Форум

Стараясь не шуметь, они тихо переговаривались, но иногда их шёпот, всё же, переходил в крик. Так вот, эти дикари говорили про нападение на их рыбаков акулы, огромных размеров, и эта акула сожрала пятерых из шести, сразу. Но это ещё не всё. На рыбаков монстр напал вчера, а сегодня, утром, он проглотил Моха, который, по неосторожности прыгнул со скалы…. Я же говорил, что акула жива, но меня никто не слушал. Я уже сказал Пиму, чтобы его соплеменники сделали большой плот, с которого можно будет ловить рыбу, не рискуя быть атакованными монстром.-

      -Ол! Эти дикари, в засаде, охотились за мной! Я едва унесла свою задницу!- с волнением  залепетала Луиза.

      -Видимо придётся сходить на озеро самому, разузнать, что замыслили эти людоеды! А пока, что мне надо собрать раму моего крыла, пока клей не засох!-

Поочерёдно намазывая клеем, прутки крестовины, Ол вставлял их полые концы бамбуковых хлыстов, дополнительно, крепко обматывая их тоненькими, пеньковыми верёвочками, обильно смазанными тем же клеем. Наконец каркас был готов. Он напоминал большой, ярдов в семь лук, при натяжении которого, стрела упёрлась остриём в его деревяшку, а сам, он был поставлен на треугольную подставку.

      -Ну, вот! Пока каркас будет сохнуть, я пойду, прогуляюсь к озеру! А ты, Луиза, от дома никуда! Ясно?-

      Туземец из племени людоедов сидел на корточках прислонившись к стволу дерева. В его пустом желудке громко урчало. Борясь с дремотой, туземец постоянно ронял отяжелевшую голову на грудь. Последнее, что увидел он, перед тем, как потерять сознание, был целый сноп искр, летящих из глаз. Придя в себя, людоед увидел перед собой коренастого, не молодого мужчину и ту самую молодую женщину, которую он со своими друзьями, собирался похитить.

      -И так! Зачем вы хотели похитить Лу? Тебе понятен мой вопрос, или нет?- кузнец тряханул туземца. Быстро, быстро захлопав ресницами и заикаясь, тот заговорил. Моряк переводил его лепет своей девушке.

      -Вот Лу! Ты в большой опасности! Их вождь считает, что на его людей напал Макуа, и чтобы задобрить своего разгневанного бога, они решили принести в жертву, именно тебя, отдав тебя на съеденье своему Богу!-

      -И что же нам теперь делать, Олеша?-

      -А ничего не делать! Сейчас я отпущу этого дикаря домой с посланием для его вождя!-

Ол взял металлический прут, толщиной двенадцать миллиметров и длинной чуть больше десяти дюймов, и согнул его на запястьях туземца, таким образом, связав дикарю руки. После, подняв пленника с земли и, подталкивая его в сторону джунглей, сказал:

      -Иди, и передай вождю, что если с головы этой женщины упадёт хоть один волос, я, самолично, оторву ему его дурную голову!-

      Поздно вечером, у костра, всё племя, сообща, пыталось разогнуть тот прут, а вождь, наблюдая за теми тщетными попытками, не мог поверить, что этот узел завязал простой человек.

     *                                   *                                                *                 

    В пустой таверне, в её дальнем углу, около окна выходящего к океану, за столом сидит одноногий Пиму. Он был сильно пьян. Бармен, Джон несколько раз пытался выпроводить Пиму из заведенья, но тот упрямо требуя рома, не собирается никуда уходить.

      -Пиму! Я не наливаю в долг! У тебя нет ни денег, ни жемчуга! Чем ты собираешься расплачиваться за выпивку?-

      -А вона! Красивий, белий яхт, пливёт, к здесь! Они заплатить за мой рома!-

Джон дохромав до окна, взглянул в сторону океана. Там, и на самом деле подходила к берегу, белоснежная яхта. Её осадка была не большой и позволяла подойти очень близко к берегу, даже во время отлива.

      -Эй! На берегу! Кто-нибудь!-

      -Что Вам угодно сэр?- поинтересовался бармен, выходя на порог своей таверны со стаканом в руке,  который  протирал белым полотенцем.

      -Видите ли, сэр! Штормом унесло нашу шлюпку, и я не могу сойти на берег!- обратился  к бармену с яхты высокий, белокурый мужчина, лет тридцати.

      -Одну минуту, сэр!-

      -Эй! Пиму иди, зарабатывай свой ром!-

Одноногий, шатаясь и падая, кое-как добрёл до первой долблёнке и, оставив свой костыль на берегу, поплыл на ней к яхте. Ровно через час, молодой человек вошёл в таверну.

      -Что, в этом Раю, кроме местного инвалида, больше не кому было мне помочь? Ведь не он меня, а я его доставил на берег!-

      -Это не есть правда!- икая, возразил одноногий:

      -Джона! Мой привёл этот янка в твой таверна! Где моя, большой стакана рома?-

      -Сэр! Раньше этот остров был, действительно, Раем!- налив в стакан ром, и отдав его Пиму, бармен продолжил:

      -Но по стечению обстоятельств, этот остров превратился в Ад!-

      -И, что же здесь стряслось?- садясь за стол, и кинув шляпу на соседний стул, поинтересовался гость.

      -О-о! Видите ли, сэр! В здешних водах завёлся настоящий монстр!- наливая в свой стакан ром, загадочно произнёс бармен.

      -Я вижу – рассказ  будет длинным, поэтому плесните и мне в стаканчик, виски!-

Налив в стакан виски, Джон, поставив оба стакана на стол гостя, тоже присел рядом. Чтобы разжечь любопытство, бармен, специально затянул паузу, не спеша отпивая из своего стакана.

      -Твоя врёт! Это Макуа! И никакая, не монстра!- тоже, делая из своего стакана большой глоток, заявил Пиму.

      -Рассказ о монстре не убежит никуда! Мы с вами на острове! Сэр! А вот Вы! Как Вы попали сюда? В эти, богом забытые места…! Кстати, меня зовут Джон!- хитро прищурившись, наконец, выдохнул бармен. Блондин, сделав небольшой глоток виски, ответил ему:

      -Всё очень просто! Я, сам, англичанин, не янки, как вы меня уже окрестили! Я родился, и вырос в Лондоне, а образование получил в Оксфорде. Мой отец, крупный судовладелец, а я имею большую судоверфь в Кингс-Линне, который расположен на берегу залива Уош. Один мой компаньон решил построить судоверфь в Австралии, в Порт-Хедленде. Он давно звал меня к себе в гости, но я никак не мог выбрать для той поездке время. А месяц назад, я решил жениться, и чтобы доказать своей невесте, что я настоящий мужчина, отправился из Англии в Австралию на своей яхте. Видите ли, любезный Джон, отец моей невесты, очень известный капитан, он служит у моего отца, более того, они большие друзья, теперь вы меня понимаете, почему я пустился в это рискованное путешествие. А на днях, попав в хороший шторм, мы остались без навигационных приборов. На моей карте от островов Крозе, и островов Кергелен, ни каких островов больше нет, до самой Австралии. Когда я обнаружил, что сбился с курса, я пришёл в большое уныние, но едва завидя ваш остров, я опять воспрянул духом!-

      -Да Вы настоящий герой, сэр!-

      -Денди! Мой друг! Просто Денди! Хоть  я и являюсь отпрыском семейства Ройсов! И так, вам теперь известно, как я попал сюда. Теперь ваша очередь, рассказать мне про все несчастья, которые происходят на вашем острове, связанные с появлением этого загадочного монстра!-

      -Зря Вы сэр иронизируете! Над здешними водами, сначала, парит самурайский меч, вернее его обломок, а потом мы находим человеческие останки перекусанные огромными зубами, или вообще не находим человека, будто его никогда и не было на этой грешной земле! Туземцы, в один голос твердят, что это Бог – Макуа. А старина Ол утверждает, что это огромная акула, и, что глаз мечом ей выбил именно он!-

      -Джонни! Уж не  того ли Вы имеете в виду русского, о котором ходят легенды во всех портовых тавернах западной Африки, от Дакара, до Кейптауна!-

      -Я не могу сказать точно, про него или нет, но то, что он феноменальный человек, в этом Вы убедитесь сами, как только познакомитесь с ним!-

Потягивая спиртное из своих стаканов, захмелевшие собеседники, заболтавшись, не заметили, что на улице совсем стемнело. Только когда сползшее со стула тело мертвецки пьяного Пиму, с грохотом упало под стол, они, очнувшись, увидели в чёрных стёклах окон светящиеся точки звёзд.

      -Нам надо пойти, подышать свежим воздухом! А то в нагретой за день солнцем, таверне душно!- предложил гостю бармен, прихватывая с собой бутылку виски со стаканами. Поддерживая друг друга, чтобы не упасть, два приятеля, шатаясь, побрели по берегу к воде. Сев на тёплый песок возле самой воды, друзья-товарищи уставились на длинную, лунную дорожку, которую проложило по воде ночное светило.

      -Я-то думал, что попал в Рай! А на самом деле, я попал в Ад!- словно плача, бормотал заплетающимся языком Денди, протягивая бармену свой стакан, в который тот незамедлительно налил виски.

      -Ну и плевать! Нам и в Аду хорошо! А хочешь! Друг! Я тебе спою песню! А? Я очень хорошо пою! В Кейптаунском порту, с какао на борту, «Жанетта» поправляла такела-а-аж!- хныкающим голосом затянул Денди. 

      -…ла-а-аж!- качая тяжёлой головой, подпевал Джон.

      -А ну её, к дьяволу! Эту Жанетту! Пошли! Лучше искупаемся! Ха! Прямо голышом!-

Молодой человек попытался встать, но бармен удержал его за руку.

      -Я пьяный! А не сумасшедший! В море днём-то соваться – жуть! А ночью и подавно!-

      -Что ты заладил! Жуть! Да жуть! Не уж-то ты думаешь, что я верю в сказ…-

Не дав закончить фразу, Джон зашипел на гостя: «Те-с-ш-ш! Вон! Гляди сам! Видишь!- он указал пальцем в сторону лунной дорожки. Встряхнув головой, Денди пригляделся и обмер. По лунному отражению, похожему на узкую светящую дорожку на воде, словно какая-то, невидимая рука вела карандашом, рассекая эту дорожку надвое.

      -Э-е-е! Бежим! Джонни! Бежим!- вскакивая, как ужаленный, заорал гость. Только Джон, не дожидаясь этого крика, давно уже хромал к своей таверне. Догоняя бармена, Денди оглянувшись назад, увидел, что карандаш исчез, а вместо него, рассекая лунное серебро, и в обратном направлении, нёся верхний кусок стакселя, главной мачты фрегата, который, по всей видимости, ехал на колёсиках по морскому дну.

       -Какой это монстр? Это капитан «Сорвиголова», на своём «Летучем голландце», нагоняет страх на жителей острова! Только его чёрный фрегат способен ездить под водой, по дну!- объяснял увиденное бармену, англичанин, уперевшись одной рукой в стол, а другой, наливая виски в свой стакан.

      -Макуа! Макуа!- раздался истошный голос, идущий откуда-то из-под стола. Вздрогнув, оба приятеля уставились на лежащего, одноногого туземца, судя по выраженью лица, его тоже беспокоил кошмарный сон.

     *                                        *                                           *                           

     В  голове огромного монстра, вернее в его мозгу, который был не больше футбольного мяча, происходило, что-то непонятное, словно в командной рубке, за спиной у капитана, объявился самозванец, который всё время подбивал все боевые отсеки этой идеальной машины-убийцы к бунту. Пока капитан вынашивал план мести для своего врага, его двойник советовал ослабшей от голода команде, отказаться от этой мести, и, лишив командира власти, рвануть в те края, где полным полно жирных морских котиков и  морских слонов.

       Когда вблизи рифа появился огромный, сильный хищник, повинуясь инстинкту самосохранения, его обитатели средних размеров, в том числе, акулы-няньки, рифовые акулы и даже мурены, поспешили убраться подальше от островов. Отсутствие хищников позволило мелким рыбёшкам, собираясь в большие косяки, безбоязненно резвиться в прибрежных водах. Большое скопление рыб, привлекло внимание морских птиц – чаек, олушей, буревестников и альбатросов. Туземцы, на широком плоту,  который был связан из длинных, толстых брёвен, гребя вёслами, направились туда, где на бреющем полёте, птицы выхватывали из воды небольших рыбок. Пока рыбаки готовили сеть, Ню, стоя на краю плота, прицелившись, выстрелил из лука в близко пролетевшего альбатроса. Раненая птица, с всплеском упала в воду, и закружилась на одном месте, хлопая здоровым крылом по воде. Внезапно, в двадцати ярдах от подранка возник зеленовато-чёрный плавник большой тигровой акулы. Увидя тот плавник туземцы, сев на корточки, на плоту, замерли, следя за действиями полосатой хищницы. А акула неспешно приблизилась к альбатросу и, высунув из воды свою тупую морду, попыталась заглотить птицу, но большой размах жёстких крыльев помешал ей это сделать. Потерпев неудачу, акула развернулась и повторила попытку, и опять безрезультатно.

      Как всегда, неожиданно, тонкое обоняние машины-убийцы, доложило в командную рубку, что уловило пьянящий аромат свежей крови. Капитан и самозванец переглянулись, молча кивнули головами в знак обоюдного согласия, и в два голоса, в унисон, дали команду:

      -Полный вперёд!-

      Тигровая акула, за которой наблюдали рыбаки, делала очередной заход на раненую птицу, когда с ней произошло  то, что заставило испугавшихся туземцев сгрудиться в дальнем углу плота. Из глубины вдруг, возникла огромная голова монстра с разверзнутой пастью, в которую  наполовину своего тела провалилась полосатая  хищница. Мгновенно гигантские челюсти сжались, вонзая в брюшину тигровой акулы огромные зубы. Сдавленная этими челюстями обречённая рыба энергично замотала головой, затрясла плавниками и хвостом, словно пыталась вырваться и уплыть прочь, но акула гигант мотнув головой, выхватила из своей жертвы большой кусок брюшины. Хотя в тигровой акуле было ярдов пять, не менее, это несколько не помешало гиганту порвать и проглотить её за считанные минуты. Туземцы ставшие невольными свидетелями  этой кровавой сцены, убедились в точности тех слов, которые Ол неустанно повторял им, как назидание, что по суровому закону моря, сильный всегда пожирает слабого.  Когда с жертвой было покончено, акула-гигант подплыла к плоту и, попробовав толстые брёвна на вкус. Убедившись в их не съедобности, она не спеша, развернулась и уплыла восвояси. Горе рыбаки, забыв про то, для чего они вышли в море на плоту, не сговариваясь, схватили вёсла и дружно погребли к берегу. Как не уговаривал их Ню догнать и убить акулу, тем самым отомстив за всех, съеденных ей людей, они, почему-то не жалея своих сил, гребли к берегу. Но не только людей испугала эта кровавая сцена, кровь тигровой акулы, словно смертельный яд, налитый в океан, растворяясь в его водах, распугала все живые существа в воде, на воде и в небе. Косяки мелких рыбёшек, серебристыми трассами метнулись к спасительным неровностям кораллового рифа. Птицы, опасаясь быть съеденными прямо на лету, поднимаясь всё выше и выше над водой, направились к спасительной суши островов. Туземцы же, так как они первыми сообразили убраться подальше от этого места, уже попрыгали с плота на песчаный берег, и теперь стояли, опустив свои глаза, стыдясь поднять их на Ню, который, нервно бегая вокруг горе рыбаков, ругался, обвиняя их в трусости.

      -Нас, на плоту было восемь человек! Не уж-то мы не смогли бы всадить в эту рыбину свои копья и гарпуны? Это же всего лишь рыба! Пускай огромных размеров, но всё же рыба! Ол один не испугался, и чуть было не убил её! У Ола нет никого, за кого он мог мстить акуле! У нас, почти у каждого есть причина убить её! Вы разве забыли смерть Хеки, Моха, Роха?-

      -Ню! Зачем говоришь, что мы трусы! Рыбаков из племени Зеса тоже было шестеро, но пятерых эта акула слопала! А потом, ты сам был рядом с Хекой, когда её сцапала эта рыбина! Откуда нам знать, что ты не струсил, и не убежал, бросив свою девушку!-

Эти слова подействовали на Ню, как холодный душ. Он остановился, его руки и голова бессильно опустились, а глаза плотно зажмурились, но это длилось не более секунды. Вздрогнув, Ню стал напрягаться, словно свёрнутая пружина, готовая со свистом расправиться. Голова юноши вскинулась вверх, широко открытые глаза горели огнём гнева, губы были перекошены, а большие, белые зубы плотно сжаты. Пальцы рук сжались в кулаки с такой силой, что даже сквозь коричневый пигмент кожи было видно белизну напряжения. В следующее мгновенье один из этих сжатых кулаков уже летел, быстрее молнии, в лицо тому, кто сказал обидные для юноши слова. Моральные оскорбления, а тем более оскорбления физические, в цивилизованном-то мире не прощались, ну, а у дикарей, пусть даже и познавших плоды цивилизации, такие оскорбления пробуждали звериную злобу и ярость. За первым ударом последовал второй, потом третий, и скоро град ударов посыпался на обидчика.  Поначалу, остальные туземцы пытались успокоить Ню,  но потом, как-то само собой, они тоже втянулись в эту драку, причём каждый из них дрался сам за себя. Шум драки разбудил вчерашнего гостя, который, к своему удивлению обнаружил, что спит на полу. От пола мерзко пахло, пролитыми на него спиртными напитками, табаком втоптанных в щели меж досок, окурков, и плевками пьяных посетителей. Причём, он спал в обнимку с дурно пахнущими ногами хозяина таверны. Брезгливо оттолкнув от себя эти ноги, Денди резко вскочил на ноги, но не совсем протрезвевшее тело плохо слушалось своего хозяина, и чтобы удержаться на ногах ему пришлось ухватиться за стол.

      -Хорош спать Джон! Там, на берегу туземцы, видимо поймали огромную жемчужину, и никак не могут её поделить!-

      -А! Что? Какая жемчужина? Где туземцы? Выходить в море – табу!- пытаясь открыть слипшиеся глаза, закричал сиплым голосом бармен. Сев на колени на полу, он затряс головой, пытаясь придти в себя.

      -Да вон же! Джон! Или не слышишь, какой галдёшь стоит на берегу?-

Выйдя на улицу, оба собутыльника увидели восхитительную сцену, точнее, ужасно восхитительную. По берегу каталась бесформенная масса коричневых тел, измазанных кровью, текущей из разбитых губ и носов. Крупные песчинки, прилипшие к этим телам, были похожи на какие-то фантастические одежды, сшитые из наждачной бумаги, которые, словно спортивное трико плотно обтягивали эти тела. Преодолевая сильную головную боль, собутыльники, быстро, как могли, подковыляли к дерущейся толпе. Но все попытки остановить эту драку были тщетны. Наконец перепачканный чужой кровью Денди разрядил вверх пол барабана своего кольта. Выстрелы, как волшебное заклинание, мгновенно подействовали на всех дерущихся. Куча мала, тут же распалась и драчуны, сидя на песке, стали осматривать свои сбитые до крови кулаки, ощупывать большие шишки и синяки.

      -Эй! Пиму! Ну-ка расспроси-ка, из-за чего весь этот сыр-бор?- обратился бармен к подошедшему одноногому старику. Пиму обошёл всё толпу, останавливаясь перед каждым, и опираясь на свою рогатину, расспрашивал, о том, что случилось. Наконец, когда опрос был завершён, он, подойдя к европейцам, жестом попросил закурить и, выдержав длительную паузу, начал своё пояснение.

      -Как научила нас Ола,  мы рубить деревья и вязать полота, чтобы можно было мало-мало ловить рыба! Когда Макуа сожрать полосатый акула, Ню хотеть убить Макуа! Но все, другой не хотеть, и сказать Ню, что он мало-мало труса!-

      -Так! С этими всё ясно! Одно слово – дикари!- улыбнулся англичанин, делая на слово «дикари» ударение. Подойдя к плоту, Денди стал внимательно осматривать бревно в том месте, где её покусал монстр.

      -Ого! Вот это зубки!-

Он вынул свой нож из ножен и тщетно пытался что-то вытащить из бревна. Глухо звякнув, нож обломился около рукоятки.

      -Тьфу ты! Чёрт!-

Зашвырнув рукоять в океан, молодой мужчина, в растерянности развёл руками.

      -Что? Не по жеребцу седло?- с издёвкой заметил бармен. Он вынул из своих ножен нож, широкий клинок которого, тускло, блеснул булатной сталью.

      -На-ка! Может моим получится! Кстати! Это работа самого Ола!-

Взяв протянутый ему нож, Денди внимательно осмотрел его. Даже мимолётного взгляда было достаточно, чтобы понять, что нож ковал мастер. Тяжёлая рукоять, крепко сжатая коваными усиками и сапожком, желтела слоновой костью. Широкое лезвие клинка было очень острым, а его плоскость была словно изъедена какими-то жучками, которые, видимо, употребляли в пищу сталь. Нож входил в древесину без особых усилий. Через минуту Ден уже подходил к друзьям, неся в руке, что-то.     

      -Джентльмены! Судя по этому, пусть даже и обломку зуба,- он подбросил треугольный с зазубринами обломок:

      -Эта акула просто огромна! Хотел бы я на неё посмотреть! Но только – не приведи Господь повстречаться с ней в открытом океане!-

      -Кажется, нам пора нанести визит вежливости Олу!- беря акулий зуб у Дена, задумчиво произнёс Джон.

      В голове рубки акулы-подлодки был срочный совет. Капитан, связываясь по громкой связи с каждым боевым отсеком, давал сухие приказы:

      -Продовольственный вопрос решён! Я не отказываюсь от мести! Обидчик будит наказан! Но, чтобы усыпить бдительность врага, я решил немного выждать! Ждал же я столько лет, живя одной надеждой о мести! Подожду и ещё чуть-чуть! Всем по местам! И полный вперёд! На север! А ты – самозванец!- капитан обратился к внутреннему голосу:

      -Марш в самый тёмный закоулок моего тела, и чтоб я тебя больше не слышал, и не видел!

      *                                     *                                             *                        

      -Что у тебя в старом чане Смит?- спросил кока капитан:

      -Металлический скрежет стоит ночью, словно на камбуз пытаются проскрестись черти из Ада!-

      -Да нет же кэп, просто в трюме, в моей кладовке, много крыс развелось, продукты жрут, не почём зря! Вот я и решил сделать «крысиного льва»!

Кок снял крышку с чана, там, на дне, в разных его концах сидели два крыса. Один был очень худой, из-за своей худобы он казался неестественно длинным. Глаза худого горели голодным огнём, а шерсть на загривке стояла дыбом. Дугой крыс был вполне упитанный, но, не взирая на полноту своих сил, он трусливо жался к стенке чана.

      -Этот!- Смит показал на полного крыса поварёшкой:

      -Только сегодня угодил в чан, а тот уже неделю сидит! Уже двоих завалил, только они были самки, и сожрать их я ему не дал! Пускай он с самцом потягается, кто кого!

Худой же, расстелившись по дну чана, медленно двигался к своему врагу. Когда до противника осталось не больше трёх дюймов, крыс, отведывавший крови своих собратьев, стал разворачиваться, словно решил вернуться на своё место. Но вдруг, неожиданно, высоко подпрыгнув, он всем телом упал на противника, сбив его с лап. В следующее мгновенье его резцы глубоко вошли в горло жертве, которая издала такой тонкий, и такой громкий писк, что у капитана невольно побежали мурашки по спине.

      -Ну, вот и всё! Больше ничего интересного не будет!- сказал кок, накрывая чан крышкой:

      -Не будем мешать победителю, поедать свою добычу! Завтра новоиспечённого «лёвика» можно будет отпустить на волю!- 

      На другой день Смит вышел на палубу, держа за хвост, он нёс того самого крыса-убийцу. Вынув острый нож, кок обрезал хвост под самое его основание, получивший таким образом свободу, куцый «лев», высоко подпрыгивая, пустился по палубе к трюму.

      -Давай! Давай! «крысиный лев»! Приятного тебе аппетита! Теперь наш трюм целый месяц будет почти без крыс!-

«Эй, кок, ты чего это крыс выпускаешь на волю? Их наоборот душить надо, а ты их выпускаешь, ещё пожрать им в дорожку собери! Ну, там бекона, бобов!»- подшутил над коком Пит.

      -Ха-ха-ха!- вся палубная команда залилась искренним смехом:

      -А потом все трюмные крысы к тебе, Смит придут, как к лекарю, за касторкой!-

      -Ничего и не придут! Я же ведь из этого крыса, зверя сделал. Да и хвост ему, для пущей злости отхватил! Он теперь, пока всех своих собратьев не перегрызёт, не остановится! Ну, одну самку, конечно, оставит! Для любовных услад – понятно! И всё пойдёт по новой! Расплодятся крысы, как крысы! Ну, а пока пару месяцев мы поживём спокойно!-

      -«Крысиный лев», это хорошо конечно!- подойдя к коку, начал разговор коренастый матрос, жестами приглашая остальных подойти поближе. Матросы, не дожидаясь вторичного приглашения, тут же плотно обступили нового рассказчика. А тот, сел на пустой бочонок, небрежно облокотился на бухту каната, и, выставив своё загорелое плечо, словно для обозренья. На плече его синела великолепная татуировка виде длинноволосой русалки. Выдержав длинную паузу, матрос начал свой рассказ:

      -До того, как попасть сюда, я служил на шхуне, плавающей под австралийским флагом. Называлась шхуна «Санта …». Буквы, обозначающие имя святого, отсутствовали. Капитан той посудины был «бухарик», и болтался по морям с желудком, наполовину налитым ромом! Да! Ну, в общем, восстанавливать буквы, загадочным образом пропавшие с борта, он не собирался. Так мы и ходили по морям, по волнам на «Санте». В нашей команде был один косоглазый! Не-то вьетнамец, не-то китаец. Мы звали его – Ли! Так нам было удобно, да и косой за это имя не обижался, но это я к слову. У плохого капитана, всегда бардак на корабле, а на нашем корабле был не просто бардак, а барда-а-ак! Там где нет порядка, там всегда полно крыс, а у нас, их было столько, что по палубе они ходили просто пешком. Ночью, пока идёшь в гальюн, можешь запросто наступить на парочку этих серых зверюшек, которые в отместку, здорово кусались. Но, постепенно мы стали замечать, что вредных грызунов на судне заметно поубавилось. Над этим фактом моряки особо не задумывались до тех пор, пока на шхуне не произошёл несчастный случай. После очередного аврала свободные от вахты моряки спали крепким сном в своём кубрике, когда душераздирающий крик, идущий из грузового трюма, не поднял всех на ноги. Кто в чём, все бросились на крик. В полумраке трюма мы увидели на поликах между шпангоутами, несчастного Ли, который отчаянно дрыгал ногами и истошно вопил, левой же рукой он колотил по правой, которая как нам показалась, была не естественно длинной. Когда принесли побольше ламп, все увидели, что руку вьетнамца по самое плечо заглотила большая змея. Это был сетчатый питон. Когда моряки попробовали за хвост стянуть змею с руки несчастного, тот, видно от нестерпимой боли, причинённой этим действием, заорал ещё сильней. Как потом выяснилось, зубы в пасти у питона костяные, мелкие и острые, но эти зубы сильной боли не причиняли, а вот хрящевидные зубы в его гортани, загнутые внутрь, вот они-то и причиняли сильную боль, спазмотичьно вжимаясь в руку при малейшей попытке освободиться. Не долго думая, большим ножом, питона убили, разрубив на пополам и разрезав ему брюхо, освободили руку Ли. Хотя с того момента, когда змея напала на бедолагу, и до его освобождения прошло не больше часа, точней минут сорок пять, рука пострадавшего представляла собой ужасное зрелище. Основанье дельтовидной мышцы, то есть плеча, было в глубоких царапинах, оставленных зубами питона, и эти царапины сильно кровоточили. Бицепс и трицепс чуть выше локтевого сустава были темно-синего цвета, покрытые чёрными вмятинами в дюйм длиной, которые оставили те самые гортанные зубы. Кожа на локте была бурого цвета, разъеденная желудочным соком, она в некоторых местах отстала от мышц, и лоскутами, просто висела. Остальная часть руки от предплечья до кончиков пальцев была вовсе без кожи, и напоминала собой сплошное кровавое месиво. Сами пальцы, разъеденные тем же  соком почти до костей, были похожи на тонкие морковки, торчавшие в разные стороны. Чтобы облегчить участь бедняги, мы вынесли его на палубу и стали обмывать останки руки морской водой, чтобы смыть ядовитый сок, который всё ещё продолжал разъедать плоть. Но соль морской воды, видимо, причинила Ли такую сильную боль, что он тут же потерял сознание. Как позже выяснилось, это он и принёс питона на судно. В деревне, где он родился, используют питонов вместо кошек. Приручённые, эти змеи, прячась в самих укромных местах хижины, пожирают всех грызунов, которые заползают туда, чтобы поживиться, в то же время сами становятся лёгкой добычей. И вот, когда мы шли в Китай за шёлком, чтобы пополнить запасы пресной воды и продовольствия, нам пришлось зайти в порт вьетнамского города Фонранг-Тхаптям, где сердобольный Ли и приобрёл змею. Только на суше недостатка в грызунах у питонов нет, а на шхуне, другое дело. Крысы, которых не успел слопать питон, спасаясь от хищника, смылись с корабля. Никто из моряков не знал о существовании питона, а сам косоглазый про него видно забыл. И вот, вспомнив про змею, он пошёл её проведать, а питон, саданув хвостом хозяина в лоб, захотел его проглотить. Так как в течение всего плаванья рука у Ли так и не зажила, пришлось его списать на берег в Испании около невзрачного городка Барбате-де-Франко.-    

      -Капитан! На «Авроре» подобрали паруса и застопорили ход!- закричал вахтенный у штурвала. Все обернулись. Капитан стоял у борта, но видимо, его очень заинтересовал рассказ, поэтому он и не стал распекать моряков за это сборище.

      -Так! Всем по местам! Подобрать паруса! Лечь в дрейф! А мою шлюпку на воду!-

Йорк, взяв подзорную трубу, стал вглядываться в сторону соседней шхуны, пытаясь разглядеть, что же там происходит.

      *                                        *                                   *

      В  хижине старого моряка царила тишина. Насмотревшись очередных слайдов на ночь, и устав от длительных любовных утех, Луиза безмятежно спала, разметавшись по всей постели. Самого хозяина дома не было, он, как только девушка заснула, потихоньку куда-то вышел и до сих пор, пока не вернулся. В хижине прохлада и полумрак, на стене жёлтое пятно солнечного зайчика. Солнечный луч, пробиваясь сквозь небольшую дырку в крыше, острым клинком режет этот полумрак и плющится на стене. По мере движенья солнца движется и зайчик. Вот он уже достиг лица спящей девушке, ещё немного и он лениво вполз на прикрывающее глаз веко. Луиза, моргнув, проснулась. Сладко потянувшись, словно маленький котёнок, она села на постели. Вспомнив вчерашнее откровение Ола, ей стало грустно.

      Как оказалось, норвежский капитан, который спас мальчика, имел небольшое поместье близь небольшого норвежского городка Вадсё, и был весьма преуспевающим капитаном, и судовладельцем. С его двух небольших стапелей, находящихся на скалистом берегу Варангер-фьорда не реже раза в два года спускались на воду неплохие, новые шхуны, которые пользовались большим спросом среди моряков не только в Норвегии, но и в других странах. В общем, жизненный уклад Райнера был не плохо устроен, если только не считать одного незначительного факта. Хотя он и был удачно женат, и имел двоих детей, но только это были две дочки: Агнесса и Юсика. Сынодефицит и толкнул капитана на не вполне законный шаг, усыновить подобранного в море русского мальчугана. Искупавшись в ледяной купели северного ледовитого океана, десятилетний мальчик заболел двухсторонним воспалением лёгких, и пролежал в бреду с большой температурой, целую неделю. Жена Райнера, Анна, хоть и не одобряла затею мужа с приёмным сыном, по доброте своего характера, ухаживая за больным, не отходила от его кровати ни на секунду. Когда паренёк выздоровел, норвежский капитан поведал ему о трагичной смерти его отца  и  остальных рыбаков из ватаги. Райнер старался говорить как можно искренней, выказывая всем своим видом глубокую скорбь по поводу случившейся трагедии в открытом море. Не смотря на свою решительность оказать помощь русским, он, опытный капитан, оказался бессилен перед сложившимися обстоятельствами. Ведь пока  норвежская команда спасала заледенелого на пустой бочке мальчика, русская ладья успела затонуть, и притом так быстро, что его матросы никого из поморов спасти не успели. Ведь сначала нужно было подобрать шлюпку, потом развернуть шхуну. Но пока ставили паруса, пока, преодолевая сильное течение, подошли к проливу между каменистыми грядами, на воде уже, кроме пустых бочек, никого не было. Выслушав этот печальный рассказ, Олеша, впав в отчаяние,  прорыдал целых два дня по погибшему отцу, но поверить этому рассказу до конца так и не смог. Он, в глубине души чувствовал, что капитан говорил неправду. Как бы-то ни было, но мёртвым – царствие небесное, а живым надо как-то жить дальше, и десятилетний мальчик стал понемногу привыкать к сытой, но подневольной жизни.  Хотя ему было позволено беспрепятственно гулять по дому, по усадьбе, и даже выходить на улицу, эта свобода казалась ему ложной. Он чувствовал себя волчонком, которого пытаются приручить и вырастить как ласкового и угодливого пса. Когда Олеши было лет семь, к его отцу приехали двое водей, с какой-то срочной работой. Пока один из них договаривался с отцом об изготовлении капканов, и их оплате, другой, поманив мальца пальцем, развязал мешок лежавший на нартах. Из развязанного мешка показались испуганные мордочки трёх волчат. Волчьи щенки очень понравились мальчику, и он обратился к отцу с просьбой взять одного волчонка себе домой. На просьбу отец ответил отказом, сказав, что волк не собака, и как его не корми, как не люби и не лелей, он всё равно будет рваться в лес, на волю. Потому, что волк лучше сдохнет с голода, но на воле, чем станет жить сытой, беззаботной жизнью, но в клетке. Эти отцовские слова Олеша запомнил на всю жизнь, но больше всего он убедился в их правоте, проживая в семье норвежского капитана, хотя волком Ол себя чувствовал посей день. Местная ребятня невзлюбила паренька, узнав, что он русский и всякий раз, при встрече, норвежские пареньки пытались его физически унизить, то есть попросту поколотить. Больше всех Олешу не любил долговязый сын бургомистра – Ярвэ. Но, отведав железных кулаков невзрачного на вид мальчика, воинственный пыл потомков могучих викингов сам собой улетучился. Девочки же, в отличие от мальчишек, наоборот, прониклись большой симпатией к чужеземному мальчику, а обе дочки капитана, они были почти ровесницами, так вот, они были просто без ума от приёмного брата. У Райнера на стапеле работал один русский. Он прожил в Норвегии двадцать с лишним лет, и довольно сносно говорил на норвежском языке, к тому же владел письменностью родного, русского языка. Звали того русского – Машука, именно с его помощью вся семья капитана, да и сам капитан, общались с десятилетним мальчиком, а супруга капитана, Анна с особым терпением и настойчивостью взялась за обучение приёмного сына. Олеша, как, оказалось, обладал феноменальными способностями, и обученья ему довались очень легко. Не прошло и шести месяцев, а он уже мог не только говорить, но и читать, и писать норвежские буквы. Русскую письменность «байстрюк», так называл Олешу Машука, постигал параллельно. В доме у Райнера была большая библиотека. В ней любознательный мальчуган часто засиживался до глубокой ночи, увлечённо читая древние саги, в которых были описаны подвиги древних, норвежских воинов – викингов. Так, постепенно, постигая науки и знакомясь с историей той страны, в которой мальчик находился, по воле судьбы, или злого рока, но так, или иначе, а тоска по дому и скорбь по погибшему отцу стали потихоньку затихать. Часто гуляя по городу, Олеша заметил, что решётки на окнах, балконные ограждения, заборные калитки, а иногда и целые заборы были коваными, причём ковка была выполнена весьма умело и искусно, короче говоря – мастерски. Хотя друзей среди местной детворы мальчик пока не нажил, но в разговорах с ними, причём на их родном языке, мальчишки охотно отвечали на все вопросы, которые интересовали чужестранного мальчика. Ярвэ, который стремился к лидерству среди своих сверстников, всяческими способами склонял на свою сторону крепких ребят, а с русским он просто хотел дружить, и поэтому с большой охотой показывал ему все достопримечательности своего городка. Однажды, гуляя и беззаботно болтая, Олеша с Ярвой забрели на стапеля. Увиденное там производство шхун просто поразило мальчика. Он, конечно, видел, и даже кое в чём помогал поморам из своей родной деревни ладить ладьи, но как ладили свои шхуны норвежские каравеллы, ни в какое сравнение не шло. Поморы строили свои кочи из леса, который оставлял желать лучшего, а здесь корабельного леса было изобилие, да и разрабатывался он не вручную, а на паровых машинах. Паровая лесопилка, которая распиливала толстые брёвна на доски, особо понравилась мальчику. Она, пышущая плотным голубоватым паром, была похожа на сказочного железного дракона, в большую пасть которого были натыканы стальные зубы – пилы. С одной стороны, бревно на маленькой железной тележке подавалось в ту самую пасть, пилы которой тут же распиливали его на множество ровных досок, которые выходили с другого конца той сказочной пасти. Кузнечный цех, если бы не кованые якоря, стопки стальных скоб, ящики с длинными, витыми, корабельными гвоздями и прочим коваными поделками, Олеша никогда бы не признал. Грохот, исходящий из кузницы, не был похож на привычный уху мальчика звон молота о наковальню. Он, своей громкостью, скорее походил на раскаты весеннего грома, но в отличие от грома, паровой молот грохотал с чётким механическим ритмом. Это грохот сливался с общим, монотонным гулом, стоявшим над верфью, судостроители работали неспешно, но добросовестно. Мальчик, как зомби, ходил от цеха к цеху, подолгу следя за происходящими там операциями. Ярвэ, как ни старался увести друга со стапелей, обещая показать ему, морской залив и место, где они с друзьями купаются, так ничего у него из этого не получилось. Махнув рукой на друга, приятель ушёл домой один. В последствие он часто жалел, что показал этому русскому стапеля, потому что тот пропадал там целыми днями, но потом, Ярвэ успокоился, ведь, в конце-то концов, он и сам бы нашёл их. «Мама Анна» - как называл свою мачеху, Олеша, поначалу сердилась на него за то, что мальчик отирается день-деньской на стапелях, но, увидев, что это никак не влияет на успехи в обученье, постепенно успокоилась. Райнер гордился своим приёмышем, и хотя тот не звал его отцом, а высокомерно:

