он дней,
В любовных играх и беседах,
И вспоминая лишь он ней,
Он вмиг забыл о прочих бедах. 
Жуан.
-Так, Лепорелло! Я решил,
К Лауре в дом тайком пробраться!
Давай, коней седлать спеши!
Я с нею должен повидаться!-

-Но Ваша милость…, Вам нельзя…!-
Слуга не внятно бормотал:
-У командора есть друзья!
И брат его…, он Вас искал!

К тому ж, наверно, пол Мадрида,
По Вашу душу шпаги точат…!
Всех мучит старая обида…!
И карты, вон, беду пророчат!

Чего в провинции не жить?
Пускай здесь с дамами «облом»…!
Но есть, что есть, и есть, что пить…!
Зачем же стену рушить лбом?-
Жуан.
-Ах ты, проклятый лоботряс!
Как смеешь ты, меня учить?
В дерме вон по уши увяз…!
Седлай…! Не то начну лупить!-
Слуга.
-Вот только этого не надо!
Рукам, чур, воли не давать!
Вы не отец…, я не чадо…!
Ну, что ж пойду коней седлать!-
+ + +
Смеркалось. Кони приустали.
Вот наконец-то и Мадрид.
В туманно-дымчатой вуали,
Огни мерцают, град не спит….

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
 

Ночная жизнь любой столицы,
Достойна описи пером.
Кому, и почему не спится?
Один влюблён…. Тот глушит ром.

Тот под балконом серенады
Поёт, о шпагу опершись?
А тот в постели ждёт награды?
А тот вином залил всю жизнь.

Кто бой ведёт во имя чести,
А кто насквозь пронзён лежит….
А трус, в ночи, кинжалом мести,
Ударит в спину и бежит….

Ночная мгла, ворам подмога.
Во тьме лица не разобрать.
Воры не ждут подач от Бога,
Их Чёрт толкает воровать.

В тюремных стенах «зек» скучает.
Томится взаперти душа.
Сидит, и волю вспоминает,
Как пьют на воле «кореша».

Пестря «прикидом» модным дамы,
Зовут мужчин повеселиться.
И те, забыв судьбу Адама,
Спешат в объятья к озорницам.

Монашки в кельях затворённых,
Себя вручную ублажают.
И свет лампадок закопченных,
На стенах тени отражают. 
 
Монахи, выпив пива кружку,
По кельям парами закрылись.
(Им невпервой ласкать друг дружку),
В монастыре всю ночь резвились.

Закона стражи, с видом строгим.
За жизнь такую «мзду» берут.
И наживаясь тем не многим,
Порядок в обществе блюдут….

Но, есть такие горожане….
Дав целомудрия обет,
Живут почти, как каторжане,
Кляня с досады высший свет.

А наш герой имел пороки.
Он всюду был, аж номер «раз».
Судьбой отпущенные сроки,
Кромсал он шпагой каждый раз.

Мадрида жизнь, его стихия.
Он здесь, как рыба в омутах.
Его не душит лейкемия ….
Его всегда волнует пах….
+ + +
Вот блудный сын и возвратился,
И на окраине стоит.
Жуан Мадриду поклонился:
-А рад ли будет мне Мадрид?

Чего гадать? Пойду узнаю,
Про, что там чешут языки…?
Пусть наши кони отдыхают,
На той лужайке у реки. 
 
-Пасти коней, привычно дело!
Я тут частенько «зависал»…!-
Ему ответил Лепорелло:
-И монастырь я сей узнал…!-
Жуан.
-И я узнал! Помилуй Боже…!
Готов поклясться я хоть чем!
И тот лесок. И речку, тоже…!
Я здесь бродил, не помню с кем!-
Слуга.
-Да-да! Антоньев монастырь,
Забудет разве Ваша милость?
Ведь Ваша страсть, как поводырь,
Сюда вела, и здесь резвилась!-
Жуан.
-А ну-ка прикуси язык!
«Буробишь» сам не знаешь, что?
Ты за «базар» получишь втык…!
Ведь монастырь не казино…!-

-Опять угрозы, Ваша милость!
Даже нутро похолодело…!
И сердце в пятки провалилось…!-
В испуге молвил Лепорелло:

