По сонным улочкам Мисхора 
Бродили мы когда-то вместе.
И он шептал мне нежно – Дора,
Без фальши в голосе и лести. 

И руку брал в свои ладони,
Большие, тёплые. А рядом,
Казалось мне, что волны стонут
И молят искренно – не надо.

И лунный свет сливал по каплям
Минор томительно-прохладный.
Светились окна старой сакли,
Увитой густо виноградом.

И ночь была на редкость дивной:
Сапфиры звёзд дарили боги.
И он шептал мне нежно – Дива,
Умышленно меняя слоги.

И губы пахли мирабелью,
Янтарно-алой сливы соком.
И он шептал мне нежно – Белла,
И шли стихи её потоком.

И мне почудилось, я помню,
Что любит он всех женщин мира.
И взгляд его, тягуче-томный,
Достойным был восточной лиры.

И я почувствовала холод
От губ и от ладоней тоже.
А волны всё бежали к молу,
Сомнения нещадно множа. 

 

 

 

Иллюстация - фото из Интернета.

Полночь цвета чернослива,
С дубом шепчутся оливы,
В ложе тёплого залива
Чуть качается луна.

Волны бризу тихо вторят,
Зуб скалы торчит из моря,
Где-то чайка бойко спорит,
Видно спорить рождена.

Рядом брошенная лодка,
Как забытая пилотка,
В дождь – бесценная находка,
Эта лодка рыбака.

Мы стоим на пирсе пляжа,
Ночь свои сюжеты вяжет.
Белой краской небо мажет
Свет лучистый маяка.





Иллюстрация из Интернета. 

Моему Музу



Мой Муз, одень меня в шелка 
Лиловой ночи.
Пусть звёзды нам издалека
Судьбу пророчат.

Пусть волны пенятся, ворча,
И жмутся к скалам.
Пусть будет трепетно звучать
Стиха начало,

Где мысль – глубокая река,
А может, море.
Душа и сердце, и рука
Ей будут вторить.

Какие тёплые слова!
Какие чувства!
Мой Муз, кружится голова,
Светло и грустно!

Ложится кружевом строфа
На лист бумаги.
Бежит тропинкою строка
Любовной саги.


31.07.2015г.



Иллюстрация из Интеренета.

Месяц тонкий серебристый,
Очень молодой.
Гладь лилового батиста –
Небо надо мной.

Дикий берег, кипарисы,
Галька и утёс.
Шёпот волн вдогонку бризу,
Плен фривольных грёз.

Здесь грустила Пенелопа,
Всматриваясь в даль.
Чувство сладкого озноба
Пряталось в печаль.

В крупных шёлковых ладонях
Нежил Посейдон,
Ласка волн давала вспомнить
Ей истомы стон.

Губы влажные Эрота – 
Сочность спелых слив.
Зов его в ложбинку грота,
В час, когда прилив.

Моря дух казался хмелем,
Что глоток вина.
Каждый раз грустила с нею
Ночи тишина.                              


24.07.2015г.


Иллюстрация - Морской пейзаж. Фрагмент картины М.А. Сатарова
(Интернет-галерея живописи). 

(Из цикла "Русь")


Что за прелесть наши ярмарки 
С незапамятных времён,
С новогодними подарками, 
На лотках – сукно и лён. 

Лавки славились пушниною – 
Шкурки белки и лисы. 
Санный путь – дорога длинная, 
Мёрзнут щёки и носы. 

Глазированные пряники, 
Пироги и куличи. 
Сдоба пышная и пряная, 
Будто только из печи. 

Леденцы на тонких палочках, 
Выбирай любимый цвет! 
Петушки, зверюшки, бабочки –  
Сладкий красочный букет. 

Раскупают мёд кадушками 
И увозят на санях. 
Поросят румяных – тушками. 
Колокольчики звенят. 

Я куплю шкатулку с росписью 
Для серёжек с бирюзой, 
Розоватый жемчуг – россыпью 
И сапфиринку – слезой. 

Загляну в ларёк с игрушками, 
Где для ёлок серпантин. 
Внукам – варежку с Петрушкою 
И пакетик конфетти. 

Что за чудо наши ярмарки!
Душу могут отогреть.
Сковородки, шубы, шарфики
И кондитерская снедь.

Путь домой – берёзы, ясени… 
Всё укутано снежком. 
Он скрипит, погода ясная. 
Не спеша, иду пешком. 


15.09.2015г.


 

Иллюстрация - живопись из Интернета.