      -Мой капитан,- всё равно любил его, как родного. Время потекло широкой, спокойной рекой, до краёв наполненной всякими прилюбопытнейшими вещами, смысл которых как губка впитывал в себя маленький Олеша. Во время своего повествования именно на этом месте Ол вдруг замолчал, и Лу поняла, что, вспоминая тех далёких лет, прожитых им в Норвегии, как-то по особенному волнуют душу старого морского волка. Помолчав и успокоив свои волнения, Ол продолжил свой рассказ. Кораблестроители, как и норвежские мальчишки, тоже являлись потомками викингов, а посему в них тоже жил тот же воинственный дух своих далёких предков, только в отличие от своих детишек они не решали свои проблемы с помощью кулаков. По выходным и по большим праздникам в городке устраивались своеобразные соревнования…. На скалистом берегу фьорда, на относительно ровной площадке собиралось почти всё население городка. Горожане, нарядно одетые, целыми семьями приходили на берег посмотреть, как здоровые, мускулистые мужчины, демонстрируя свои силы, соревнуются между собой, поднимая, кидая и таская всякие тяжеленные предметы. Даже сам бургомистр с супругой и сыном присутствовал на тех соревнованиях. Тут же бойко шла торговля жареной рыбой, всевозможными пирожками, крепким, тёмным пивом и сладостями. Когда, одетые в обтягивающее, полосатое трико, косматые, бородатые участники соревнований, вдоволь намахавшись и наприседавшись, для разогрева, поднимали вверх руку, в знак готовности, соревнования начинались. Одни, под ободряющие крики и свист, поднимали огромные валуны, чтобы, пронеся их некоторое расстояние, водрузить на высокие пеньки, другие, поднимая за один конец огромные брёвна и ставя их на попа, пытались забросить эти брёвна, как можно дальше. Менее сильные атлеты метали в маленькую, нарисованную на деревянном щите, мишень, топоры, рубили на скорость вкопанные в землю стволы, подрубая их так, чтобы те, падая, попадали на вбитые в землю колышки. На этих игрищах зарабатывали свой нелёгкий хлеб бродячие артисты. Демонстрируя своё мастерство, они садились на шпагаты, крутили различные сальто, жонглировали разными предметами, иногда даже, зажженными булавами, а так же пускали огромные столбы пламени изо рта. Поднимая склеенные из бумаги и покрашенные большие глыбы, они, корча разные рожицы, смешно падали, вызывая тем самым громкий, весёлый смех почтенной публики, и конечно показывали кукольные спектакли-сказки, о подвигах великих воинов-викингов. Олеша очень любил эти народные гулянья, они были чем-то похожи на празднование «Масленицы» в его родной деревне, с кулачными боями, блинами и залихватскими плясками под гармонь. Здесь же, на чужбине, глядя на эти веселья, было приятно вспомнить родимый дом. Как и все зрители, мальчик откровенно переживал за кузнецов, принимавших участие в соревнованиях. Хотя кузнецы наголову были сильней своих соперников, он всё равно желал им всей душой победы. Его друзья-приятели так же                  как и он, болея каждый за своего любимого атлета, говорили, что когда, мол, они вырастут, то  тоже станут такими же сильными как эти силачи. Только дальше слов эти обещанья не заходили, а настырный, русский паренёк, имея скрытное желанье стать сильным, тайком уединяясь на далёком, безлюдном берегу, закаливал своё и без того сильное тело, изнурительными, тяжёлыми тренировками. Однажды за этим занятием его увидели два, изрядно подвыпивших английских моряка. Видя, с какой легкостью паренёк поднимает внушительные глыбы, слишком тяжёлые даже для взрослых мужчин, англичане решили, что это какой-то трюк, но, попробовав самолично приподнять один из валунов, и убедившись в его большой тяжести, моряки с нескрываемым восторгом стали, рассматривая этого особенного мальчика, расхваливать его на все лады. Позже, именно эти моряки сыграют в жизни Ола одну из самых главных ролей. Но это произойдёт гораздо позже, а пока с четырнадцатилетним подростком произошёл один случай, вспоминая о котором, даже сейчас Ол сильно краснел. Как-то летним, тёплым вечером, после очередных физических занятий, подросток омывал вспотевший торс морской, прохладной водой. Хотя время было поздние, на улице было светло, так как стояли белые северные ночи. Когда Олеша надевал рубаху, из-за большого валуна на парня неожиданно выскочил долговязый Ярвэ. Озираясь, словно вор, он, заикаясь, спросил, что это он делает на берегу в столь поздний час? Не дослушав оправдательный лепет своего друга до конца, он, приложив к губам палец, цыкнул, жестом приглашая приятеля следовать за ним.

      -Сейчас я тебе кое-что покажу! Только об этом никому, ни слова! Клянёшься?-

После таких слов Олеши ничего не оставалось, как сказать:

      -Клянусь!-    

Пригибаясь, оба приятеля поспешили по берегу вглубь фьорда. Через несколько минут, друзья услышали приглушённый разговор и смех. Осторожно выглянув из-за большого валуна, они увидели небольшую группу девчонок. Девочки были одни и абсолютно голые. Стоя по колено в воде, они, оживлёно переговариваясь, омывали свои хрупкие фигурки водой. Среди них была старшая, сводная сестра  Олеши, Агнесса. Паренёк не мог оторвать страстного взора от молочного цвета, стройной фигурки ещё не сформировавшейся до конца девочки. Она, с распущенными, длинными, волосами цвета спелой ржи, была похожа на сказочную русалку, весело плескавшуюся в воде. Всё в ней, и остренькие, маленькие груди, и треугольник светлых волосков внизу красивого животика, и маленькая, упругая попка, и стройные, длинные ножки, всё это привело озорного соглядатого к сильному возбуждению. Он чувствовал, как лицо от стыда краснеет, но ничего с собой не мог поделать. Вдруг Агнесса взглянула в сторону валуна, за которым притаились друзья, и как показалось Олеши, заметила его. Словно дразня юношу, она нарочно стала грациозно выставлять, как на показ все свои прелести. Спрятавшись за валун, парень, сев на мокрый песок, прижался спиной к холодному граниту.

      -Ну, ты чего? Захорошелось что ли? Красный стал, как краб варёный!- скаля большие зубы,  весело спросил Ярвэ.

      -Тебе кто нравится? Мне внучка колдуньи, Грета, очень нравится! Видал, сиськи у неё с мою голову, наверное! Да и задница! Тоже будь здоров! Ух, как я бы с ней покувыркался бы на сеновале! Ты чего молчишь-то Лешка?-

      -Да! Да!- переводя дыханье, пробормотал Лешка:

      -Ладно, мне пора! Мама Анна опять будет сердиться!-

      -Ты! Это!- взяв друга за руку, зашипел Ярвэ:

      -Никому, ни слова! Не забудь! Ты поклялся!-

      За ужином, сидя за столом Олеша боялся поднять глаза на Агнессу, а когда, всё же их взгляды встретились, лицо парня густо залило краской. Поспешно выйдя из-за стола, он был очень рад, что этого никто не заметил. Ночью, лёжа в своей постели с закрытыми глазами, парень боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть виденье. Перед плотно зажмуренными глазами стояла обнажённая Агнесса, выставив чуть вперёд левую ножку, чтобы были видны волоски красивого лобка, и нагло выставив остренькие бугорки грудей.

Напряжённая до боли плоть юноши индейским вигвамом топорщило одеяло. Неожиданный скрип половицы заставил парня открыть глаза, а увиденное ими заставило их открыться до невозможности широко. Перед его взором стояла Агнесса в широкой ночной рубашке. Её взгляд блуждал по вздыбленному вверх одеялу. Дёрнув тесёмочки ночной рубашки, завязанные бантиками на плечах, она развязала их. Рубашка с лёгким шелестом упала на пол, обнажив красивую фигурку юной девушке.

      -Ты подсматривал за мной сегодня?- подходя, и садясь на край кровати, заговорила шёпотом Агнесса.

      -Я очень рада, что ты уже видел меня обнажённой и мне теперь ни сколечко не стыдно обнажиться перед тобой снова!-  с жаром зашептала она. Резким движеньем, скинув тяжёлое одеяло на пол, девушка без стеснения уставилась на возбуждённую плоть юноши, не зная, как ей поступить дальше. Это замешательство длилось не более секунды, подобно дикой амазонке, Агнесса, вспрыгнув на юношу, стала, невзирая на острую боль,  лёгкими нажимами, погружать его упругую полоть в своё возбуждённое, влажное, горячее лоно. Олеша же не совсем понимая, что он делает, взяв девушку за бёдра, сильно и плавно потянул её на себя, проникнув, таким образом, в горячее лоно девушки до конца, одновременно взрываясь при этом, горячим фонтаном. Это первое, неловкое слияние, так быстро начавшееся, также быстро и закончилось. Юные партнёры даже не успели ничего понять и ощутить толком. Агнесса ещё сидела, на обмякшей плоти юноши, когда дверь в спальню бесшумно открылась и на пороге возникла, словно приведение, ночная рубашка Юсики. Плечи юной девицы бесшумно дёргались, не сказав ни слова, она, повернувшись, так же тихо выпорхнула вон, плотно прикрыв за собой дверь. Поцеловав Олешу в приоткрытый то удивленья рот, Агнесса тоже бесшумно удалилась, прихватив свою ночную рубашку, подняв её с пола. Так, неожиданно юноша, стал мужчиной, лишив одну сводную сестру невинности, а другой разбил девичье, нежное сердце на веке.

 Припоминая все подробности рассказа, Лу, вдруг поймала себя на мысли, что и её первая близость с мужчиной произошла точно так же, как и у Ола, только инициативу проявила не она сама, а Жан-Филипп. Но он, уж очень неловко и не умело овладел ею, не доставив при этом, никакого, кроме боли, удовольствия, да и сама близость произошла на редкость скоротечно. Однако все эти мысли об интимной близости пробудили в женщине сильное желанье. Ещё раз, сладко потянувшись, и осмотревшись, она вдруг заметила, что хозяина нет дома. Сидя на кровати по-турецки, Луиза задумалась.

      -Интересно! Куда это Ол ушёл, даже не предупредив её об этом?-

Вдруг, прерывая все мысли и желания женщины, в дверь хибары кто-то робко постучал. Лу, сделав из покрывала своеобразный халатик, запахнув её прямо на голое тело, открыла дверь. Яркий, дневной свет заставил её тут же зажмуриться. Когда глаза привыкли к свету ясного дня, Луиза увидела прямо пред собой молодого, высокого, симпатичного мужчину, который смотрел на неё, не отрывая глаз.

       -Я, Вас внимательно слушаю!- властным тоном хозяйки, произнесла она. Но, вместо ответа, молодой человек только поднял, было руку, которая тут же безжизненно опустилась вниз.

      -Лу! Нам бы Ола! У нас к нему срочное дело!- бойко заговорил хозяин таверны, словно поправляя замешательство друга.

      -А хозяина дома нет! И когда он вернётся, я не знаю!-

Женщина хотела ещё, что-то сказать, как вдруг внезапный порыв тёплого ветра рванул покрывало. Подоткнутый конец его тут же выскочил, и покрывало упало, предоставляя взорам гостей всю красоту загорелого тела хозяйки. Увидя этот конфуз, Денди, как истинный джентльмен, хотя и с большим усилием, превозмогая плотское желанье глядеть на эту, словно отлитую из бронзы, голую и ужасно красивую фигурку, зажмурив глаза, отвернулся. Хромой Джон, просто, опустил свои глаза. А Луиза, как ни в чем, ни бывало, подняла упавшее покрывало, и запахнулась в него поновой.

      -Ты что это моя дорогая тут демонстрируешь свои прелести, и вводишь джентльменов в краску, этим своим непристойным видом?-

Говоря эти слова, старый моряк непринуждённо улыбался, однако Луиза заметила злой, холодный блеск ревности в его голубовато-зеленых глазах.

      -Ол! У нас серьёзные проблемы, и нам не до лицезренья прелестей твоей супруги!- дёргая за рукав и выводя из оцепененья англичанина, закричал Джон.

      -Какие же это проблемы могут быть у тебя? Ты же, вроде, в море не выходишь! А акулы по суше не ходят!- язвительным тоном заметил Ол.

      -Да, я конечно, в море не выхожу. Но монстр, кстати, которого мы с другом видели буквально этой ночью, он-то и есть проблема, кстати, здесь-то он по твоей милости. Я, тебя Ол за язык-то не тянул. Вон, ловцы жемчуга, боятся выходить в море, а нет жемчуга, нет покупателей, а нет покупателей, нет и у меня клиентов в таверне, а это значит, я несу большие убытки. Вот и получается, что это и моя проблема тоже!-

      -Ладно! Ладно! Не кипятись Джон! У меня всё готово, чтобы испытать моё «крыло чайки», вот только жаль, подходящего судна для этого нет!-

      -Сэр! Если Вам подойдёт яхта, то моя «ласточка» к вашим услугам!- по военному отрапортовал Денди.

      -Что? У тебя, приятель, есть яхта? А она быстро бегает?- глядя на гостя, Ол демонстративно поднял бровь.

      -Сэр! Моя яхта быстрая, хоть куда! Вот только капитана у меня толкового нет!»

      -Ну, если дело стоит только из-за этого, то можешь не беспокоиться, приятель, капитана я тебе найду!- потирая руки, воскликнул моряк:

      -Ну, так чего же мы стоим тут? Пошли скорей, испытывать моё «крыло»!-

       *                                     *                                             *                   

      Поднявшись на борт «Авроры», Джимми увидел, что почти вся команда, воглаве с чокнутым Маком и его старпомом, толпится на правом борту судна.

      -Мак! Какого дьявола? Что у вас тут происходит? Почему вы убрали паруса, и легли в дрейф? Надо, не теряя ни одного часа, даже ни одной минутки, идти к островам!- закричал Йорк, размахивая руками и брызгая слюной.

      -Стоп! Стоп, друг! Не надо так нервничать, ведь нервные клетки, как доказали учёные мужи, в Англии по-моему, не восстанавливаются. Я тебе гарантирую, что твой монстр никуда не денется с островов, ведь месть – штука серьёзная, а его обидчик, как мне кажется, убегать с островов не собирается! А! Тут, видишь ли, в чём дело Джимми! Буквально четверть часа назад, моё корыто поцеловала такая красотка, видимо не меньше твоего монстра, поскольку поцелуй был настолько крепок, что от него, моя «Аврора» чуть было не черпанула водицы, бортом. Я сам, своими глазами видел ею огромную тень в воде! Меня от волненья даже сейчас трясёт! Мои молодцы уже плесканули за борт крови и  приманки кинули!-

Глаза Мака горели дьявольским огнём спортивного азарта.

      -Да, конечно, на крюк такой экземпляр не взять! Да и на палубу не поднять живую! Опасно! Надо сходить за ружьём!-

      -Какое ружьё? Судя по твоему рассказу, по красотке надо работать из пушки!- усмехнулся Йорк.

      -Э-е-е-е! Не скажи! Ружьё – ружью рознь! Моё ружьишко подстать пушки будет!- капитан, ещё, что-то бубня себе под нос, быстро пошёл к себе в каюту.

      -Вот, смотри!- Мак нёс в руке двуствольное ружьё крупного калибра, на плече у него висел патронташ.

      -От братца досталось ружьишко-то. Он добывал слоновую кость. Африку прошёл по десятой параллели, от Атлантического океана, аж до Индийского. Слонов из этого ружья повалил не мало. Мощная, убойная машинка. Я попробовал из него пальнуть, так плечо, потом, болело целую неделю. А брата нет. Всё, умер. Лев где-то в саване Нигерии задрал. Нашёл меня в порту Дакара нотариальный клерк, и вручил, как наследнику, всё, что от братца осталось.-

      -Кэп, смотри!- Хэнк указывал пальцем в сторону моря по правому борту. Оба капитана и вся команда сгрудились у леера, взгляды их были устремлены в синеву океанских вод. На удалении ярдов в сто, рассекая волны, прямо на шхуну нёся огромный, чёрный акулий плавник. Мак Кой вскинув ружьё, стал прицеливаться, но он ещё не успел успокоиться от того волнения, когда увидел огромную тень, а при виде этого плавника, его волнение усилилась почти вдвое. Патронташ соскользнул с трясущегося плеча и, звякнув об леер, шлёпнулся в воду.

      -Э-е! разява! Ружьё-то хоть заряжено?- с гневом в голосе рявкнул капитан «Марса», выхватывая ружьё из трясущихся рук друга. Только Джимми не успел выстрелить. Не доплыв до шхуны ярдов тридцать, огромный плавник, подобно рубки подводной лодки, стал медленно погружаться, сводя тем самым, шансы стрелка к нулю.

      -Эй! Кто там? Мясо сюда! Живо! Эта громадина не должна никуда уплыть!- заорал Йорк так, что лицо его от напряженья стало пунцовым.

      Конечно рыбы, твари не разумные, и живут по врожденным и приобретённым инстинктам, но, судя по поведению этой огромной рыбины, складывалось такое впечатление, что она способна думать, и принимать абсолютно не предсказуемые решенья. Вот и сейчас, даже не видя, что с палубы человек вскинул ружьё, монстр, толи инстинктивно почувствовал опасность, толи уловил слабые импульсы биотоков идущих от матроса, который, от нечего делать, сидя в шлюпке, шлёпал ладонью по воде.

      Солнце, проникая в океаническую толщу, преломляясь на его поверхности в ряби волн, разлиновывает синеву вод бледно-голубыми полосами. В этих полосах, подёргивая белёсыми куполами своих желеобразных тел, плывёт большая стая крупных медуз. Их длинные щупальцы, подобно искрящимся хвостам комет, подёргиваясь, величаво тянутся за своими куполами, дюйм, за дюймом ощупывая океанические струи. Все живые существа, попадая в это тонкоствольный лес, тут же получая ожоги мельчайшими стрекательными иглами, становились лёгкой добычей коварных охотников. Вот, беспечная зеленовато-розовая рыбка, лениво помахивая своим прозрачным, усатым хвостиком нечаянно коснулась одного из прозрачных жгутиков медузы. Красиво переливающееся тельце, словно внезапно поражённое параличом, судорожно дёрнувшись, запуталась в ядовитой паутине. Только везучей медузе не удалось полакомиться нежным мясом рыбки. Разбрасывая эту живую массу в разные стороны, подобно бронебойной торпеде, только огромного калибра, поплыла большущая рыбина, плавно шевеля горпуновидным хвостом. Немало пойдёт времени, пока вся стая, разбросанная акулой, опять соберётся воедино.

      Когда капитан-самозванец исчез в самом тёмном уголке акульего тела, боевой, настоящий капитан скомандовал:

      -Отбой боевой тревоге! Вахтенным занять свои места! А остальной команде отдых на не определённое время! Акустику будить меня только в случае острой необходимости! А пока, курс на север! Малый вперёд!-

      Разметав большую стаю медуз, акула-монстр получила такое количество ядовитых уколов, от которого плохо себя почувствовал бы даже слон, но с толстенной, шершавой акульей кожи, эти микроскопические иголочки, ссыпались, как иней с потревоженной ветки.

      Никто не застрахован от случайных встреч, даже в огромном океане. Вот и «Авроре» выпал такой шанс, один из миллиона, повстречаться с плывущей малым ходом, большой акулой.  Столкновение было касательное, и овальный корпус шхуны, соприкоснувшись с овальной спиной гиганта, получил большой крен, перепугав тем самым весь свой экипаж. Это не значительное «ч.п.» не вызвало никаких эмоций у вахтенных «подводной лодки», и она безо всякого, продолжила свой путь. Вдруг звонкий сигнал тревоги, словно мощный разряд электрического тока, пронзил акулу от носа до хвоста. Это сильный запах крови, словно наркотик, раздражал рецепторы обонянья рыбы. Акула встрепыхнулась, выходя из полусонного состояния и, сделав крутой разворот, набирая скорость, устремилась к источнику того пьянящего запаха.

      *                                 *                                                *                 

      Гребцы с «Марса», доставив в шлюпке своего капитана на «Аврору», чтобы не стучаться о борт шхуны, держались от неё на некотором удалении. Под лёгкое покачивание шлюпки на волнах, два матроса дремали, сидя на своих сидушках, а два других, вели словесную перепалку, с применением крепких, просоленных морских словечек.

      -Смитти! Якорь тебе в глотку! Хватит брызгаться!- вытирая капли солёной воды с лица, кричал пожилой матрос.

      -А ты на меня не ори Вилли! Тухлого краба тебе в селезёнку!- огрызнулся в ответ Смит:

      -Я же для тебя стараюсь, морщинистая ты мурена, смачиваю, чтобы ты не сплавился на солнце!-

      -А я не хочу, чтобы ты меня мочил! Медуза ты сопливая!- продолжал гнусавить Вилли.

      -Кто? Я медуза сопливая?- ещё сильней шлёпнув по воде, продолжал злить Смит, Вилла:

      -Сам ты стульчак гальюнный, который жидко обделали! Ха-ха-ха!-

      -А ты! А ты!- набирая в лёгкие побольше воздуху, чтобы выкрикнуть оскорбление в лицо Смиту, начал было заикаться Вил, как вдруг снизу, в шлюпку, прорезая её борта, с треском стали проникать большие, костистые зубы-лезвия плавающей, живой гильотины. С криком:

      -Полундра! Спасайся, кто может!- оба скандалиста метнулись в разные стороны, один на нос, другой, на корму шлюпки. Между тем, челюсти, сминая и щепя деревянную обшивку шлюпки, сомкнулись, защемив ногу одного спящего матроса, который, проснувшись, истошно заорал.

      Капитан «Марса» понял, почему нырнула акула, и от страшной догадки у него похолодело внутри. Расталкивая команду, он бросился к левому борту шхуны, держа ружьё наизготовку. Там, внизу, около судна, среди плавающих окровавленных щепок, изодранного спасательного круга и вёсел, из воды возвышалась огромная акулья голова. На половину сжатый её большими зубами Вилли, колотил акулу кулаками, пытаясь освободиться. Джимми не целясь, нажал на спусковые крючки. Раздались два, почти слившихся воедино,  оглушительных выстрела. Крупные шарики свинцовых пуль со свистом ушли в сторону цели. От сильной отдачи кэп, не устояв на ногах, шлёпнулся на задницу. Сидя на палубе и растирая отбитое плечё, Йорк не видел, как одна пуля, пролетев в сантиметре от акулы, звонко булькнула в воду, а вторая, попав в голову ещё живого Вилли, разметала по ряби волн его мозги.  Монстр, пожевав, теперь уже труп Вилли, словно поблагодарив кэпа за помощь, исчез в пучине. И так пополнив свой энергетический запас четырьмя матросиками и ещё какой-то круглой, набитой опилками дрянью, акула с силой махнула, раза четыре, большим хвостом и, набрав скорость в десять узлов, продолжила свой путь на север, оставив команды шхун стоять в оцепенении от увиденной кровавой сцены.    

      -Мак! Ты не видел ничего торчащего из правого глаза акулы?- тряся чокнутого капитана, кричал Джимми.

      -Я ничего, кроме колоссальных её габаритов не разглядел!- освобождаясь из железной хватки друга, спокойным тоном сказал Мак:

      -Так, надо срочно разворачиваться, и догнать её. Она, с полным брюхом, далеко не уплывёт!-

      -Ты что? Совсем сбрендил? Я не знаю, сколько таких экземпляров плещется во всех океанах земного шара, но один, и это точно, нас с тобой дожидается на островах!- Джимми Йорк указал пальцем в ту сторону, где их  дожидается акула.

      *                                          *                                     *

      На диком пляже, около скалы, всё было готово к пробному полёту олешенского изобретения. Бамбуковый каркас «крыла» был плотно обтянут и обшит красным шёлком. К верхней его продольной перекладине была подвешена, в виде гамака, небольшая сетка, в которой, после взлёта, можно будет лежать, тем самым, сняв нагрузку с рук, дав им возможность управлять этим, своеобразным «змеем». На яхте Денди, тоже всё было готово к испытаниям. Длинная, тонкая, но прочная верёвка, была закреплена на барабане лебёдки, находящейся на палубе. Проходя через блочок гака на гике, она,  в большей своей части, была смотана в бухту на корме. Этот запас обеспечивал возможность яхте набрать необходимую скорость, чтобы эта скорость дала большую подъёмную силу «крылу». Дальше верёвка тянулась на берег, где второй конец её был крепко прилажен к самому воздушному змею. У штурвального колеса яхты стоял никто иной, а сам Пиму. Денди, в качестве хозяина, тоже был на палубе судна. Его восторженно-блуждающий взгляд то устремлялся на Ола, к которому молодой человек чувствовал большую симпатию, но вместе с симпатией, он чувствовал к нему и ревность, как к человеку, обладающему такой женщиной, как Луиза. Когда же молодой человек переводил свой взгляд на Лу, ту, которую  успел уже полюбить всем сердцем, его глаза начинали светиться огнём, не то счастья, не то любви и ревности одновременно. О том, куда он плыл, зачем, Денди просто забыл. Позабыл он и про свою невесту, ждущую его на скалистом берегу, туманного Альбиона. И вот по команде Ола яхта, подняв паруса, рванула с места, набирая скорость. Пиму вёл судно умело и плавно, как опытный моряк. Верёвка, разматываясь из бухты, бежала за борт рыжей змейкой. Наконец она, выбрав всю слабину, натянулась, увлекая, за набравшей скорость яхтой, «крыло». Конструктор-изобретатель, держась за рулевую раму, побежал по песку, но воздушный поток подхватил «змея» и тот, набирая высоту, круто полетел вверх, унося на себе испытателя, с такой лёгкостью, словно он ничего не весил. Новоиспеченный «Икар», осторожно, чтобы не завалить свою конструкцию набок, разместился в сетке гамака, приняв горизонтальное положение. От ощущения полёта у Ола перехватило дыханье. Глядя вниз, он любовался красотой безбрежного океана, зеленью джунглей обоих островов, различая их чёткие очертания. Рядом, на расстоянии пяти, шести ярдов, висели в воздухе чайки, с любопытством поглядывая в сторону чудной, большой, красной птицы. Ол же, в свою очередь, с такого близкого расстояния, тоже смотрел на птиц, изучая их способность планировать и маневрировать в воздушных потоках. После непродолжительных наблюдений, он, с помощью рулевой рамы, тоже попробовал поманеврировать своим «крылом». Воздушный змей, повинуясь сильным рукам, стал выполнять не очень сложные фигуры пилотажа. Он, послушно поворачивал то вправо, то влево, то с небольшим ускорением, плавно летел вниз, а то, повинуясь сильным рукам, задирал нос, и плавно взмывал ввысь. Люди, высыпавшие на берег, чтобы посмотреть на полёт, теперь стояли, задрав вверх головы и у каждого из них, при виде человека, который парит над гладью океана словно птица, забурлили всяческие мысли в голове.

      Ройса этот полёт ни сколько не удивил. Он был человеком образованным и кое-что знал о законах аэродинамики. Он просто самолично убедился, что всё то, что говорили об этом русском, чистая правда. И теперь, Денди, стоя у лебёдки, и наблюдая за полётом, понял, почему молодая, красивая женщина влюбилась в этого, пусть и симпатичного, но уже далеко не молодого мужчину.

      -Ревность! Да, он ревнует, без сомненья ревнует! Хотя, по большому счёту, не имел на это никакого право. Конечно, Луиза его не любит, она любит того, кто парит сейчас, словно птица, высоко в небе. Пусть это так, но он, Денди, добьётся расположения этой женщины, и нет такой силы, которая сможет помешать ему в этом!-

      У Луизы по щекам текли слёзы радости. Она шла по урезу воды, глядя вверх, на полёт её любимого человека, и неописуемое чувство гордости распирала её изнутри. Ведь это она, Луиза, не какая-то там песчинка на поверхности земли, а нечто гораздо большее, она – человек, способный кинуть вызов огромному, смертоносному монстру. Это она, хрупкая женщина, сумела разбудить спящего льва, в лице Ола. Сумела добиться его, уважения, расположения и, наконец, его любви. И вот этот лев, не без её, Луизы, участия сумел достичь невозможного, взмыв ввысь небес, и все эти люди тому свидетели.

      Ню, не мог смотреть на тот полёт молча. И он без перерыва говорил своим соплеменникам. Нет, Ню не говорил, он почти кричал:

      -Вон смотрите, не Макуа – Бог, а вон он, Ол – Бог!  Только Бог способен летать в небесах, подобно птице! А Ол, скромный человек, который жил среди них, помогая им всем, чем только мог! Именно таким и должен быть Бог, скромным, и всемогущим! А между тем Бог – Ол,  является его большим другом!-

И вся эта чернокожая масса, вторя словам Ню, тоже громко выкрикивала:

      -Да! Да! Вон он Бог, Ол – Бог!- 

А джунгли, гулким эхом, словно дразнясь, многократно повторяли эту тарабарщину.

      Хромой Джон, глядя в небо, на это парящее чудо, в уме уже, вёл свои подсчёты. Говоря честно, он не верил, что у старого моряка из этой, его дерзкой затеи, что ни будь получится. А разве можно было поверить, что с помощью каких-то бамбуковых прутиков,  куска, пусть и шёлковой, но тряпки, можно полететь. И как бы он, Джон, не сомневался, а Ол, вон, всё-таки летает. А ведь если с умом подойти к этой дерзкой затеи, можно сделать на оловском крыле деньги, и причём, очень не плохие деньги.

       И так, проходящие успешно испытания воздушного змея, вызвали целую бурю различных мыслей в головах островитян. А за полётом большой, красной птицы, наблюдали и скрывшиеся в джунглях бойцы из племени людоедов. Они незаметно подплыли на лодке к берегу у большой скалы, только с другой её стороны, и, оставаясь не замеченными, стали ждать подходящего случая, чтобы, выполняя приказ своего вождя, похитить белую женщину. Вот сейчас такой случай им и подвернулся. Пока все обитатели острова стояли, задрав головы вверх, похитители, потихоньку, подобравшись поближе, совершили дерзкое похищение. Никто, из стоявших на берегу, не заметил, что зазевавшаяся Луиза, исчезла. Только Ол, и то случайно, с такой высоты заметил, что от берега с другой стороны скалы, отплывает длинная долблёнка, а её гребцы, усердно работая вёслами, явно спешат. Яхта находилась в полумили от острова. Летая зигзагами, моряк всматривался в синь океанских вод, надеясь обнаружить акулу. Увидя долблёнку с туземцами, Ол сразу понял, что там, на острове, произошло что-то ужасное. Времени на раздумье не было, и поэтому он стал действовать. Заложив крутой вираж, Ол бросил своё крыло в пике. Не долетев до верхушек волн пару ярдов, «лётчик» резко отжал рулевую раму от себя, повинуясь, змей как на воздушном трамплине, задрав нос, стал плавно, теряя скорость, взлетать, но, не имея натяжения верёвки, он на мгновенье завис в воздухе. Этого мгновенья хватило моряку, чтобы, отцепив сетку гамака, прыгнуть воду. Потеряв и скорость, и баласт, змей рухнул в океан. Помогая Олу подняться на борт, Пиму и Денди, наперебой расспрашивали моряка, почему он бросил своё крыло. Сказав им, что он потом всё объяснит, Ол, встав к штурвалу, круто развернув яхту, направил её к берегу. Пока англичанин и туземец, сматывая лебёдкой верёвку, подтянули и подняли сломанное крыло на палубу, яхта уже подходила к берегу.

      -Наши соседи похитили Луизу!- передавая штурвал Пиму, изрёк Ол и, нырнув в воду, быстро поплыл к берегу, где на привязи была его шлюпка.

      -Сэр! Можно мне с Вами? У меня есть кольт, а у Вас нет никакого оружия!- закричал вслед моряку Денди, снимая с себя дорогую сорочку.

      -Нет, мой друг! Ты со мной не поплывёшь! Ты лучше с Ню, как можно быстрей, бегом бегите на другую сторону острова! Попробуйте перехватить похитителей у рифа! Кстати! Не вздумай палить из своего кольта! На волне ещё в Лу попадёшь!- уже сидя в шлюпке, сложа руки рупором, прокричал Ол молодому англичанину.

      Я всё понял! Сэр!- Денди, засунув кольт за пояс, спешно прыгнул в прибой.

Шлюпка Ола была шестивёсельная, и грести в одиночку в ней было тяжеловато любому человеку, кроме самого хозяина. Старый моряк налегал на вёсла, что было сил. Вены на его сильных руках вздулись толстыми жгутами, пот бежал по щекам тонкими струйками, а в глазах плясали кровавые мальчики. Предвидя погоню, гребцы-туземцы с острова людоедов тоже гребли не жалея сил, причём они догадывались, кто за ними гонится, и по их понятиям это был не человек.

На берегу, около жертвенного столба, стоит вождь, брови его хмуро сдвинуты на переносице. Рядом с ним стоит жрец племени, морщинистый старик, за широкий пояс из кожи морской змеи, у него заложен жертвенный нож, сделанный из рыбьей кости. В воде, возле мостка, куда помощники жреца уже плеснули крови и кинули приманки, нет-нет, да и покажется не большой акулий плавник. Акулий Бог-Макуа ещё никак себя не проявил.

      -Жрец! Мы должны задобрить Бога! И тогда, став к нам более благосклонным, он поможет нам победить племя этого ненавистного Пиму!- с гневом в голосе говорит вождь.

      -Да! Это так, вождь! Только Макуа пока ещё нет!- пытался возразить жрец, но вождь грубо перебил его.

      -Заткнись, старая прилипала! Жертве можно сделать порезы на руках и поглубже. Нам же ведь всё равно, сожрёт её Макуа, или она умрёт от большой потери крови!-

      -Ну, уж нет! Может тебе, вождь и всё равно, но мне, жрецу, это очень важно! Я не хочу обманывать свой народ! Наше племя и так голодает, многие посматривают на остров Пиму, и хотят, тайком, туда перебраться!- говоря эти слова, жрец, гордо выпрямился, расправил хилые плечи, и вызывающе вскинул голову. Вождь, презрительно смерил его взглядом, с головы до ног.