-Уж не брадой мести полы,
Сюда являлись по ночам…!
Инезу, что ль забыли Вы?
Я про неё напомню Вам!-
Жуан.
-Создал Всевышний слуг нахальных…!
Ах, да…, Инеза! Я её знавал…!
Блеск чёрных глаз её печальных,
Порой мне мою душу согревал…!-
+ + +
Запретный плод всегда был сладок.
Измены, тоже сладок яд.
А человек на сладость падок….
Недаром люди говорят:

-Кто разум женщины поймёт,
Проникнув в душу до печёнок….
Лет, может, триста проживёт,
Влюбляясь в ветреных девчонок…!-
+ + +
И вот они, потомки Евы,
Мужьям наивным изменяют.
Все. От простых, до королевы….
И свои души в грех ввергают.

А их хулят за то мужья.
Тряся ветвистыми рогами…,
Ревнуя к жёнам всё, и вся…,
В бессилье, топая ногами.

И иногда, в бессильной злобе,
На руку косу намотав,
Дают «люлей» своей зазнобе,
Забыв про Боженьки устав.

Ждала Инезу та же участь….
Она ж была моложе мужа….
Со старым мужем долго мучась.
Вкусив без секса жизни ужас.
 
Так вот, Инеза увядала.
Без секса тяжко на душе.
Когда Жуана увидала,
На вечеринке, при дворе.

В разгаре бал. Наш Дон Жуан,
Инезу тоже заприметил.
И ясный взор, и гибкий стан,
И груди пышные отметил….
+ + +
В те годы двор и высший свет,
Считая модою сезона,
Всё танцевали лишь балет,
Шестнадцать актов Марлезона….
+ + +
Часть балета номер «два»
Жуан с Инезой танцевал.
Шепча на ухо слова,
Всё её в шейку целовал.

И в ритме танца его плоть,
Упёрлась туго ей в живот.
Ей показалась, что эта плоть,
Словно копьё её проткнёт.

Наш «ловелас» так, между прочим
Инезе хитро намекнул,
На то, что он её так хочет…,
И очень горестно вздохнул.

Не первой свежести мадам,
Готова всё отдать в ответ.
А если только двадцать вам,
Грешить так тянет, спасу нет. 
 
Инеза тотчас согласилась,
Разврату плоть свою придать.
И на свидание явилась
Чтоб всё отдать, и всё забрать.

Свиданье было средь дубрав,
Где монастырь большой стоит.
Инеза, юбки подобрав,
От секса сладостно сопит.

Так сень Атоньевских дубрав,
В себе сокрыла сей роман.
Муж, про измену разузнав,
Прибил Инезу за обман….
+ + +
Когда бы не было так больно,
За плохо прожитые годы.
И крикнуть старикам: - Довольно,
Брать в жёны девочек уроды…!-

Жуан вздохнул, мол: -Жаль девицу,
Но мне к Лауре ехать время. 
И тоскавать мне не годиться.
А ну-ка, друг мой, ногу в стремя!-
+ + +
Факел режет мрак ночи.
Гулко шлёпают сандалии.
Идёт монах, звенят ключи.
Вот склеп, исполненый печали.

В тени чугунного забора,
Закутан в плащ, Жуан стоит.
Он занял место для дозора.
Луна в зрачке звездой блестит....

ПРОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
 
 
  

Монах вход в склеп ключом открыл.
Дрожит не трезвая рука.
Внутри лампадку засветил.
Нос красный, и припух слегка.

Взбив из бархата подушку,
Пыль с Евангелия протёр.
И не забыв при этом кружку,
Поставить с хересом на стол.

И покрестившись на распятье,
Из кружки сделал два глотка.
Послал вполголоса проклятье,
Пускай отсохнет мол, рука….

Рука злодея рокового,
Что жизнь достойную прервал.
И отхлебнув из кружки снова,
Он кружку со стола убрал.

Икнувши, рот перекрестил.
Прости мол, Господи невежду.
И снова хереса отпил,
Поправил мятую одежду.

Святошу нашего «штормило».
Он, как маятник шатался.
Немало выпито им было.
Я б в этом, ну хоть чем поклялся.

В те годы церковь разрешала
Вином монахам причащаться.
А если выпито немало,
Любой из нас начнёт качаться. 
 