 (Из цикла "Востока пряный аромат")



Иду в Латакии по улочке 
На ближний маленький базар. 
Куплю лепёшки, с сыром булочки, 
Где лавкой ведает Мирза. 

Блестит циркон в витке закрученном,
Браслет купается в лучах. 
Слова арабские заучены, 
Но у меня не так звучат, 

Как нужно здесь. Не будет морщиться
В ответ радушный продавец. 
Куплю лимоны с тонкой кожицей, 
А рядом блеянье овец 

В загоне крытом. Дальше – сладости: 
Нуга, шербет и пахлава, 
Лукум, халва и горкой пряности. 
Хозяин – сухенький Сафа. 

Дымятся тлеющие палочки, 
Вдыхаю сладкий фимиам, 
И джинном чудится мне лавочник, 
Волшебным кажется бальзам 

В кувшине старом с паутинкою 
Застывших трещин по бокам, 
С восточной тусклою картинкою, 
Не сдавшейся былым векам. 

Торговец платьями и юбками 
Стоит в распахнутых дверях. 
Советских женщин кличет Любами. 
Седины в сросшихся бровях. 

А я иду рядами узкими, 
С утра волнующе свежа,
И грудь укрыта лёгкой блузкою, 
Она не то, что паранджа. 

Шелками гладят взгляды беглые, 
Восторг ловлю в мужских глазах. 
Чужая, смелая и белая, 
Заколка в пышных волосах. 

Глухое твёрдое молчание: 
Чужая женщина – табу. 
А я ищу лавчонку чайную, 
Улыбку пряча на ходу.


20.09.2015г.



Иллюстрация - фото восточного базара из Интернета.

Поздняя встреча, ромашки в руке –
Свежий букет с недостроенной дачи.
«Да» или «нет» в этом скромном цветке?
Чудится птица в кустарнике плачет.

Запахи леса смешались с морским,
Солнце садится и шлейф догорает.
Руки согреты дыханьем твоим.
Негой наполнилось сердце до края.

Нитка тропинки ведёт за собой
К летнему пляжу, где столько простора…
Сердце мне шепчет о счастье с тобой,
В мёд добавляя горчинку минора.

Что-то мешает почувствовать рай,
Может, года, что лежат за спиною.
Чайкой кружится тревожное «жаль»,
Жаль, что ты встретился поздно со мною.


26.09.2015г.





Иллюстрация - фото из Интернета.

Осени крымской цветной палантин –
Жёлтые, красные, рыжие листья.
Красит природа волшебною кистью
Шапки дубов, бересклетов, рябин.

Старой лозы истончён серпантин,
Значит, закончился сбор винограда.
Тёплая осень для сердца – отрада,
Дождик незваный – седой бедуин.

Дивны всполохи багряных осин,
В даль уходящих сплошным частоколом.
Слышится птичье унылое соло,
То, что вплетает в безмолвие сплин.

Сочные кисточки диких калин                              
Манят насыщенным ярким кармином.
Крик журавлиный всё дальше от Крыма.
Вот и не виден белеющий клин.

Спелый кизил мне напомнил рубин
В маминых старых ажурных серёжках,
Пахнет костёр пропечённой картошкой,
Грея не хуже, чем дачный камин.

Заросли чуть серебристых маслин
Выведут нас к опустевшему пляжу,
Где только мы и ручная поклажа,
Где был до нас только ветер один.


13.10.2015г.



Фото Крыма из Интернета. 

Осенние яблоки падают с веток…
Румяные яблоки в мокрой траве,
Горстями на крыше понурой беседки
И в прелой, кирпичного цвета, листве.

В бурьяне дорожки забытого сада…
Как много историй их память хранит:
Букеты, свидания, блюз листопада,
Признания, радость и солнца зенит.

И яблоко в тёплых девичьих ладонях,
Блаженство от сока на юных губах.
Бывали здесь Ани, Наташи и Тони,
В саду, что листвою осенней пропах.

Мне Еву не трудно понять и Адама,
Отведавших мякоть запретных плодов.
От яблока спелого веет дурманом,
И каждый испробовать сладость готов.

Осенние яблоки падают с веток…
Хрустит от надкуса их сочная плоть.
В них солнце ушедшего крымского лета
И сила, которую дал им Господь.





Иллюстрация - фото из Интернета. 