      -Ну и пускай бегут! Наши отравленные иглы и стрелы быстро нагонят беглецов! Их вяленое мясо пополнит съестной запас племени!-

Вождь, скрестив руки на груди, гордо повернулся к жрецу спиной, тем самым, давая понять, что разговор окончен. Несмотря на преклонный возраст, зрение у жреца было отличным. Так как он стоял лицом к океану, он-то и заметил длинную долблёнку, которую гребцы, вплавь, перетаскивают через риф. Но он, так же, увидел и шлюпку Ола, которая нагоняла их. Тронув вождя за плечо, он кивком указал в сторону рифа. Увидя шлюпку, вождь стал серым от досады и злости. Долблёнка туземцев из-за большого количества гребцов, имела очень большую осадку. Был час отлива, и поэтому гребень рифовой гряды был очень близко к поверхности воды. Чтобы не сесть на мель, гребцы, своевременно, попрыгали в воду, тем самым, облегчив лодку и, в плавь, толкая её перед собой, с трудом перевалили через гребень. Когда лодка опять оказалась на глубине, гребцы, тут же, быстро, взобрались в неё. Конечно, им же надо было спешить, по понятной причине, и потом, всё племя видело, что может, в гневе, Макуа, ведь у некоторых туземцев кровоточили колени и локти, содранные об острые кораллы. Не обращая внимания на эти царапины, похитители опять дружно навалились на вёсла, и их долблёнка быстро понеслась к берегу острова. Когда Ол подплыл к рифу, долблёнка туземцев уже, достигнув берега, врезалась в его белый песок. Гребцы вытащили из лодки связанную женщину, и на руках понесли её к жертвенному столбу. Широкая и тяжёлая шлюпка, цепляясь за гребень рифа, не желала продвигаться вперёд. Тогда Ол, как и туземцы, спрыгнув на мель коралла, стал толкать шлюпку руками. Дюйм, за дюймом, не человеческая сила моряка двигала тяжёлую шлюпку по острым кораллам, и она, цепляясь, и скрежеща, всё же, потихоньку  преодолела риф. Волны, пусть и не очень большие, докатывая из открытого океана до отмелей рифа, на небольшой глубине, вырастали почти вдвое. Эти,  в ярд с половиной, с пенными гребнями волны, ударяя в Олу грудь,  почти сбивали его с ног, делая и без того не лёгкую работу более тяжёлой. Да ещё, видно на кровь, пролитую воинами-туземцами, приплыли рифовые акулы, и их плавники теперь, кружили вокруг моряка, толкающего большую лодку, добавляя к трудной работе ещё и чувство опасности. Но вот, последний раз чиркнув по острым кораллам, шлюпка, наконец, вышла на глубину. Ол, сев в неё, взялся за вёсла, когда к гребню на небольшой долблёнке подплыли Ню и Денди. Гребли они вместе, но загребным был Ню, поэтому он сидел сзади. Он, то притормаживая, то, наоборот, увеличивая скорость, пытался на гребнях волн пройти мелкое место, и ему это почти удалось, когда очередная волна, оказавшаяся слишком большой, перехлестнула утлую лодчонку. Оба гребца оказались в воде. Денди, работая руками, подгрёб к долблёнке, почти до краёв заполненной водой. Сев в неё, он стал усиленно вычёрпывать из лодки воду, не обращая внимания на Ню, который, во время падения сильно ударился об риф головой, и теперь тихо грёб, вплавь, приближаясь к своей долблёнке. Ол первый заметил, большой спинной плавник, тигровой акулы. Рассекая волны, тот плавник шёл прямо на ничего не подозревающего, раненого Ню. Целью этой акулы, явно был юноша, которым она решила пообедать. Видя, что промедленье смерти подобно, Ол выхватив нож из ножен, и нырнув в воду, поплыл наперерез разбойнице. Пяти ярдовой акуле, причём очень голодной, было всё равно кого сожрать, поэтому она, с открытой, зубастой пастью, ринулась на моряка, который возник внезапно перед ней. Только жертва вдруг, выставив вперёд руки, упёрлась в тупой акулий нос, и с кувырком пролетев вдоль её тела, ловко вцепилась в спинной плавник. Так, оседлав полосатую хищницу, Ол, держась за плавник, хладнокровно, наискосок, нанёс сильный удар ножом, располосовав акулий бок от жабр до анального плавника. Денди Ройс, увидел Ола верхом на акуле, и увидел, как пустую шлюпку уносит течением в открытый океан. Тогда, прекратив откачку воды, он погрёб за шлюпкой  вдогон. Покончив с тигровой акулой Олеша, поддерживая ослабшего Ню, тоже поплыл к своей шлюпке. Наконец все трое спасателей похищенной Луизы собрались вместе в шлюпке старого моряка.

      -Отец! Я выполнил твоё поручение! Белая женщина, уже привязанная к жертвенному столбу, ждёт своей участи!- с поклоном уважения, доложил сын вождю:

      -Но за нами, по пятам гонится со своими друзьями тот силач, который способен голыми руками согнуть в дугу толстый железный прут. Но отец, это ещё не всё, я своими глазами видел как он, подобно птице, взлетел в небеса. Может не стоит приносить в жертву его женщину! Уж слишком опасен её спаситель!-

      -Да ты, сынок трус! Ты! Кто, метче всех из племени стреляет из лука! Не уж-то ты испугался? Пусть и очень сильного, но всё же смертного человека, которого, можно запросто убить из лука!-

      -Вождь! Дозволь мене сказать!- с поклоном обратился один из воинов к вождю.

      -Говори!- вождь, движением руки, пригласил воина подойти поближе.

      -Я, вождь, тоже смелый воин! Ты же меня знаешь! Так вот! Тот белый силач, со своими друзьями, только что, на рифе, в одиночку разделался с далеко, не маленькой акулой. Он, запросто взобрался на неё верхом, и ножом, выпустил ей наружу кишки! Это я, вождь, видел своими глазами!-

Услышав этот рассказ, воины стали, тихонько, меж собой переговариваться.

      -Ну-ка тихо! Вот, что я, вождь, вам скажу! Я, кроме Макуа никого не боюсь! И никакие силачи не заставят меня отступить от своего решения!-

      -Ты сильно ошибаешься! Вождь! Я же тебя предупредил!- раздался сильный голос, идущий с берега. Обернувшись, все увидели, стоявшего на берегу, Ола. Его друзья стояли чуть сзади.

      -Отец!- вскидывая свой лук, сын вождя  обратился к отцу:

      -Позволь мне разделаться с этим белым!-

      -Всем опустить оружие! Пусть мой сын, своей рукой, покарает того, кто дерзнул ступить на наш остров!- властным тоном приказал вождь. Все воины, немедленно исполнили приказ, а сын вождя, прицелившись, пустил стрелу в Ола. Визгнула тетива, и стрела со свистом ушла в цель. Привязанная к столбу Луиза, охнув, зажмурила от страха глаза. Только стреле не суждено было попасть в моряка, потому, что он, видимо владея какой-то не человеческой реакцией, отмахнулся от стрелы, как от назойливой мухи. В полном недоумении стрелок пустил ещё одну стрелу, которую Ол просто поймал и переломил на пополам. Видя, что разгорячённый туземец натягивает тетиву с очередной стрелой, Денди не мешкая, выхватил из-за пояса кольт, и, не целясь, выстрелил. Пуля перебила натянутую тетиву, которая, лопнув, больно обожгла щёку незадачливого лучника. Громкий, звук выстрела, серьёзно напугал темнокожее население острова, и те, вздрогнув, присели на корточки и, побросав оружие, заткнули уши руками.

      -Ол! Я сейчас буду говорить, а ты переведи им мои слова! Если тебе не трудно, конечно!- непринуждённо помахивая пистолетом, обратился Ройс к Олу.

      -Да! Говори! Мне не трудно! Я всё переведу им!- пожимая плечами, согласился Ол.

      -Эй, вы! Раскрашенные обезьяны! Слушайте меня внимательно! Вот это мистер «Кольт» сорок пятого калибра! Я вам сейчас покажу, что он умеет!- с этими словами Денди не целясь, выстрелил в сторону пальмы, на верхушке которой росли кокосы. Пуля перебила ветку, соединяющую кокос с пальмой, и орех полетел вниз, но вторая пуля, выпущенная Ройсом, вдребезги разбила его прямо в воздухе.

      -Ол! Что ты молчишь? Переводи им мои слова!-

      -Ты знаешь, Денди! Начало предложения, ну, там, про раскрашенную обезьяну, переводу не подлежит! А, что умеет твой кольт, в переводе не нуждается! Сам посмотри на реакцию дикарей!-

И действительно, дикари были в шоке. Даже сам вождь, как бы он не хотел казаться безгранично смелым, и то, судя по его виду, здорово испугался. Однако сын вождя гордо встал, и, подняв правую руку вверх, видя, что Ол понимает их язык, обратился именно к нему.

      -Я хочу попросить тебя, бледнолицый враг мой! Пускай, твой друг перестанет махать своей железкой, которая изрыгает гром и огонь, и разбивает крепкий орех в куски! Я хочу предложить тебе поединок безо всякого оружия! Я отвечаю, что ни один воин не выпустит ни одной стрелы, и не одной отравленной иглы! Если победишь ты, то твоя женщина пойдёт с тобой на ваш остров, и никто вам не буде чинить препятствий! Но если победа будет за мной! То на правах победителя, жрец и вождь, принесут белую женщину в жертву, Макуа!-

      -Ну, что ж! Я, в общем-то, не возражаю, только ты, сын вождя, хоть и храбрый воин, но чтобы поединок был на равных, нападай на меня всеми своими воинами, а то поединок получится не совсем честным!-

      -Я слышал о твоей силе, враг мой! Только поверь мне, мои воины тоже сильны и ловки, и ты сейчас в этом убедишься!-

Вот по команде командира, все двенадцать туземцев, а именно столько похитителей было в его команде, полукругом стали приближаться к Олу, который своевременно отошёл подальше от своих друзей, и встал спиной поближе к воде, тем самым, лишив возможности противникам окружить себя. Когда расстояние между бойцами значительно сократилось, белый воин, крутанулся на месте, подобно волчку, поднимая целый смерч из белого песка. Сделав три, а может и десять оборотов, он вдруг так же неожиданно замер. А на песке, между тем, остались лежать четверо чернокожих бойцов. Видя, с какой лёгкостью бледнолицый выбил его людей из строя, сын вождя сменил тактику. Взяв в руки небольшие, но толстые, бамбуковые, палки, туземцы стали поочерёдно наскакивать на Ола, пытаясь при этом ударить его тем бамбуком, и непременно в голову. После этих наскоков, ещё четверо, уткнувшись лицом в песок, остались лежать на берегу. Как, и чем, белый воин это делал, никто из нападавших, и никто из наблюдавших этот бой, так и не заметили. Переведя дух, оставшиеся воины, опустив по бычьи, свои головы, ринулись на врага, чтобы победить, или умереть. Только тогда, когда троих бойцов постигла та же участь, что и  первых восьмерых, а четвёртого, это был тот самый, смелый воин, который подтверждал силу белого мужчины, Ол держал за руку, в которой туземец сжимал костяной нож. Ол уже плавно занёс свой кулак для удара, когда вождь, внезапно крикнул:

      -Стой! Ты выиграл этот бой! Я возвращаю твоей женщине свободу, и прилюдно обещаю, что больше никогда не нарушу своего обещания, не причинять неприятностей людям с соседнего острова!- в знак твёрдости своих слов, вождь взял в горсть песку и посыпал им свою голову.

      Большая шлюпка, тихо покачиваясь на волнах, плывёт в обратном направлении. На вёслах, молодой туземец – Ню, он гребёт не спеша, спешить людям в той шлюпке не куда. Луиза в обнимку с Олом, сидят на корме. Они о чём-то тихо воркуют, как два голубка. Мозолистые руки кузнеца беспрерывно гладят, словно ощупывая, то плечи, то каштановые, с выцветшими на солнце, светло-рыжими кончиками, волосы. Луиза, подобно маленькому котёнку, под ласками сильных рук щурит свои большие, карие глаза, и лишь изредка, и не заметно, она кидает пылкий взгляд в сторону носа шлюпки, где расположился молодой англичанин. Но Денди Ройс не замечает этих взглядов, он, чистит свой кольт, сорок пятого калибра, и о чём-то мечтательно думает, нежно улыбаясь, этим своим думам. Пережитые волнения, обостряют чувства, вот и наши гражданские супруги в тот вечер, с особым темпераментом предавались любовным наслаждениям. Наконец, измождённые, они замерли в объятьях друг друга. Немного отдышавшись, Луиза, дёрнув Ола за волоски на груди, вкрадчивым голосом спросила:

      -Дорогой, я, когда стояла на берегу соседнего острова, привязанная к жертвенному столбу, как бы не было, мне страшно, всё же я рассмотрела, что напротив, к толстой пальме приделана толстая, бамбуковая палка, с множественными разноцветными завязками на ней. Но такие же завязки были повязаны на правых руках чуть выше локтя, у туземцев-людоедов. Ты не знаешь, дорогой, чтобы это могло обозначать?-

      -Ну, что ты, Лу! Никакого секрета тут нет! Вождя племени, на обоих островах выбирают! Только на нашем острове, за ум, и силу! Вот почему одноногий Пиму, который год вождь! А на острове людоедов, вождя выбирают за величину его мужского достоинства! Вот и получается, что цвет повязки на руке каждого воина, соответствует цвету, повязки на бамбуковой палке, и означает, и длину его достоинства, и высоту ранга, занимаемого им в племени!-

      -Ол, а я, что-то, всё равно не понимаю! Ярко красная повязка вождя, была в дюймах двух трёх от начала палки! Получается, что у вождя самое маленькое достоинство!-

      -Да нет же! Ты стояла, привязанная к столбу, лицом к западу! А туземцы, замеряя достоинство, прикладывали его в сторону востока, вот и получается, что у вождя оно не два, три дюйма, а десять, двенадцать дюймов! И он, ходит в вождях совершенно справедливо!-

Луиза умолкла, думая про себя:

      -Вот интересно, какого цвета повязку получил бы, на тех соревнованиях, молодой англичанин?-

И её глаза подёрнула мечтательная пелена.

      -Сдался мне этот англичанин! Всё он у меня из головы не выходит! Конечно! Как он на меня смотрел, когда ветер, озорник, сорвал покрывало! И на остров, рискуя жизнью, попёрся! А ведь там можно было запросто получить, отравленную иголку, или стрелу. А дикарям всё равно кого поджарить на костре и сожрать, с луком-то! Молодой, но смелый! А из кольта своего стреляет – закачаешься! Тьфу! Ты! Опять я про него! Молодой, смелый, меткий…. Только с Олом не сравнишь! Хотя, Жан-Филиппу, Денди фору даст! Драться Жан, конечно умел, а вот повязку бы у туземцев, красную отхватил бы, прикладываясь к бамбуку с запада, да, да, да! Чего смеёшься-то над несчастным юношей! Да! Жалко тебе тогда стало его, вот и пригрела несчастного на своей груди! А он, наивный, считал, что это он, пожалев меня, согрел и обласкал несчастную девушку. Любовь? Нет! Любви меж нами не было! Его устраивало всё, как есть, и когда я  намекнула Филиппу о замужестве, он ответил стихотворной строкой, которую я, почему-то запомнила:

        -Ты не вернёшься, если не ушёл!

          Не вымажешь одежды, коли гол!

                 И пьяным ты не станешь без вина!

                 Двух жизней не прожить, ведь жизнь одна!

                          И не дари ты эту жизнь, жене!

                          Достаточно любовницы, вполне!

                                   А, коли, станешь греть жену на теле!

                                   Жена ж – «змея», по сути! В самом деле!

                                           Едва согревшись, та, красавица «змея»!

                                           Всегда ужалит, в том клянусь вам я!

                                                      И мы, мужчины, за ошибки платим кровью!

                                                      За то, что узы брака, путаем с любовью!-

Как и тогда, Луиза задумалась над этими строками:

      -Что он этим хотел сказать? Тоже мне! Герой-любовник! А-а! Мало ли! У всех поэтов тараканы в голове! А в голове у Филиппа, их было слишком много.-

По этому, о замужестве она с ним больше не говорила. А вообще, ей с ним было интересно: йога, сокровища, барка-дом, и на ней вояж по Сене, города: Аржантей, потом Эльбёф и Руан, и, наконец, Гавр, на берегу залива Сены. Во всех городах, где они останавливались, путешествуя по реке, у Рене, как, оказалось, было множество знакомых, -Поклонники!- объяснял он. Правда, больше было поклонниц, но девушка ничуть не ревновала, считая, что любовь к поэзии, и любовь к мужчине, это разные вещи, к тому же у неё лично, любви к ветреному поэту не было, а как к мужчине, тем более. Даже когда Жан-Филипп отсутствовал два дня, и потом, будто бы оправдываясь, объяснял Луизе, что он искал капитана, который возьмется отбуксировать его барку в Трувиль-сюр-Мер, где можно будет поставить на это корыто паруса, Луиза в ответ только улыбнулась. Жан-Филипп! Жан-Филипп! Поэт-романтик! Всегда осторожный в Париже, в Гавре утратил бдительность, чем незамедлительно воспользовался Вонючка-Гавош. Этот гнусный тип, подслушав разговор о сокровищах, решил сначала разузнать про них как можно больше, а потом, заодно и обидчика наказать, и с девкой позабавиться. Да, была какая-то карта испанского побережья. На ней крестом, были отмечены два места, где, вроде бы, затонули испанские галеоны с золотом Инков. С этой картой Рене никогда не расставался, но когда Гавош, из-под тишка ударил его в спину, пробив правое лёгкое, карты у бедняги при себе не оказалось. Луиза сидела на палубе в позе «лотоса», когда к барке запыхавшись, подбежал мальчишка.

      -Мадмуазель Луиза! Там, на углу соседней улицы, вашего Филиппа зарезали!-

Она бежала, не видя дороги под ногами, слёзы текли из глаз ручьём. Протиснувшись сквозь большую толпу, Луиза увидела его. Слава богу, он был жив. Филипп лежал на мостовой, на боку, прислонив голову к фонарному столбу. Изо рта тонкой, алой струйкой текла кровь. Из-за бледности в лице, та струйка казалась неестественно алой. Когда его несли в карету с красным крестом, он, сквозь кашель, пуская кровавые пузыри, шептал:

      -Карта, Луиза, карта. Ты найди золото. Карта на барке, спрятана в забитом окне. Всё, иди. Я хочу, чтобы ты была счастлива.-

Весь вечер, сидя в каюте, на барке девушка проплакала. Она даже не слышала, что по палубе кто-то тихо ходит. Только когда загремел упавший чайник, Луиза, вздрогнув, пришла в себя. Встав с постели, она, как была, босиком пошла посмотреть, что или кто там гремит. Казалось судьба, вдоволь потешавшись сегодня над ней, успокоилась, так нет. На палубе, Лу, нос к носу, столкнулась с тем самым насильником, с тем самым Вонючкой-Гавошем, которого когда-то поколотил Жан, и который, как видно, отомстил ему за это.

      -Что, Сучка? Не ожидала меня здесь увидеть? Ты сейчас отдашь мне карту! А потом, мы с тобой развлечёмся!-

Гавош поигрывал ножом, в желобе, лезвия которого чернела засохшая кровь Филиппа.

      -Месье! Разве можно так обращаться к мадмуазели? Вы вульгарны и не воспитаны!- это говорил высокий, молодой мужчина, стоявший на причале.

      -Опа! Опять заступничек! Что ж мне так не везёт-то с этой сучкой, а? Слышь! Ты! Иди-ка, куда шёл! А то, меня зовут Гавош! И у меня есть нож! Я ж колюч как ёж!  И ты меня не трош!- бандит демонстративно поднял руку, показывая какой у него нож.

      -А я, как раз сюда и шёл!- поднимаясь по сходням на борт, заявил незнакомец:

      -А вот тебе! Тебе больше подойдёт – вонюч, как ёж! От тебя ж ведь так воняет дерьмом, что хоть святых выноси!-

Лу была очень испугана появлением насильника, но появление того, молодого добряка, испугало её не меньше. Затаив дыханье, девушка ожидала, что же сейчас будет.

      -Видишь ли, ёж-Гавош! Я пришёл сюда к своему другу! У нас с ним есть одно общее дело! Так, что – вонючка! Тебе придётся извиниться перед мадмуазель Луизой, и быстро, быстро покинуть эту барку!- произнёс незнакомец спокойным голосом, становясь перед бандитом пол-оборота.

      -Ага! Герой значит! Так вот! Герой! Твоего дружка, пару часов назад, я отправил к праотцам! И мне, по большому счёту, всё равно, одного прирезать, или двоих…!-

      -Врёт он всё! Филипп жив! Он серьёзно ранен, но жив!- перебила бандита Луиза.

      -А ты, сучка заткнись!- Гавош, подскочив к ней, наотмашь, тыльной стороной ладони, ударил её по лицу. Гость, было, бросился к девушке, которая, закачавшись от удара, едва не упала, но бандит молниеносно сделал в его сторону выпад. Нож просвистел в миллиметре от горла заступника.

      -Ого! Да ты серьёзный бык! Тор-ро! Тор-ри-то!- словно тореадор, незнакомец вытянулся во всю длину своего стройного тела, заложив правую руку за спину, а ладонью левой руки, словно красной тяпкой, затряс перед лицом Гавоша. И бандит, в точности, как бык, опустив голову, бросился на незнакомца, только вместо рогов, он размахивал ножом. Луизе показалось, что отважный незнакомец сейчас, попадает на палубу кусками мяса, пошенкованный Гавошем. Но не ту-то было. Гость, поначалу ловко уворачивался от ударов, словно играл с бандитом, а потом, вдруг застыл на месте, в руке у него был большущий нож, которым он остановил клинок ножа Гавоша. Не ожидая такого сюрприза, нападавший, тяжело дыша, отпрянул назад.

      -Ба! Ты удивлён, мой вонючий друг?- с издёвкой заметил незнакомец:

      -Просто ты не знал! Да и откуда ты мог знать, что мой прадед, мой дед и мой отец, все они были лучшими тореадорами в Испании, и весь Мадрид их просто носил на руках! А я, хоть и не стал тореадором, как они, но за то, прошёл такую школу фехтования у испанских моряков, что навахой теперь владею не хуже самого дьявола!-

      -Да плевать я хотел на твоих предков! Просто я не ожидал, что у тебя есть этот перочинный ножичек! И зря ты здесь куражишься перед этой шлюхой, я всё равно тебя прирежу, как свинью, проклятый, испанский выродок!- заметно нервничая, заявил бандит, готовясь к новому нападению. Только испанец не дал ему этого сделать, опередив Гавоша, он с быстротой молнии, словно рисуя своей навахой, латинскую букву «зет», нанёс три рубящих удара, соединив их в один. От первого удара, который шёл в горло, справа налево по горизонту, самоуверенный налётчик с трудом увернулся. Но вот второй, идущий наискось слева направо, вниз, полоснул его по груди, с треском разрезая одежду и тело бандита. И в довершении этого коварного приёма, наваха летящая, так же горизонтально, только внизу, справа налево, распахала бедро правой ноги Гавоша. От этих порезов, он, выронив свой нож, прихрамывая, попятился назад, и, перевалившись через борт, с громким всплеском упал в реку.

      -Вот и всё! Прощай мой вонючий друг! Мне будет очень сильно не хватать тебя на этой грешной земле!- складывая и убирая наваху в карман, сказал испанец-победитель, наклонившись над бортом:

      -Жаль, темно! Не видно, как он пошёл ко дну, кормить рыб!-

Повернувшись к девушке, незнакомец, улыбался и спросил:

      -Мадмуазель Луиза! Как Вы себя чувствуете? Я прошу извинения! Это правда, что мой друг Филипп, стал жертвой этого негодяя? Я же ведь, на самом деле пришёл сюда по делу! Но, если он серьёзно ранен, что же мы здесь стоим? Надо пойти, и навестить его в больнице, при церкви Святой Катерины! Так, что побыстрей одевайтесь!-

Так, в таком состоянии девушка брела по улицам Гавра, не замечая, что рядом с ней идёт тот самый молодой человек, которому она была обязана своим чудесным избавлением от ненавистного Вонючки-Гавоша. А молодой человек шёл рядом с несчастной девушкой, видя, в каком она состоянии, он не решался с ней заговорить. Наконец, когда пара оказалась далеко, на окраине города, мужчина, взяв нежно Луизу под руку, тихо заговорил:

      -К-хе! Прошу прощенья сударыня! Позвольте мне, для начала, представиться Вам! Я, как уже говорил, являюсь большим другом месье Филиппу! Пардон! Являлся! Моё имя – Хосе Панче-с! Я капитан небольшой, торговой, испанской шхуны. Жан-Филипп нанял меня, и даже заплатил аванс, для того, чтобы я отбуксировал его посудину в порт Трувиля-сюр-Мера. Для чего ему это было надо, он мне не успел сказать. Но, видимо Рене предчувствовал, что может произойти что-нибудь, и поэтому, он взял с меня клятву, не оставлять Вас в беде, если с ним, вдруг, произойдёт, что-нибудь неладное. В доказательство  честности моих слов, я скажу Вам про секрет, который был известен только  ему и Вам! Карта, на которой указаны места крушений испанских галеонов, находится за досками, которыми заколочено правое окно на барке. А теперь, если Вы, сударыня не будете против, позвольте проводить Вас до вашего плавучего дома!-

Луиза тогда, вместо ответа бросилась на широкую грудь испанского капитана и громко, навзрыд, заплакала. Немного успокоившись, она, всхлипывая и вытирая глаза платком, взяла этого незнакомого и вместе с тем, единственного близкого, в этом большом, чужом городе, человека под руку, и смиренно последовала за ним. На барке, Хосе долго рассматривал пожелтевшую от времени карту, пока хозяйка, совсем успокоившись, хлопотала на палубе возле примуса. Потом, отхлёбывая из стакана крепкий чай, он долго смотрел в её большие, грустные, карие глаза, не решаясь нарушить траурного молчания. Наконец он тихо промолвил:

      -Послушайте меня, Луиза. Я не имею никакого права советовать Вам, как сейчас поступить. Скажите мне только одно, Вы не собираетесь отказываться от той задумки Жана-Филиппа?-

Луизе тогда было всё равно, она находилась за сотни лье от своего дома, и возвращаться туда ей хотелось меньше всего. Вскинув голову, она внимательно посмотрела в это смуглое, открытое лицо молодого мужчины, пытаясь разглядеть в нём хоть что-нибудь, что вызвало в её душе хотя бы маленькую крупицу сомнения. Но испанский капитан смотрел ей в глаза спокойно, не отводя своих глаз в сторону. Тогда она спросила только, готов ли Хосе помочь ей, хрупкой девушке, которая ещё не так твёрдо стоит на ногах в этой непростой, взрослой жизни.

      -Карамба! Готов ли я? Да я, сударыня, готов с Вами отправиться даже в Ад, если Вам будет так угодно!- говоря эти слова, Хосе вскочил со своего стула, и, упав пред девушкой на колено, стал жарко целовать её руки.

      -Да пусть простит меня покойный! Но я бы посоветовал Вам продать эту посудину, и отправиться  в воды Бискайского залива, где, если верить карте, затонули корабли, на моей шхуне! Завтра я, с Вашего разрешения, найду покупателя, и как только удастся продать барку, мы не медля ни часа, отправимся в Испанию!-

Конечно, жизнь порой похожа на морскую тельняшку, то идёт только чёрная полоса невезений и неудач, а то, сменяя невезуху, наступают счастливые, белые дни. Вот и сейчас в жизни Луизы настали счастливые перемены. Двумя днями позже, она уже стояла на палубе небольшой шхуны с красивым названием «Мечта», которая, ловя своими парусами рассветный, попутный ветер, скользила по волнам, уплывая к берегам далёкой Испании.

            *                                   *                                           *

       Когда Джимми Йорк ступил на палубу своей шхуны, то сразу заметил перемены в поведении своей команды. Лица моряков были серьёзными, работали они хоть и с усердием, но без особого энтузиазма. Никто не насвистывал весёлых мелодий, никто не над кем не подшучивал, неслышно было ни шуток, ни весёлого смеха. Сидя в своей каюте, Йорк припомнил разговор с чокнутым капитаном. После тех трагических событий он с Маком и Хенком, его старпомом, зашли в капитанскую каюту пропустить по стаканчику рома.

      -Скажи-ка Джимми! А что это за история с той гигантской акулой и тем русским? Как, и почему эта огромная рыбина на протяжении стольких лет преследует моряка?- делая большой глоток рома, и глубоко затягиваясь сигарой, спросил Кой.

      -Я слышал множество историй, о том, как мстят своим обидчикам касатки, киты, кашалоты, даже дельфины. Раненые, они могут потопить шлюпку, даже убить китобоя. Но, чтобы рыба, затаив злобу, преследовала человека, причём на протяжении стольких лет,  о том я слышу впервые! Были даже, и у меня случаи акульих атак на людей, но это происходило скорей инстинктивно, чем осмысленно. Вот, например, однажды, ты тоже, наверное, помнишь Хенк, стянуло за борт канатом моряка. Он, падая за борт, сильно поцарапался, на что незамедлительно отреагировала большая, белая. Она, напав на несчастного, тут же отхватила ему ногу. Несколько храбрецов невзирая на опасность, прыгнули за борт спасать товарища, но акула, не обращая внимания на спасателей, продолжала нападать на свою жертву, откусывая от неё всё новые, и новые куски, не трогая при этом других людей, находившихся рядом с несчастным.-

      -Я, Мак знаю о той истории, тоже, не очень много! Ол не очень-то разговорчив, а моряки о нём разное рассказывают! Он свой отчий дом покинул очень давно…! Ну соответственно, покидала его жизнь, и не всегда приземлялся он мягко! Натура у Ола крутая, да и силушкой его Бог не обделил, вот из-за своего негибкого характера с ним и происходят всякие неприятные истории! То, он за негритоса заступился, то старпому челюсть сломал, хотя старпом был нечеловеческих габаритов, вот за это его и попёрли с английского флота. Тогда неугомонный русский примкнул к американской армии «северных», в середине шестидесятых, когда в Америке шла гражданская война. Воевал он хорошо, даже можно сказать, отлично. Сам генерал Гран его поощрял. Но и тут Ол не мог без приключений. Капрал у него во взводе был «зверь»! Так наш, неуёмный, не то грохнул капрала, не то инвалидом оставил на всю оставшуюся жизнь. Вот за это преступление, трибунал,  невзирая на бывшие заслуги ополченца, сослал его на остров Алькатрас! Там как раз тюрьму строили, для военных преступников, строили сами же арестанты. Сидеть в тюрьме весь срок Ол не собирался, и при первом удобном случае свинтил с острова. А когда добирался до греческого корабля вплавь, он и повстречался в море этим монстром. Короче говоря, Ол устроил акуле пусто один, обломком самурайского меча. После, помотался морячок по свету…! И в Африке с англичанами повевал, на стороне буров конечно! И в плену у китайских пиратов пожил, ну там и Амазонка, Япония, и многие другие места, и вокруг нашего шарика не одну кругосветку совершил, и везде за ним, неотступно, следовала та самая акула. Вот видно не выдержали нервы у старика, и он бросил монстру вызов!-

      -Да! С этим Олом всё ясно, а ты-то чего в эту войну-то влез? Или тоже в герои записаться решил? А?- хмыкнул Мак, он был уже в изрядном подпитии.

      -Да нет же! Понимаешь Мак! В водах близь островов, растёт чёрный коралл – «гагат» называется! Его ловят крючьями на большой глубине, но при таком лове, ветки коралла ломаются, и те обломки, которые достают на борт, большой ценности не представляют. А я нашёл простой выход, не крючками его ловить, а просто нырять за ним. Коралловая, целая ветка, где-то в два с половиной ярда, стоит хороших денег. У меня есть один знакомый мастер, который вырезает из гагата разные диковинные штучки. Он неплохо платит за чёрный коралл, причём золотом! Самые большие торги, чёрным гагатом, походят на рынке, в городке Торе Эль Греко, который находится чуть южнее Неаполя. Я продумал в этом прибыльном деле всё до мелочей. Водолазный костюм тут не подойдёт, чтобы нырять в нём на глубину шестьдесят, сто ярдов, нужно водолазу проходить, обязательно, декомпрессию, так как кислород в крови может закипеть, при резком всплытии.  А вот ныряльщик, способный задерживать дыханье на шесть-семь минут, может без особого риска, быстро всплывать, и погружаться. Да и на костюм, шланги и помпу тратиться не надо!-

      -Да! Это так! Но где найти такого дурачка, который будет нырять за твоими чёрными ветками? Сам же говоришь, что близь островов акул полным полно, это надо быть полным идиотом, чтобы так рисковать своей жизнью!- Мак покрутил указательным пальцем у виска.

      -Да ты так не переживай! С этим у меня как раз всё в порядке. Я тут недавно нашёл, случайно, одну симпатичную даму! Она – йог! Не дышать может, чёрт знает сколько! Когда она нырнула, ну для проверки, я, честно говоря, подумал, что она утопла! Во! Вся проблема, как раз и заключается в той самой акуле! Я своим глазами видел, что остаётся от человека после её укуса!-

       -Я тебя понимаю Йорк! Одним выстрелом двух зайцев убить! Это сильно! Только вот дело в чём! Конечно, заманчиво заполучить такой солидный экземпляр! Но! Вот, буквально сегодня я сам, своими глазами, как ты говоришь, видел экземпляр, ничуть не меньше, если не больше твоего! И где гарантия, что пока я буду ловить твоего монстра, эту рыбину кто-нибудь не словит раньше меня?- говоря эти слова, Мак поглядывал в сторону своего старпома, который, в знак согласия, методично покачивал головой.

      -А я-то думал, что ты, Мак Кой, мне друг! Ну ладно, как говорит Ол, на нет и суда нет!- Йорк резко встал, и направился к выходу.

      -О! О! О! О! О! Посмотри-ка на него Хэнк! Он обиделся! Джимми! Джимми! Я же пошутил! Конечно же, ты мой лучший друг! И не будь такой букой! Серьёзный какой! Вон, и к рому даже не притронулся! Сэр!- вскакивая с места оба моряка, смеясь и шатаясь, приложили руки к головам, отдавая честь:

      -Мы за тобой и в Ад, и в Рай! Наливай, Хэнк! Наливай!-

      -А, ну вас! Шуты!- Джимми, хотя и оставался хмурым, но на душе у него отлегло.

      -Начистим нос, акуле белой!

                     Начистим нос! Смелей матрос!

                                        И если ты, и вправду смелый!

                                                        Хватай скорей её за хвост!

Я хо-хо! Я хо-хо! Ты хватай её за хвост!

                                Я хо-хо! Я хо-хо! Ты хватай её за хвост!- запели в след уходящему капитану, приплясывая, изрядно подвыпившие друзья.

      -Нагрузились! Хуже портовых грузчиков! Тоже, мне! «Акулья смерть!»»- продолжая ворчать, Йорк сел в шлюпку, спущенную с «Авроры». А с палубы неслось:

      -Ты моряк и я моряк!

                       На! Держи скорей гарпун!

                                         В зубы им акулу бряк!

                                                   Да поможет нам Нептун!

Я хо-хо! Я хо-хо! Да поможет нам Нептун!

                              Я хо-хо! Я хо-хо! Да поможет нам Нептун!- уже вся команда «Авроры» подпевала чокнутому капитану и его старпому.

      -Конечно, что им не петь? Ведь не их матросов проглотила акула…!- уже сидя в своей каюте рассуждал Йорк. Думы Джима прервал негромкий стук в дверь.

      -Кого ещё там чёрт несёт?-

      -Кэп! Это я!- на пороге стоял помощник. Он был бледен, большие, сильные руки помощника подтрясывались: 

      -Я бы никогда не потревожил бы Вас! Сэр! Но дело требует вашего, безотлагательного вмешательства! Команда ропщет! Как бы не было б беды…! Сэр! Вот! Я на всякий случай прихватил вот это!-

Бешем вынул из-за пазухи два кольта и протянул их капитану.

      -Берите! Берите! У меня тоже есть!-

Капитан с помощником вышли на палубу. Вся команда собралась около бизань-мачты.

      -Кэп! Нам не очень-то нравится твоё поведение!-

Выйдя вперёд команды, начал коренастый матрос с русалкой на плече. После  вступительных  слов делегата, вся команда загудела, одобрительно качая головами.

      -Скажи ему, Фрэнк, всё, что мы думаем по поводу сегодняшнего случая!-

      -А, ну-ка! Ша!-

Громила поднял вверх жилистую руку. Ропот тут же смолк.

      -Так, вот! Кэп! Плавать на твоей посудине становится опасно! Никто не хочет стать очередной закуской для огромной акулы! Мы нанимались к тебе матросить, а не погибать, в качестве наживки для зубастого монстра! Я, от лица всей команды заявляю, и требую, чтобы ты бросил эту затею с опасной рыбалкой и занялся опять привычным делом! Торговлей, что ли! Или контрабандой! - моряк оскалил зубы, обернувшись назад, кивнул головой:

      -Тоже подойдёт!-

      -Фрэнки! Разве ты здесь капитан? Или я умер?-

Йорк распахнул китель, демонстрируя наличие кольтов. Увидя оружие за поясом у капитана, моряки тут же умолкли, и только громила, указав на пистолеты, заявил:

      -Ты думаешь нас запугать этими пукалками? Не забывай кэп! Мы в открытом океане! А в открытом океане, всякое может произойти!-

      -И что же может произойти в открытом океане? Ты, братец расскажи! Мене это тоже интересно!-

Все обернулись на голос. На палубе, возле борта, стоял капитан «Авроры», на пальце правой руки он ловко крутил большой кольт. Его помощник, левая нога которого была ещё на лестнице, за бортом, а об колено правой ноги, которая уже стояла на палубе, катал барабан своего кольта. Барабан сухо пощёлкивал в весёлом ритме танца, смертоносного свинца патронов, полного своего боекомплекта. «Сумасшедший Мак», бесцеремонно растолкав моряков, подошёл к своему другу.