Так монастырская привычка,
Увы, проникла и в народ.
И запалив его, как спичка…,
Вот потому народ так пьёт.

Жуан убежище покинул.
К монаху смело подошёл.
Поглубже капюшон надвинул.
И речь такую вот завёл:

-А ну, скажи Святой Отец!
Но только правду, не иначе!
Кто здесь нашёл пути конец?
И кто здесь молится и плачет?-

На миг «святоша» протрезвел.
Икать с испуга перестал.
И ликом стал почти, как мел.
Стал падать, да слуга поймал.
Монах.
-Сеньор! Спасибо за поддержку!
Зачем Вы здесь, в сей поздний час?
Зачем за мной ведёте слежку…?
Мне кажется, я знаю Вас…!

Вы, что не люди Доны Анны?
Здесь командор почил без время!
Он умер от смертельной раны!
Сам Дон Жуан кончины семя!

Вон, в склепе статуя сеньора,
Стоит, белея в полный рост!
Застывший мрамор командора,
Свой на гробнице занял пост! 
 
И каждый вечер Дона Анна
Сюда приходит помолиться.
Скорбит и плачет без обмана…!
Такой женой можно гордиться!

А ведь ревнив был командор!
Супругу взаперти держал!
Любому, за невинный взор,
Он тут же шпагой угрожал!

Но сколь верёвочке не виться…?
Видать нашла коса на камень!
Пришлось за ревность поплатиться,
И он теперь могильный камень!

-Ну, ты навёл тоски монах!
Я молод, и я полон сил!
А ты про траур и про прах…!-
Жуан в сердцах проговорил:

Живым – живое! Праху – прах!
Живым по сердцу маета…!
А ну-ка мне ответь монах,
Уж не Де Сольва, Анна та?

И, что, «весёлая вдова»…,
Ну, как в народе говорится,
Она собою не дурна…?
И можно ль с ней повеселиться?-

Монах поморщился на Дона,
Как будто беса увидал.
Заметил он:- Сия матрона,
Красы небесной идеал! 

Но при достоинствах таких,
Она к мужчинам равнодушна!
Ей просто наплевать на них!
Ей и с монахами не скучно!-
Жуан.
-Да ты, гляжу Святой Отец,
Не только хереса любитель…!
Ты по матронам тоже «спец»!
Их часто водишь ты в обитель?

Монахи с виду лишь овечки!
А как начнёт плоть восставать…!
Вот и суют «святоши свечки»,
Куда не следует совать…!-
Монах.
-Да, как посмели Вы, сеньор,
Подумать плохо о монахах!
Мне непонятен Ваш укор…!
Нам можно лишь в молитвах ахать!- 
 

Но в этот пылкий диалог,
Влез беспардонный Лепорелло:
-От вашей брани я оглох…!
А тело даже, посинело…!

Хоть истину рождает спор…,
Его прошу я прекратить!
Не стоит городить забор!
Куда удобней в мире жить!

К тому ж, я слышу звук шагов,
И то есть знак нам, удалиться!
Ведь для моленья склеп готов!
Зачем мешать вдове молиться?-
+ + + 
Вновь тень чугунного забора,
Скрыла Дона и слугу.
Ушёл монах, виновник спора,
А эти, двое ни «гу-гу».

Мелькнула тень вдовы печальной.
Монах её под ручку взял.
И слабый блеск луны хрустальной,
Им путь до склепа освещал.
Жуан.
- Нет, нет! Ты видел, Лепорелло,
Как грациозно шла вдова?
Она была бы краше в белом!
Хотя, и в чёрном не дурна!

Под этим, чёрным покрывалом,
Я пятку узкую заметил…!
И я доволен этим, малым!-
На что ему слуга ответил:

-Ещё бы! Ведь Ваше воображенье,
Тут же дорисует остальное!
Оно, как живописца вдохновенье,
В луже видит небо голубое…!-

Но Дон Жуан его не слышит.
Он растворился весь в мечтах.
Он весь в пылу, он часто дышит.
Его опять волнует пах….
+ + +
Мужчинам свойственно влюбляться.
В край юбки, в запах, или в след.
И они за это будут драться,
Хоть против них идёт весь свет. 
 
И наш герой тогда решил
Утешить бедную вдову.
-Пускай я мужа порешил…!
Сам слёзы с глаз её сотру!

