Интернет-магазин

Избранные стихотворения

174 страницы 

Обложка твёрдая

2019 год

 

ЗА ОДИНОКИМ ОКНОМ

В этой непредсказуемой жизни и в абсолютно непредсказуемой поэзии русской очень редко случается, чтобы хороший человек и хороший поэт совпадали. Как правило, человек хороший, а стихотворец – так себе. Или наоборот, поэт – прекрасный, а человек, мягко говоря, дрянь… А во времена последние сие положение как-то особенно обострилось не в пользу хорошего, и в человеческом, и в поэтическом обстоянии. Но что делать, прогрессирующее несовершенство есть неистребимое качество русского быто-небытия. И об этом можно только скорбеть.

Но, но… Но, слава Богу, нет правил без исключений. Это исключение из правил случилось со мной совсем недавно, когда я познакомился с поэтом Владимиром Зайцевым, который оказался не только хорошим человеком и стихотворцем, но ещё и моим земляком. И не просто земляком, выходцем из Орловской губернии, но и сродником, ибо корни наши родовые оказались почти переплетёнными в плодоносной почве среднерусья, то есть Среднерусской полосы.

Но не лежит душа моя к слову «полоса». Да и не полоса это вовсе, а Среднерусская возвышенность. И род мой, и род Владимира Зайцева в изначальной явности из Верховья, ныне Верховского района Орловской области. Верховье – это не просто красивый топоним, а высшая точка Среднерусской возвышенности, откуда, кстати, берёт своё начало род нашего великого земляка Ивана Бунина. И, может быть, легенда о моём дальнем родстве с нобелевским лауреатом не так уж вздорна и фантастична, как кому-то вполне справедливо кажется. Жаль, что установить это после великих русских потрясений практически невозможно. А девичья фамилия моей дорогой бабушки, самого близкого мне человека в мире этом и в мире ином, была весьма символичной – Рассказова. И она в малом возрасте запомнила юного Ивана Бунина и звала его не иначе, как «худой барин». И вовсе не за благородную худобу, а из-за бедности, в коей пребывало семейство так называемого «барина». Как знать, может, мы с Владимиром Зайцевым не только земляки, но и вообще сродники Ивана Бунина, ибо тесен мир сей…

Остановись, перо, остановись! Что это я вдруг о себе, любимом, бормочу? И, как говаривал мой бухгалтер, бывший начфин ЧК, ГПУ, НКВД, МГБ, КГБ, Царствие ему Небесное: «Батюшки, уже двенадцать, а мы всё о себе болтаем! А приличные люди уже давно похмелились!»

Итак, наконец не о наших родословных, не о себе, многогрешном, а конкретно о поэте Владимире Зайцеве.

«Безответное письмо» – довольно неожиданно и немного рискованно назвал он свою книгу стихотворений. Но, впрочем, все поэты, в большей или меньшей степени, рисковые люди. Порой очень добрые, а порой, к сожалению, и не очень… Но оставим словопрения, ибо название всё-таки незаурядное, – и в споре истина не рождается вопреки идиотскому утверждению. В споре рождается чаще всего только злоба и непонимание.

И я рад, что Владимир Зайцев по натуре не спорщик и не сокрушитель всего, чего угодно, – и к его творчеству, к его позиции как поэта прекрасно применимы слова Бориса Пастернака: «С кем протекли его боренья? С самим собой, с самим собой…» Он исповедален и открыт читателю. Он не боится признаться:

Шагал по жизни вполноги.

Бывал не жадным, но не гибким.

Не смог отдать родным долги,

Не отмолил всерьёз ошибки.

 

Куда бежал – не добежал

И понимаю понемногу,

Что ничего я не отдал –

Отдать осталось душу Богу!

Или:

Тихо колышется тюль занавесок,

Тычется холод в стекло.

Снег бесконечный над полем, над лесом –

Землю совсем занесло.

 

Инея звёзды мелко искрятся

На одиноком окне…

Спишь ты спокойно…

Тебе не приснятся

Нежные сны обо мне.

 

Редко встречались мы, мало знакомы,

Разные тайны у нас.

Видимо, снишься кому-то другому…

Бог нас не свёл… Может, спас?

Чистые, грустные, но светлые строки. И, читая их, понимаешь, что поэзия для автора не средство самоутверждения, не насыщение гордыни, а лекарство от недуга бытия, порой, увы, очень горькое. Но что делать: полезное редко бывает приятным.

И в то же время Владимир Зайцев может быть озорным в слове, простодушным до детскости:

Вспугнула светлость родника

Худая детская рука.

И там, внизу, на самом донце, –

Мой хитрый нос,

А рядом солнце!

Или:

…Пусть отпустит седая тоска,

Навернутся нежданные слёзы.

Вы простите меня, чудака,

Я пойду обниматься к берёзам!

Да, да, да, опять о берёзах!!! Но что делать – не могут русские поэты жить без берёз! И хорошо, что не могут! И лучше обнимать берёзу, чем столб фонарный…

Владимир Зайцев чаще всего работает прямым стилем, а прямой стиль – это самое сложное в поэзии, вечную тайну прямого стиля не постичь упорством разума. И, как бы пытаясь постичь непостижимое, думаю, бессознательно, не держа в уме «прямой стиль», он говорит:

Где-то там, в ночи, была загадка,

Что крылом шуршала о беде.

Я ушёл по берегу украдкой,

Но круги остались на воде…

Владимир Зайцев, как поэт, недрёмно ощущает присутствие Божье – и в себе, и в мире сём. Его лучшие стихи – это скромная, но честная попытка стать сопричастником Слова Божьего, дабы пресловутое ничто, которое якобы овладевает душами людскими, не стало страшной явью.

Хочется надеяться, что я не очень утомил вдумчивого и благосклонного читателя скромными размышлениями о творчестве поэта Владимира Зайцева. А вообще-то, если откровенно: не люблю я убеждать кого-то в чём-то хорошем, хорошее само за себя скажет. И скорблю, когда предисловия к книгам обращаются в пресловутые рекламные ролики, агрессивно навязывающие автора читателям. Надеюсь, что мои в меру добрые слова не омрачат 60-летний юбилей моего земляка, собрата и поэта Владимира Зайцева.

И небольшая сентенция напоследок. Мне редкий день не дарят книги поэты и не поэты, поэтессы и не поэтессы. Обычно через некоторое время следует звонок от автора, чаще всего на следующий день:

– Лев Константинович, вы прочитали мою книгу?! Как она вам?!

И я честно отвечаю:

– Да вроде бы неплохо! Но, знаете, только начал читать, отвлёкся, а её увели со стола. Но утешу вас – плохие книги не уводят. А ваше ненавязчивое присутствие в русской поэзии ощущается и без книг. Так что творческих вам успехов и побольше ненавязчивости!

– А я повторно вам подарю! Может, дочитаете?!.. – не унимается автор.

– Дарите, дарите, дочитаю! В электричках вслух буду читать за деньги. Но не гарантирую, что опять не уведут… – обнадёживаю я человека, – и делаю вид, что мобильник разрядился.

Так вот, книгу Владимира Зайцева я прочитал от корки и до корки, и не только прочитал, но и по мере сил отредактировал, и если её кто-то невзначай и скоммуниздит с моего стола, то она всё равно навсегда ненавязчиво будет оставаться в душе моей. И робко надеюсь, что и в поэзии русской.

И что сказал, то сказал!..

 

Лев Котюков,

Председатель правления

Московской областной организации

Союза писателей России,

заслуженный работник культуры России,

Главный редактор журнала

«Поэзия. XXI век от Рождества Христова»