      -Я не опоздал на веселье?- спросил он Йорка, становясь рядом, а уже команде добавил:

      -Вы, что, «марсиане»! Юнги сопливые, что ли, а не старые морские волки? Ваши товарищи погибли! Не уж-то вы не хотите отомстить за это монстру-людоеду, а? Мало нашего брата океан плющит девятым валом? Его глубина постоянно грозит разными хищными тварями! Рифы, всегда готовы воткнуть в днище наших шхун, свои острые зубы! Давай ещё и мы станем выпускать кишки друг другу! Те, четверо, это не последняя смерть от зубов той акулы! Если её не прикончить, сколько ещё жизней она оборвёт? А может, вы тоже хотите стать убийцами? Подобно диким туземцам, обагрить свои руки в крови своих товарищей? Ну, какого дьявола молчите? Я, капитан Мак Кой, по прозвищу «Акулья смерть»! Я, человек, которого жевала большая, белая акула, жевала, да подавилась! Я, стоя вот на этой палубе, пред вами, хочу поклясться светлой памятью погибших товарищей, что не успокоюсь до тех пор, пока огромная челюсть этого монстра, не будет лежать на палубе моей шхуны!-

Капитан «Авроры», сунув свой кольт за пояс, обвёл команду «Марса» гордым взглядом.

      -Сэр! Сэр! Я не знал! Я…!- заикаясь, стал лопотать Фрэнк, видно было, что он сильно взволнован.

      -Ну, что ты не знал? Дурачок! Твёрдость духа, и свой гонор надо проявлять в драке с монстрами! Я, верно, говорю, Джимми? Хотя мои ребята и не видели, как погибли моряки, но в отличие от вас, слизняков, они полны решимости надрать акуле задницу! Ну что вы  скажите мне в ответ?-

Мак, прищурив левый глаз, и щёлкнув большим пальцем, ещё раз обвёл взглядом команду.

      -Да нет Мак! Мои орлы тоже готовы, с большим рвением, даже….-

      -Постойте! Сэр!- перебил своего капитана Фрэнк. Он резко повернулся к команде, выхватил из-за пояса свой морской кортик, с криком:

      -Хэй-я!- сжав лезвие кортика зубами, затрясся в бешеной пляске, напоминающей пляски дикарей. Один за другим, выхватывая свои ножи и кортики, вскоре, уже вся команда плясала на палубе бешеный канкан.

      -Вот тебе и ответ! Эй! Кок! Принеси-ка бочонок рома! Пускай моряки немного расслабятся! А мы…,- Джимми кивком пригласил обоих помощников следовать за ним, и, обняв своего лучшего друга за шею, пошёл в свою каюту:

      -Мы теперь тоже, за кружкой доброго рома, можем спокойно обсудить наши дела!

Почти до самого утра на обеих шхунах продолжалась пьянка, с бешеными плясками, демонстрациями элементов ножевого боя, а так же и метанием тех же самых ножей. Под утро прямо на палубах беспорядочно валялись спящие трупики пьяных моряков. Их ножи, так же беспорядочно воткнутые, торчали в палубах и мачтах, а один нож, даже, был воткнут в ягодицу спящего на канатах кока. Это был большой, с длинным лезвием, поварской нож. И хотя лезвие, прошив парусиновую штанину, даже не задев тело, воткнулось в дерево палубы, впечатление ранения ягодицы Смита, было самое, что ни наесть, натуральное. Вот именно такую картину «Рембрандта» и увидели оба капитана, выйдя на палубу утром.

      -Старпом! Якорь мне в селезёнку! Быстро разбудить, и привести команду в надлежащий вид! Развели, тут понимаешь! Полежалки на свежем воздухе!-

Пока Джимми распекал своего помощника, Мак подошёл к борту, чтобы вызвать шлюпку для себя и Хенка. А, пока шлюпка не пришла, он, наслаждаясь утренней прохладой, любовался красотой океана. Из-за лёгкой дымки горизонта не было видно, и поэтому казалось, что мнимый край океана, плавно загибаясь, уходит в невидимое небо. Утреннее солнце уже поднялось выше дымки, и, озаряя корабли, отбрасывало их тени на воду. В этих местах, темно-синий океан, светился лазоревым светом. Глядя на это свечение, Мак поймал себя на мысли, что океан, как живой, гипнотизируя человеческий разум, вселяет в него давящее чувство тревоги. Он не был трусом, хотя, часто по ночам вскакивал, весь в холодном поту, когда ему снился один и тот же сон, в котором он, как наяву, переживал то нападение большой белой акулы. В тот злосчастный день, всё было сработано «окей». Гарпун попал акуле под верхний плавник, и крепко засел в теле рыбины. Мак, сам, в шлюпке, стал подгребать к ней, чтобы нанести решающий удар, когда она, как показалось капитану, в предсмертной агонии, вдруг сделала  большой круг, вокруг лодки. Натянутая как струна  верёвка, петлёй захлестнула Мака, и он, потеряв равновесие, плюхнулся за борт. Бедняга, даже не успел всплыть на поверхность, когда произошёл тот самый «поцелуй смерти», о котором с такой беспечностью любил говорить Мак. Акула, как стальными тисками, сдавила своими челюстями его бок. Острые, клиновидные, с зазубринами зубы, разрезая плоть и ломая рёбра, всё глубже и глубже вонзались в тело. Последнее, что моряк увидел, перед тем как потерял сознание, это был лазоревый свет, бьющий в глаза с поверхности воды. На счастье сумасшедшего кэпа, провисшая верёвка намоталась на хвост рыбе, лишив её тем самым, возможности двигаться, а подоспевшие матросы во главе с Хэнком, добили раненую гадину. С тех пор лазоревый цвет морской пучины, долгое время нагонял на Мака чувство тревоги. Со временем, всё забывается, забылся и тот несчастный случай, но вот сегодня, лазоревый отблеск океана, как луч кинопроектора промелькнул в сознание капитана былой трагедией, тем самым, насторожив моряка.  Кой хотел поделиться своей необъяснимой тревогой с Йорком, но, увидев, что его друг с головой погрузился в свои капитанские дела, тяжело вздохнув, стал спускаться в свою шлюпку. Когда лодка подходила к шхуне, в ярде от неё раздался сильный всплеск, и что-то больно ударив капитана в плечё, упало на дно шлюпки. Этот всплеск был настолько неожидан, что гребцы, испугавшись, пригнулись, высоко подняв вверх вёсла. Даже сам капитан «Акулья смерть», получив удар, от испуга, прикрылся руками. Долю секунды все были в растерянности, но потом, придя в себя, моряки увидели на дне шлюпки трепещущегося, небольшого тунца, который, как видно, или гнался за добычей, или сам, спасаясь от преследователя, выскочив из воды, угодил прямо в шлюпку.

      -Вот, мне и завтрак!- пошутил Мак. В знак того, что шутка удалась, вся команда разразилась громким смехом.

Четверть часа спустя, шхуны, подняв паруса, набирая скорость, пошли на юг. Все неурядицы прошли, как предрассветная дымка, и на обоих судах потекла привычная, повседневная жизнь. Вахтенные занялись приборкой, рулевые, следя за компасом, удерживали шхуны на нужном румбе. Капитаны, озабочено склонившись над картами, проверяли проложенный курс, вперёдсмотрящие устремили свои взоры на южный горизонт, готовые заметить любую мелочь в волнах, а мелкие волны, словно затирая кильватерный след, тоже лениво катились на юг вслед уходящим шхунам. В этих волнах, подобно приведению, распугивая косяки тунцов, словно привязанная к корме одной из шхун, бесшумно скользила огромная тень.

      *                                        *                                     *

      На острове людоедов, на площадке для жертвоприношений, почти всю ночь горел большой костёр. Всё мужское население, за исключением женщин и детей, собралось у костра на большой совет. Совет состоял из долгих речей, в основном вождя и жреца, и диких плясок, исполняемых всем племенем вокруг костра, в перерыве между речами, и бурных возлияний пивом, местного производства. Наконец, под утро, пьяные и усталые все разбрелись по своим хижинам с твёрдым решением, что им давно уже пора не враждовать, а наоборот, дружить, с соседним племенем. Угасающие угли костра чадили едким дымом, который, стелясь по земле, словно молоком залил всю поляну. Погрузившись в это самое молоко по пояс, через поляну, в направлении берега, прошли трое туземцев. Сев в одну из долблёнок, они неспешно поплыли в направлении соседнего острова.

      Пробуждаться с первыми лучами солнца, это была одна из многих привычек Ола, выработанная годами. Поцеловав, безмятежно спящую женщину в плечо, он тихо оделся и вышел на улицу. На улице, возле хижины моряка ждал сюрприз. Около самого дома стоял вождь с острова людоедов, собственной персоной, со своим сыном и жрецом. Увидя белого силача, троица, сначала прижав ладонь правой руки к сердцу, а потом, подняв её вверх, поприветствовала его. Ответив на приветствие таким же жестом,  Ол кивком головы пригласил гостей следовать за ним.

      -В дом не приглашаю! Луиза ещё спит! Натерпелась вчера страху! Мы, с вами на кухне поболтаем!-

Все, четверо, усевшись по-турецки, на жёсткую траву под пальмой.

      -И так, я вас внимательно слушаю!- на правах хозяина начал Ол.

      -Мы пришли к тебе, белый воин для того, чтобы ты помирил меня с вождём племени, живущим на этом острове, с Пиму! С тобой мы уже заключили мир, теперь я хочу заключить мир и с ним!-

      -Ты прав, вождь! Худой мир, всегда был лучше, даже самой доброй войны! Я, например, буду только рад, что ваши племена будут жить в мире и согласии! Да! А как быть с тем, что вы поедаете человеческую плоть?-

      -Что? Что, мы поедаем?- не поняли последних слов гости.

      -Ну, я, в смысле того, что вы едите человеческое мясо! Ну, людей, значит!- Ол брезгливо поморщился.

      -Дело в том, что этот ритуал, жертвоприношения, установили ещё наши предки, и не мне его нарушать, а что касается людей племени Пиму, то пусть они не боятся, на них этот ритуал не распространяется! - делая ударенье на слово «предков», с гордым видом заявил вождь.

      -Ну, если так, тогда пошли к Пиму! Заодно у него и позавтракаем!-

ДВЕНАДЦАТИЛЕТНЯЯ ОДИССЕЯ

                                                   20.12.13г.

Двенадцать лет мы бороздили океан.

Чёрный фрегат, по самый ватер весь в заплатах.

Двенадцать лет был неизменным капитан.

Двенадцать лет команда провела на вантах.

Двенадцать лет назад, был поднят чёрный флаг.

Его поднял гроза морей, пират Переро.

И повидал за те года фрегат салаг,

Рабов, и девушек, завёрнутых в парео.

Двенадцать раз цвет паруса линял.

Двенадцать раз менял Переро пушки.

А суд по-честному законы исполнял,

На реях вешая разбойников для сушки.

Избрав петлю лекарством от морщин,

Матросы шли в береговое братство.

И океан ковал из салажат мужчин,

Жизнь разделив, на петли, и богатства.

Двенадцать лет мы пили только ром.

Мы умирали, чтоб опять воскреснуть.

А что не так, пусть разразит нас гром!

И морской дьявол нам поможет треснуть!

      Вернувшись после рейда на соседний остров, Денди, в знак лихой победы над племенем людоедов, потребовал у хромого Джона выставить целую пинту рома, и угощать им всех, желающих выпить за эту победу, бесплатно. Но так-как в таверне, кроме Пиму и самого хозяина, никого больше не было, то эту пинту, на радость одноногого туземца, пришлось выпить на троих. И, когда Ню, посланный за вождём, заглянул в таверну, он увидел там печальную картину. Мертвецки пьяная троица спала прямо на полу, в таких неестественных позах, что если бы не их сильный храп, можно было подумать, что все, трое, покойники. С трудом, растолкав вождя, юноша стал объяснять ему, что дома его ждёт Ол, вместе с вождём с соседнего острова, который прибыл к ним на остров, чтобы заключить мир. Парламентёры доедали жаркое из рыбы, когда, опираясь на свой костыль, поддерживаемый за талию юношей, покачиваясь, точнее болтаясь из стороны в сторону, явился Пиму. Глядя на, красные, слезящиеся глаза, на его нос, похожий и формой, и цветом на спелый баклажан. Глядя на трясущиеся, тонкие морщинистые руки, Ол понял, что вождь племени, и его большой друг, попросту спивается.

      -Пиму! Я, по просьбе наших соседей, в качестве мирового судьи, пришёл к тебе и твоему племени, чтобы наконец-то помирить ваши враждующие племена!- начал, было, кузнец, но, видя, что одноногий не совсем его понимает, он, взяв Пиму за руку, и отведя его чуть в сторону, стал с жаром шептать ему на ухо:

      -Ты, что же это творишь, проклятый пьяница? В твоём племени уже троих убила акула, троих, вместе с твоей дочерью, а ты? А ты…? Ты вместо того, чтобы объявить войну убийце, наливаешься каждый день ромом под завязку!-

      -Всё! Ола! Всё!- морщась от боли, заговорил одноногий по-английски:

      -Моя всё понял! Моя больше не будет пить! Ты скажи моя, что надо делати?-

      -Что делать? Что делать? Вот, с Зесом, посидите и подумайте, что можно сделать, чтобы прикончить монстра! А я пойду, надо починить своё крыло!-

На побережье было безлюдно, долблёнки туземцев оттащены подальше от воды, чтобы их не унесло приливом в океан. Белоснежная яхта англичанина одиноко покачивается на волнах. Тёплый ветерок с океана чуть слышно поскрипывает дверной створкой таверны.

      -Что? Здесь все вымерли, что ли? Эй! Есть кто живой?-

      -Честно говоря, я думал, что я уже умер!- отозвался на вопрос Ола, Денди. Он вышел на порог таверны, прикладывая свой пистолет к виску.

      -О-о! Голова сейчас расколется, как тот кокос от выстрела!- объяснил Ройс кузнецу:

       -И не предлагай мне похмелиться, Джон! От одного вида бутылки с ромом, меня того и гляди, вывернет на изнанку!-

      -А ты, мокнись! Мокнись! Прохладная вода для тебя самое, что ни наесть лучшее лекарство!- с улыбкой предложил больному Ол.

      -Вы, сэр, предлагаете мне нырнуть туда?- Денди показал пальцем в океан:

      -А как же монстр? Один верхний плавник его, с парус моей яхты, будет! А пасть? Меня он, наверное, проглотит не жевавши! А вообще-то всё правильно! Чмок! И мученьям конец!- Ройс запрыгал на одной ноге, стягивая со второй брючину.

      -Ты что это надумал, дружище?- хромая так быстро, как только можно, и размахивая бутылкой с ромом, кричал бармен другу:

      -Ол! Да скажи ты ему!-

      -Успокойся Джони! Мне кажется…. Нет! Я просто уверен, что акула уплыла! Пускай парень освежится! Опасности нет! Я сегодня с Луизой тоже планирую сделать пробное погружение! Вот жаль, что подводных очков нет! Ну, ничего и так сойдёт!-

      -Сэр! Очки для плавания под водой? У меня на яхте как раз такие очки имеются! Я в них собирался понырять у берегов Австралии!- Денди абсолютно голый, старясь стоять по стойки смирно, но всё равно шатаясь, отдавая двумя пальцами честь, приставил их к непокрытой голове:

      -Ain moment! Я сейчас за ними и сплаваю! А что? Акулы и в самом деле нет, а?-

Зайдя по пояс в воду, Ройс остановился.

      -Быр-р-р! Водичка, вообще-то холодновата! Ну, да, ладно! Раз сам Ол, человек-легенда, утверждает, что монстр убрался то сюда, значит, так оно и есть! Джентльмены! Если, всё-таки, мной позавтракает акула! Не сочтите за труд! Черкните моему отцу несколько строк!-

Повернувшись к джентльменам спиной, сверкнув голой задницей, Денди скрылся под водой.

       -Раз – Миссисипи! Два – Миссисипи!- машинально начал считать Ол. Он насчитал сто пятьдесят Миссисипи, когда голова молодого человека показалась из воды, далеко от своей яхты.

      -Ого! Две с половиной минуты! Неплохо для заядлого курильщика, причём, нырнул он бесцельно, просто так!- отметил про себя кузнец. Откуда он мог знать, что англичанин, специально, чтобы произвести впечатление, держался как можно дольше под водой. Подплыв к корме своей яхты, Денди взобрался на борт. Вода действительно действовала отрезвляюще. Найдя в кубрике очки и прихватив полотенце, Ройс вышел на палубу. Он вытирал мокрые волосы и не видел, что на берег вышла Луиза. Ол, как раз приводил в порядок свою шлюпку, бармен Джон, отпив из бутылки добрую четверть, теперь лежал на песке, у него голова шла кругом. В общем, никто женщине не мешал рассмотреть молодого англичанина во всей его красе. Увидя, что дама, безо всякого стеснения рассматривает его, Денди стыдливо прикрылся полотенцем, а Лу, резко повернувшись, пошла к шлюпке Ола, думая про себя, что Денди-то, ничего, мужчина.

      -Лу, ты готова, испытать на практике, всё то, чему ты у меня научилась? Сейчас англичанин принесёт очки, и мы пойдем, поныряем! Лу-у! Ты меня слышишь?- Ол, набрав в горсть воды и, в шутку, обрызгал задумавшуюся Луизу.

      -А! Что? Ты чего это брызгаешься? Вот я тебя тоже, баловник!- и она, грациозно подняв точёную ножку, её мыском, сбивая гребень небольшой волны, послала сноп искрящихся брызг, в сторону старого проказника. Разрезвившаяся парочка была с головы до пят мокрой, когда к ним подошёл Денди. Вид его не мог не вызвать задорного смеха. Поверх красивого, полосатого, купального костюма, напоминающего борцовское трико, был нацеплен широкий пояс с кобурой, из которой торчала рукоятка большого кольта. На голове Ройса красовалась широкополая шляпа.

      -Сэр! Вот очки для нырянья! И вообще! Пора прекратить брызгаться и, отчалить в море!-

      -Что у тебя за вид, Ден? Ха! Ха! Ха! Без штанов, но в шляпе! И какого чёрта ты нацепил эту, дурацкую кобуру? Все акулы в округи просто сдохнут от смеха, едва завидя тебя в таком виде!- пошутил моряк, обнимая за талию Луизу, которая тоже смеялась звонким смехом. Ден, как обиженный, маленький ребёнок, выпятив нижнюю губу, часто, часто захлопал ресницами.

      -Вы зря смеётесь, сэр! Идти в море, в котором водятся огромные монстры, без оружия, это верх легкомыслия!-

      -Извини, приятель! Я вовсе не хотел тебя обидеть! И потом! С чего ты взял, что мы без оружия? Мой нож всегда при мне, и у Луизы тоже! Огнестрельное оружие, я не люблю с войны! Да и под водой из него много не настреляешь! А ты! Если тебе так нравится твой кольт, сунь его просто за пояс, так он будет смотреться гораздо солидней! Со шляпой, так это вообще перебор! Ты что? В ней станешь нырять? Вот! Платок! Самый надёжный головной убор моряка! Море, не ранчо, а ты не ковбой, а моряк! Ну ладно! Давай очки! Нам и в самом деле пора идти в море, а то солнце уже высоко! Ты уж извини, Ден, но с собой я тебя взять не могу! У Луизы ведь нет такого замечательного купального костюма, как у тебя и ей, сам понимаешь, придётся нырять в одной набедренной повязке, как  японским женщинам, которые, ныряя на большую глубину, ловят жемчуг и съедобных моллюсков. Их, по повелению самого императора,  приравнивают к высокому сану – Ама, и почитают как самураев! Только эти Ама – дикарки- азиатки, не стыдятся своей наготы, в отличие от нас, европейцев!- Ол виновато пожал плечами.

      -О, сэр, на этот счёт можете не беспокоиться! Когда я собирался в Австралию, моя невеста хотела поплыть вместе со мной, но в последний момент, её отец запретил ей это сделать. Чемоданчик с её некоторыми вещами остался на яхте, там имеется и купальный костюм. И если Вы не возражаете, сэр, то Луиза может его примерить!- Денди, сверкнув ослепительной улыбкой, сделал широкий жест рукой в сторону своей яхты.

      -Я, конечно, не возражаю! Лу обязательно примерит костюмчик, но я тебя умоляю, Ден! Что ты заладил? Сэр, да сэр! Зови меня просто – Ол! И давай перейдём на «ты», для простоты общения! Ну, что, идёт?- Ол протянул англичанину руку.

      -Идёт! Идёт!- затараторил Ройс, пожимая протянутую руку:

      -И не будешь ли ты так любезен Ол, на своей шлюпке, подбросить меня на мою яхту! Я вполне трезв, и добираться до нее вплавь, что-то не очень-то и хочется!-

      -Подброшу! Подброшу! Только ты, Ден подтолкни шлюпку и запрыгивай на корму!-

Старый моряк давно заметил, как Луиза посматривает на молодого англичанина, вот и не упустил возможности выставить его в её глазах слабаком. Ничего не подозревающий молодой человек, уперевшись в корму, стал отчаянно толкать тяжёлую шлюпку, но как он не жилился, она не двигалась с места. Покраснев от натуги и стыда, пыхтя как паровоз, обливаясь потом, Ройс продолжал толкать, когда, дыша крепким перегаром прямо ему в лицо, хромой Джон стал подсказывать Дену, как столкнуть лодку с мели, и по мере возможности помогать:

      -Не надрывайся зря! Дождись, когда волна приподнимет её! Во! Во! Давай! Давай! Пошла! Пошла!-

Так, совместными усилиями двух приятелей, шлюпка была сдвинута с отмели. Взобравшись в неё, весь мокрый от пота и брызг, Денди, сев на корме, стыдливо опустил глаза, боясь поднять их на Луизу и Ола.           

      -Эй! Веселей, разворачивай парус!

                        Я! Хо! Хо! И крутись как чёрт!

                                      Одних убила пуля! Других убила старость!

                                                                                           Я! Хо! Хо! Ты ж пока не мёртв!- запел Ол, вставляя вёсла в уключины.

      -Я, вот, чего думаю!- ни к кому не обращаясь, произнесла громко Лу:

      -Эти Ама! За какие, такие подвиги им в Японии почёт и уважение? Чего такого могут они? Чего не могу сделать я?-

      -Как? Мадмуазель Луиза!- удивлённо воскликнул Ден.

      -Между прочим – мадам!- поправила его женщина, не однозначно взглянув на Ола. А он в  знак согласия кивнул головой.

      -Ну, хорошо! Хорошо! Мадам! Разве Вам неизвестно – мадам, что женская физиология устроена несколько иначе, чем мужская? И, несколько дней каждого месяца, женщине лучше не соваться в воду, где водятся акулы! А в водах Жёлтого моря, обитает большая, голубая акула! Так вот она, является весьма агрессивной акулой, и довольно часто нападает на людей!-

      -Совершенно верно Ден! Именно, за каждодневный риск, быть убитыми акулами, за долгое пребывание в холодной воде, за выматывание своих лёгких частыми затаиваниями дыхания и за многие другие вещи,  опасные для здоровья и даже самой жизни! Вот за всё это и присвоили этим женщина высокий сан – Ама! Но ты, Луиза достойна звания королевы, среди этих японских ныряльщиц! Это я тебе заявляю с полной ответственностью, как твой наставник и учитель! Ты, за столь короткий срок смогла достичь таких успехов, каких не всякий мужчина сможет достигнуть! И вот сегодня тебе предстоит сдать последний экзамен, и экзаменатором твоим сегодня, буду не я, а сам, его величество, океан!- старый морской волк говорил искренне, заметив при этом, как заалели щёки у его любимой. Видимо, даже с таким твёрдым характером, Лу оставалась скромной и застенчивой. Между тем шлюпка пришвартовалась к яхте, и Ройс перебрался на неё. Пока молодой человек громыхал чем-то тяжёлым в кубрике, видимо разыскивая чемоданчик своей невесты, Луиза подсела к Олу, и, заглянув в его глаза, тихо спросила:

      -Ол, всё, что ты сейчас сказал, правда? Или ты нахваливал меня только для этого лощёного англичанина?-

      -Ну, что ты дорогая! Я говорил чистую правду! И хотя я с самого начала не одобрял этой затеи с глубоководными погружениями, но только благодаря тебе, я, сам решил бросить вызов такой грозной стихии, как океан! До сегодняшнего дня ты ныряла на глубину не более тридцати ярдов, сегодня же, тебе предстоит погрузиться на шестьдесят-шестьдесят пять ярдов. Ответь мне, девочка моя, ты готова к таким испытаниям? Ведь если у тебя есть хоть капля сомнения в своих возможностях и силах, то это мероприятие я немедленно отменю! Кстати, видно сам Бог послал нам, как ты говоришь, этого лощёного англичанина! А как иначе можно объяснить то, что он попал именно на наш остров? Случайно? И у него, как бы случайно, нашлись подводные очки, купальный костюм, пусть и его невесты, но всё-таки! Нет! Нет! Ты не смейся! Я говорю серьёзно! Дело в том, что японки, смазывают своё тело специальным бальзамом, сделанным на основе гусиного жира, который изолирует их кожу от прямого контакта с морской водой, и предохраняет организм от переохлаждения! Поэтому тебе, купальный костюм, будет как нельзя кстати! Какая никакая, а тоже, защита!

      -Янсон! Дьявол тебя возьми!- раздался раздражённый голос Ройса из кубрика:

      -Какой ты, к чёрту капитан? У тебя такой бардак на судне, что ничего нельзя найти, днём с огнём!-

      -Вы правы! Сэр! Я – шкипер, а не капитан! И потом, во время шторма, мне так саданула стеньга по голове, что она у меня до сих пор болит, и я не успел навести порядок на яхте!- плаксивым голосом оправдывался Янсон

      -Что, что? Маленький, розовый чемоданчик Джонетты! Но среди этого хаоса, мне кажется, невозможно найти даже слона!-

      -Конечно, сэр! Слона Вы здесь не найдёте, потому, что его здесь попросту нет! А чемоданчик вашей невесты, вот он, смотрит прямо на вас! Правда, во время шторма, когда вещи бегали по кубрику как живые, на него упала жестянка со смоляным варом, и он теперь розовый, только местами, да и вещи которые находились в нём, тоже прилично испачканы! Но Вы не волнуйтесь, сэр! В морской воде их можно будет отмыть!-

После этих слов в кубрике воцарилась тишина. Наконец на палубу, с видом напроказничавшего ребёнка, вышел Денди, в руках он нёс розовый, купальный костюм, костюм был сильно измазан смолой.

      -Прошу меня извинить, мадам Луиза! Но во время проклятого шторма, разлилась банка со смолой! И вот, сами видите, что случилось! Я, к большому моему сожалению, не смогу сегодня пойти с вами, по понятным вам причинам!-

      -Ну-ну! Ройс! Не стоит так расстраиваться! Мы с Олом, теперь будем, довольно часто выходить в море! И ты ещё успеешь с нами прогуляться! Я правильно говорю, Ол?-

      -Совершенно верно!- отталкиваясь от яхты веслом, отозвался моряк:

      -Нам охрана нужна будет! Потом ныряешь ты тоже не плохо, будет кому подстраховать Лу при погружении, и при всплытии! А пока – auf fiderzein!- продемонстрировал знание немецкого языка Ол, налегая на вёсла.

      -До свиданья, до свиданья!- ворчал Ден, спускаясь в кубрик:

      -Да! И что же мне так не везёт-то, а? Вот она – Луиза! Только руку протяни, ан нет! На тебе! Проклятая смола…!-

      -О! Ля-ля! Какая красота! О! Ля-ля!-

Услышав эти слова восхищения, Ройс как ошпаренный, выскочил на палубу. На корме он увидел своего горе-капитана, смотрящего в подзорную трубу, в сторону уплывшей шлюпки.

      -Ну-ка, прекратить немедленно подсматривать! Как тебе не стыдно? Вон, лучше отмой смалу с купального костюма!- отнимая трубу, заорал на Янсона, Ден.

      -Стыдно! Стыдно! А чего я там увидел-то! Ровным счётом, ничего!- ворчал Янсон, замачивая костюм в ведре с морской водой:

      -О! Самому, вон, можно подсматривать! Тоже мне – джентльмен!-

А джентльмен, не слыша упрёков своего капитана, поудобней разместившись на рубке, во все глаза, то есть в один глаз, второй он плотно зажмурил, смотрел в подзорную трубу.

      -Вот она, Луиза. Только протяни руку…!- думал Ден, любуясь полуобнажённой женщиной, которая готовилась к погружению. Благодаря десятикратному увеличению подзорной трубы, можно было увидеть даже закрашенные гвозди в борту шлюпки, и латунную табличку «six plase» на её корме, а уж, чтобы рассмотреть каждую чёрточку, каждый изгиб, красивой фигурки Луизы, тут труба давала наблюдателю, огромную возможность. Ол же, словно дразня Ройса, стал наливать из бутылки, в горсть, оливковое масло, и растирать им загорелое тело Амы, французского происхождения, не забывая при этом проводить эротический массаж груди, животика и бёдер плавчихи, пробуждая этими действиями у наблюдателя, сильное чувство ревности.

      -Ну, вот, часа на три оливковое масло изолирует твою кожу от морской воды! А потом, мы повторим процедуру!- закончив растирание, сказал Ол, Луизе, ласково похлопывая её по ягодицы. Надев пояс с грузами, и приторочив нож к правой ноге, молодая ныряльщица, обмакнув очки в воду, стала протирать их платком.

      -Хотя я абсолютно уверен, что акула уплыла, но всё же как-то тревожно у меня на душе! Давай-ка мы с тобой, ещё раз повторим весь порядок твоих действий при погружении! Значит так! При опасности, какой ты подаёшь мне сигнал верёвкой?-

      -Если возникнет какая-нибудь опасность! Я, потяну верёвку два раза! По истечению первых трёх минут, если всё хорошо, дам одну потяжку! У узла с петелькой, на контрольной верёвке, при всплытии, я дам три потяжки! Всё!-

      -Всё! Да не всё! Ох уж мне эти женщины! Вечно они всё перепутают! Опасность! Одна потяжка! Одна! Второй раз дёрнуть верёвку, ты можешь и не успеть! Ну, ладно! С Богом!- Ол, по-отцовски, поцеловал Луизу в лоб:

      -Всё! Пошла!-

Заправив волосы под платок, и надев очки, блестя на солнце, словно, в самом деле, отлитая из бронзы, пловчиха, перевалившись через борт, спиной упала в воду.

      Те, шесть, или семь минут, которые женщина пробыла под водой, показались Дену вечностью.

      -Что же она не выныривает!- думал он, глядя в подзорную трубу:

      -А этот Ол, сидит себе, как ни в чём ни бывало! Она, наверное, захлебнулась и утонула, а он даже бровью не поведёт! Надо же нырять! Спасать её! Кричать? Он не услышит! Плыть туда…? Лодки нет! Что делать? Что делать? Фу! Наконец-то она вынырнула!-

Утирая с лица пот, Ройс поймал себя на мысли, что очень сильно испугался за Луизу, и что она ему очень дорога, и что он её очень сильно любит. Вот за Джонетту бы он бы так не переживал бы, хотя она и его невеста, но невеста не жена. А жениться он только на Луизе, пусть она этого ещё не знает, но это будет именно так. Чтобы так больше не нервничать, Ден решил спуститься в кубрик, хотя утреннее купание и освежило его, но, побыв под палящим солнцем, он опять почувствовал себя неважно, да и спина вся горела огнём, видимо он получил солнечный ожог. Лежать на спине не было никаких сил, и, повернувшись на живот, не заметно для себя, молодой человек задремал. Когда, проснувшись, Ройс вышел на палубу яхты, красное, как кровь солнце, на западе, уже касалось океана. Жара спала. Взглянув в ту сторону, где ныряла Луиза, он не увидел шлюпки.

      -Чёрт возьми! Я всё проспал! Удалось им наловить кораллов, или нет? Надо срочно спешить на берег! Но как?- Ден стоял в растерянности.

      -Эй! Джон!- крикнул он в сторону таверны, но из неё никто не вышел.

      -Сэр! Мне кажется, что Вам нужна лодка!- донеслось с другого борта яхты. Это был голос Янсона. Подойдя к тому бору, со стороны которого шёл голос, Ройс увидел своего капитана, который, сидя в небольшой туземской долблёнке, в трусах и капитанской фуражке, и махал ему рукой.

      -Лодка мне и в самом деле нужна! А купальный костюм ты, конечно, не отмыл от смолы?-

      -Видите ли, сэр! Я мыл! Но чёртова смола очень плохо отмывается! Я её, даже одеколоном пробовал оттирать, результат тот же! Костюмчик, конечно, утратил свой ярко розовый цвет, но уже просох, и совсем не пачкается! Вот, поглядите сами!-

Взойдя на палубу, и привязав лодчонку, Янсон сходил на корму и принёс купальник. Цвет его стал серо-розоватый.

      -Ну, ладно, не отмывается, и чёрт с ним! Главное, что смола не пачкается! А теперь, шкипер, доставь-ка меня на берег!-

Пока Денди переодевался, уже совсем стемнело. Сидя в лодке, Ройс не упустил случая, поиздеваться, как он считал, над никудышным, своим капитаном.

      -Шкипер! Шкипер! А ты в правильном направлении гребёшь-то, а? Наша яхта стоит мысом к берегу! В лодку-то мы вели с кормы! Ты не забыл развернуться-то? А-то, уплывём с тобой в открытый океан!-

      -Ну, что Вы, сэр!- без малейшего оттенка обиды в голосе отвечал Янсон:

      -Вот, именно, я шкипер, и ориентируюсь в прибрежных водах просто отлично! Не пройдёт и пяти минут, сэр, и мы будем на берегу!-

И действительно, пару минут спустя, лодка, шурша днищем об песок, уткнулась в берег.

      -Всё, Янсон, ты на сегодня свободен! Тут, где-то на берегу, Джон оставил, почти, что полную бутылку рома, можешь её забрать, выпивка за мой счёт!- выпрыгивая из долблёнки, дал Ден последнее распоряжение своему капитану.

      -Спасибо, сэр! Я всегда знал, что Вы, сэр, ужасно добры! А найти бутылку на берегу, для меня не проблема! Я в темноте вижу лучше любой кошки!- отозвался шкипер, тоже выпрыгивая на берег.

      -А вот и бутылочка! Только, сэр! Она пустая!-

      -Ну, значит, мой дорогой друг, тебе сильно не повезло!- с грустью в голосе, пожалел Ройс, капитана:

      -Но ты не расстраивайся! Таверна у Джона не закрывается до глубокой ночи! Зайди, и возьми ром, а я, потом, расплачусь с хозяином! Ладно, всё! Пойду, отнесу Луизе купальник!- 

Имея примерные ориентиры, почти на ощупь он двинулся в направлении хижины Ола. Чуть углубившись в джунгли, Ройс встал, не решаясь идти дальше, в джунглях было гораздо темнее, чем на песчаном пляже.

      -Как назло и хозяин таверны куда-то запропастился, Уж он-то меня бы проводил!- подумал молодой человек, закуривая сигару:

      -Кстати о провожатых! Мой же шкипер хвастался, что видит в темноте, как кошка!-

Прохладный, ночной воздух джунглей приятно холодил сожжённую солнцем спину, поэтому, Ройс решил постоять немного, покурить. Толстая сигара тлела примерно минут двадцать, не более, выбросив окурок, Ден зашагал к таверне, очертанья которой, чётко были видны на более светлом фоне неба. На пороге питейного заведенья его, к большому разочарованию, ожидала печальная картина. Шкипер, который каких-то полчаса назад, провожавший хозяина, трезвый как стекло, сейчас был мертвецки пьян. Он сидел прямо на песке, поджав колени к груди и прижавшись спиной к стене таверны. Голова его покоилась на коленях и издавала громкий храп. Рядом, на песке, стояли ровным рядком четыре пустые бутылки из-под рома.

     -Янсон! Янсон!- попытался разбудить Денди, шкипера:

ПРОЩАЙ ЗИМА

29.03.13г.

Зимы суровой покрывало,

Рвут подснежника ростки.

И ветром вешнем обдувала,

Рогоз болот и рек мостки.

Ручьи звенят стеклом ледовым.

Поля, леса пернатых ждут.

Растёт сосулькой сок кленовый.

Сосульки школьники жуют.

Лучами рыжими своими,

Стреляет Солнце в высоты.

Блистает цвет небесно-синий,

Как синькой голубит цветы.

Они нежны, хрупки ей Богу!

Но всё ж цветы сильней Зимы.

А ей давно пора в дорогу….

Ей в след рукой помашем мы!

+ + +

А Март-марток уже Апрелю,

Волшебный посох отдаёт.

Тот шелковОй травой взойдёт,

Что подстать красавцу Ариэлю.

Туманом ляжет на поля,

Голодным зверем снег съедая,

Тот зажурчит, поспешно тая.

Не вдруг проявится Земля.

Линялой стайкой снегири,

Поспешно полетят на Север.

Когда кислица словно клевер,

Блеснёт росой в лучах зори.

Медведь нос кажет из берлоги.

Пищит назойливый комар….

Готов вкусить весенний дар.

Да жаль  медведь ужасно строгий.

Комар летит искать поживы.

А лягушонок тут, как тут….