Но то, всё после, а сейчас,
Мы отправляемся в Мадрид!
К Лауре ехать в самый раз!
Она, поди, ещё не спит…!-
+ + +
Бесшумно так, скользят две тени.
Та, что со шпагой, господин.
Он видно жаждет приключений.
Вот и крадётся «блудный сын».

Вторая тень, его слуга.
Скользит с заметной неохотой.
Болит натёртая нога,
А тело мучает зевота.

И в животе идёт война.
Кишки друг друга съесть готовы.
День без еды и без вина…,
-Как к слугам господа суровы!

Нет бы сказал…! Мой Лепорелло!-
Слуга вполголоса бубнил:
-Как же твоё тело похудело…?
Знать плохо я тебя кормил!

А может быть не всё так скверно!
И у Лауры слуги есть…!
И мне, за муки, непременно,
Дадут и выпить, и поесть! 
 
 ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

ПОСЛЕДНИЙ РОМАН-4

К тому ж, на кухне повариха,
Когда мы были в пошлый раз.
Мне знаки подавала тихо,
Прикрыв лукаво левый глаз….

Да…. Формы пышные её,
В себе таят такую страсть.
Глядишь и я, своё «копьё»,
Отешу с поварихой всласть.-

-Но полноте, мой друг любезный.
Ты ужин свой и мой сожрал.
От вина и сейчас не трезвый….-
С укором Дон Жуан сказал:

-Потом ещё…! Бубни потише!
Вон, дом Лауры за углом!
А ну, как кто-нибудь услышит?
Всей конспирации «облом»!-
Слуга.
-Ну, Ваша милость, Вы загнули,
Что ожидает нас «облом».
Пусть черти будут в карауле…,
И то, мы мимо них пройдём!

Тогда, Вы крались к Доне Розе.
Муж, её покои сторожил….
Весь посинел, он на морозе,
Двери всё же  сам для Вас открыл.

Причетником Вы нарядились.
Сутана чёрная и, крест.
«С понтом» на исповедь явились.
Причём из очень дальних мест….-
+ + +
Они, влюблённые мужчины,
Порой не ведают границ.
Когда для риска есть причины,
Отдаст он всё ради девиц.
+ + +
Вот и знакомые ворота.
Гитары звук летит с окна.
Поёт Лаура для кого-то.
Короче, дама не одна.
Жуан.
-А ну, замри-ка милый друг….
Не ждут нас видно у Лауры.
Хозяйке видно не досуг….
Она разводит «шуры – муры».

Слышь? Её дивный голосок,
Другому уши ублажает….
И под гитару, мой стишок,
Другому другу напевает…-

+ + +
Ох, эти ветреные дамы.
Они слабы на передок.
А из-за этого все драмы.
Заметил в Библии Пророк.
+ + +
А между тем, в просторной зале,
Гостей десятка полтора.
Хозяйка им стихи читает,
А им давно домой пора.

Но не один не шелохнётся.
Журчащий глас ласкает слух.
И в такт ему сердечко бьётся.
-Кто ей сегодня будет «друг»?- 
 
Лаура, милое дитя,
Во всей, своей красе блистала.
Своих любовников, шутя…,
Она, как варежки меняла.

Причём замечу, так, шутя…,
Без всякой злости и каприза,
Сие прелестное дитя…,
Меняла графа на маркиза.

И те, все графы, и маркизы,
Хоть честь свою весьма блюли,
Прощали женские капризы,
На пылком поприще любви.

И соревнуясь в красноречье,
Навешать на уши лапши.
Перед красоткой бисер мечут.
Слова, хоть в Библию пиши.

Когда мозги вином залиты,
То красноречье так и прёт.
И эти отпрыски элиты,
На страх и риск идут вперёд.

Расфуфыренный барон
Первым начал речь свою:
-Я люблю лишь шпаги звон,
В поединке, иль в бою….

Слабый пол уже лет десять,
Уж не волнует душу мне…!
Мне б преступника повесить,
Иль истину найти в вине…! 
 
Иль на охоте об седло,
Набить галопом ягодицы.
В охоте мне всегда везло.
Я пленник давешних традиций.

В моём понятии культура,
Конечно деньги, слава, власть.
А вот безрукая скульптура,
Не может в список тот попасть.