(Из цикла "Востока пряный аромат")



Ласкал чинары ветерок,
Оса кружила над столом.
Был свежим чай и пах пирог
Фруктовым джемом. И теплом

Осенний воздух обдавал.
В цветах орнамента узор
На глянце маленьких пиал.
Стекались родичи во двор.

Под струйкой нежного луча
Блестел, как новый, самовар.
На блюде – горкою чак-чак.
Была похожа на пожар

Пунцово-рыжая листва.
За дружным низеньким столом
Гостей беседа увлекла
О буднях, внуках, о былом.

В пиалах – чай, не до краёв,
А чайник – полон и горяч.
Шумела стайка воробьёв,
Терзая высохший калач.

Касалось солнышко стола,
Пытаясь чай позолотить.
Была медовой пахлава
И сладкою чурчхелы нить.

Слетали листья с алычи,
Шуршали тихо под ногой.
Отменны были куличи
И чай, вселяющий покой.






Иллюстрация - панно "Приятного чаепития!" из Интернета.

(Из цикла «Русь»)



От Невы и до сопок Приморья 
Всё в снегу – наступила зима,
И равнины России, и взгорья,
Побережий скалистых кайма. 

Снег в Орле, Костроме и Рязани
На подворьях резных теремов,
На мечетях в Крыму и Казани,
На соборах и крышах домов.

Вьётся след от саней по Валдаю,
И Байкал одевается в лёд.
Снег искрится на шапках Алтая,
Где стезю проложил снегоход.
                              
Снег на чёлках девчонок смешливых,
Снежной бабе добыта метла.
В палантинах плакучие ивы.
Ночь волшебна от снега, светла.       

Под луной серебрятся снежинки,
Мотыльками садясь на стекло,
А мороз сочиняет картинки,
Погрузившись в своё ремесло.                                          

В длинных шубах сибирские ели
И московские, возле Кремля.
Кружит снег, он во власти метели,
И становится белой земля.

07.01.2016г.



Иллюстрация - сибирская зима из Интернета. 

Редеет облаков летучая гряда;
Звезда печальная, вечерняя звезда,
Твой луч осеребрил увядшие равнины,
И дремлющий залив, и черных скал вершины;
Люблю твой слабый свет в небесной вышине:
Он думы разбудил, уснувшие во мне.
А.С. Пушкин
               
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
         
Кипарисовая свечка,
Пирамида пышной туи.
В южном солнечном местечке
Звёзды образы рисуют.

Ходят тени по аллеям,
Здесь поэт встречает Музу.
Стонет скрипка, лепет флейты…
Ночи трепетны союзы.

Не спешит её кибитка,
Кони времени бессонны.
Их стезя тонка и зыбка
В сини вечности бездонной.

Свет луны в ладонях моря –
Жемчуг, низанный на нитку.
Волны нежатся в фаворе
У луны. Её в избытке.

Шаг несмелый Музы дивной
Рядом слышен. И поэту
Дева кажется наивной,
Он в неё влюблён за это.

Хвойный дух горчит смолисто
И лаванда дышит пряно.
Как хрусталь звенит монисто
Струй гурзуфского фонтана.


15.01.2016г.



Иллюстрация - фрагмент картины И.К. Айвазовского "Лунная ночь в Крыму. Гурзуф"
(Интернет-галерея).

Рыжая девочка, локонов яркий цвет, 
В прядях густых затерялся рубин заката.
Девочке этой не больше десятка лет,
Взор зеленее, чем свежий листок салата. 

Детские руки сковала тугая цепь,
Много ли надо ребёнку, чтоб выбить «правду»…
Пастор на площади будет, как все, смотреть
Танец огня, что очистит немую Марту.

Щёки в веснушках – природы задорный смех.
Нежное сердце истоптано чьей-то ложью.
Слишком красива, добра в одичавший век.   
Рыжестью буйной с Лилит ненавистной схожа.

Ей в обвинение всё, даже те грехи,
Что не подвластны ребячьим годам наивным:
Знахарство, шабаш, кормила ворон с руки,
Ночью звала саранчу на просторы нивы.

Жадный огонь не добрей, чем жестокий меч,
Он не случайно заменит бедняжке плаху.
Рыжая девочка, локоны ниже плеч,
Больше походит на сбитую кем-то птаху.

Сколько невинных Сабин, Фредерик и Берт
Видела эта площадь – исчадие ада!
Ведьмы клеймо означало в итоге  смерть,
Толпам безумцев – всегда для нутра услада.