Умолк вдруг комариный зуд,

Среди прутков плакучей ивы.

Чтоб в вешний не попасть просак.

На сильно потемневшем снеге,

С тенью соревнуясь в беге.

Поскачет по полю русак….

      -Четыре бутылки! Без закуски, причём! Видно пил-то он ром прямо из горлышка! Да! Мой шкипер, самому Олу фору даст, и Пиму тоже, и Джону! Я про себя уж молчу!-

Вдруг прерывая эти размышления вслух, из джунглей донёся тихий говор. На каком языке шёл разговор понять было не возможно.

      -Эй! Кто там?- крикнул во тьму Ройс. Говор в джунглях тут же смолк.

      -Джон! Отзовись! Это я, твой друг, Денди Ройс!-

Но на окрик никто не отозвался. Англичанин решил идти в том направлении, откуда донёсся говор. Не успев сделать и трёх шагов, Ройс встал как вкопанный. Прямо на него, из темноты, глядели две пары глаз.

      -Вот ещё чего мне не хватало, так это приведений!- осеняя себя крестом, промолвил Ден. Чиркнув спичкой, он поднял её высоко над головой. Перед ним стояли, качаясь, два грозных вождя. Они были сильно пьяны.

      -Что, сегодня день соревнований, кто больше выпьет, что ли? Эти туземцы решили, что они в состоянии перепить любого! Любого-то, любого! Только вот моего шкипера им никогда не перепить! Четыре бутылки, за двадцать минут! Вот это пик, человеческих возможностей!-

Спичка, догорев, обожгла пальцы. Чертыхнувшись, Ден схватился за ухо.

      -Зачем так твоя говори та,  мой, просто объяснять свой друг, что кровь Христова, мало-мало лучше, чема кровь твой, или мой! Вота! Ола ругать Пиму, называть его пьяница! А Пиму не любить рома, это рома любить Пиму! Хромой Джона совсем мало пить! Рома его немного побить, Джона ходить не как! Мой сищас ходить к Ола, мой придумала как убивать Макуа!-

      -Что ж, я сейчас, как раз и иду к Олу! Пойдём вместе! Ты там сам ему всё и расскажешь!-

Поддерживая инвалида с обеих сторон, все трое, направились к хижине старого кузнеца. Идти-то, как оказалось, было не так уж и далеко. Вскоре, сквозь листву, стал пробиваться слабый свет. Потом, ещё через несколько шагов, стали слышны приглушённые звуки разговора, и стали видны фигуры людей, освещённые светом масленой лампы.

      -Ройс! Заходи, заходи!- Ол, подойдя к гостям, не сильно, по-дружески, хлопнул Дена по плечу. От такого приветствия, англичанин, едва сдержав стон, изогнулся, как туземский лук.

      -Обгорел! На солнце, обгорел!- виновато улыбаясь, лепетал он слова оправдания.

      -Да, да! Здешнее солнце очень жёсткое, а ты на нём, без сорочки-то! Кстати, Луиза наловила «гагата»! Вон он, как хворост лежит! Вообще-то комельки у веток, ничего, толстенькие!-

      -Вот эти, словно покрытые плесенью ветки, и есть «гагат»? Чего в нём такого, за что его ювелиры так ценят? Нет Ол! Нет! Не стоит пытаться мне что-нибудь объяснять! Мне всё равно не понять! Я, кроме золота, ничего более ценного не знаю! Ну, если только, ещё бриллианты! Но при всём притом, я поздравляю вас с Луизой, с удачным концом всей этой затеи! С «гагатом»! Только ради бога! Не предлагайте мне выпить, на радостях! Как у вас, у русских заведено! Я ром уже, видеть не могу! А вот ты говорят, норму в два литра, запросто, а? Только вот ты свою норму можешь пить-то, поди, целый день? А вот мой капитан, за двадцать минут два литра, запросто!- Ден гордо скрестил руки на груди.

      -Я, хотя и пью помногу, никогда этим не хвастался! Вон и Пиму за злоупотребление рома ругаю! А он, вместо того, чтобы придумывать совместные действия против акулы-монстра, он, вон вождя напоил, до французского слова «да»! Чуть живые, оба! Вон, на ногах еле стоят! У-у! Глаза б на него не глядели бы!- кузнец поморщился, изображая отвращение:

      -Но ведь ты пришёл сюда не для того, чтобы выяснить, кто больше выпьет?-

      -Конечно Ол, я пришёл сюда не для этого! И этих двух цветных джентльменов привел к тебе, не для того, чтобы ты распекал их за пьянство! Я, как и обещал, принёс для Лу купальный костюм! А Пиму, по моему, придумал, как уничтожить монстра! Честно говоря, я не расспросил их, как они собираются это сделать!-

      -Ты знаешь, Ден! Это очень хорошо, что ты даже на ночь глядя, принёс купальный костюм! Здесь, в джунглях растёт дерево, называется оно – «молочай», или каучуковое дерево! Днём, из-за жары, корни деревьев не втягивают влаги из земли, и сок по стволам не течёт! Он течёт только ночью, и называется этот сок - «гумми-эластик» другими словами каучук! Пускай вожди сейчас ложатся спать, завтра мы с ними поговорим! А мы  пойдём за каучуком!-

      -Прошу прощенья за любопытство, но всё-таки, для чего тебе, Ол нужен этот самый сок? Уж не хочешь ли ты сделать каучуковый мяч, для игры в, очень сейчас популярный в Англии, футбол!- Денди изобразил удар ногой по мячу.

      -Хотя я очень люблю различные, спортивные игры, каучук нам нужен не для меча. Мы, пропитав соком молочая купальник, с помощью утюга сварим его. Таким образом, прорезинив костюм, сделаем его водонепроницаемым! А вместе с водонепроницаемостью, купальник будет предохранять организм Луизы от переохлаждения! Кстати, тебе, мой друг, надо намазать подпалённую солнцем спину, эмульсией из морской воды и оливкового масла! Пока я приготовлюсь к походу за гумми-эластиком, Лу тебе обработает ожоги. Зайди, она тебя уже ждёт в хижине!-

Взяв лампу и глиняный горшочек под сок, Ол уселся в свой гамак, ожидая, пока Дену окажут медицинскую помощь. Денди лежал на кровати, уткнувшись в подушку, которая хранила в себе тонкий аромат волос Луизы. Одного прикосновения тёплых рук женщины, лучше всякого бальзама успокоило жжение на спине. Хотя, это могла быть и эмульсия. После, шагая за Олом по ночным джунглям, Ройс думал:

      -Что за человек, этот русский? Вроде бы университетов не кончал, а знает столько, сколько не всякий профессор знает. И что он, молодой, только начинающий жить, может поставить на чашу жизненных весов, против солидного возраста и огромного жизненного опыта Ола? Ровным счётом, ничего! Но он англичанин, а это кое-что да значит! Ведь недаром, почти над одной третьей части всей земли, гордо развивается британский флаг!- Так, мысленно рассуждая, Ройс не заметил, как они пришли на то место, где росли каучуконосные деревья. Найдя нужное дерево, Ол стал делать в её коре спиралевидный, глубокий желобок, идущий вокруг ствола, по которому тут же потёк белый, как молоко сок. Поставив в конце жёлобка капельник из жестянки, и разместив под ним горшочек, кузнец расстелил пёструю епанчу, прилёг на неё, поставив перед собой светильник. Ден устроился по другую сторону светильника, усевшись прямо на траву.

      -И так мой друг! С этого дерева, за пару часов, наберётся всего лишь четверть посудины! Так, что у нас с тобой вся ночь впереди, чтобы душевно поговорить!- начал ту, самую, душевную беседу кузнец.

      -Я, человек наблюдательный, причём умею логично рассуждать, но некоторые моменты твоего поведения, Ден, я не могу понять! Последствия пережитого шторма, ну там, утерю навигационных приборов, запас пресной воды, провианта, это всё было приобретено, и восстановлено в первый же день пребывания на нашем острове! Другими словами, отдохнув денёк, другой, ты мог бы спокойно плыть в Австралию, к своему другу! Однако, прошла целая неделя, а ты всё ещё здесь! Учитывая твой юный возраст, спортивный азарт, и жажду приключений, можно понять, почему ты, без особого раздумья бросился спасать Луизу! Я заметил, что она тебе нравится! Она нравится всем мужчинам, которые её знают, и это нормально! Нам, наивным, почему-то кажется, что это мы выбираем себе женщин, и стоит нам подмигнуть приглянувшейся особе, то она, тут же повиснет у нас на шее! К большому сожаленью это не так! Любая женщина сама выбирает себе мужчину, а порой и не только среди своих поклонников! И как она его оценивает, какие качества его души и тела, это известно только ей одной! Луиза свой выбор сделала,! Я уверен в ней, и в её чувствах! Поэтому я не ревную её к другим мужчинам, которым она нравится! Вот мне и не понятно,  сейчас, когда монстр убрался из прибрежных вод, и опасности как таковой, больше нет, что тебя здесь удерживает? Не уж-то твои чувства к Лу настолько сильны, что ты с лёгкостью позабыл о своей невесте!-

Ол умолк, ожидая, что ответит на его вопросы молодой человек. А молодой человек молчал. Хотя все слова были произнесены на чистейшем английском языке, и смысл их Ройс, несомненно, понял. Та простота и откровение, с которыми они были сказаны, ввели его в замешательство. Ден понимал, что между Олом и Луизой отношения гораздо больше, чем дружба, и,  сделав свой выбор, она без сомнения любит этого пожилого мужчину, а за что, это известно только ей одной. Тут, старый моряк прав на все сто процентов. За откровение надо платить откровением. И вот Ройс подбирал слова, сказав которые, он не обидел бы ими Ола. Пауза затягивалась. Наконец, глубоко вздохнув, молодой человек начал свою речь. Со стороны это выглядело так, как будто он высказывает последнее слово, предоставленное ему в суде. Только вместо: 

      -Уважаемый суд…!-  он обращался к уважаемому гражданскому лицу, то есть к простому человеку.

      -Видишь ли, Ол! Как ты, верно, заметил, мне действительно очень нравится Луиза! Я, надеясь на твоё здравомыслие, хотел бы быть уверен, что это никак не отразится на наших с тобой отношениях! Про свою невесту я вовсе не забыл! Ведь, опровергая твои доводы, относительно того, что выбор остаётся за дамой, я свою невесту выбрал сам. Дочери самых богатых джентльменов Англии имели желание вступить со мной в законный брак, то есть, хотели выйти за меня замуж. Мой отец, тоже, предлагал мне множество, по его мнению, выгодных партий. Однако я твёрдо решил, что женюсь на той, которая мне будет по сердцу, чтобы впоследствии не на кого не обижаться, если брак будет не удачным. Меня абсолютно не беспокоило социальное положение моей будущей супруги. Правда, Джонетта, хоть и не аристократка, но всё равно из весьма состоятельной семьи. Постольку, поскольку она была мне очень симпатична, я ошибочно считал, что люблю её, считал до тех пор, пока не встретил Луизу. Ты не думай, Ол, я категорически против любовных треугольников. Хотя с начала мира всегда он был, этот треугольник. Правда, у Адама с Евой, то есть, между ними был змей-искуситель, который совратил наивную даму! А дальше, только одному Богу известно, сколько, из-за этого треугольника пролито благородной крови, я имею в виду дуэли. И уж молчу о черни! Кхе! Я извиняюсь! Ол! Не хотел тебя обидеть! А сколько кровопролитных воин было из-за женщин! Самый яркий пример – Клеопатра! Завоевал Египет, Цезарь! Она стала его женой, потому, что он её выбрал. Юлия убили, из-за неё опять же! Египет завоевал Октавиан. Ха! Клеопатра за него замуж вышла! Почему? Потому, что её избрал Октавиан! А, Торю, греки сожгли! Елену похитил Парис! Всё! Тут же война! Вот и получается! Женщин мужчины выбирают!-

      -Ну, какой же ты, дурак!- думала Луиза, стоя за пальмой в полной темноте, и слушая эти логические размышления англичанина, который пытался исторические случаи сравнить со своим частным случаем.

      -И Клеопатра, и Елена, и Ева, и все остальные! Они так хотели! Поэтому всё так и было, как утверждают легенды! Выбирают, конечно – мужчины! Но их, мужчин много, а женщина одна, и конечное право выбора того единственного, конечно останется за ней! Вот и получается, что выбирает-то – женщина!- подвела итог размышлениям Дена Лу.

      -Твоё молчание, Ол я понимаю как знак согласия!- продолжал Денди:

      -Мы с тобой современные люди и, я считаю должны предоставить право выбора женщине! Конечно, ты можешь возразить, мол, она свой выбор уже сделала! Да! Это так! Но Луиза выбрала тебя, так же как Клеопатра, Цезаря! Просто более достойного мужчины как раз рядом не было! И я…,-

      -Ну, что ты? Что, разъякался здесь! Что? Разве не видишь – Ол спит давно!- перебив молодого человека, сказала Лу, покидая своё укрытие:

      -Не мешай ему спать своими откровениями! Пойдём, лучше проверим, много ли сока набралось!-

Взяв светильник, она направилась к дереву, на котором Ол устроил капельницу для сбора сока. Дену ни чего не осталось, как, скрывая своё смущение, последовать за ней.

      -О! Смотри-ка! Кувшинчик-то почти полный! Теперь его нужно долить водой, и поставить до утра, пока не проснётся Олеша! Пошли к хижине! Ол пусть в джунглях спит, вожди – те прямо на земле спят, а ты в гамаке приляжешь!-

Следуя за Луизой, Ройсу хотелось догнать её, обнять и потом! А, что потом…. Что может быть потом? Эта неизвестность, душила, как петля. Обнять женщину, не зная, хочет она этого или нет, можно легко получить по физиономии. Причём, желаемая женщина относится к тому типу женщин, которые, отвесят оплеуху, не раздумывая. Да, неизвестность, смерти подобна. Он сейчас и спросит, как она относится к нему?

      -Луиза! Я, как только Вас увидел, тут же лишился сна и покоя, потому, что полюбил Вас всей душой! Если бы мы с Вами были бы в старой, доброй Англии, я бы написал бы Вам письмо, в котором описал бы свои чувства к Вам, и с надеждой в душе, ждал бы ответа! Но здесь, на самом краю света, на крохотном островке, среди безбрежного океана, я вынужден, проигнорировав светские манеры, прямо Вас спросить! Есть ли у меня шанс на взаимность с Вашей стороны? Или нет!- так подумал Ройс, а вслух ничего не сказал. После, лёжа в гамаке и глядя на звёзды, он думал:

      -Вон, звёзды! Кажется, протяни руку! Но нет! Это только так кажется, что целую горсть можно зачерпнуть! Смотришь, смотришь! Они, словно летят к тебе! Только сколько не смотри, ближе звёзды не станут! Вон сорвалась одна! Летит вниз! Протяни руку и она, ударившись о ладонь, скатится прямо к твоим ногам! Протянул! А она, вжик, сквозь пальцы и дальше…! Хотел Луизу сравнить со звездой? Нет! Она, вовсе не звезда! Далёкая и холодная – не живая! Она живая! Руки тёплые и ласковые! А губы? Губы пухленькие! Так и хочется впиться в них страстным поцелуем! Фу! Аж, мурашки бегут! Ол спрашивает – забыл ли я свою невесту? Конечно, нет! Вот она-то и есть звезда! Чисто английская леди! Холодна и лаконична! Снежная королева! С ней я буду богат? Да! А счастлив? Нет! Холод трезвого ума никогда не согреет души, жаждущей тепла любви! Один год горячей любви стоит холодного века, расчётливой жизни! И за это я буду бороться не только с Олом, а даже с самим дьяволом!-

А дьявол тут, как тут. Сверкая зеленью горящих глаз, открывает клетку. Огромный монстр, с открытой, похожей на пещеру, пастью, утыканной частоколом острых зубов, несётся из той клетки прямо на тебя! Надо спасаться, но не просто позорно бежать, а отвлечь его от людей, от Луизы, которая беззаботно срезает свой чёрный коралл, и, привязав его к верёвке, даёт знак наверх, но дёргается, почему-то его рука. Открыв глаза, Ден видит, вместо чёрного, пробитого блёстками звёзд свода, синеву небесной выси. Луиза, настойчиво тянет его за руку, призывая подняться.

      -Долго спим, молодой человек!- старый моряк стоит на пороге хижины, он бодр и свеж.

      -Тут, пока ты спал, вожди подбросили мне идею! Сейчас, за завтраком я тебя с ней ознакомлю!-

На завтрак был омлет из чаячьих яиц, лепёшки и фрукты. Всё было очень вкусно, и ел Ройс с большим аппетитом. Когда с завтраком было покончено, и он, прислонившись к стволу пальмы, закурил сигару, Ол присев рядом, стал рассказывать про идею, подсказанную вождями.

      -Поначалу я никак не мог понять, что там они твердят про кровь Христову! Ведь у пьяницы Пиму, только один ром на уме! А потом, вдруг, до меня дошло, что они хотели!- начал Ол:

      -Года два тому назад здесь, на острове был священник! Он не уехал! Нет…! Умер от малярии…! Так вот! Этот священник, чтобы обратить туземцев в нашу веру, и сделать из них богопослушных прихожан, причащал их красным вином, говоря при этом, что это кровь Христа!-

      -Что-то я не пойму, Ол! Причём тут вино? Что акула будет пить вино, как Пиму, что ли?- Ден смотрел на кузнеца с явно нескрываемым удивлением.

      -То-то и оно! Вино – кровь! А акула идёт на кровь! Пусть не по собственной воле! Но можно ей и помочь!-

      -Как помочь? Что? Открыть ей пасть и залить силком?-

      -Да нет же! На животных вино действует так же, как и на людей! А может даже и сильнее! В Индии, колонистам, большой ущерб на банановых плантациях наносили обезьяны! Но обезьяны в Индии – священные животные! Если их просто отстреливать – возникнут недовольства среди населения! Вот плантаторы и придумали, как им быть…! Обезьяны весьма любопытны, именно любопытство плантаторы и использовали в борьбе с ними! На поляну выносился целый жбан крепкого вина. Потом человек, на виду у всей стаи, черпал кружкой вино, демонстративно пил, и уходил! А после надо было просто немного подождать! Обезьяны, хотя и с опаской, подходили к тому жбану! Они стайные животные, и первым пробовал вино, конечно вожак, за ним остальные, самые сильные самцы, а когда, изрядно подвыпив, они падали без чувств, их связывали и увозили подальше в джунгли! А остальная стая, без вожака и без самцов, в панике убегала в джунгли! Таким образом, с помощью вина, не прибегая к крайним мерам, колонисты решили эту проблему!- с шумом выдохнув, Ол закончил свою речь, и теперь с улыбкой ожидал реакции Дена. Немного помолчав, словно собираясь с мыслями, Ройс, не смело стал возражать:

      -Я не могу поверить Ол, что ты серьёзно считаешь, что большая, белая акула, причём таких размеров, будет сама, как обезьяна лакать, причём в изрядных количествах ром! Нет! Я не могу в это поверить! Потому, что такого не может быть никогда!-

       -Да! А ещё говорят, что туземцы – безмозглые дикари! Мы, белые, и то порой тормозим, даже со своим продвинутым интеллектом!- Ол дружески похлопал молодого человека по плечу, чем вызвал гримасу боли и недовольства на его лице.

      -О! Pardon! Я совсем забыл про твои ожоги! Но как бы то ни было, я поясню! В засушливых местах Азии, Африки, Австралии и Южной Америке, люди издавна пользуются бурдюками, сделанными из овечьей шкуры, используя их в качестве тары для хранения жидкостей, в том числе и спиртного! Так вот! Зес и Пиму в джунглях убьют обезьяну, и сдерут с неё шкуру! Получится неплохой бурдюк-чучело! Ром у Джона крепкий, его можно будет настоять на шелухе миндального ореха, тем самым, подняв в спирте концентрацию цианида, который является очень сильным ядом! Заполнив этим отравленным пойлом, обезьяний бурдюк, мы получим отличную, смертельную приманку для монстра! Вот, так вот…! И не надо за ним гоняться, рискуя своей жизнью! Обмазанное свежей кровью чучело акула непременно проглотит! И если она от яда не завернёт плавники, то пьяная-то, точно утонит!-

      -Как утонит? Она же рыба!- не скрывая удивленья, воскликнул Денди.

      -Очень просто – утонет! Чтобы дышать, акула должна постоянно, полноценно двигаться. Да и воздушного пузыря у неё нет. Если акула не будет двигаться, она пойдёт на дно. Пьяной-то ей будет тяжеловато держаться на плаву. А пьяная, как твой шкипер, а она будет, проглотив этот бурдюк с отравой. У акулы, даже таких размеров, мозг маленький, и отключившись от такого количества рома, она утонет!-

      -Ол! А она точно опьянеет, а? Что-то я сомневаюсь!-

      -Да точно! У нас в деревне жил беглый казак с Дона! Так вот он рассказывал, что с Каспия в Москву, и в Петербург, царю батюшке к столу возили пяти-шести пудовалых белуг! Ну, это рыба такая! Кстати очень на акулу похожа! Положат такую дуру на телегу, обложат травой, и поливают водичкой, чтобы не засохла, а чтобы не сдохла, ей в жабры суют паклю смоченную брагой! Она пьяная и спит! Проснётся, похлопает жабрами, мол, давайте браги ещё, и дальше спит! Вот так её живой и довозили до Москвы, и до Петербурга!-

      -Так, что не бзди Кирюха! Мы с России! Мы прорвёмся!- уже по-русски закончил свою речь Ол.

      -Что ты сейчас сказал?- не понял последних слов англичанин.

      -Да это я так! Просто дом вспомнил…!- подмигнул Ол, Дену:

      -В общем, всё будет окей…!-

      Сидя на пороге хижины, Луиза слушала разговор двух мужчин. Глядя на этих, абсолютно разных людей, она не могла понять своих чувств. Они, оба ей очень нравились. Правда с одним она была очень близка, а с другим пока нет.

      -Что значит – пока! Что-то ты не про то думаешь!- в мыслях поругала себя Луиза:

      -Ведь ты же любишь Олешу, всей душой и телом любишь! Да, он надёжный, серьёзный, сильный, умный, его просто не возможно не любить! Да! Да! Это так! Но и Денди! Он тоже мил! Молод, красив и силён, путь не так как Ол, но всё же! Фу! Дым в голове! Пусть Ден будет другом! Близким другом семьи! Вот, чёрт! Опять – близким! Блажь! Гнать надо такие мысли! И всё равно! Приятно его видеть! Слышать его, дрожащий от волнения, голос! Да и тело его нежное, упругое, не то, что у Ола словно каменное, не тело, одни бугры! Вот, теперь давай сравнивать! Стоп! Стоп! А ведь ты выбираешь, кто лучше! Прям как Клеопатра! Точь в точь! Видно Ройс не совсем уж был и не прав! Ладно! Чего уж там! Хочешь, не хочешь, а тебе это нравится! И жить веселей, и жить так хочется! А, ладно! Пусть, лучше будет двое, чем не одного! Причём за невинный, лёгкий флирт с Деном, Ол на неё вряд ли обидится!-

         *                                      *                                          *                          

      Вперёдсмотрящий, лихой моряк, о чём говорили его шрамы на губах и на левой брови, сбитые кентуса на правой руке, и своеобразная наколка на левом плече, в виде надпись на латыни, с непонятным смыслом: «Fortuna non penis in minus la bore»- выполненная на кольце спасательного круга. За эту татуировку, моряка так и звали – «Фортуна». Чтобы прикурить на встречном ветру, нужно повернуться к ветру спиной. Вот так прикуривая, он бросил случайный взгляд на море, за кормой шхуны. Взглянул, и замер, забыв сунуть конец папиросы в пламя спички. На удалении трёхсот ярдов от шхуны из воды торчал, в виде небольшого, чёрного, треугольного паруса, плавник большой акулы. Плавник, рассекая мелкие волны, неотступно двигался за шхуной.

      -Кэп! Полундра!- истошно заорал вперёдсмотрящий, бросая потухшую спичку.

      -Чего так орёшь, «Фортуна»? Как будто морского дьявола увидал!-

Кэп, с голым торсом, стоит на палубе, широко расставив ноги. Его медальон блестит на солнце, расплавленной каплей благородного металла.

      -Сэр! Там…,- «Фортуна» указывал пальцем, где.

      -Там, если не сам дьявол, то монстр, это точно…!-

Пройдя на корму, Йорк, в подзорную трубу, взглянул в том направлении, куда указывал матрос. Даже сквозь хороший загар, можно было заметить, как побледнело лицо капитана. В подзорную трубу было хорошо видно, как, в трёх ярдах впереди большого плавника, режет волну обломок меча.

      -Чёрт! Это без сомнения, та самая акула Ола! Вот и, поди! Что теперь, радоваться, или плакать!- пронеслось в голове у капитана:

      -Уж не занесла ли она его, самого, в список своих врагов! Бред, конечно! Но факт, есть факт!-

      -Старпом! Спустить вымпел на гроте!- дал Йорк команду Бешему. Спущенный вымпел, являлся сигналом для Мака, лечь в дрейф. Когда две шхуны связались швартовыми канатами, Мак Кой поднялся на борт «Марса». Спускать шлюпки капитаны не рискнули, помня, на что способна акула.

      -На ловца и зверь бежит! Как любит говорить Ол!- вместо приветствия заявил Джимми, Маку.

      -А ведь я, тебе, не верил! И пошёл за тобой только по большой дружбе!- тоже, вместо приветствия ответил Кой.

      -И так, давай обсудим! Что мы можем сделать? И, что мы не можем сделать? Я, честно говоря, тоже не верил этому, русскому, что акула ему мстит, и считал его ненормальным, хоть мы с ним и друзья! Но, судя по тем фортелям, которые выкидывает этот монстр, я начинаю убеждаться в его правоте! Ведь, согласись Мак! Акула пошла на север! Какого чёрта она вернулась, и плывёт за нами?-

      -Да это всё ерунда, Йорк! Я не один год болтаюсь в океанах, и часто за моей шхуной следовали акулы! За борт выбрасывается много чего, чем они могут поживиться! Акула – рыба! Она безмозглая тварь! И вряд ли способна, что-то делать осознано! Размеры её! Да! Тут даже слов нет! Аж, слюнки текут! Гарпуном её не взять! Это тебе не кит! Эх! Была бы цепь! Крюк на канате она срежет, как бритвой! Крюк на хорошей цепи, это да! Когда она клюнет на наживку, подтянуть её поближе к шхуне, и прострелить голову с ружья! Гарпун, кость головы, не проткнёт! Так ударить не сможет даже твой могучий, русский! Смертельный удар в тело можно нанести гарпуном только со шлюпки, но это очень опасно! Вон она, что со шлюпкой-то сделала! А с высокого борта шхуны точного удара не нанести!- словно рассуждая вслух, говорил Мак, озабочено чеша затылок.

      -Какая наживка Кой? Акула не обращая внимания на приманку, осознано, атаковала шлюпку! И, когда я пальнул в неё дуплетом, она, словно ждала этого выстрела, и вовремя увернулась, подставив под пулю голову Вилли! Нет, дружище! Ол сто раз прав! Эта рыбина, точно, соображает своей большой головой, и просто так её не убить! Мак! Я, кажется, всё понял! По-моему, эта сволочь, слопала своего обидчика Ола! Ну, там, на острове! И теперь почему-то, перевела свою месть на нас!-

      -Да ты, я гляжу, струсил!- хотел, было, пошутить над другом Мак, но, увидев в его глазах не поддельный страх, промолчал.

      -Кэп! «Фортуна» с мачты кричит, что рыбины нигде не видать! Должно быть, уплыла!»- доложил своему капитану Бешем.

      -Ага! Уплыла!- в один голос вырвалась фраза у обоих капитанов:

      -Или поглубже нырнула, что-то опять замыслив!-

      -Да! Сейчас надо ухо держать востро! Скажи Фортуне, чтобы глядел в оба! И крутился на все триста шестьдесят градусов! Мы имеем дело с не простой акулой! Мы имеем дело с весьма сообразительным чудовищем! Так, что, команде не расслабляться, в общем, готовность номер раз!-

      -Сэр! У нас и так все на взводе! Только, сэр, мы ведь, никогда не ловили акул! Это, вон, «Чокнутый»! Ой! Я, извиняюсь! Капитан Мак Кой, у нас профессионал! Я думаю, что не плохо бы было, если бы он нам на судно дал бы пару своих матросов, которые соображают в такой опасной рыбалке!-

Услышав, как старпом назвал его «Чокнутым», Мак даже бровью не повёл. Это прозвище его так же устраивало, как и «Акулья смерть». Ведь и в самом деле, он слегка помешался на этих акулах, можно сказать – чокнулся.

      -Йорк! Старпом дело говорит! Я дам вам двух моряков! Они в такой рыбалке, просто виртуозы! Ну, что, джентльмены? Надерём монстру задницу? Только и о своих забывать не надо!-

Когда все приготовления к опасной рыбалке были выполнены, шхуны отдав швартовы, разошлись на приличное расстояние.  

      -Всё готово для рыбалки,

                  И за борт крюки летят,

                              А на них куски приманки,

                                              Пусть акулы поедят!

Я хо-хо! Я хо-хо! Пусть акулы поедят!

                              Я хо-хо! Я хо-хо! Пусть акулы поедят!- напевая песенку, два «чокнутых» матроса, как их уже успели окрестить моряки, «Марсиане», привязывали большой, кованый крюк к пеньковому канату.

      -Так! Ребята…! Ну-ка принесите-ка сюда большую, пустую бочку! Надо приладить её к канату! А канаты у вас ничего! Не то, что у нас! У нас они уже поистрепанные, а ваши новые, крепкие! С такими канатами можно будет акулу подтянуть к шхуне поближе, и врезать ей по жабрам гарпунами! Чего? Страшно? Если вот так, всего бояться, тогда незачем жить!-

      -А вы уверены, что она клюнет? Наш кэп говорит, что эта акула соображает лучше некоторых людей!- поинтересовался Бешем, который, как подобает старпомам, следил за всеми этими приготовлениями.

      -А куда она денется-то?- с гордостью ответил один из «Чокнутых» матросов: 

      -Акулы же, своего рода, дворники океана! Я, вот Эрик не даст соврать, не первый год со своим кэпом промышляю ловлей этих зубастых тварей! Чего мы только не находили в желудках пойманных акул! Наш капитан собрал целую коллекцию из этих вещей! Там одних ядер разных калибров, штук десять! Морские кортики и ножи, даже целая шпага, в хорошем состоянии! Целый набор священника – чётки, большой серебряный крест и библия! Большой бивень слона! Абордажные крючья, куски спасательных кругов, бутылки, иногда даже с ромом! А различные банки мы просто выбрасываем! А всё, что пахнет кровью, акулы жрут с большим аппетитом! Эрик! Давай, насаживай наживку! Наживка, просто слюнки текут! Этот «Меченосец» проглотит акулий филей, как миленький, будьте спокойны!-

Когда снасть полетела за борт, вся команда, было, устроилась около леера лицезреть, как произойдёт сама поклёвка.

      -Нет! Нет! Ребятки! Марш от борта! Нечего пугать акулу!-

Рыбалка продолжалась пять часов, но никаких намёков на клёв не было.

      -Капитан! Я не могу точно утверждать, что монстр уплыл, потому, что, то количество крови и приманок, выброшенных за борт, наверняка привлекли бы акул, и поклёвки бы, без сомненья были бы! Но поклёвок нет! А это значит, что монстр, где-то здесь, поблизости! Именно его присутствие и отпугивает других акул!- доложил Хэнк, Мак Кою.

      -Ты как всегда прав старпом! Ну, что ж! Передать на «Марс»! С якорей снимаемся и идём к островам! Причём, с запада прохладой потянуло, скоро будет что-то вроде шторма!-

И в самом деле, на горизонте, с западной стороны появилось небольшая тучка.

      -Кэп с «Марса» сигналят, что они тоже снимаются с якоря!-

      -Вот и ладно! Полный вперёд! К островам!-

      Шхуна, «Аврора» набитая ход, захлопала парусами. Рулевой Педро, взглянув в ту сторону, куда указал капитан, удивлённо пожав плечами, затянул старую морскую песню:

      -Океан шумит угрюмо,

            Буйно плещется волна.

                        По волнам несётся шхуна,

                                        Служит домом нам она!

На восток, на север, запад

                И на юг – кругом вода!

                          Только мы не станем плакать,

                                       Мы ж матросы, господа!

Свищет ветер, гонит волны,

               Мачты гнутся и скрипят!

                            В кубрике, отваги полны,

                                           Моряки спокойно спят!

Видно наплевать матросам,

            Куда кэп их приведёт!

                     Рулевой, под треск штуртроса,

                                     Тихо песенку поёт:

       -Океан шумит угрюмо,

            Буйно плещется волна.

                        По волнам несётся шхуна,

                                       К чёрту в гости мчит она!

По волнам несётся шхуна,

             К чёрту в гости мчит она!!!-

Усиливающийся ветер, дополняя мелодию своим свистом, подхватил мотивчик и понёс его к далёким берегам материков.

      Капитан подводной лодки-убийцы стоит в командирской рубке.

      -Опять ты здесь!- не оборачиваясь, произносит он.

      -Конечно здесь, а где же мне ещё быть-то? Ты же ведь не знаешь, что делать! А я знаю!- ехидно говорит в ответ капитан-самозванец.

      -Ладно, не томи! Говори, что делать? Одна голова, хорошо, а предчувствие не помешает!-

      -Вот давно бы так! Ну, да ладно! Ты же капитан! Что с тобой сделаешь? В общем, мысль такая! Эти, на двух деревянных скорлупках, плывут к твоему врагу! Они его друзья, стало быть, тебе они враги! Правда, слопав четверых, ты сам настроил их против себя! Но это не беда! Их ещё много и голодным ты не будешь, если повернёшь назад! Команда сыта, и причин для бунта нет, так, что поворачивай смело…!-

Огромная акула, круто развернувшись, догнала шхуны, и на небольшом удалении стала следовать за ними, распугивая всё живое в океане на милю вокруг.

      -Ага! Что-то эти невкусные лягушата, на своих скорлупках, опять затеяли! Ну-ка! Нырни поглубже, пока они в тебя не пальнули! Во-во, приманки бросают! Ну, давай! Посмотрим, кто кого перехитрит! Так! Видно надоело ждать! Сматываются и уходят! А враг-то твой, поумней их будет! Чуть было не зарезал! Вот достойный противник! Аж, лопать его жалко…!-

      Сильный порыв ветра, проходящего мимо шторма, разгладив морщинистую парусину обоих кораблей, подтолкнул их на юг, но уже через мгновенье, ослабив  свой напор, превратился в попутный ветерок, а за ветром, вслед уходящим судам, словно пытаясь догнать их, бросились высокие и ещё сильные, но уже опадающие и слабеющие, чёрные валы волн. В этих волнах, то, взлетая на самый гребень, то, соскальзывая с него вниз, лениво махая хвостом, плыла огромная рыбина, направив свою острую морду в ту сторону, где на горизонте ещё виднелись два белых паруса.

      *                                     *                                             *              

      Мужчины, поговорив, пошли по своим делам, а Луиза, понимая, что погружений сегодня не будет, зашла в хижину, и прилегла на постель.

      -Приятно всё-таки любить, и быть любимой…!-

Лу закрыла глаза, вспоминая прошлое. Конечно, недостатка внимания со стороны мужчин у неё не было. Все, её знакомые мужчины в неё влюблялись почти с первого взгляда. Вот и испанский капитан, Хосе, не исключение. Конечно, он разогнал свою команду, не за здорово живёшь. Пусть на пятьдесят процентов, но он всё же верил в затонувшие сокровища. Поэтому, оставив из всей команды лишь своего лучшего друга, старпома, Хосе пустился в эту сомнительную авантюру. Ну и конечно ещё одна причина – любовь, а с любовью шутки плохи. «Мечта» была небольшая, двухмачтовая шхуна, и управлять ей вдвоём, хоть и тяжело, но всё-таки было можно. Луиза поначалу бросилась помогать морякам, ставить паруса. Однако, взобравшись на двадцати метровую вышину мачты, почувствовав сильное головокружение, она поняла, что без тренировки на высоту лучше не лазать. И вот расположившись на корме, Лу с интересом наблюдала, как молодые мужчины, играя мышцами загорелых тел, как залихватские юнги, бегают по вантам, закрепляя паруса. Два дня и две ночи «Мечта» шла по прямой через залив Сены, от Гавра, до мыса Аг, и ещё трое суток через залив Сен-Мало, от мыса Аг, до мыса Сен-Матьё. За это время Лу, благодаря своей сообразительности, немного поднаторела в морском деле, и стала хоть и небольшой, но всё же подмогой для моряков. Обогнув мыс Сен-Матьё, им оставалось не более пяти суток болтаться в море, чтобы добраться до испанского берега. Только Хосе побоялся идти открытым морем, и поэтому его шхуна двигалась вдоль береговой линии. Вот тогда-то и заприметили его судно контрабандисты. Они напали ночью. Нападение было внезапным и стремительным. Ночью капитан и помощник, вели шхуну малым ходом, опасаясь сесть на мель, поэтому догнать её, даже на вёслах, для шайки не составило большого труда. Контрабандисты напали по всем правилам абордажного боя, с двух сторон. Когда Рекардо, увидев вооружённого бандита, залезающего на судно с левого борта, ринулся на него, тогда второй бандит, который залез справа, оглушил его, ударив рукояткой пистолета. Старпома тут же связали и заткнули рот какой-то сальной тряпкой. Капитан и Луиза спали в кубрике, когда в него ввалилась вся шайка, но самое ужасное, что среди них был тот самый Вонючка-Гавош. Прихрамывая, он вышел вперёд, его лицо расплылось в ехидной улыбке.