На перекрёстках менестрели,
Горланя песни, связки рвут.
Поднимут мёртвого с постели….
А их талантами зовут….

Но Ваш талант, другое дело.
Он во мне чувства разбудил….
Я стал моложе, чем Ромео.
Тот, что Дездемону задушил….-

Сей монолог прервал маркиз:
-Пардон, любезный мой барон.
Хоть мне по нраву лишь стриптиз….
Я с той историей знаком.

Ромео вовсе не душитель,
На Росинанте он скакал….
Он же мельниц разрушитель…,
Его я сам вчера видал!-

Да, но причём тут Дон Кихот?
Ведь он с ума сошёл давно.
Где-то в провинции живёт.
«Кадрит» матрон и пьёт вино.- 
 
Бароны, графы и маркизы,
Все разогретые вином,
Уже дошли до Моны Лизы.
Облили бедную дерьмом.

Мол, это вовсе и не дама…,
А автор сам себя писал.
Видно выпил он не мало,
Что холст свой, Моной обозвал…!

Лауре стало неудобно,
За то невежество гостей.
Тогда она сказала злобно,
Чтоб те не путали мастей.

Не Мона Лиза, а Джоконда,
Художника автопортрет.
И если будет им угодно,
Она продолжит свой концерт.

Закрыта тема разговора.
Звучит мелодия и стих.
Не слышно больше мерзких споров.
Умолк барон, маркиз затих.

Они кричать готовы, «браво»,
Лауре, за её игру….
Причём на то имея право.
Её талант им по нутру.

А песнь лилась, как водопад,
Чрез уши, проникая в души.
В ней про рассвет, и про закат.
Ещё про море и про сушу. 
 
Про радость очень пылких встреч.
Про боль людских разлук.
Про острый, богатырский меч,
Про гибкий, меткий лук.

И про сердца, сожжённые любовью.
И про рога, обманутых мужей.
И про ошибки, что смывают кровью.
Про страны, очень дальних рубежей….

Затих гитары перебор,
Умолк приятный голосок.
Горланит, «браво» пьяный хор.
И лестных слов летит поток.

Лаура встала покраснев
С похвал кружится голова.
В поклоне вежливо присев,
Такие выдала слова:

-Доны! Я вас благодарю…!
Сегодня, право я в ударе!
Не робкой памятью пою,
Пред вами, а не на бульваре!

А, что касаемо стихов,
Их сочинил мой верный друг!
Да, он не избежал грехов,
Но стих его ласкает слух!

И я, поддавшись вдохновенью,
До вас те строки донесла!
И жестов каждое движенье,
Я сердцем пылким родила…!-

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
 

КОГДА УМИРАЕТ НАДЕЖДА

17.04.14г.

Искал я веру, искал в чужих сердцах.

Да вот сердца-то были наглухо закрыты.

А, что попроще, были в кровь разбиты.

В потоках крови надежды виден крах.

Умолк мой Ангел. Сложил хранитель крылья.

Устал хранить он, мою шальную душу.

А чувство хрупкое…, любовь я сам разрушил.

Вдруг разметал святое чувство в пыль я.

И в эту пыль я истекаю кровью алой.

Ещё такой живой. Ещё такой горячей….

Но хрипнет глас. И меркнет взор незрячий.

А думал, обойдусь я тут потерей малой.

Да та потеря стала даже больше моря.

Она убила и веру, и надежду тоже.

И я не верю, что кто-то мне поможет.

Любовью, словно пластырем, заклеить горе.

САРЫНЬ НА КИЧКУ

 2013г.20.01.

Играет ветер в парусах.
Корабль бежит вперёд.
Соль серебрится на усах,
Вот только глаз неймёт.

А, что ж ему ещё иметь?
А в темя бьёт жара….
И кэп кричит: -Ёрш твою медь!
На рею всех пора!-

А рея, это не флагшток,
Под висельников брус….
И не бизань, ну и не фок.
А казнь, это искус….

Казак, уйми-ка свою злость,
Пока лихой металл,
Не отхватил не плоть, не кость.
В гортань тебе не встал…

Играет ветер в парусах.
Корабль бежит вперёд.
Кок кричит: -Господь!- И, бах….
Лбом в палубу всё бьёт.