Девочка смотрит на сена душистый стог,
Он не напомнил ей те, что на вольных пашнях.
Этот этюд набросал бы легко Ван Гог:
Жёлтое в чёрном на алом листе гуашью.

Пастора речь… Приговор, что из пушки залп.
То же досталось недавно добрейшей Берте.
– Бог мой! За что? – глас невинной души сказал.
Скалился люд в предвкушение тяжкой смерти.


28.08.2016г.



Иллюстрация из Интернета.

(Из цикла "Крымские этюды")


Какие разные рассветы, 
Какие яркие тона! 
То зелень в золото одета,
То – в медь… И робко тишина
Впускает звуки непокоя:
Вот в бухте лодочка шумит.
Весь берег в зарослях ракит
И до него подать рукою.
Над морем белыми штрихами
Крикливых чаек маета.
Снуют не вместе, кто куда –
Инстинкт, шлифованный веками.
Тропа от дома до причала – 
Тесьмой меж сосен и осин.
То в волнах – все цвета опала,
То гладь – сплошной аквамарин.

13.07.2016г.



Вдохновение - фото Елены Поданевой "Июльский рассвет".

На окошке закрытом герань    
Тянет к солнцу листочки-ладошки,
Занавески поблёкшая ткань,
За порогом – участок с картошкой.

Старый дом, старый двор – это мир
Одинокой, в косынке, старушки.
Как хозяйка – печален и сир
Ветхий дом на краю деревушки.

Ей дороже всего этот дом
С небольшим лоскутом огорода.
Достаёт она старым ведром
Из колодца холодную воду.

А поодаль – ватага домов,
Черепичные красные крыши.
Он – обитель её и альков,
Домик памятью прошлого дышит.

Не лачуга, а целая жизнь…
Здесь её приняла повитуха,
Здесь ковались судьбы виражи,
Здесь был голод, война и разруха.

Уцелел драгоценный сундук,
В нём наряд подвенечный, неброский.
Это детище маминых рук,
А сундук неподъёмный – отцовских.

В тёмный погреб ступеньки ведут,
Огурцы, как положено – в бочке.
Было время – её не одну
Набивали, съедая досрочно.

На окошке закрытом герань,
Лепестков густо-розовый бархат.
И стекло, как незримая грань,
Старый мир отделяет от «завтра».


14.08.2016г.



Иллюстрация из Интернета. 

***

Утро зимнее, морозное, снег скрипит под сапожком.
В церкви сладко пахнет розами, а не ладана дымком.
С пудрой нежной золотистою или с солнечной пыльцой
Шар от пламени лучистого рядом с обликом Святой.
Свечи гнущиеся тонкие, плача, медленно горят,
Лепет люда пред иконами и смиренно-робкий взгляд.
Кудри, бороды, косыночки, юбок длинных купола…
В чрево душ сугубо личное жизнь с лихвою намела.
Здесь последняя надежда их на прощение грехов,
Что отпустятся за прежнее без упрёков и оков.
Отчего же пахнет розами, как в эдемовском саду,
Вместо ладана заморского?… Озадаченной уйду.

***

Целую в церкви крест, как должно прихожанам,   
Пылают свечи, шёпот, женщины в платках.
Сегодня ладан пахнет приторно и пряно,
И мысли вертятся не те… Как это странно!
И дух Святой не здесь, похоже, в облаках.
Целую молча крест, а взгляд скользит по рясе, 
По тёмной ткани вверх, касаюсь им лица…
Смотрю в глаза его… В них столько скрытой страсти,
Черней угля они, весь облик той же масти
И цвет узора вен – подобие свинца.
Глубокий умный взор его всё больше манит,
Он в этих сводах – узник, скованный навек,
Меня к нему безумно тянет... Это – грех,
И где-то там, внутри, досада возникает,
Что жизнь дана ему, лишённая утех.                           
Под строгою одеждой видится мне кожа,
Прильнув к его губам, я чувствую тепло.
Здесь ладан пахнет розой, и эта мысль тревожит,
Как будто шепчет кто-то: «Такого быть не может».
Сочится солнца свет сквозь мутное стекло.

Зачем мне это всё? Зачем прикосновенье?
Зачем бесовский дух взыграл, когда – нельзя?
Я думала, что здесь, под благостною сенью,
Покаюсь, как и все, чтоб вымолить прощенье,
А мой Святой опять не миловал меня.