      -Ба! Благородная мадама!-

Бандит похлопал Луизу по щеке.

      -А с тобой у меня есть одно не законченное дело! Ты не забыл? Испанский выродок!-

Хосе, опустив голову, как бык, ринулся на Гавоша, но трое из банды навалились на него, свалив на пол, заломили назад руки.

      -Всё! Тореадор! Теперь мой верх будет! Вот лежи, и не трепыхайся!- вонючка пнул капитана в бок.

      -Вот, Люсьен! Тебе и корабль! Только, чур, девка, моя!- уже обращаясь к главарю, продолжил он, потирая ладони.

      -Хорошо, хорошо! Девку забирай, она нам без надобности! А с этими-то, что будем делать? Нам только шхуна нужна! Может их…,- главарь провёл пальцем по горлу.

      -Ну и дурак же ты, Люсьен! Хоть и атаман! Все, вы провинциалы глупые! Всё вас учить надо!- рассмеялся Гавош.

      -Но, но! Это ты полегче, а то ведь я и обидеться могу!-

Громила ткнул дулом пистолета Гавоша в нос:

      -Ты, столичный! Вот и объясни, что и как?-

      -Как, как? Вы с законом не в ладу! И лишний раз светится, вам резона нет! Кэп, нам для прикрытия сойдёт! Да и выкуп за него взять можно не плохой! Он же сынок знаменитого на всю Испанию, тореро! Потом, в Бискайском заливе он поди, все банки знает! Да и клад с ним найти будет проще! А потом его можно и в расчёт!- вонючка заржал, демонстрируя свои, как у лошади большие, гнилые зубы.

      -Так, бродяги! Этих, троих на палубу – привязать к мачтам! А мы сейчас отметим свою победу! Ром и жратву ставь на стол!-

Да, натерпелась Луиза тогда страху. Но больше всего её пугала, так эта будущая, неизбежная близость с этим, самым Вонючкой-Гавошем. Близость, от которой, даже от одной мысли, бедную девушку тошнило. Дрожа всем телом, от страха и холода, Лу, всё-таки задремала. Проснулась она оттого, что её, кто-то тормошил за плечо. Хосе и Рекардо были свободны. Показав жестом, чтобы она не шумела, они развязали её и показали где укрыться. Как и, что там было, она не видела, но вернулись оба друга к ней, с головы до ног испачканные в крови, словно ходили они не в кубрик, а на бойню. Утром, когда сторожевой корабль, на паровом ходу, пришвартовался к шхуне, и трупы контрабандистов были вынесены на палубу, она последний раз взглянула на труп того человека, из-за которого ей пришлось перенести столько неприятностей. Вонючка-Гавош лежал с широко раскрытыми глазами. В глазах его не было испуга, а застыло какое-то удивление, словно он увидел какое-то чудо, а, увидев его, так удивился, что от этого, даже, умер. Поперёк его горла, от уха до уха, разинутым ртом, чернела смертельная рана. Увидев эту ужасную рану, Луиза невольно перевела взгляд на своих новых компаньонов, которые что-то объясняли капитану сторожевого парохода. Словно по-новому взглянув на Хосе, она вдруг, разглядела в его добродушном и весёлом лицее, совершенно другого, вселяющее страх, и ужас лицо, лицо беспощадного убийцы. Страхи, страхами, но только находилась-то она на паруснике, в открытом море, на расстоянии чёрт знает скольких лье от родного дома, а жить-то дальше надо, причём, воспринимая эту жизнь, такой, какая она есть. Всё то время, которое Лу была знакома с Хосе, он, до нападения, никак не проявлял своих чувств к ней. Но после того как полиция, составив и подписав все формальные документы, отчалила, Панчес, хлопнув молодую женщину по заднице, не принуждённо улыбаясь, сказал:

      -Ну, вот, крошка, теперь мы с тобой муж и жена!-

      -Как это, муж и жена?- сильно удивившись, переспросила она.

      -Понимаешь, Лу! Чтобы полицейские сильно не насаждали, мне пришлось им солгать! Хоть мы с Рекардо и убили контрабандистов-разбойников, причём в рамках необходимой самообороны, но подолгу службы они обязаны были составить все положенные документы по этому делу, на что ушло бы уйма времени! А я, сказав им, что ты моя жена, да ещё и беременная, упросил их не задерживать нас! Взглянув на тебя, бледную и трясущуюся, они сразу поверили мне! Так, что, ты уж меня прости, но в полицейских протоколах мы с тобой теперь, муж и жена!-

      -Я не знаю, Хосе! Может, не стоило им врать, что мы супруги? Враньё, пусть и для благих целей, всё равно останется враньём!- не смело возразила тогда Луиза, чувствуя, что щёки её пылают от стыда.

      -Стоило! Не стоило!- сменив мягкий тон на более грубый, почти закричал испанец.

      -Ты же ведь ничего не видела! А они всё равно тебя допрашивали б, в надежде на то, что ты, по своей наивности, сболтнёшь чего-нибудь лишнего! И это могло бы продлиться не один день! А так, никто не захочет нести ответственность за здоровье беременной женщины, которая и без того перенесла нервное потрясение!-

Луиза не зная, что на это сказать, промолчала, виновато опустив глаза. Той же ночью, когда она спала, а Рекардо нёс вахту у штурвала, Хосе неожиданно забрался к ней в постель. Он был сильно возбуждён. Закрыв ей рот ладонью, он стал с жаром шептать:

      -Ну-ну, Лу! Не стоит поднимать шума из-за пустяка, и отрывать моего старпома то штурвала! Мы же с тобой всё-таки не чужие! Я – любящий муж! А ты, я надеюсь, любящая жена! Вот сейчас ты мне и покажешь, как ты меня любишь…!-

В ту ночь Луиза, оказав небольшое сопротивление, всё же уступила Хосе. Ещё тогда, когда она наблюдала за Панчесом, загорая на корме, уже тогда она точно знала, что они будут близки, но, что это произойдёт вот так, об этом она не могла даже подумать. И вот сейчас, вспоминая ту далёкую ночь, Лу не могла сказать, что с ним её было плохо. Но только как к человеку, за такой поступок, Луиза к нему чувствовала хоть и небольшое, но всё же, отвращение. «Морская служба» молодой женщины на «Мечте» заключалась в приготовлении пищи, полной приборке на палубе и кубрике, и конечно в изнурительных занятиях «Йогой». Хосе и Рекардо, не смотря на свою молодость, были опытными моряками, и по их настоянию, чтобы закалить своё тело, Лу каждый день обливалась морской водой, причём утром и вечером, оставаясь при этом в одной нижней рубашке. Мокрая рубашка становилась полупрозрачной и липкой и, облегая тело женщины, одновременно, хоть и расплывчато, но всё же проявляла все прелести её красивой фигуры. Луиза не раз замечала, какими глазами смотрит на неё в таком состоянии, старпом.

      -Ну и пусть себе смотрит! Жалко, что ли? Ему же будет только хуже!- думала Лу, сидя на палубе, прижавшись к борту, обхватив руками колени и трясясь всем телом от холода. А Рекардо никогда не упускал случая полюбоваться сексуальным видом мокрой женщины. Глаза его при этом выражали и восторг, и зависть, и ревность и, конечно же, любовь.

      -Вот вылупился! Посмотри, посмотри! Попускай слюнки!-

Она, тогда специально дразня его, начинала делать всевозможные наклоны и приседания, поворачиваясь, то так, то так, перед страстными взорами старпома. Откуда ей было знать, к каким последствиям приведёт вот такое её поведение. Контрабандисты напали на шхуну, когда она находилась от мыса Сен-Матьё на расстоянии не более двух лье. От того места, до первого испанского города Доностия-Сан-Себастьян, а точнее до его порта, команда, если можно так назвать группу из трёх человек, добралась без особых приключений. До порта в Сантандере осталось не больше двух дней пути, и поэтому решено было остановиться здесь на пару дней. У Хосе и в самом деле было очень много друзей среди испанских моряков. Когда моряки сошли на берег, и ушли в город по делам, Луиза решила попрактиковаться в подводных погружениях. Глубина в бухте была не более десяти ярдов, и донырнуть до дна для неё не составило большого труда. Только плыть под водой оказалось  гораздо трудней, чем затаивать дыхание, выполняя упражнения из «Йоги». На воздухе плавчиха могла не дышать около пяти минут, а под водой продержалась не полных три. Хосе хоть и был хорошим моряком, но в погруженьях, и в «Йоге» ничего не понимал. Ориентируясь на те наставления, и советы которые ей давал Жан-Филипп она, нырнув, начала про себя считать, но, досчитав до ста шестидесяти, почувствовала острую необходимость вплыть, чтобы сделать глубокий вдох. На воздухе, сидя в позе «Лотоса», женщина могла не дышать, досчитывая аж до трёхсот десяти, трёхсот пятнадцати. Но на суше затаивать дыханье ничто не мешало, в воде же, точнее на глубине, давление давит так, что звон стоит в ушах, а грудная клетка сжата до боли.

      -Считай, Луиза! Считай! Не сбиваясь, считай! Не правильный ориентир во времени, может закончиться смертельным исходом! Поэтому счёт секунд под водой надо довести до автоматизма!-

Теперь, начав понырять, Лу поняла всю серьёзность этих требований. Каким же «зелёным» был Хосе по сравнению с ней, в знании глубоководных погружений, а по сравнению с Олом и подавно. Вернувшись вечером из города, друзья застали молодую женщину в грустном настроении. Не скрывая слёз, она поведала им про те трудности, с которыми неожиданно столкнулась.

      -Ничего, ничего! Не надо так расстраиваться, Лу! Мы обязательно, что-нибудь придумаем! Кстати! Тут, на входе в бухту порта затонуло небольшое судно с португальским портвейном на борту! Оно налетело на мель во время шторма! Глубина, где покоится судно на дне, не более десяти – пятнадцати ярдов! Вино разлито в большие кувшины! Понырять там, чтобы поднять вино, это не плохая тренировка, да и португальский портвейн, есть португальский портвейн! Ну, как моя идея? По-моему не плохо! А? Одним выстрелом убить двух зайцев! Получить навык в погружениях и поправить своё материальное положение! Ведь хорошее вино, стоит хороших денег! Мы с Рекардо ничего не понимаем в глубоководных погружениях, поэтому всё, что ты скажешь, мы всё сделаем! Снаряжение, которое для этого нужно, всё можно приобрести тут, в порту! Что ты на это скажешь, Лу? И ещё одно! Наши с тобой отношения никак не должны влиять на наше общее дело!-

ПРИВЕТ АПРЕЛЬ

08.04.13г.

Апрельский день Солнцем согрет.

Звенит капелью и ручьями.

Он в шапки и шарфы одет…,

Блестит литыми сапогами.

Собачьих свадеб слышен лай.

Дробь дятла по стволу сухому.

Грачи, покинув тёплый край,

Спешат назад, к родному дому.

Коты притихли, не орут.

На Солнце греют свои спины.

Неспешно снегири снуют,

В ветвях обклеванной рябины.

Ещё денёк, и красной стайкой,

Порхнут на Север, вслед Зиме.

Бомж лезет в душу балалайкой.

Сыграв «Калинку» во дворе.

«Малинкой» эхо вторит с крыши.

Вспугнув намытых сизарей.

А двор Весной пьянящей дышит.

День ото дня, он всё бодрей…

Маленький, одномачтовый кораблик, весь заросший водорослями, лежал на дне, завалившись на правый бок. Слева, в днище, около носовой его части зияла большая пробоина. Затонувшее судно напоминало собой мёртвый могильный памятник, и вызывал у Луизы чувство страха и тревоги, она очень боялась кладбищ. Когда она откровенно поведала об этом своим компаньонам, моряки успокоили её, сказав, что вся команда осталась жива, и никто не пострадал при этой катастрофе. К тому же Рекардо оказался неплохим психологом. Взяв руку женщины в свою руку, он с жаром убеждал её в том, что она выполняет работу учёного археолога, а то, что она найдёт на дне морском, это всё можно считать оплатой-вознаграждением за её нелёгкий труд. Панчес в поддержку друга, тоже убеждал Луизу, что надо поднять капитанский рундук, в котором должен находиться судовой журнал, журнал он отдаст городским властям, как бы в отчёт о проделанной работе. Понемногу успокоившись, молодая женщина продолжила свои погружения. Так, каждый день ныряя на глубину в пятнадцать ярдов, время нахождения плавчихи под водой, постепенно стало  увеличиваться. Вскоре весь груз и капитанский рундук были подняты на борт «Мечты». В рундуке находились какие-то бумаги и несколько золотых монет. Бумаги от воды сильно пострадали, монеты же оказались в хорошем состоянии. Кувшины с вином, за исключеньем двух разбитых, оказались все целыми, и портвейн, который был в них налит, оказался действительно отменным. Вся операция по поднятию груза заняла около двух с половиной недель и, как и говорил Хосе, послужила отличной тренировкой. Да и компаньоны Луизы, за это время очень многому научились, страхуя ныряльщицу. Продав всё вино перекупщикам, пополнив запасы продовольствия, капитан, с одобрения своих друзей, приказал поднять якорь, и взял курс на город Ла-Корунья. Ведь если верить карте, именно в этот город шли галеоны из Америки, и потерпели крушение. Расстояние до места было не маленьким, и было решено идти днём на всех парусах, а ночь, приблизившись поближе к берегу, решено было проводить на якорной стоянке. Шхуна летела по волнам, а Луиза, сидя в кубрике, думала, что за время тех погружений по спасению португальского вина, она даже не заметила красоты подводного мира, и пришла к печальному выводу, что нет в этих погружениях никакой романтики, а есть только одна тяжёлая, изнурительная работа.

       *                                        *                                        *

      Любое горе со временем забывается, а люди, чья жизнь связана с постоянным риском про неприятности, произошедшие в процессе работы, забывают в два раза быстрее. Служба на флоте связана с постоянным риском, и поэтому те неприятности, связанные с несчастными случаями матросы переживают не сильнее, чем попадание соринки в глаз. Немного прослезился, потом проморгался и забыл. Команды с «Авроры» и с «Марса» не являлись исключением. Позабыв о том несчастном случаи, матросы продолжали свою не лёгкую службу, и только отцы-капитаны, сидя в своих каютах, думали думы, думы которые добавляют морщин на лбу и седин у висков.

      -Да! А ведь Йорк не так уж и не прав! Эта акула была по близости, но наживки не взяла! Обязана была взять, но не взяла! Что она соображает – бред конечно, но всё-таки факт есть факт! Хитрая бестия! Но ничего! Мы всё равно, что-нибудь придумаем! А ведь ты боишься её, Мак! Ну, ладно, ладно! Не боятся, когда страшно, только дураки! Ты всегда боялся, но всегда шёл вперёд наперекор тому страху. Помнишь ту девчонку, из твоей далёкой юности! Ты любил её, да и она, кажется, любила тебя тоже! Да! Но у неё был воздыхатель, один из братьев Бушей, Рони! Семейка Буш, те ещё сволочи! Их было четыре брата, от них никому не было покоя! Да! Жизнь – как игра в покер с шулером! Никогда не знаешь, какие у неё козыри в рукаве! В тот вечер ты пошёл провожать Нют домой! И был твой первый поцелуй, такой неумелый, короткий! Ты шёл домой не чувствуя земли под ногами! И вдруг, Рони! Он был один, но держался нагло, значит, его братья были где-то рядом. Рони грозил расправой, если ещё раз увидит тебя с Анной. Тогда ты не был ещё «Акульей смертью», ты был семнадцати летним сопляком. Ты не боялся Рони, ты боялся семейки Буш, и всё равно пошёл на свиданье! Тебе не было страшно, когда вся четвёрка преградила тебе путь! Ты был спокоен, сжимая в руке «костет», а испугался лишь тогда, когда увидел лежавшего на земле Рони с чёрной дырой в виске, из которой тонкой струйкой текла кровь. В жизни очень тяжело держаться золотой середины! Всегда – или, или! Ты убежал тогда из родного города! Ведь если не тюрьма, то смерть от братьев Буш! А монстр и в самом деле очень опасен! Монстр это тебе не Буш, а опасность куда серьёзней! Но ты же «Акулья смерть», «Чокнутый капитан», и ты не побежишь, хотя тебе и вправду страшно! Страшно, вообще-то, одному! А с тобой твой старинный друг – Джимми! А там, на далёких островах – Ол! Ол уже имел дело с этой акулой, и у них пока ничья! Но это, пока! Раз ты, акула – рыба, хочешь драки, ты её получишь!-

      -Хорошо Маку, он чокнутый! А тут ситуация! Не кажется тебе Йорк, что ты взял груз, который тебе не унести? Да, груз действительно тяжёл! Но он стоит хороших денег! Опять ты про деньги! Можешь ты хоть раз в жизни сделать, что-нибудь бесплатно? Поквитаться с акулой, например? За моряков своих поквитаться! Ага! С акулой! Тут не акула, а акулище! При мысли об её челюстях, мороз по коже идёт! Хорошо Маку, он чокнутый, и не верит в то, что монстр, что-то затеял! А у него вон башка какая, вот чего-то он этой башкой и удумал! А может послать всё, как говорят турки, к Аллаху, и ночью развернуться на сто восемьдесят градусов! Нет! Нет! Ты, что Джимми, трус? Конечно я не трус! Но, честно говоря, боюсь этого монстра! Нет, ты кончай! Месяц, как его увидел, а уже поджилки трясутся! Вон, Ол! Полжизни акула за ним гоняется, а ему хоть бы хны! Хорошо Олу, он здоров, как чёрт! Что ты заладил, хорошо Олу, хорошо Маку! А тебе-то что плохо? Ты же не трус, и не слабак…! Ты, просто в меру смел, и в меру осторожен! Ладно, давай попытаем судьбу! Вот твой кулон! Если акулья морда,  значит война! А если акулий хвост, то извиняйте меня други! Придётся показать вам свою корму! Раз! Ну, чего дрожишь? Открывай! Акулья морда! Да ты я гляжу рад этой морде! Ещё бы! Страх, страхом, но его не должен видеть никто! Так, что вперёд к островам! Кстати, там тебя ждёт Луиза, и чёрный коралл! Да и потерять таких друзей, как Ол и Мак, в мои планы вовсе не входило! Они мои лучшие друзья! Да! А если свести их вместе? «Чокнутого» Мака, и умного Ола, они вместе обязательно, что-нибудь, да придумают! Стоп! А вдруг акула и в самом деле убила Ола! Ведь уплыла она от островов! Да, нет же! Не мог такой человек, как Ол отдать свою жизнь за понюшку табака, какому-то монстру! Небось, пока я здесь, они с Лу, наловили кораллов! Кораллы, это ещё один повод вернуться! В крайнем случае, можно и оттуда, с островов, наладить паруса!-

Попутный ветерок погоняет шхуны, и они весело бегут к заветным островам, под тайным конвоем огромной акулы-монстра.

      *                                *                                               *

      Молодой англичанин не переставал удивляться, сколько же всего знает и умеет Ол. За световой день он умудрился сделать столько разнообразных дел, начиная от прорезинивания купального костюма, кончая отковкой крепких металлических скоб для плота. Денди не раз пытался помогать старому моряку, но не смотря на его усердие, кроме как мешаться в работе  у него ничего не получалось, по этому он решил просто наблюдать за Олом, чтобы запомнить теорию, как и, что он делает. Прорезиненный купальный костюм, к большому огорчению Дена, Луизе не понравился, слишком сковывает движения, за то, как его изготовил Ол, привело Ройса в восторг. Сначала купальник был замочен в соке молочая, потом, внутрь его были помещены листья пальмы.

      -Это, чтобы он не сварился меж собой!- пояснил каучуковых дел мастер. Потом он костюм, разложив на широкой доске и, аккуратно разгладив его, сверху накрыл теми же пальмовыми листьями. Ден не раз видел у себя дома, как прачка гладит бельё. Тяжёлый утюг, сделанный из цельного куска металла, просто нагревался на печки. У Ола же утюг, сам представлял собой своеобразную печку, его не надо было где-то нагревать, угли находились у него внутри. Так, через литья, пропитанный гумми-эластиком купальник, прогревался утюгом до тех пор, пока этот сок, сварившись от высокой температуры, не превратился в каучук. Отправив  плавчиху испытывать своё изделие в воде, Ол немедленно занялся ремонтом своего летающего детища. Вот тут-то и пригодилась мастеру помощь, в лице англичанина. Дену была доверена ответственная работа, варить клей, то есть, просто помешивать его. Когда сломанные бамбуковые прутья были заменены, и «Крыло чайки» было поставлено в тень для просушки, преобразившись в кузнеца, Ол направился в кузню.

      -А для чего нужны эти скобы?- полюбопытствовал Денди.

      -Видишь ли, дорогой друг! Туземцы уже сделали один плот, связав брёвна лианами, но они могут лопнуть по множеству причин! А металл есть металл! Да и возни с этими лианами больше! Та тварь, с которой мы имеем дело, хитра и изворотлива, а при таких её размерах, противостоять ей, весьма и весьма опасно! Даже я не могу предугадать, что может выкинуть этот монстр, хотя и знаю его я очень давно! Сейчас, по непонятной мне причине, акула уплыла, но она непременно вернётся! Скупщики жемчуга, напуганные появлением этого монстра, не придут сюда, пока не будут точно знать, что монстр мёртв! Даже Джимми Йорк, как мне кажется, не вернётся! И не приведёт с собой того охотника за редкими экземплярами! Так, что, мой друг, нам самим надо усилено готовиться к войне, причём, рассчитывая при этом, только на свои силы!- с жаром выпалил Ол, в присущей ему манере напугать собеседника, и теперь, присев на лавку, и делая вид, что он сел отдохнуть, незаметно наблюдал за реакцией Дна. В кузне воцарилась тишина, только слышно было, как потрескивает уголь в горне. Такое откровенное предупреждение о смертельной  опасности, которой грозили прибрежные воды океана, причём из уст такого бывалого моряка как Ол, кого угодно напугало бы, и молодой англичанин не был исключеньем. Сказанные кузнецом слова подействовали на Ройса, как холодный душ. Но  он не испугался, вернее, испугался, но не сильно. Молодые парни как он, оптимистично считают, что смелей их нет никого на целом свете. Легко считать себя героем, не заглянув смерти в глаза, не побыв хотя бы одно мгновенье на волосок от неё – от костлявой. Лишь когда холодное дыханье смерти пахнёт тебе прямо в твоё вспотевшее лицо, и ты услышишь её тлетворный запах. Когда пуля, взвизгнув, собьёт с головы шапку, и оставит на темени узкую, выбритую дорожку в твоей шевелюре, а ноги вдруг, став ватными, подогнутся, вот тогда ты поймёшь, что то чувство, которое ты при этом испытаешь, вовсе не трусость, а инстинкт самосохранения. Молодой аристократ, за те прожитые им беззаботные годы ни разу не висел на таком волоске, и поэтому он был слегка шокирован, поняв, что старый моряк боится. Как ему теперь относиться к Олу, всё с тем же восхищеньем, или всё-таки, с призреньем. Затянувшуюся паузу прервала вошедшая в кузню Луиза. Она была одета в свои неизменные парусиновые штаны и голубую кофточку, которая была не застёгнута, как положено, на пуговицы, а просто завязана узлом на талии. Мокрые волосы были скатаны на затылке в большой, похожий на тёмно-каштановый, с рыжими полосками мяч, проткнутый деревянной спицей. В руках она держала прорезиненный купальный костюм.

      -Мальчики! Что за тишина у вас тут? Мёртвая!-

И не дожидаясь ответа, подойдя к кузнецу, продолжила:

      -Вот! Сделано всё на высшем уровне! Только на дне и без него холодно, а с ним…. В общем, Ол, не греет он ни чёрта! Да и давленье в нём становится ещё сильнее! Короче, лучше я в своей тельняшечке нырять буду! Ладно! Да! Там на берегу, у таверны оба вождя! Они требуют у Джона огромное количество рома, а на палке у них, как знамя, вывернутая шкура обезьяны болтается! И сами они как два клоуна, которые из бродячего цирка убежали! Умора, да и только!-

И она прыснула весёлым, громким смехом.

      -Надо идти, спасать вождей! Иначе Джон поколотит их палкой! Я сам просил его не наливать им больше ром! А, что ром нужен для меня, предупредить его об этом забыл!-

Кузнец омыл потное лицо, слив из чайника, который был подвешен к потолку, так же как был подвешен чайник в кузнице его отца. Промокнув лицо рубашкой, он поспешно вышел, а два молодых человека так и остались стоять друг против друга, не смея отвести в сторону своих глаз.

      -Ол! Эти дикари требуют два ведра рома!- закричал хозяин таверны, едва переступившему порог моряку.

      -Они, наверное, решили напоить свои племена, вдрызг! И с оплатой у них всё в порядке! Целая горсть крупного жемчуга! Нет! Деньги мне конечно нужны! Но ты же сам меня просил этим больше не наливать! А они, того и гляди, поколотят меня! Вот, приходится держать оборону!-

      -Успокойся дружище, и извини! Моя вина! Я забыл предупредить! Они, действительно хотят напоить вдрызг, только не свои племена, а зубастую гостью! Двух вёдер может даже не хватить! Идея, накачать акулу спиртным целиком принадлежит им! Они даже денег не взяли у Дена!-

      -Ол! Ол! Отдать весь ром акуле? А сами чего пить-то будем? Шхуна с провиантом придёт только в конце месяца!-

      -Придётся, ради такого дела пострадать немного, Джон! Я ещё хочу настоять ром на миндале, чтобы получился яд! Глядишь акула-то, и завернёт свои плавники!-

      -Значит, говоришь, завернёт плавники! Ты смотри! Вот тебе и дикари! Я бы, ни за чтобы не додумался, напоить акулу ромом! А ведь и в самом деле с ней, пьяной в стельку, можно будет делать всё, что угодно! Но постой, постой! А как она пить-то его будет? Прям из ведра, что ли? Нет, брат! Шалишь! Чёрта лысого она сама пить будет! Это же рыба, а не алкаш какой-нибудь! Э-хе-хе! Пустая затея! Хотя не скрою…! Очень красивая!-           

      -Что ты Джон лапки вверх раньше времени поднял? Ты же боец! Заладил, не выпьет, да не выпьет! Ещё как выпьет! Вон! Видишь шкуру обезьянки! Это бурдюк-приманка! Намажем кровью, и она этот бурдюк с ромом отравленным, не жевавши, проглотит!-

      -Ол! Скажи честно! Бурдюк с ромом, тоже эти пигмеи придумали? Что-то мне не верится, что до этого  они своим умом дошли!-

      -Да, ты прав! Бурдюк придумал я…. Но это не самое главное! Главная идея, вон! Этих, двух джентльменов!- с довольной улыбкой подвёл итог разговору Ол, и, повернувшись к вождям, добавил:

      -Можете забрать ром! А ты, Пиму, пришли-ка мне одну девочку, надо заштопать «крыло»! Ну, что? Пока всё! Я вас покидаю! У меня ещё есть кое-какие дела!-

      Над островом уже стали сгущаться сумерки, когда кузнец подошёл к своей хижине.

      -Лу! Девочка моя! Я пойду в кузню, мне надо ещё кое-что отковать! Принеси мне ужин туда!- не заходя в дом, крикнул он.

      -А может, завтра пойдёшь в свою кузницу?- тоном маленькой, капризной девчонки, ответила Луиза, внезапно появившись в дверном проёме:

      -Сегодня я хотела бы послушать продолжение рассказа! Мне очень интересно, как сложились твои отношения со сводными сёстрами? Я бы даже сказала, что я просто сгораю от нетерпения услышать продолжение!-

Подойдя к Олу, она нежно обвила руками его шею, и нежно поцеловала. Прикосновение горячих губ девушки подействовали на мужчину как-то расслабляюще. Он, почему-то, вдруг почувствовал лёгкую усталость во всём теле, и огромное желание остаться дома.

      -Ну, хорошо, хорошо!- ответил он, освобождаясь из объятий:

      -Хочешь продолжения? Ты его сейчас получишь! Только дай мне что-нибудь съесть! А то я очень голоден!-

      -Мой лев голоден!- с притворной строгостью приказала Лу:

      -Тогда марш на кухню, там всё давно накрыто!-

Сев напротив ужинающего Ола, она, подперев подбородок руками, стала смотреть, как он ест.

      -И так! Я полна внимания! Начинай!-

      -Ты хочешь знать про мои отношения со сводными сёстрами?- начал Ол: 

      -А ни каких отношений не было! Агнесса с Юсикой рассорились, и разговаривали друг с другом только в присутствии родителей! В мою комнату больше ночных визитов не было, чему я был сильно рад! Встречаясь с сёстрами случайными взглядами, я спешил отвести свои глаза в сторону, сжигаемый сильным чувством стыда, и поэтому я старался с ним встречаться как можно реже. Очень мне в этом помогали мои ежедневные тренировки. Чтобы быть как можно меньше времени дома, я специально увеличил тренировочное время. Я старался улизнуть из дома как можно раньше, пока сёстры ещё спали, а возвращался домой тогда, когда они уже ложились спать. За неделю я встречался с ними не чаще двух, трёх раз, и при общении произносил не более двух, трёх фраз. Когда мне исполнилось пятнадцать, мои норвежские приятели, заметя моё бурное физическое развитие, уговаривали меня принять участие в праздничных соревнованиях. Помнишь, я говорил, что у нас в деревне казак жил? Да…! Так вот, этот казак…, звали его Ничай, он хлипкий был на вид, не чета нашим поморам. Хлипкий-то хлипкий, но он был потомственный казак! И отец его, и дед, и прадед, были казаками. Казаки – это сугубо военные люди. Когда рождался в казачьей семье сын, отец его, сразу же приобретал и вешал на стену шашку, это такая казачья сабля, хозяином которой и становился потом его сын, ну, когда вырастет, конечно. А было всё так потому, что жили казачки-то в приграничных землях России, и были всегда готовы к войне. Ну, понятное дело, у мальцов казацких, любимой игрой была, игра в войну! А взрослые казаки, с сознанием дела, подсказывали своим сынам, как лучше воевать! Вот и учились казачата бороться, рубиться на шашках, скакать верхом, и стрелять, с младенческого возраста. И когда,  достигнув совершеннолетия, молодой парень зачислялся в сотню, он был уже отлично обученным военным – казаком.-

      -Да знаю я Ол, кто такие казаки! Мне про них моя бабушка рассказывала! Она, тогда ещё сама была маленькой девочкой, когда казаков в Париже видела! Бородатые, в лохматых, чёрных шапках, надвинутых на глаза, они были похожи на злых колдунов. Все, они ехали на конях, с длинными пиками в руках, громко смеялись и разговаривали на непонятном ей языке. Вот какие были русские казаки, так говорила она!-

      -Да, да! Именно таким был и Ничай! Несмотря на свою невзрачную внешность, в борьбе и драке ему, среди поморов, не было равных. Он любого рыбака мог запросто поколотить, кроме моего отца, конечно! Владел Ничай приёмами старой, казачьей борьбы, и мог любую палку, любую верёвку, даже маленькую иголочку, в смертельное оружие превратить. Не знаю почему, но я ему нравился, и он мне часто показывал некоторые приёмы той борьбы. А мой организм, понимаешь, Луиза, он так устроен, если, ну там какие-нибудь движения я несколько раз сосредоточенно сделаю, то эти движения я запоминаю на всю жизнь. Ну, у меня абсолютная мышечная память, понимаешь? Да и саг я разных про викингов начитался, про их подвиги разные. И вот весной, на большой праздник, я всё же согласился принять участие в соревнованиях. Чтобы не обидеть здоровых мужиков, выиграв у них, поднимая тяжести, я решил выступить в боях на палках. Вот и выступил! Концы палок, для безопасности, были обёрнуты войлоком, а на руках, ногах и груди бойцов были щитки, сделанные тоже из войлока. Короче особой опасности получить увечье нет,  не считая того, что биться-то надо, на скользком бревне. Мужское населенье города отдавало предпочтение соревнованиям по поднятию тяжестей, метанию брёвен, и метанию топоров, а поединки на палках, почему-то, нравились в основном прекрасному, слабому полу. Позже я, конечно, понял, почему именно бой на палках интересовал женщин. Меня записали как семнадцати летнего, я выглядел несколько старше своих лет. Моим первым противником вышел высокий, рыжий детина, Кемпи. Он жил в другой части города, и я его плохо знал, точнее, я его вообще не знал. Ему было восемнадцать, и дружил он со своими сверстниками, а три года, это серьёзная разница в возрасте, особенно среди парней. Перед началом боя, он подошёл ко мне, поправляя щиток на груди, нагнулся и прорычал мне на ухо:

      -Сейчас, русский ублюдок, ты узнаешь кто такие – викинги!-

Я ему тогда ничего не ответил, лишь про себя подумал:

      -Чего хвалиться, со двора едучи! Хвалиться надо, ко двору подъезжаючи!-

      -Едва ступив на бревно, я почувствовал лёгкое волнение, почувствовал, как кровь в моих жилах побежала быстрее. На мой выход на площадку для поединков, зрители никак не отреагировали, но за то, когда Кемпи вскочил на бревно и, повернувшись к зрителям, поднял вверх палку, издал громкий вопль, напоминающий рык льва, вся толпа, радостно крича, захлопала в ладоши. Повернувшись ко мне, молодой викинг, сделав злое лицо, принял боевую стойку. Я стоял, опустив свою палку, и ждал нападения, которое последовало незамедлительно. Викинг, в два прыжка сократив расстояние, стал наносить град ударов. Видя начало и направление движения оружия противника, я, не задумываясь, автоматически, отбивал эти удары. И, в тот момент, когда Кемпи чуть сбился с ритма, коротким ударом по правой ноге, выставленной вперёд, я вывел его из равновесия. Подбитая нога соскользнула со скользкого бревна и мой соперник с высоты своего роста, жёстко ударился пахом об то бревно. Глухо охнув, он выронил свою палку, и, поджав ноги, завалившись на бок, пал на землю, держась обеими руками за пах. Толпа зрителей притихла, не понимая, что произошло.-

      -Кемпи! Что ты разлёгся? Вставай! Надери ему задницу!-

Но едва я взял тот приз в руки, как из толпы выскочил рыжий бугай с мечём в руке, и начал им яростно махать, пытаясь изрубить меня на куски. Чтобы избежать смертельных ран от меча, мне пришлось защищаться своим призовым шлемом, так как у меня ничего больше не было под рукой, кроме этого шлема. Не знаю, сколько времени мне пришлось бы так защищаться, если бы не прозвучавшие громом средь ясного неба, выстрелы. Стрелявшими в землю, из своих револьверов, перед ногами нападающего, оказались те самые, мои знакомые, английские моряки. Как только прозвучали первые выстрелы, детина с мечём и большая часть зрителей бросились врассыпную. Я чистосердечно поблагодари англичан за услугу, на что они ответили, что этот их поступок, не стоит благодарности. Посещая стапеля Райнера, я часто сталкивался с английскими моряками и рабочими, и, общаясь с ними, понимал и даже сам мог немного говорить на английском языке! Сейчас я владею многими иностранными языками, но милей и краше своего родного, русского языка для меня нет! Жаль, что поговорить на родном языке не с кем, честно говоря, я даже стал его, понемногу, забывать! Рассматривая посечённый, помятый мечём приз, комбинируя английские и норвежские слова, с большим трудом, я всё же разговаривал со своими новыми друзьями. Они признались, что ни сколько не удивились, увидав меня на соревнованиях в качестве участника. Их удивило другое, они не могли понять, почему я выступаю здесь, а не на более серьёзных соревнованиях, например, по поднятию и переноски огромных валунов. Услышав мои объяснения, и оправдания, они, по-дружески похлопав меня по плечу, сказали, что берутся помочь мне побороть свои стеснения и занять достойное, призовое место. Конечно, мне, пятнадцати летнему пареньку льстило, что два бывалых английских моряка, взялись помогать  мне, считая, что в моей будущей победе нет ничего предрассудительного. Но те соревнования подходили к своему финалу, и допускать меня к участию в них никто не собирался. Однако моряки не собирались отступать, они отвели бургомистра в сторону и, что-то перебивая друг друга, с жаром объясняли ему, энергично махая руками. В конце концов, кивнув головой в знак согласия, бургомистр, покинув англичан, которые, потирая руки, заговорчески подмигивали мне, быстро пошёл к судье. Конечно, с самим бургомистром, судья спорить не стал, поэтому меня без особых проблем допустили выступить в финале. Правда, судья, всё-таки поговорил с двумя финалистами, и те, взглянув на меня, пожали плечами и, виновато улыбнувшись, дали своё согласие. К тому же судья оказался человеком не лишённым чувства юмора и поставил меня справа от финалистов, перед самым тяжёлым валуном, чтобы моё участие в тех соревнованиях закончилось, даже не начавшись. К тому же нельзя было упускать такую возможность, повеселить праздную толпу зевак. Я, оценив свой валун, ни сколько не смутился, он был не намного тяжелей моего тренировочного валуна. По свистку, мы, участники финального забега, подняв каждый свой камень, побежали к финишной черте. Я пересёк финишную линию, одновременно с высоким и плотным кузнецом с соседней верфи, по имени Лепмаа. Бросив свой валун, я, тяжело дыша, стоял, опершись на калении. Поражённый увиденным, тяжеловес Лепмаа подошёл ко мне. Горячо пожав мне руку, он откровенно заявил, что не мог и предположить, что человек моего возраста, и моих габаритов сможет поднять, не говоря уж о возможности нести, тот валун. Как оказалось, этот валун находился на старте чисто символически, и является своеобразным рекордом прошлых лет, рекордом, который не мог никто побить, до сегодняшнего дня. Зрители, по началу стали шуметь, требуя повторного старта. Смущённый и растерянный судья, перекрикивая галдящую толпу, объяснял зрителям, что камень, который нёс я, вдвое тяжелей камней моих соперников, и победа, чистая победа, остаётся за мной. Ликованию зрителей казалось, не будет конца. Под бурные аплодисменты мне вручили приз, отличный финский нож. Вот так, в один день я стал национальным героем города.  Мои новые знакомые, англичане, тоже от всей души поздравили меня, и пригласили отметить мою замечательную победу в одну из таверн. Они, поставив на меня, сделали тогда не плохие деньги, так как на меня больше никто из всей толпы зрителей, не поставил, и теперь хотели угостить победителя пивом. В таверне, за кружкой пива, выслушав мою краткую биографию, моряки стали в один голос объяснять мне, что отсюда я никогда не смогу вернуться на родину, в Россию, и что они по дружбе, берутся мне помочь. Расставаясь, моряки заверили меня, что в следующий свой визит в городок Вадсё, они привезут с собой бумаги, подтверждающие мою личность, и помогут мне добраться до Англии, а уж оттуда-то до России, рукой подать.-

      Как бы не была Луиза полна внимания, всё же под воркующий голос Ола, задремала. Видя, что она заснула, Ол поцеловав её в лоб, и заботливо укрыв женщину одеялом, тоже прилёг. А Луиза в этот момент видела во сне, как наяву, те самые соревнования силачей, только соперником Ола был не Лепмаа, а Денди. Мужчины, с обнажёнными по пояс телами, подняв огромные валуны, устремились к финишной черте. С замиранием сердца глядела женщина, как играют мускулы у соперников, напрягаясь в такт бегу. Когда вырывался вперёд Ден, Лу молила про себя:

      -Давай, Ол! Давай! Нажми…!-

А когда кузнец, поднажав, вырывался вперёд, она тут же начинала причитать за Дена. До финиша оставалось не более пяти ярдов.