А на кичке тишина….
На кичку кто ж взойдёт?
Ведь в крови давно она.
Корабль бежит вперёд….

ДАМЬЯ БЕДА

2013г.20.01.

Гуляет средь нас Казанова….
Милым дамам строчит комплименты.
Итог тех почтений суровый.
Брак, дети. Развод, алименты!

А был ли он, этот Джакомо?
КЛИО об этом мочит….
До жути парнишка знакомый,
Сейчас комплименты строчит.

Мораль! Дамы видят ушами!
И в этом их дамья беда.
А я, господа, вместе с вами,
Ей пользовать буду... всегда.

ОДИНОКИЙ…

03.02.13г.

Одинокий странник,

Вечный пилигрим.

Общества изгнанник,

В жизни он незрим.

«Шмотки» от Diora.

От Cartier, «котлы».

Муза – Терпсихора.

А мысли все светлы.

Платина – текила….

Да зелёный лайм.

Жизнь без никотина.

В миллиметре край.

Кредо – бой кулачный.

Для души стихи….

Весел – хоть и мрачный,

В дни годин лихих.

Одинокий странник,

Вечный пилигрим.

Моды грешный данник,

Но не терпит грим.

РУССКИЕ

21.02.13г.

Русский – он, чуть-чуть татарин,
Немец, турок и болгарин,
И француз, японец, финн…
Англичанин, чех, мордвин.
И поляк, румын, испанец.
Грек, еврей и итальянец,
Швед, швейцарец и словак.
Всё! Кончаю! Как-то так!
Бывшие в Союзе страны…,
Промолчу я, как не странно.
В русских их кровей полно.
Знаем мы давным-давно.
Так, что русским всякий мил.
Звеняйте, коль кого забыл!

ВЕРА, НАДЕЖДА, ЛЮБОВЬ
11.05.13г.
А слов вода твердыню камня точит.
И, как бы мудрость не была тверда,
Пусть и судьба порой беду пророчит,
Но время лечит раны нам всегда….

Беда минует, останутся лишь шрамы,
Да в памяти застрявшие занозы слов.
На сердце оставят раны, жизни драмы.
И вылечить их сможет только лишь, Любовь.

А Веру… ту, сто лет в нас убивали.
Взрывали храмы, да и гадили в церквах.
Мы крестики поглубже убирали,
Иконы прятали на платяных шкафах.

Минуло лихо. Жива осталась Вера.
Да и Надежда вместе с ней живёт.
И я скажу вам просто для примера…
Без этой Троицы, Земля не оживёт.

Любовь, любовь! Для нас нет лучше блага.
Голодным хлеб, и жаждущим вода.
А коль мы сбились с жизненного шага,
Любовь придёт на помощь нам всегда….

КИЕВ МОЛОДОЙ

11.04.13г.

Волной речной шумит Славута.

На бреге град, и Кий в нём правит.

Спешит ушкуй укрыться утлый,

А к пристани варяг уж чалит.

Аскольд харобрый и дружина,

К воротам Золотым идут.

Идут, как други, не вражины.

Спешит их встретить чёрный люд.

И в тот же вечер было вече.

Аскольду, Кий свой трон отдал.

Конунг варяжский, делать неча,

Совместно с Диром править стал.

Сильна дружина у варяга.

Царьград стал Киев уважать.

Когда с врагами нету слада,

Их проще будет, ублажать.

Ну, а раз греки присмирели,

То Русь пошла на них сама.

Варяг искусен в ратном деле.

Крушить, не надо ведь ума.

Империя богата златом,

Аскольду откуп был вручён

Варяги же, с большим откатом,

Пошли назад, морским путём.

Мести полный, император,

В Киев шлёт священный сан.

Уст Христовых он оратор.

К князю применил обман.

Снадобье в вино подлито.

Викинг зреньем пострадал.

Но святой водой умытый,

Он обратно зрячим стал.

Солдат, он глупый, как ребёнок.

Приняв крещенье, росский князь.

Возле смердовых избёнок,

Рубить храм начал, помолясь.

Храм тот в честь Ильи Пророка.

Большая паперть для калик.

Судьба даёт кому, и сколько.

У этой тётки злобный лик.

Ещё на купол крест не ставлен.