***

Ночь Пасхальная, весенняя, небо в звёздах, как в огнях.
Лес берёзовый, есенинский, от церквушки в двух шагах.
Как в ней людно и волнительно, сдобой пахнут куличи!
Воск смолой берёзки чудится на поверхности свечи.
Сыр с кагором, сало, крашенки… Всё от ладана в чаду.
Первоцветы, розы красные, ладан с розами в ладу.
Ленты белые, атласные и веночки из цветов.
Матерь Божья смотрит ласково и понятно всё без слов.

30.10.2016г.



Иллюстрация - фото форосской церкви зимой. Крым.
Взято из Интернета.

Кадильные свечи Монашенки*,
Монахини чёрная шаль.
Отвергла мирское вчерашнее,
Клялась, что былого не жаль.

Кадильные свечи и ладана
Густой колдовской фимиам.
Красивая, стройная, ладная
Вчерашняя эта мадам.

Духами ванильными, сладкими
Перчатки пропитанный шёлк,
Гусар протрезвевший, обласканный
С рассветом торопится в полк.

Медовость вчерашней прелюдии,
Тропа, что ведёт в монастырь…
Вчера ещё где-то паскудила,
Позорила праведный мир.

Холодная келья безлюдная…
Теперь с ней и разум, и Бог,
Одежда простая и грубая,
И низкий сырой потолок.

Коленки, как тапочки стоптаны,
Так много молилась она
И стала задумчиво-робкою,
Как битая мужем жена.

И спесь улетучилась намертво,
А праздность сменила печаль.
Ей грешница** снится на паперти…
И грешницу искренне жаль.

02.11.2016г.

*Монашенки - традиционные православные кадильные свечки из ладана, ароматических компонентов со Св. Горы Афон и угля, которые при каждении издают легко узнаваемый аромат церковных служб.

**На паперть выходят люди перед пострижением в монахи, в знак отречения от мира.



Иллюстрация - картина Александра Шилова (Интернет-галерея живописи). 

навеяно


Мне так хотелось свежих роз
Со сладким запахом конфетным,
С горчинкой пряной чуть заметной,
Какими дивный сад зарос.

Забытый сад, понурый дом
Соседа старого напротив,
Достойный множества полотен
Розарий буйный за окном.

Не помню, как зашла в тот сад,
Мечты сбываются, когда ты
Ни перед кем не виновата,
Когда в душе покой и лад.

Садовник, замкнутый вдовец,
Срезает мне за розой розу,
А дом и сад печальней прозы.
«Спасибо, – молвила, – отец».

И вместо фраз – немая грусть,
И вместо радости – унынье.
Среди печальной этой стыни
Мне виделся осенним куст.

Те розы с ноткой ноября,
С холодным пепельным налётом,
И сразу стало зябко что-то.
Он был задумчив, их даря.

Я шла обратно, как во сне,
Букет оставив на ступенях.
Казался мрачным этот день мне                                     
И сад – кладбищенским… в окне.

11.11.2016г.



Иллюстрация – живопись Билла Инманна
(Интернет-галерея).

(Из цикла "Востока пряный аромат...")


«Ради родинки смуглой одной, одного благосклонного взгляда
Я отдам Самарканд с Бухарой и в придачу – богатства Багдада!»
Хафиз Ширази

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Когда Хафиз слагал свои стихи,
В Ширазе пили доброе вино,
Тянулись к розам стайкой мотыльки.
То время стёрто судьбами давно.
Шаги смуглянок были так легки
И так черно накидок полотно,

Что лишь фантазий вспыхивал пожар,
И кровь играла в теле и лице.
Шумел, звенел и здравствовал базар,
А жемчуг женщин прятался в косе

Под шёлковой дразнящею чадрой.
Ветшал в жилищах сотканный ковёр,
Познавший цену вычурных даров,
Пахучих роз медово-терпкий флёр
И старцев мрачных сдержанный укор,
Пришедших в хлад с полуденных дворов.

Та пери, что Хафизу всех милей,
Смутившись, бровью молча повела,
А взгляд сказал: «Не буду я твоей».
Так неприступна может быть скала.

Поэтов муза издавна влекла,
Как женщины влюблённой нежный взор,
Как быстрая и чистая река
И, как мужчин о внуках разговор,
Как свет в ночи шального огонька,
Что жизнь вдыхает в меркнущий костёр.

14.11.2016г.


~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Шамсиддин Мухаммад Хафиз Ширази[1]) (ок. 1325—1389/1390) — персидский поэт и
суфийский шейх,  один из величайших лириков мировой литературы.


Иллюстрация из Интернета.