      -Кто же будет победителем? Кому отдать предпочтение?-

К большому своему разочарованию, Луиза так и не увидела, кто же победил, потому что, почувствовав, что кто-то её тормошит за плечо, женщина проснулась. Приоткрыв свои глаза, она увидела пред собой подругу Хеки. Девушка, улыбаясь, приглашала хозяйку хижины выйти на улицу.

        *                                       *                                          *

      -Пора винтить с этого грёбаного кораблика! Они решили поймать эту огромную акулу! Ну, уж нет! Дудки! Такие мероприятия…, без меня! Видел я, как она четырёх моряков…. И не подавилась! Ночью надо будет нанести визит «вежливости» в каюту капитана! Цацки, в виде золотых монет и жемчуг лишними не будут! А потом спущу шлюпку…. Когда рассветёт, я буду уже далеко! Ладно! Сказано, сделано! А теперь надо немного вздремнуть!- думал ворочаясь, Фрэнк.

      А в кубрике моряки, после тяжёлой вахты спали не видя снов, не чувствуя лёгкого покачивания судна на волне, не слыша плеска воды вдоль борта. Только бессонный рулевой, поигрывая штурвалом, крутил его туда, сюда, удерживая шхуну на нужном румбе, да вперёдсмотрящий, сев на дно наблюдательного гнезда, дремал в пол глаза, изредка посматривая на полную луну.

      Поутру, когда сон достигает своего апогея, делая вид, что он идёт в гальюн, по кубрику пошаркал Фрэнк. На лестнице, наступая на ступеньки как можно ближе к стенке борта, чтобы они предательски не скрипели, он вышел на палубу. Тенью скользнув к корме, матрос, в первую очередь, проверив съестные запасы, заранее припрятанные в капитанской шлюпке, потихоньку спустил её на воду. Потом достал железный крюк с привязанной к нему верёвкой с навязанными на ней узлами. Закрепив крюк на борту, спустил верёвку за борт, и стал по ней спускаться вниз. Иллюминатор капитанской каюты был приоткрыт. Ловко, как змея, не смотря на свои, далеко не маленькие габариты, Фрэнк бесшумно пролез через иллюминатор, в каюту. С кровати кэпа доносилось безмятежное сопение. Капитан, выпив вечером со старпомом изрядное количество бренди, крепко спал.

      -Дрыхнешь! Ну, дрыхни, дрыхни! Завтра проснёшься, тебе сюрприз будет!- думал ворюга, выгребая содержимое капитанской шкатулки. Обчистив «любимого» кэпа, моряк также, бесшумно, вылез наружу.

      -Так! Мы усилено гребём на юг! Нет! Нет! Они, эти дураки, усилено гребут на юг! А мне надо усилено грести на запад! На западе проходят оживлённые торговые пути! И если повезёт, суток через двое, я буду уже на борту какого-нибудь судна!- уже сидя в шлюпке, рассуждал Фрэнк. Поплевав на ладони, со словами:

      -Ну! С Богом!- он налёг на вёсла.

     -Ох! Как голова-то болит! И чего это я вчера так нарезался, со старпомом? Надо срочно выпить рюмочку бренди!-

Сев на своей кровати, свесив босые ноги, сжав больную голову руками, ворчал Джимми Йорк. Блуждающий взгляд капитана остановился на своём письменном столике.

      -Что-то не то! Почему это выдвижной ящик приоткрыт? Я вчера в него, вроде не лазил! Хы! Чудеса, да и только!-

Кряхтя, и охая, он подошёл секретеру. Выдвинув выдвижной ящик, кэп, к своему удивлению обнаружил, что и шкатулка стоит не так, как стояла. С нешуточной тревогой Йорк открыл шкатулку. В ней лежал увесистый замшевый кошель, стянутый кожаным ремешком. Взяв кошель в руку, капитан ощутил его тяжесть.

      -Старпом! Вот заботливая душа! В какой кошелёк мои «сокровища» убрал!- развязывая замшевый мешочек, и запуская в него руку, подумал он. Только вместо ребристых монет и круглых шариков жемчуга, его пальцы нащупали какую-то вязкую, липкую массу.

      -Что это?- мелькнуло в голове у капитана, и словно в подтвержденье его догадки, его нос уловил противный запах. Судорожно выдернув руку из кошеля, Джимми брезгливо осмотрел ладонь, пальцы её были испачканы в натуральном дерьме.

      -А-а-а! Сволочи!- прорычал капитан, облокачиваясь на стол. Его взгляд упал на сложенный пополам, листок бумаги лежащий на дне ящичка. Развернув чистой рукой листок, он прочёл написанное карандашом послание:

      -Прощай навеки капитан! Спасибо за сокровище, сбережённое для меня! А за мой сюрприз, сэр! Можешь не благодарить! Искренне Ваш, Фрэнки!-

      -А-а-а! Фрэнки! Я лично вырву твоё сердце и съем его сырым!- вырвался львиный рык из груди капитана.

      -Ну, как Вам, сэр, мой сюрприз?- смеясь, промолвил Фрэнк, представляя лицо капитана, налегая при этом на вёсла.

      -Да! Смешно! А вдруг Йорк в погоню кинется!- стирая с лица улыбку, подумал моряк.

      -Не, не кинется! Пойди, найди меня в океане-то! Океан-то вон, какой огромный!- уже упавшим тоном произнёс он вслух, озираясь по сторонам, и мерея взглядом безбрежие вод.

      -Огромный…! И я посреди этого океана как песчинка! Нет! Не песчинка, гораздо меньше песчинки! Вообще, я пшик! Я ноль, по сравнению с океаном-то!- уже с дрожью в голосе прошептал Фрэнк.  Бросив вёсла, он задумался. Неожиданно в сердце закрались тоска и страх. Расслабленное, крупное тело осунулось, сильные руки задрожали. Ещё высокая, но уже, пологая волна, прошедшего ночного шторма, плавно качала утлую шлюпку, и словно в подтверждение слов матроса, тихо шептала ему:

      -Да, да! Морячёк, ты весь, целиком в моей власти, вместе со всеми, своими потрохами! Дрожи всем телом! Отчётливо дрожи! И, быть может, я сжалюсь над тобой и оставлю твою никчемную жизнь, тебе!-

      -А! Ерунда! Шхуна не многим больше шлюпки! По сравнению с океаном конечно! А вон, какие шторма переживали! Ага! Переживали! Все вместе переживали! А тут один, как перст! Жутковато! А может вернуться? Не-ет! Кэп меня не простит! Застрелит, собственноручно застрелит! И кишки мои, за мой сюрприз, на руку себе намотает! Это точно, намотает! Так, что не раскисай Фрэнк! Лучше, вон! Греби, и греби!- и моряк, подсобравшись, снова налёг на вёсла.

    -Свистать всех наверх! Бешем! Построить команду! Послать на «Аврору» сигнал «стоп»!-

Капитан, подавая команды, стоял у грот-мачты, лицо его было пунцовым от напряжения и ярости. Минуту спустя, десяток босых ног зашлёпали по мокрой от утренней росы, палубе. Выстроившись на баке, вдоль борта, матросы шёпотом переговаривались, пытаясь выяснить, в чём дело.

      -Братва!- старясь быть спокойным, начал Йорк:

      -Фрэнки, предатель! Ночью он свалил с корабля! Обчистил мою каюту, и свалил! Догоним подлого змея, и утопим, как котёнка! В вашей честности, братва, я ни капли не сомневаюсь! Пока подойдёт «Аврора» посмотрите, всё ли ваше имущество цело!-

Осмотр имущества команды показал, что Фрэнк оказался весьма «вежливым», и никого своим вниманием не обошёл, а у Бешема он прихвати его любимый кольт.

      -Ну, что  у вас опять стряслось?- с издёвкой в голосе, покричал Мак с подошедшей к «Марсу», «Авроры».

      -Да, «Ч.П.» у нас! «Крыса» завелась! Вовремя ей шею не свернули, она и нагадила! Надо бы догнать, и наказать «крысу»! Ты как, Мак? Со мной, или нет?-

      -Да, с тобой я, Джимми! С тобой! Только ярость, и злость плохие советчики! Я готов кинуться в погоню! Но куда? В какую сторону?-

      -В какую сторону, говоришь? Ясно в какую! Он погрёб на запад!-

      -Уж не в Австралию он направился? А как зовут-то «крысу»? Вроде в твоей команде нормальные мужики-то!-

      -Да, Фрэнк – тварь! Он всегда воду баламутил!-

      -Йорк! Йорк! – Фрэнки, хоть и «крыса», но моряк-то он опытный! Сам дьявол не знает, куда он может пойти! Мы можем в море пройти в миле от него и не заметить шлюпки! А если его подобрала какая-нибудь шхуна, или, того хуже, пароход! То, тогда ищи ветра в море!-

В ответ Джимми молчал, судорожно перебирая в голове варианты погони.

      -Вообще-то Мак прав! Ни один штурман не проложит, даже примерного курса, по которому двинул вор! А просто так прокатится по морю, пользы мало!-

       -Джим! А много увёл-то Фрэнк?-

Сделав кислую мину, Йорк провёл большим пальцем по горлу.

      -Да! Не слабо он тебя нагрел!- с сочувствием в голосе пробурчал Кой:

      -Но ты, особо не расстраивайся! Так или иначе, а крысы всегда оставляют след! И я тебя смею заверить, что мы обязательно его найдём! Пусть он и крыса, но он моряк, и на берегу он жить не сможет! А это значит, что на те, твои сбережения, он приобретёт себе шхуну, а капитана Фрэнка, даже если он и имя поменяет, мы найдём легко! Так, что круче к ветру, дружище, и вперёд к островам!-

       Оптимистические рассуждения, настроения Фрэнку не подняли, и когда за кормой шлюпки, ярдах в десяти от неё, возник небольшой акулий плавник, настроение у беглеца упало ниже ватерлинии.

      -Ещё гостей таких мне только не хватало!-

Фрэнк достал кольт и положил его рядом на сиденье. А плавник, хоть и медленно, но всё же, неумолимо приближался.

      -Ну, подплыви поближе, и я прострелю твою пустую голову, бестолковая рыбина!- бросая вёсла и беря револьвер, прорычал матрос. Взяв приблизительный прицел, Фрэнк стал ждать. От увиденного далее, глаза, будто бы они самостоятельные, не зависящие от их владельца, органы, полезли на лоб матроса. Акулий плавничок, вдруг начал, поднимаясь из воды, расти, и рос он до тех пор, пока не превратился в огромный плавничище. А в двух ярдах от шлюпки, из воды появился проржавевший обломок клинка, не то сабли, не то меча, а за ним всплыла огромная, заострённая, мода монстра.  С чайное блюдце глаз, на блестящей чёрным лаком морде, злобно глядел на матроса, видя в нём, пусть и не деликатес, но всё равно, желанную пищу. Сквозь прозрачную воду было видно край огромной пасти с торчащими из неё огромными, и острыми зубами. Охваченный ужасом, Фрэнк, шарахнулся к противоположному борту шлюпки. Палец его руки, при этом судорожно нажал на спусковой крючок. Куда попала пуля, и попала ли она вообще в акулу, он не видел, только монстр после выстрела, поводив мордой, словно нюхая шлюпку, исчез под водой, махнув напоследок огромным, острым хвостом так, что она наполовину наполнилась водой. Бросив кольт, бедняга начал поспешно, горстями, вычёрпывать воду из шлюпки. Он, не видя, что сзади, опять возник огромный плавник, продолжал отчёрпывать воду. Акула, сделав разворот, с небольшим ускореньем пошла на шлюпку. Неожиданный удар в шлюпку, выел Фрэнка из равновесия, и он, завалившись на бок, упал на правый борт. Его вытянутая вперёд правая рука нависла над водой. В тоже мгновенье из воды возникла раскрытая пасть монстра, в которую и угодила кисть бедняги. Монстр, подобно дворовому Бобику, который, смакуя, грызёт кость, так же лениво двигая челюстью, острыми, как бритва зубами, отгрыз ту кисть. Взвыв от боли, моряк отдёрнул окровавленную культяпку, из которой сильно хлестала кровь. Вытащив брючной ремень, чтобы остановить кровь, превозмогая боль, Фрэнк наложил крепкий жгут, чуть ниже дельтовидной мышцы плеча. Кровь хлестать перестала, но болевой шок усилился на столько, что моряк потерял сознание.

      На палубе белоснежного парохода, идущего из английского порта Портленд в Австралию, в город Перт, стояла красивая девушка. Помощник капитана, Томми Свивт, не отходил от молодой англичанки ни на минуту. Девушка ему очень нравилась, и он имел твёрдое намерение понравиться ей, чтобы в дальнейшем сделать ей предложение, выйти за него замуж. Старый, опытный капитан, питал к Свивту почти отцовские чувства, и поэтому не очень-то сердился на Тома за то, что он слегка забросил свои обязанности помощника.

      -Джонетта! Я бы посоветовал бы Вам уйти с открытой палубы под тент! Солнце в этих широтах, причём в это время суток очень, очень злое! И Вы рискуете получить солнечный ожог вашей нежной кожи!- не скрывая своих восторженных чувств, ворковал на ухо англичанки, Томми.

      -Не стоит Вам так переживать, Томми, по поводу моей кожи! Хоть я и родилась в туманной Англии, но при этом я, дочь известного в Англии капитана! Папа, конечно, хотел сына! Он и имя ему хотел дать, Джон! А родилась я! Папа, бесспорно, меня сильно любит, и я, став постарше, чтобы как-то утешит его, росла как мальчишка! Я плаваю лучше многих парней! На яхте под парусом, тоже пойду, почти как заправский матрос! Я умею неплохо стрелять, ездить верхом, да и имя у меня почти мужское, Джонетта! Так, что кожа у меня только с виду нежная, а на самом деле, дублёная и просоленная морем! И потом, не очень-то увлекайтесь мной, ведь я еду к своему жениху! Он сейчас у своего друга, в Австралии!-

Девушка кивнула в ту сторону где, по её предположению находилась Австралия. Она, непринужденно улыбаясь, стала вглядываться вдаль, словно пытаясь увидеть там, за лёгкой дымкой, австралийский берег, а на берегу, своего жениха, который также вглядывается вдаль, пытаясь увидеть её, стоящую на палубе. Но вдруг её лицо стало серьёзным, а взгляд более сосредоточенным.

      -Там! Том, там! Что-то плавает, на поверхности океана!- девушка, забыв про этикет, стала указывать пальцем, туда, где она, что-то заметила.

      -Что там может быть?- с удивлением молвил Свивт, поднося к глазам бинокль. Разглядев шлюпку и человека в ней, помощник тут же дал приказ:

      -Машинное отделение, стоп! Шлюпку на воду! Человек за бортом!-

      -Что там стряслось, Томми?- спросил помощника капитан Ник Мак-Нил.

      -Прямо по курсу, шлюпка, сэр! Должно быть, во время шторма, какое-то судно потерпело крушение! Шлюпка, сэр, почти до краёв залита водой! В шлюпке человек, он или без сознания, или же, мёртв! Так или иначе, но я дал указание, спасательной команде доставить его на борт! Если он жив, то наш судовой врач окажет ему помощь, как положено, а если мёртв, то тогда, хоть, похороним беднягу, по-человечески!-

      -Ты всё правильно сделал, мой мальчик! Первый закон моря гласит! Всегда окажи посильную помощь человеку, попавшему в беду! А что касаемо Вас миссис Джонетта! Я просто поражён вашей зоркостью! Увидеть человека в открытом океане, на таком расстоянии, даже в бинокль, или в подзорную трубу это тяжело сделать, а не вооружённым глазом и подавно!-

      -Ну, что Вы, господин капитан! Это произошло, совершено, случайно!- ответила смущённая девушка, краснея. Спасательная команда, пострадавшего, подняла на борт. Перед взором девушки, капитана с помощником и подошедшего судового врача, предстала жуткая картина. Моряк был жив, но без сознанья. Его роба была изорвана и испачкана кровью. Правой руки не было, и всё, что от неё осталось, это была рваная рана чуть ниже жгута, сделанного из ремня, и острая окровавленная кость, торчащая из той раны. При виде таких увечий, девушка, лишившись чувств, упала в глубокий обморок, и если бы её вовремя не подхватил Том на руки, она бы не минуемо свалилась бы в воду.

     -Томми! Отнесите девушку в каюту и дайте ей понюхать соли! Обморок, это не так страшно! С молодыми девушками обмороки случаются часто! Ну, я не знаю! Сбрызните её лицо водой, что ли!  Ослабьте, там, корсет! Откройте по шире иллюминатор! Я позже, позже зайду к ней! Измеряю пульс, и сделаю небольшой осмотр! Всё! Всё! Несите! Несите!- почти крикнул врач Тому, даже не глядя в его сторону.

      -Капитан! Этому матросу надо немедленно сделать операцию! Сначала, обезболивающий укол, потом ампутируем огрызок кости, окультурим рану, обрезав рваные ошмётки плоти, наложим швы, и, полагаясь на Бога, будем ждать выздоровления! Матрос, с виду, парень крепкий, и я думаю, что он выживет! Так! Ребятки, несите-ка его быстренька в лазарет!-

      -Док! Судя по ране, на него напала акула! Причём она была не больше трёх ярдов, ведь если она была крупней, то не ограничилась бы одной рукой, а сожрала бы его, всего!-

      -Не знаю, не знаю, сэр! Может быть Вы и правы, хотя я в этом сильно сомневаюсь! Да, видно досталось моряку! На вид, даже беря во внимание, что его лицо искажено страданиями, ему не больше тридцати лет! Но обратите внимание, капитан, как поседели его волосы! Они у него напоминают цвет хлопка, только сильный ужас может так перекрасить человеку волосы! А теперь, извините меня, сэр, пойду делать операцию!-

      Том, держа в руке соли, смотрел на лежавшую, на кровати девушку, и не мог отвести глаз. Джонетта, подобно едва раскрывшемуся, нежному бутону чайной розы, благоухала энергией молодости и ослепляла блеском красоты. Длинные, чёрные ресницы закрытых век девушки слегка подрагивали, её большая, упругая грудь сексуально вздымалась при тихом дыхании. Она, словно спящая царевна, лежала, ожидая своего принца, который страстным поцелуем развеял бы колдовские чары, и вернул бы её к жизни. Зачарованный девичьей красотой, не сознавая, что он делает, словно под гипнозом, Том нагнулся и припал к нежным губам Джонетты. Тепло девичьих губ, электрическим током  пробежав по всему телу моряка, и возбудив его, вернулось откатной волной, пробудив спящую красавицу. Она же, ощутив сладость страстного поцелуя, не открывая глаз, обвила своей рукой шею мужчины, плотней прижалась к нему, отвечая на его страстные ласки. Сколько времени любовники пробыли в объятьях друг друга, они не знали, да и не хотели знать, ведь время для них тогда остановилось. Переведя немного дух, Том, поцеловав девушку в раскрасневшуюся щёку, поспешно оделся и вышел из каюты, любовь, любовью, но нельзя забывать, что ты на службе. Капитана он нашёл на своём мостике, курящего свою любимую трубку.

      -Томми! Мой мальчик! Как себя чувствует мисс Джонетта? Всё ли с ней в порядке?- давя понять, что он догадывается, что меж ними произошло, спросил капитан.

ВЕСЕННИЙ ПРОМИНАТ

19.03.13г.

Апрельский день. Весна-шалунья,

Пригреет солнечным лучом.

И пива тёмного возьму я,

И пью с завяленным лещом.

А мимо мчат в авто девицы.

Шумахеру их не догнать.

Я пешеход. Мне так сгодится,

Рукою дамам в след махать.

Пока махал, котяра рыжий,

Леща сушёного упёр.

Сидит, и жрёт его, бесстыжий.

Мурлычет, как Багдадский вор.

Да, жизни жёсткие законы.

Не мне законы те менять.

Цветут геранями балконы….

Весна-красна! Ядрёна мать!

Мурлычет кот, лещём наелся.

В коленку когти запустил.

На лавке рядышком уселся.

Прогнать его не хватит сил.

Вернулись дамы. Губы красят.

А мутью вод ручьи журчат.

«Три топора» бабульки «квасят».

На солнце щурятся, ворчат….

Бабайка-дворник свою шапку,

На тюбетейку поменял.

Остатки льда колет лопаткой.

Российский снег его достал.

Несёт ручей кораблик-щепку.

За ним малыш. Давно промок.

И мать кричит на горе-детку.

Домой бежит тот со всех ног.

Насест, антенна для вороны.

Ругает каркая, Апрель.

А рейтеры, покинув схроны,

Льют на заборы акварель….

Стаял снег ещё не весь,

Хотя нещадно солнце жарит.

Взялась… не откуда весть,

Стрекоза. Глаза, как шарик.

Сидит на жёлтеньком цветке.

Дрожит прозрачными крылами.

В муаре тонет, как в реке,

Что вверх пустил мини цунами.

Мокрый асфальт парит слегка.

Прошёл на речке ледоход.

Инстинкты гонят рыбака.

И тот к седой реке идёт….

А в ней, худые караси,

На дне ручейников жуют.

В кленовых ветках воробьи,

Чирик, Весне, хвалы поют.

Щетинкой острой зеленеет,

Кювета мелкий бугорок.

Крестьянин-ветер мелко сеет,

Капели брызги, на порог….

      -Сэр! С девушкой всё в порядке! Женщины её возраста, очень склонны к обморокам!- краснея, ответил помощник:

      -Полежав пару часов в постели, она полностью придёт в себя! Я хочу попросить у Вас, сэр, немного португальского портвейна! Он без сомнений поднимет настроение юной леди!-

      -Томми! Я понимаю тебя! И с радостью дам тебе бутылочку! Но, мой мальчик, сейчас я хотел бы, чтобы ты сходил в лазарет! Надо разузнать, кем является тот моряк, которого мы спасли! Что случилось с его судном, как оно называлось, и куда шло! Матросы, переносившие беднягу в лазарет, раздевая его, обнаружили при нём, целое состояние! Глядя на те ценности, можно подумать, что он, в одиночку, нашёл клад самого Моргана, а потом, когда моряк плыл в направлении торговых путей, вот тогда-то на него и напала  акула! Только я не могу понять, почему он остался жив? Допустим, что напавшая на него акула была не велика! Ладно, пусть! Но ведь из него вытекло столько крови, что это не могло не привлечь более крупных хищниц, а они-то наверняка бы доели бесчувственное тело!-

      -Сэр! Я родом из Австралии, коренной житель города Аделаида, так сказать! Будучи австралийцем, я с раннего детства видел различные раны оставленные зубами акул! Судя по тем лохмотьям плоти на культяпке бедняги, руку ему отхватила не просто акула, а огромная, чудовищно огромная акула! Но она не просто оттяпала руку, она, своими острыми как бритва зубищами, как бы соскабливала мясо с кости, словно, таким образом кого-то предупреждала о своих намерениях! Честно Вам скажу, я таких ран доселе ни разу не видел! И вот ещё, что! Сэр, я считаю, что моряка допросить можно будет завтра! И про его корабль, и про сокровища тоже! А сегодня пусть бедолага отдохнёт!-

Капитан с помощником были на мостике одни, и разговаривали довольно громко, им и в голову не могло придти, что этот, их разговор кто-то подслушивает, жадно ловя каждое слово.

     *                                          *                                        *

      -Арчи! Тебе надо сваливать из города, и как можно быстрей! Вся полиция на ногах! Ещё день, два и они тебя схватят!- худощавый паренёк, говоривший с жаром, с таким же жаром в глазах, смотрел на своего кумира, отчаянного вора и налётчика, за спиной которого, было не одно дерзкое ограбление, и не один многолетний срок, тюремного заключенья. Арчи держался спокойно, но пляшущие желваки на скулах выдавали его волнение.

      -Кто? Кто слил меня фараонам?- беря за грудки паренька, прорычал он:

      -Я, «Чертила», рано или поздно это узнаю! И клянусь Адом! Месть моя будет скорой и жестокой!-

      -«Арчи…!»- освобождаясь из цепких рук, заикаясь, закричал урка:

      -В Лондоне тебе нельзя оставаться! Твоя, заработанная на австралийской каторге, походка, известна всем английским «фараонам»!-

      -Точно! Скрываться надо там, где тебя никто не станет искать…!

      -Что? Что, точно?- не понял бандита, урка:

      -Что-то я никак не вкурю, Арчи! Где это тебя не станут искать!-

      -Где? Где? На звезде!- заржал громила:

      -Ладно! Ладно! Тебе, скажу! Ответь! Ну, какая сука, станет меня разыскивать на каторге? А…? Там, в Австралии, у меня осталась целая стая хороших друзей! Уж они-то меня встретят! Обогреют! А…?-

      -Да! Арчи! Ты самый, самый, вор во всей Англии!- с нескрываемым заискиванием и уваженьем в голосе, залепетал «Чертила»

      -Так! Мне нужно, на поезде добраться до Портленда! А там! «Lya kykish!», они меня возьмут!-

Жулики не ездят в купе, и вор вместе со своей шестёркой, добрались до Портленда, под вагоном, в багажной клети. Приезд в портовый городок, казалось, удалил Арчи от «фараонов» Лондона, но не тут-то было. Первый же полицейский, едва завидя гангстера, выхватив револьвер, засвистел в свисток, вызывая своих коллег на помощь. Чтобы сбросить полицию с хвоста, жуликам пришлось полдня мотаться по городу, прежде чем они просочились в порт.

      -Ну, какой пароход идёт в Австралию?-

      -Арчи! Чтоб мне на каторге сгнить! Не знаю!- «шнырь» виновато моргал своими покраснелыми веками.

      -Давай! Прошвырнись-ка по причалу! Узнай, какой тазик до кенгурятников гребёт! Вон! Белый пароход стоит под парами! Может, этот пароход идёт в Австралию! Вон, грузчики спускаются с него, они-то наверняка знают! Иди, и узнай! Живо! Кто здесь шаха? Ты! Или я?-

Хиляк, озираясь, покинул своё убежище, и пошёл к причалу, у которого был пришвартован белый корабль, по сходням которого спускались грузчики. Потолкавшись среди подёнщиков, «Чертила», получив нужные сведения, вернулся к жигану.

      -Арчи! Ты бьёшь, прямо в глаз! Этот черотрубный, белый пароход, и плывёт как раз в твою Австралию! Давай! Быстренько! Он вот-вот отвалит!-

      -Ну-ка! Ша! Ты «Чертила», «шнырь» пока! Вон лучше пригляди…! «Фараонов» покарауль!-

Дождавшись, когда грузчики разойдутся, с опаской озираясь, жулики подошли к кнехту, за который был зачален корабль.

      -Арчи! Возьми меня с собой!-

      -Хорош чепуху молоть! Следи лучше за «шухером»…!-

Гангстер почти долез по швартовому канату до носа корабля, когда на причал с двух сторон выбежали полицейские. «Чертила» вынув револьвер, начал беспорядочно палить в разные стороны. Полицейские ответили дружным залпом. Изрекошеченый пулями «шнырь» рухнул на причал. Истекая кровью, превозмогая сильную боль, паренёк, собрав остатки сил, приподнялся, чтобы увидеть, всё ли в порядке с его кумиром. Увидя, как Арчи, чёрной тенью юркнул в круглое якорное отверстие, «Чертила», закрыв глаза, улыбнулся. Голова его безжизненно завалилась набок.

      -Шеф! Этот готов!-

      -Чарли! Чарли! Их было двое! Где второй?-

      -Шеф! Второй, похоже, упал в воду!-

      -Я не поверю, что знаменитый налётчик, Арчи Гвал, мёртв. Пока я не увижу его труп, своими глазами! Ни за, что не поверю! Икать труп! Это приказ!-

      -Эй, на причале! Что за пальбу вы там устроили, легавые ищейки? С вами говорит помощник капитана, Томми Фокс!-

      -Я комиссар, Бони Шин! У меня есть подозрение, что опасный преступник, Арчи Гвал, проник на ваше судно! Я требую, чтоб капитан позволил моим людям обыскать судно!-

      -Комиссар, капитан сейчас очень занят! Через несколько секунд корабль отчаливает! Вахтенный! Убрать сходни! Швартовая команда! Отдать швартовы!-

      -Ладно, умник! У меня будет одна просьба! Передай мою записку в любой полицейский участок, в том городе, куда вы придёте!-

Комиссар вырвал листок из записной книжки, написал на нём несколько строк, потом, вынув из револьвера несколько патронов, завернув их в тот листок, и бросил его  помощнику.

      -Это я вам обещаю, комиссар! Будьте спокойны!-

Полоса пляшущей воды между судном и причалом, увеличиваясь, становилась всё шире и шире. Пароход, малым ходом направился в открытое море. Тугие волны от его винтов, с шумом разбивались о причал.

      -Проваливаем от сюда, Чарли! Мы с тобой сделали всё, что было в наших силах! Теперь это их головная боль! Этот Арчи…!-

Белоснежный пароход, набирая скорость, лёг на нужный курс, а Бони Шин и его помощник Чарли, как-то вдруг ощутив всем телом сильную усталость, тихо побрели прочь из порта.

      В капитанской каюте, капитан Ник Мак-Нил сидел за своим столом. Он не рассматривал  карт, не проверял курса, не проверял и записи судового журнала. Он просто сидел в кресле со стаканом шотландского виски в руке, и грустил. Пятьдесят пять лет Ник бороздит моря и океаны, двадцать лет из них, капитаном. Сегодня Мак-Нил отправился в свой последний рейс. Он впервые, за двадцать лет, даже не появился на мостике, при отчаливании. Всё командование судном взял на себя его помощник, Томми. Этот молодой, энергичный парень, напоминал капитану, его, самого в молодости, поэтому-то Нил и проникся к Тому большой отцовской любовью. Когда все пассажиры поднялись на борт, и погрузка грузов была завершена, Том доложил об этом капитану. Мак-Нил, взяв фуражку, собрался выйти на мостик, чтобы руководить отплытием, но помощник остановил его.

      -Сэр, позвольте мне проконтролировать отход! Ваш вид, сэр, говорит мне, что Вы не совсем здоровы! И я позволю себе, сэр посоветовать Вам, выпить немного виски, и посидеть, расслабившись в вашей каюте!-

Такая забота о нём вызвала у Ника, внезапно нахлынувшую волну нежных чувств, от которых у капитана, на глазах, навернулись слёзы.

      -Да-да! Мой мальчик, я сегодня, должно быть, немного устал!- смущённо ответил кэп помощнику, смахивая с ресниц скупую слезу:

      -И мне очень приятна твоя забота о старике! Да! Как быстро летит время…!-

Буд-то бы вчера, он, сам, будучи помощником, просил своего капитана позволить ему командовать швартовкой! А сегодня, он, сидя в своём кресле, понимает, что стал стар, и что ему пора на покой, уступая дорогу молодости.

      -Э-хе-хе! Старость не радость!- горестно вдохнул капитан, делая маленький глоток крепкого напитка. Эти грустные мысли прервал стук в дверь.

      -Извините сэр! Я не хотел Вас беспокоить…!- Томми, виновато улыбаясь, и в то же время вполне серьёзным тоном продолжил:

      -Но всё-таки счёл необходимым поставить Вас в известность, сэр! Там, на причале, полицейские устроили пальбу! Комиссар утверждает, что на наш пароход проник опасный преступник! Они  одного убили, но он всего лишь подручный матёрого бандита! А, сам гангстер, вроде бы взобрался на наше судно, по канату! Я дал приказ, провести тщательный досмотр судна! Досмотр никаких результатов не дал! Мне кажется, что комиссар ошибся, сказав, что Арчи на нашем борту! Но, всё же я  Вам сэр, настоятельно советую держать свой револьвер наготове!-

      Гвал, едва ступив на палубу судна, пригнувшись, тут же юркнул под брезент, которым были укрыты какие-то ящики. Затаившись, он стал ждать, когда корабль отчалит. Убитого «фараонами» «Чертилы» ему не было жалко, своя рубаха к телу ближе. Забраться на судно, полдела. Как остаться не замеченным на протяжении всего рейса? Вот проблема. Выход из затруднительного положения пришёл сам собой.

      -Ну, что ты здесь шаришься? Салага…! Бывший каторжник не станет прятаться на палубе! Я, сам пару раз, чудом избежал каторги! Мои друзья сплошь и рядом, каторжане! Кому, как не мне, знать жиганские повадки? Иди, и шмонай трюм, шестёрка!- читал нотацию бывалый моряк, молодому. Когда юнга убежал с палубы, бывалый моряк, закурив, сел на ящик, накрытый брезентом. Внезапно, что-то кольнуло его в бок, в области печени.

      -Тихо, сявка! Не то сейчас разбросаешь свой «ливер» по палубе!-

      -Не! Я не дёргаюсь!- трясясь всем телом, залепетал бывалый:

      -Я всегда рад помочь брату, жулику! У меня, у самого, душа жигана!-

      -Душа жигана? Это хорошо! Тогда слушай меня внимательно! Вор-лимон! Для начала, скажешь старпому, что палуба чиста! А потом, мы с тобой придумаем, что будет потом!-

      -Всё будет в ажуре, «пахан»! Я за всегда готов помочь, «пахан»!-

Лучшего места для схрона, чем воздухозаборная труба, на корабле не нашлось. По ночам Арчи вылезал из укрытия размять занемевшие конечности и пожрать «хавки», которую приносил «бывалый». Именно Арчи Гвал, по иронии судьбы, и подслушал разговор капитана с помощником. Бабы его не интересовали. Не в его положении, думать о бабах. А вот сокровища, спасённого моряка, вызвали у бандюги большой интерес.

      -В Австралии у меня не мало «корешей», но с деньгами их у меня, будет ещё больше!- решил жиган, обдумывая услышанное. Очередной раз, ночью, принеся гангстеру еду, «бывалый» с жаром в шёпоте, начал рассказывать про случившееся сегодня происшествие.

      -А что, сильно акула, морячка-то пожевала?- не дослушав рассказа, перебил Арчи рассказчика.