А уж Олег, Рюрика брат,

Рукой судьбы на юг направлен.

И нет путей ему назад….

ХАЛЬГУ-КОНУНГ.

12.04.13г.

Иль, Рюрик приказал Олегу,

Идти до дальних рубежей?

Хазар не ладится ль к набегу,

Иль  печенег, его хужей….

И вот то вплавь, то волоком,

Идут варяги долгой Русью….

Стяг Хальгу с жёлтым соколом.

Глаза конунга полны грустью.

Взяты уж, Смоленск и Любеч.

И в них посажены князья.

Кровав в руке Олега меч.

Врагов он обратил в друзья.

Всё дальше флот идёт на юг.

Идея викинга важна….

Разбита племенами вокруг,

Русь, будет им объединена.

Племянник рядом с ним стоит,

Сын Рюрика, Ингор.

Без интереса вдаль он бдит.

Пресен княжичу простор.

Драккар по стрежню всё бежит.

Ветрами парус полон…

Славута на солнце блестит.

По борту хлещут волны.

И вот из плотного тумана,

Как призрак саваном сверкнул,

Своими белыми стенами.

Вратами мрачными зевнул,

Град-Киев. С берега крутого,

Дозоры ратные стоят.

Из-под ладони, они строго,

За кораблями Хальгу бдят.

Конунг сердит. Кричит дозору.

Чтоб звали местных воевод.

Чтоб те его предстали взору,

Не то он град огнём пожжёт.

Метнулись ратные за Диром.

А тот с собой Аскольда взял.

Не кажут страх они задирам,

Хотя их страх и обуял….

Взошли на борт гостей не званых.

Пред ним Хальгу хмурит бровь.

Тут и Свенельд. Лицо всё в шрамах.

В бой готов, как прежде вновь.

А кто вы есть? А ну, в ответ?

Вы разве ж оба княжьей крови?

В глазах бояр померкнул свет.

Ведь страшен Хальгу в нелюбови.

Аз есмь Ольг, князь! Воскликну он:

А се, есть Рюриков Игорь, княжич!

И тут же Дир был умерщвлен,

Вместе с Аскольдом, упал он навзничь.

И прозван Вещим Хальгу был.

Он долго Русью правил.

Набег на Греки совершил.

На вратах там щит оставил.

Бил неразумных  он хазар.

И печенегов бил он тоже.

Но время шло, и стал князь стар.

Что стало с ним, скажу я позже….

ПОХОД ЗА ТРИ МОРЯ

14.04.13г.

Жив ли Скулка и Ничай?

Вёдра бьют ненастье!

В пору им сказать: Прощай!

Крой ворота настежь.

Жизнь, тростинка тонкая,

Дрожит на острие меча.

Звенит подкова звонкая,

И кровь, как прежде горяча.

Пал Олег, змеёй убитый.

В Роси скорбный час.

Но звенят уже копыта,

Ткёт Судьба рассказ.

Стал матёрый княже Игорь.

И до славы жаден стал.

Русь всегда была под игом

Кто бы в ней не правил бал.

Дело, начатое дядей,

Нелегко так продолжать.

Князь, на трудности не глядя

Продолжает воевать.

Да древляне не покорны.

Дерзок князь у них, Малдит.

Припять катит свои волны,

На Роси кордон стоит.

Не дымят костры сигналом.

В глубине степей хазар.

Печенег с ордой не малой,

Степи жжёт, как тот пожар.

Нету сил идти на Греки.

На Джурджану путь.

Росам ведь дорогой, реки.

Лишь бы вёсла гнуть….

И шипит волна за килем,

Манит Русь Восток.

И варяг, покинув Киев,

Двинул в путь, далёк…

Огнём, мечём гуляет вольно,

В Азербайджане злая Русь.

Десяту долю, и довольно,

За предобрейшем расплачусь….

Царь хазарский предал подло,

И в ночь случилась та резня.

Всё войско росов пало гордо,

От мусульманского огня….

Но в том походе Игорь не был,

Он за три моря не ходил.

И «зипун» в Джурджане не дОбыл.

Вещун, его отговорил.

И снова ждут варягов в гости,

Свенельд боярин, иАсмуд.   

Скрипит зубами Игорь в злости,

Худые дни ещё грядут….