      -Правую руку отъела по самое плечо! Он крови потерял, ведро! Как только жив-то остался? Доктор сказал, что выживет! Молодой, вот и выживет! Да и не матрос он вовсе, а богатющий магнат! Денег при нём, видимо, не видимо! Деньги, золотом! И жемчуг…! Крупный, с вишню, а может и больше…!- 

      -Ладно, сявка! Глохни! Скажи лучше, сколько нам ещё до Австралии пилить?-

      -Старпом говорит, что через два дня на месте будем!-

      -Ладно! Исчез, по быстрому! Мне подумать надо!-

      Джонетта была в растерянности:

      -Как тут поступить? Том из головы не идёт! Том! Том! Уж больно он ей пришёлся! А как же Ден? Ден – джентльмен! Он – жених! Она с ним помолвлена! Его отец с её отцом, друзья! Что делать? Что делать? Жить! Но Тома она любит! Любит по-настоящему! Любит! Ну и, что? Ден, это – партия! Это богатство, положенье в обществе! В высшем обществе! А любовь? Она пройдёт!  Ведь Том, моряк! Отец – тоже моряк, мать с ним была счастлива? Нет! Несколько дней пылкой любви, а потом, месяцы слёз в подушку! Такая любовь не по ней! А потом, мать была тоже не святая! Денди хочет открыть дело в Австралии, что ж, это хорошо! Дом в Австралии сулит встречи с Томом…!-

Настойчивый стук в дверь прервал мысли.

      -Джонетт! Я пришёл узнать, как вы себя чувствуете? Я очень переживаю за Вас! Да и капитан! Он тоже в большой тревоге!-

Том стоял в нерешительности у двери. Не имея большого опыта в любви, он не знал, как к нему относится девушка после того, что меж ними было, и как ему теперь с ней себя вести. Видя его замешательство, кокетка загадочно улыбнулась, отбрасывая одеяло и обнажая своё великолепное тело:

      -Ты знаешь, Том! Так, вроде бы всё хорошо! Но я чувствую какой-то лёгкий озноб! И в данный момент мне нужна грелка…! Грелка на всё тело!-

      *                                       *                                         *

      Когда «крыло» было починено, Луиза, поблагодарив темнокожую девушку, направилась к кузнецу, откуда доносился весёлый звон молота.

      -Олеша! Твой «воздушный змей» готов к полётам! А что ты куёшь? Если это не секрет? Что-то большое, и смертельно опасное! Это что? Меч викингов?-

      -Да, это меч, только он не меч скандинавских воинов, а русский, булатный меч! Для чего я его кую, я пока и сам не знаю! Но простым ножом с нашей акулой не справиться! Даже гарпуном я ей серьёзного ранения не нанёс! Вот я и решил отковать оружие помощнее!-

      -Ол! Меч не нож, им в воде особо не помахаешь! Мне кажется, что даже тебе это будет не под силу!-

      -Да, ты права! Но ежели его приладить к деревянной рукояти, получится неплохое копьё!-

Ол поднял добела нагретую заготовку, и ловко рубанул ей воздух, продемонстрировав своё умение фехтовать.

      Так, внезапно помирившись и сблизившись, два вождя стали просто неразлучными друзьями. Умелое использование авторитета этих вождей, причём каждого в отдельности, Ол сумел развернуть на обоих островах кипучую трудовую деятельность. Наспех сделанными кирками и ломиками, туземцы пробивали в гребне коралловой гряды безопасный фарватер, заранее обозначив его вешками. Работа по его устройству хоть и медленно, но верно двигалась к своему завершению. Это проход обеспечивал безопасное сообщение по воде, двух островов. Бригада посноровистей, под руководством Ню, делала прочные, надёжные плоты, скрепляя их металлическими скобами. Хотя Ню и добросовестно относился к этому порученью кузнеца, но всё же, был не совсем доволен этим заданием. Ему очень хотелось полетать, как чайка, над морем. Видя сильное желанье туземца, Ол пообещал, что обязательно научит его летать. Окрылённый этим обещанием, молодой парень, уже, почти парил над землёй, хотя сам, просто бегал по ней. Лов жемчуга возобновился с прежней силой, под неусыпным наблюдением за хищными тварями, со скалы, и с лодок. В море ловцы стали выходить только парами. По наблюдениям самих ловцов, крупных морских хищников по близости не было, не считая двух тигровых акул, которые периодически наведывались к островам. Одна из них, даже попыталась напасть на туземцев, работающих на проходе через риф, но, получив достойный отпор, быстренько убралась восвояси. В общем, жизнь на островах текла в нормальном жизненном ритме, когда бармен увидел на горизонте два белых паруса, идущих к острову шхун. Прибытие европейских моряков привело хромого Джона в неописуемый восторг, который, правда, сменился потом грустным настроением. Все спиртные запасы, приносящие основной доход торгашу, практически ровнялись нулю, а шхуна с провиантом, как назло, почему-то задерживалась.

      Поняв, что Ол, занявшись своим любимым делом, до вечера вряд ли освободиться, Луиза решила пройтись к берегу. На берегу было пустынно. Все долблёнки ушли в море, и далеко, далеко они покачивались на волнах чёрными полосочками. Одна только белая яхта англичанина одиноко поблёскивала близь берега. Был отлив, и шлёпку кузнеца столкнуть с мели, можно было даже и не пробовать, а маленькой долблёнки, на которой Денди добирался до яхты на берегу, не было. Недолго думая, молодая женщина зашла в воду. Донырнуть до судна, для неё особого труда не составляло. Взобравшись на палубу яхты, Луиза   перед дверью каюты, остановилась в нерешительности. Только остановилась она лишь на мгновение, какая-то неведомая сила тянула её в каюту, как магнит. Стараясь ступать как можно тише, женщина спустилась в тёмное чрево яхты. Сквозь деревянные жалюзи на иллюминаторе в каюту пробивался слабый, дневной свет. Хозяин, разметавшись на постели, безмятежно спал. Его пухлые, цвета спелой малины, губы, были слегка приоткрыты. Луизе даже показалось, что она уловила слабый малиновый запах тех губ. Забыв, что она с головы до ног мокрая, женщина нагнулась над Деном. Крупные капли с мокрых волос тут же часто закапали на лицо спящего. Машинально закрыв лицо руками, с грубым криком:

      -Ты, что Янсон? Сдурел …?- но последнее, бранное слово застряло у Ройса в горле. Не веря своим глазам, он так и замер, не смея отвести взгляда от любимой женщины.

      -Ну, что ты испугался-то мой родной?- гладя покрытую золотистыми волосками, щёку, прошептала Луиза. Часто, стремясь к своей мечте, ты не чувствуешь душевной боли, причиняемой терниями жизни, не обращаешь ты внимание и на боль ушибов, полученных при падениях. Ты идёшь к заветной цели, как одержимый. И вот когда мечта становится явью, а до заветной цели остаётся расстояние вытянутой руки, какое-то, не ведомое тебе ранее чувство, чувство страха вперемешку с чувством сомнения, внезапно останавливает тебя, сковав твои движения и мысли. Вот и Денди Ройс, замер в нерешительности пред женщиной своей мечты, раздираемый желанием обладать ею, и совершенно не желательным чувством сомнения, а правильно ли он поступает. Женщины в таких случаях, очень редко робеют, потому, что всегда точно знают, чего они хотят, и как это хотение удовлетворить. Видя замешательство Дена, Луиза сама сделала первый шаг к обоюдножелаемой близости, страстно поцеловав пахнущие малиной губы.

     -Прямо по курсу земля!- почти одновременно прокричали вперёдсмотрящие на обеих шхунах. Оба капитана, вооружённые подзорными трубами, тут же вышли на палубы и стали внимательно всматриваться в сторону далёких островов.

      -А остров-то просто картинка! Не остров – Рай!- думал Мак Кой, рассматривая остров в подзорную трубу:

      -Понято теперь, почему эта акула навела тут такой переполох среди дикарей, поедающих манну небесную! Да нет! Не манну, а друг дружку проедающих! А когда кто-то, или что-то поедает то, что по праву принадлежит тебе, волей неволей станешь паниковать и злиться…!-

В оплату за такую ничтожную услугу он, сняв с пальца перстень с крупным бриллиантом, бросил его капитану. Но в момент броска лодку колыхнуло волной и перстень, описав в воздухе крутую дугу, не долетев до цели, каких-то пять, шесть дюймов, упал в воду. Этот курьёз ввёл всех, присутствующих при этом людей в оцепенение, поэтому никто толком и не разглядел, что с сильным всплеском упало за борт.

      -Кэп, эта девчонка! Эта дура недобитая, прыгнула за кольцом!- кричал Бешем, так как будто у него случился приступ истерики. Джимми Йорк бы настоящим моряком и хорошим капитаном, не смотря на незначительные отклонения от богоугодных заповедей. Мгновенно оценив обстановку, он тут же дал команду, бросить якорь, и подобрать паруса. Лжерыбаки, отдав швартовый конец, развернули свою лодку и, налегая на вёсла, погребли к тому месту, где скрылась под водой девушка. По инерции шхуна прошла ещё немного, прежде чем брошенный якорь остановил её. Прошло минут пять с того момента, когда Луиза нырнула.

      -Ну, видно там что-нибудь? А…?- с волнением крикнул Йорк гребцам в лодке, которые кружили вокруг того злосчастного места, всматриваясь в глубь.

      -Нет! Должно, утопла…!- донёсся слабый отклик, похожий на стон.

Капитан Джимми Йорк, стоял на корме своего «Марса»,  быть может, впервые в жизни не зная, что ему делать.

      -Да! Жизнь, сложная штука! Никто не знает, какой она может выкинуть фортель! Вот была молодая, полная жизненных сил, девчонка! Упал в море, пусть и драгоценный, но всё-таки, камень, блестящая стекляшка, по сути! А она, глупая, нырнула и утонула из-за этого…!-

Донёсшиеся возгласы, со стороны лодки, похожие на ликующие возгласы зрителей на корриде, прервали мысли Йорка.

      -Капитан! Девушка…! Она жива!- это кричал тот же глашатай, который ранее объявил печальную весть, но теперь его голос не был похож на стон.

      -Бешем! Быстро верёвочную лестницу за борт!- приказал капитан. С подошедшей к шхуне лодки на борт, поднялась отчаянная ныряльщица. Лицо её не казалось испуганным, а на оборот, не смотря на следы от побоев, оно излучало радость, подчёркнутую добродушной улыбкой. Правда из-за этой улыбки, уже подсохшая ранка на губе лопнула, и из трещинки выступила алая капелька крови. Глядя на это чудо природы в юбке, Йорк почувствовал, что проникся к этой хрупкой, но в тоже время какой-то не обыкновенной девушке, не изведанным им ранее чувством. Опираясь на флотскую мудрость:

      -Женщина     на корабле, жди неудач!-

Джимми поэтому питал к женщинам открытую неприязнь. Но эта молодая женщина, мигом перечеркнула эту мудрость, пусть не в отношении всех женщин, то хотя бы в отношении себя, лично. Подойдя к Луизе, капитан платком промокнул ту капельку крови выступившую на губе. Он хотел ещё, что-то сказать, но не найдя подходящих слов, просто, по отцовски, поцеловал девушку в мокрый лоб. Поднявшийся на борт пассажир, подошёл к Йорку и, пожимая его руку, бойко заговорил:

      -Сэр! Кто? Кто, эта девочка? У меня нет слов! Я, просто, просто восхищён! Вот, сами поглядите!- он сунул капитану в руку кольцо:

      -Такое подсилу, только колдуну, или сверхчеловеку! Да! Меня зовут – Себастьян! Я прошу Вас, сэр доставить меня в любой порт, в который вы зайдёте! А это!- он показал на бриллиант:

      -Это, плата за проезд! И так, капитан?- Себастьян кивком указал на девушку.

      -О-о-о! Дорогой Себастьян!- непринуждённо начал Йорк, убирая дорогой перстень в карман жилетки:

      -Луиза! Моя девочка! Она является главным моим специалистом, контролирующим мои промыслы жемчуга, на разных островах! Луиза! Я прошу! Проводи гостя в нашу каюту!-

Да, Джимми умел владеть собой. Он умел скрыть свои истинные чувства, чувства восхищения, удивления и страха.

      -Капитан! Прикажете поднять якорь?- подыгрывая своему капитану, гаркнул старпом. Он не один год плавал с Йорком, и очень хорошо знал своего кэпа, по этому, та речь, произнесённая в адрес француженки, несколько удивила его.

      -Да, да! Бешем! Поднять якорь! И полный вперёд!- козырнул Йорк.

Молодость, молодость. На молодых людях, синяки и ссадины заживают, как на «собаке». Луиза была молодой, и физически крепкой девушкой. По мере выздоровления, с ней происходили поистине волшебные превращения. Она из избитой замарашки, «Золушки», потихоньку превращалась в очаровательную, сказочную принцессу. Вся команда «Марса», во главе с её капитаном, уж если и не была по уши влюблена в Луизу, то, по меньшей мере, питала к ней огромную симпатию. Как-то случайно, где-то за полгода до встречи с Луизой, Йорк познакомился с греческим капитаном. Грек занимался исключительно торговлей. Он продавал всё, что только можно было продать. Гвидополо тогда, дал Джиму маленький обломок чёрного коралла, сказав, что это весьма дорогой товар.  Йорк, не предал этому большого значения, но после случая с перстнем, он всерьёз задумался, о том, как можно использовать эти феноменальные способности девушки, в ловле дорогого, чёрного коралла. Подолгу беседуя с Луизой, Джимми узнавал о ней всё больше и больше, о её бурной, пусть и недолгой прошлой жизни. О её способности так долго находится под водой, о тех тренировках, развивающих эти способности. Йорк был не только опытным капитаном, но и очень хитрым человеком. Во время таких откровенных бесед, он не забывал, совершенно не навязчиво, склонять девушку к сожительству. Луиза же, будучи девушкой, не глупой, сознавала то положение, в котором она была. И она, конечно не сразу, но всё-таки поддалась капитанским, тем, склонениям. В конце концов, и ей нужно было удовлетворять свои плотские желания, вот она и вступила в связь с Йорком, пусть не по любви, но зато,  вполне добровольно. Эта связь никак не отражалась на деловых отношениях между капитаном и главным специалистом по лову жемчуга. Молодой девушке, помимо кормёжки в общем котле команды, была даже назначена небольшая зарплата, которую она с большой радостью тратила на всякие дамские штучки. Эти воспоминания, причём только хорошие воспоминания, ещё больше усилили угрызенья совести в душе Джима Йорка. Сидя в шлюпке идущей к берегу острова, и по пути в таверну, он никак не мог избавиться от этих печальных мыслей, о кончине Ола и Луизы. Войдя в таверну,  видя грустную физиономию хромого Джона, капитан понял, что его опасения были не напрасны, и на острове произошло, что-то страшное.

      -Ну! Ну! Что у вас тут произошло? Давай! Рассказывай, Джон! Только правду, пусть и горькую!- прокричал Йорк с порога бармену, вместо приветствия.  Джон, часто заморгав, раздувая ноздри, трагическим голосом запричитал:

      -Беда! Джимми! Беда! Этот русский забрал у меня из таверны всё спиртное! Мне даже угостить вас, джентльмены нечем!-

      -Что? И это всё? Больше ничего не произошло?- понемногу успокаиваясь, простонал кэп.

      -Да! Это всё! Если не считать того, что акулка тут немного побуйствовала, сожрав с десяток человек! А так, всё!-

      -А Ол? Ол, жив?- снова напрягаясь, закричал Йорк.

      -А что ему будет-то? Этому бугаю! Один он и смог въехать этой твари по спине, гарпуном! Да так, что скотина убралась отсюда, восвояси!-

      -Десяток! Кого? Луиза? Да! Её акула сожрала!-

      -Ага! Сожрёшь её! Эта двуногая акула, сама кого хочешь сожрёт! И ведь не подавится!-

      -Она жива! А где, где она?-

      -Да, что ты кричишь? Жива она! Недавно ветки твои ловить прошла!-

      -Какие ветки? Шлюпка Ола на берегу!-

      -Шлюпка Ола на берегу? Ну, тогда я не знаю!- с шумом выдохнул хромой, садясь на стул.

      -Джентльмены! Ваши проблемы разные, не похожие одна на другую! Ни одна из них большой беды не представляет! Из всего здесь сказанного я понял, что твои друзья, Йорк, живы и здоровы! Вот, что спиртное у хозяина таверны кончилось, это, без сомнения плохо, но не смертельно! Чтобы посидеть, отметить встречу, выпив рюмку, другую, так для этого я могу, из своих личных запасов, выставить бочонок рома! Да и у моего друга, на «Марсе», тоже найдётся, чем разогнать кровь! Что ты на это скажешь, Йорк?- воспользовавшись паузой в этом шумном диалоге, вставил своё слово Мак.

      -Да! Ты как всегда прав, мой друг! Кстати! Позволь тебе, Джон, представить моего друга, Мак Коя, по прозвищу «Акулья смерть»! У него есть ещё одно, довольно пикантное прозвище, о котором знает только узкий круг близких друзей, но об этом, история умалчивает!- наконец-то расслабившись, попытался пошутить Джимми.

      -Да ладно тебе! Скажешь тоже! Пикантное прозвище! Ну, зовут меня «Чокнутым», причём не только твои матросы, но и мои тоже, меж собой зовут! Зовут и зовут! Я, на них, не обижаюсь! Кем ещё можно считать человека, который всю жизнь гоняется за акулами, за частую рискуя жизнью, причём иногда и чужой! Что? Может я не прав? А? Скажите, моряки?- обернувшись к стоявшим позади его матросам, спросил Мак.

      -Да, хватит тебе Макс! Мне кажется, что любого человека, севшего на шхуну и отправившегося вдаль за горизонт, по бескрайним водам океана, таящим в себе, даже трудно и представить, какое количество опасностей, я думаю, что его можно смело считать чокнутым! Что? Может я не прав? А? Скажите моряки?- цитируя друга, повторил вопрос Йорк:

      -Поскольку все дружно молчат! Я расцениваю молчанье, как знак согласия! И давайте больше не будем об этом!-

      -Джимми, да ты, я вижу, стал философом? Капитан-философ! Это звучит сильно! Только мне кажется, что пора прекратить эту болтовню, и раскрасить этот, серый, обыденный день яркими красками праздника!- Мак, залихватски свиснув, выхватил из-за пояса кольт, и разрядил его барабан в потолок, ставя в конце своей речи такую шумную точку. В таверне воцарилась мёртвая тишина. Йорк, сквозь голубоватые перья порохового дыма,  взглянув на хромого Джона, виновато пожал плечами, словно говоря:

      -Что поделаешь? «Чокнутый»…!-

      Сгораемые в пламени страсти, любовники не слышали, ни громких всплесков якорей, брошенных шхунами, ни скрипа уключин, проплывающих мимо шлюпок, и только когда прозвучали, глухими хлопками, шесть выстрелов, молодые люди спустились с небес обетованных, на грешную землю. Быстро одевшись, Ден с Луизой выскочили на палубу. Стоявшие на якоре шхуны, и галдящая толпа моряков около таверны, наглядно объясняли всё.

      -Сэр! Я, едва завидя шхуны, бросил рыбалку, и поспешил к Вам! Вам же будет нужна лодка, чтобы сойти на берег?-

      -Да, да! Янсон! Ты, как всегда прав! Нам обязательно нужно сойти на берег!- словно читая молитву, монотонно пробубнил Ройс, вглядываясь в толпу около таверны. А на берегу, сдвинувшись с мёртвой точки, праздник, о котором говорил Мак, медленно раскручиваясь, начал набирать обороты. На выстрелы, как на тревожно прозвучавший сигнал «SOS», стали собираться все, кто эти выстрелы слышал. Первым на берег, быстро шагая, вышел Ол. Мгновенно оценив обстановку, он, облегчённо вздохнул, и уже не спеша, направился к таверне. Со стороны скалы, из джунглей, выбежал с копьём в руке, Ню. Но, увидав большое скопление, весело разговаривающих людей, он, воткнув копьё в песок, сел в тени кустарника, и стал внимательно следить за тем, что происходит на берегу.

      -У-у-х! У-у-х!- донеслось со стороны моря. Это туземцы, увидав шхуны, дружно закончив лов, гребли к берегу. Сделав два мощных гребка, они, как по команде, поднимали вёсла вверх, с выкриком:

       -У-у-х!-

Это означало, что у ловцов жемчуга всё в порядке. Этому жесту обучил их мудрый Ол, и со стороны тот жест, смотрелся очень эффектно.

      -Старина Ол! Как я рад тебя видеть!- обнимая друга, траурным тоном молвил Джимми:

      -Тут, по ошибке, тебя уже похоронили…! В желудке акулы! Понимаешь? Я-то переживал! А этот хромой чёрт…!- но указал на Джона:

      -Накаркал, что монстр всех тут пожрал!-

      -Коли по ошибке похоронили то…! Как у нас, русских, говорят,  я буду жить ещё сто лет! Ну, а монстр пожрал…! Всех, не всех! Турецкого кэпа, Хеку…! Но не будем сейчас о грустном! Я тебе потом всё расскажу! Ты лучше познакомь меня со своим другом!- Ол обвёл взглядом моряков.

      -Вот, Ол! Это и есть тот самый, Мак Кой! Гроза всех чудищ океана, и мой большой друг!- подводя старого моряка к «чокнутому капитану», представил Йорк своих друзей друг, другу.

       Подходя к таверне, Луиза, внимательно разглядывая скопище моряков, увидела капитана Джима Йорка. При виде своего босса, своего капитана, своего… любовника, француженка, подойдя к нему, скромно поцеловала босса в щёку, чем вызвала не малое удивление.

      -Значит тот лаковый щёголь, с белой яхты, одна из вершин любовного треугольника!!!-

Йорк хмурит бровь. Но когда Лу, подойдя к Олу, поцеловала его в губы, а Денди при этом передёрнуло от ревности, Джимми понял всё.

      -Да! Ну и дела!- думал Йорк:

      -Ай да Луиза! Быстро она здесь освоилась! Тут любовным треугольником и не пахнет…! Тут скорей шести, а может даже и восьмигранник! Тоже мне, женщины! Слабый…! Прекрасный пол! Самки! Одно слово! И любовь у них, у самок, какая-то глиняная! Да, нет! Не глиняная! Глина верна одним рукам! Умелым рукам гончара! Размятая теми руками, она, взяв их тепло, и заботу, превратится в красивую амфору, и проживёт, принося пользу, сотни лет! Если не разобьётся, конечно! Любовь самок – пластилин! Размятый, разогретый, липнет к любым рукам! Повинуясь воле лепщика, он   обретает любые формы! Котят и зайчат, рыбок и птичек! Сочетая яркие цвета, даже пламя можно слепить! Но…! Холодное пламя из пластилина, оно не согреет, не обожжёт, потому, что нет в нём живого тепла, обжигающего жара. Ни один язык его, не трепыхнётся, не стрельнёт снопом искр в ночное небо, не зачадит едким, режущим глаз, дымом. Раз за разом, меняя свои формы, пластилин, перемешавшись, утратит свои сочные цвета, превратившись в серо-коричневую массу! Он уже, не радует глаз зайцами и рыбами! А потом, забытый, упадёт на пол, и умрёт, вдавленный грязной туфлёй в половицу! Вот так, когда-то яркий и привлекательный, став грязной лепёшкой, пластилин сгинет на помойке, выслушав на прощанье грубую речь мойщика, соскоблившего его с половицы, ножом! А я-то не лепщик! Тем более, не мойщик! И такая, пластилиновая любовь, мне не нужна! Моя профессия не уживается со слабым полом! Да и женщин-то в моей жизни было две, вместе с Луизой! Конечно…! Какая дура станет ждать моряка? Первая моя любовь и была… пластилиновая! Узнав, что девушка мне изменяет, я с ней порвал! Переживал, конечно! Даже стихи писать стал! И ведь неплохо получалось…!

-Когда на тень свою взирая,

            Рога ты видишь на челе.

                        Любовь, навеки умирая,

                                    Промчится смерчем по земле.

Промчавшись, канет, в бездну, в Лету…!

            Разбив сердца, свихнув умы.

                       Глядишь, а в сердце чувства нету.

                                        Завяло чувство! Ждёт зимы!

Лишь пластилиновые розы,

              Цвести способны круглый год.

                       Тем розам не страшны морозы,

                                        Не дождь, не снег их не берёт.

Любви вовек не возродится,

          Тем более, из пластилина.

                        На розах иней серебрится,

                                         Но пластилин, увы, не глина!

И не оттаешь, коль ревнивый!

          Любовь в себе не воскресишь.

                        Какой бы ни был ты игривый,

                                          Любовь суёт тебе «kykish!»

И вторая, похоже, тоже! Пластилин! Была Луиза, и нет Луизы! Конечно, жаль! Вот, ревновать – глупо! А потом, что за крендель, этот белобрысый? Вон, ведь! Самому Олу рога наставил! А Ол-то, похоже, не знает! Скорей всего любовь у Лу с этим белобрысым только случилась, и кузнец ещё не в курсе вещей. Что ж! Не будем форсировать события, пусть всё будет, как будет! По крайней мере, козыри в рукаве, пригодятся…!-

А на берег из джунглей подтянулись оба вождя,  ловцы жемчуга, причалив, повыскакивали на песок, Ню принёс на пляж «крыло». И туземцы, и матросы, и капитаны, все удивлялись, рассматривая его.

      -Ол! Что это за сюрприз? С виду, так это, ручной парус! Давай! Не мучай! Объясняй? Показывай?-

      -Ну, что ж, друзья! Поговорим мы потом, вечером, за чаркой! А сейчас я хочу вам продемонстрировать свой воздушный змей! Ден, у тебя всё на яхте готово? Давай своего шкипера! Пусть верёвку сюда тянет!-

Запомнив первый полёт, Янсон точно знал, что ему делать, и уже через полчаса Ол парил в небе. Задрав головы, все, находящиеся на пляже, затаив дыханье, следили за полётом. А Ол чувствовал себя птицей в небе, как будто он всю свою жизнь только и делал, что летал. Набрав приличную высоту, «Икар» рискнул, и отдал верёвку. Получив свободу, ловя восходящие потоки воздуха, он стал кружить над океаном, то поднимаясь, то опускаясь.                                          

      -Джимми! А ведь я, когда-то, тоже мечтал, как сумасшедший Икар, летать! Пусть не долго, пусть, даже если и разобьюсь! Я даже стихи писал, про полёты в небо!- следя за Олом, признался Йорку, Мак:

      -И, по-моему, не плохие стихи! Вот! Послушай:

-Летать, не всякому дано,

     Хотя взлететь мечтает каждый.

            Полёт дурманит, как вино,

                      А небо, сушит тело жаждой!

Но ты летишь, хоть и без крыл.

      Подобно птице, режешь небо.

             Секрет полёта ты раскрыл,

                     Став зрелищем, пусть и без хлеба!

И с высоты того полёта,

       Когда достиг, чего хотел,

              Тебе с небес кричать охота,

                      Смотрите люди, я взлетел!-

      -Да у нас, здесь, собрались одни романтики! И я, тоже…. В общем, рифмовал! Одно утешает! Романтик и чокнутый, одно и тоже! А Ол, он не мечтает! Он просто, летит! А я – я пас! Я не трус, но я боюсь!- задорно рассмеялся Йорк, но глаза его при этом, остались грустными, правда, этого никто не заметил. Между тем Ол заложив крутой вираж над морем, плавно снижаясь, зашёл на посадку. Когда его ноги плавно коснулись песка, и он, пробежав чуть-чуть, по инерции, остановился, вся толпа, ликуя, бросилась к нему. Какие туземцы не были шустрые на ногу, но на много обогнав их, первым к «Икару» подбежал Мак.

      -Сэр! Ой…! Нет…..! Ол! Я поражён! Глаза мои видели, а ум постичь увиденное не в силах! Ты же не просто это придумал! Ты взлетел, пролетел, и сел! Ты, воистину – гений!- кричал он, как будто кузнец был туговат на ухо.

      -Или чокнутый…! Что в принципе, одно и то же!- добавил подоспевший Йорк.

      -Нет! Нет! Он гений! Это я, ты – мы чокнутые! А он – гений!- отвергая утверждение Джима, затряс головой Кой.

      -Да, ладно тебе Мак! Все мы одним миром мазаны! И мы, и он!- не унимался Джимми.

      -Друзья! Друзья! Я хочу вас помирить! И поэтому заявляю! Мы, люди, а люди умеют думать! И если при этом у некоторых происходят некие отклонения от нормы, не только в минус, но и в плюс! То, почему бы нас не считать ненормальными, то есть чокнутыми!-

      -Ол! А мне! Мне, можно? Ну, полететь, можно? Ты же объяснишь, что, и как!- без перерыва болтая, Мак ходил вокруг «змея», разглядывая его.

      -Конечно! Конечно! Только ты вторым будешь!-

      -Ладно! Ладно! Вторым, так вторым! А кто первым? Если не секрет!-

      -Нет, не секрет! Вон, Ню! Он давно просит! Я ему и курсы полёта преподал!-

      -Но он же этот, туземец!-

      -Туземец! Но очень, очень не глупый! И вообще! Они такие же, как и мы, только отстали от нас малость!-

      -Да нет, Ол не будут они такими же, как мы! Нет! Они, ну как тебе объяснить? Они, они, второй сорт!-

      -А! Я тебя понял! Они ходят на четырёх лапах, как звери! И хвост у них есть! Только они его умело прячут! Да?-

      -Подожди, Ол! Они конечно не звери! Но они людей едят? Едят! Так кто они после этого, а?- всё больше распалялся «Акулья смерть».

      -Ладно вам, друзья мои! Что вы спорите из-за ничего? Мак, пусть Ню летит! А ты посмотри! Посмотри! Глядишь и расхочешь лететь-то!- пытаясь сменить тему, встрял Йорк.

      -Да! Мы на эту тему потом поговорим! А сейчас, ты, Мак Кой смотри, взлететь, это не самое главное! Главное, сам полёт, и посадка! Посадка, самое главное! А ты, Джимми, я бы хотел, чтобы ты яхту вёл! Ну, как джентльмены, идёт?-

С таким предложением все были согласны, и друзья ударили по рукам.

      -Значит так, Йорк! Сначала идёшь по прямой, до тех пор, пока берег не превратится в нитку. Потом, плавно развернёшься, и назад! Ты меня понял? Плавно развернёшься! Денди! А ты, с Луизой, будьте на лебёдке! Как я вам махну с берега рубахой, начинайте подтягивать Ню к яхте, приземляться он будет на палубу. Ню, мой мальчик! Ты, я надеюсь, всё помнишь?-

Получив утвердительный ответ, Ол, осенив себя крестом, сказал:

      -Ну, с Богом!-

МАРТ

25.02.13г.

Март хрустит зернистым снегом,

Стеклянный звон ледка.

За Зимой спешит он следом,

Шурша корой с лубка.

Тяжелей всего быть первым.

Только Март-герой….

Он Зиме щекочет нервы,

Сам дрожит, порой.

На проталинах подснежник,

Белизной слепит.

Сильно высохший валежник

Ломится, хрустит.

И барсук, ленивец спящий,

Тянется в норе…

Марта холодок бодрящий,

Ткёт иней на зоре.

А грибник, стоит зевает.

Узкие зрачки….

На лужайке собирает,

Ранние строчки….

Уступает Март-красавец,

Посох свой братку….

И Апрель, пустившись в танец,

Льёт тепло ростку.

Пиму, после трагической смерти своей дочери, зная об отношениях между Ню и Хекой, просто считал не состоявшегося зятя, своим сыном, и поэтому, взирая на его полёт, он умилённо утирал слёзы радости с лица. Зес, у которого в глазах поблёскивали огоньки зависти, что-то гневно высказывал своему сыну, стоявшему рядом с ним, беспрерывно указывая при этом на летящего Ню. Сделав довольно большой круг, яхта приблизилась к своей якорной стоянке. На её палубе, работая лебёдкой, Ройс с Янсоном медленно подтягивали «воздушный змей», к яхте, стараясь удерживать его в воздушном потоке. Ещё мгновенье, и Ню приземлился на яхту. Едва ступив на палубу, он, мгновенно поставив «крыло», не дожидаясь долблёнки, прыгнул с яхты в воду. Ликующая толпа туземцев ринулась ему на встречу. Ещё в воде, они подхватили своего героя на руки, и под восторженные крики понесли на берег.

      -Вот, видишь, Мак! Всё людское им не чуждо! А ты говорил – дикари! Из этого мальчика будет достойная смена обоим вождям, он точно станет вождём, первым вождём объединённого племени! Ну а ты? Ты готов полетать, или может, передумал?- Ол по-дружески похлопал капитана по плечу.

      -Что за вопрос? Я всегда готов на не обдуманный поступок, и в данный момент мне больше подойдёт прозвище – «Чокнутый»! Ты же ведь не думаешь, Ол, что я упаду в грязь лицом в глазах этих туземцев? Я сделал шаг вперёд, и мне легче сделать ещё один шаг вперёд, пусть даже навстречу своей смерти, нежели повернуть назад! И поверь мне, это не бахвальство, и не желание геройствовать, и уж точно не желанье покрасоваться! Просто характер у меня такой, натура! Если бы я смастерил такое чудо, как ты, я бы летал и летал, пока не разбился! Но во мне нет такой жилки! Жилки изобретателя! Нет! Точнее, изобрести-то можно что угодно, только полететь, не всякому дано! Вот ты смог! Тебе многое подсилу! Вон и к войне подготовился! Тебе, в принципе, и звать-то на эту войну никого не надо! Все, сами за тобой идут! Я…! Я, тебя едва знаю, и тоже пойду с тобой до конца…!-

      -Нет, Мак! Ты тут не прав! Какая ж это война? Это не война, Мак! Это противостояние людей, слабых, беззащитных, но к счастью умеющих думать людей, сильному, безжалостному хищнику, чудовищных размеров! На войне всё предельно просто! Вот ты, а там враг! Вперёд, и кто кого! В бою ты видишь налитые кровью глаза противника! Залп, и в штыковую, а там уж кто быстрей и ловчей! Потом, после боя, тебе будет очень жаль того парня, которого ты проткнул штыком! Но в бою, ты не думаешь об этом! На войне, если не ты, то тебя! А потом! Потом ты сидишь, оглохший от страшного гула, не слыша стонов, плача, и бранных слов! Ты одурел, от запаха смерти! Да, Мак! Война ужасно пахнет! Пахнет страданьем и болью, кровью и порохом, потом и слезами! А ещё, ещё она пахнет, калёным железом, рвотой и дерьмом! Перемешанные залпами и взрывами, те запахи и порождают единый тлетворный запах! Запах смерти! Вот так ты и сидишь, оглохший и одуревший, сидишь прямо на распаханной, изрытой, дымящейся земле, весь вымазанный копотью и кровью, своей и чужой! Глядя на того паренька, который лежит на краю воронки, с устремлённым в небо, мёртвым взором! Ты понимаешь, что ты убийца, убийца, но не преступник! Вот так ты сидишь и думаешь, а нужно ли всё это? Именно умение думать, объединяет людей в огромные массы единомышленников! И если жизненные убеждения тех людских масс не совпадают, и миром никак нельзя достичь общих соглашений, тогда, взяв в руки оружие и убивая, приходится с помощью силы, доказывать свою правоту! Война, это один из способов выяснения отношений между людьми! А какие отношения могут выяснять между собой, человек и акула?  Нет, Мак! Эти отношения войной не назовёшь! Акула хотела меня сожрать, а я просто хотел выжить! Вот, казалась бы и всё! Так нет! Моя акула, этот ужасный монстр, более сорока лет преследует меня, в надежде получить шанс отомстить! И всё бы ничего, если бы он стремился убить только меня, одного! Но эта безжалостная тварь, как бы специально, убивает других, близких мне людей! На протяжении тех, сорока лет, я день за днём всё больше убеждаюсь, что этот монстр, способен соображать, путь не как мы, но всё же способен! Океан его дом, его стихия! Простые акулы, каких бы они размеров не были, они яростно охраняют свои владения, и убивают своих врагов порой не только из-за голода, но и за самовольное вторжение на их территорию! А этот монстр, всюду следует за мной, куда бы я ни направился! Ведь не из-за голода он преследует меня, и не за то, что я лезу в его стихию! Он терпеливо ждёт случая, чтобы рассчитаться со мной за то увечье, которое нанёс ему я! И попади я, или кто другой из моих близких людей в его стихию, он непременно  убьёт любого! Так, какая же это война? Это беспощадное убийство! Причём осознанное! И поэтому нам надо сделать всё, чтобы самим убить этого монстра первыми,  при этом, не пострадав от его огромных зубов!-

      -Ну и развёл ты здесь философию, Ол! Я хоть и не был на войне, но тоже не святой, поскольку тоже убивал! Но я угрызений не чувствую! Пусть я плохой, но я убивал людей, которые были гораздо хуже меня! Если меня кто и осудит за это, пусть! Но сам я себя винить, а тем более осуждать не собираюсь! И хватит об этом, господа! Мак, ты готов взлететь в небеса? «Крыло» уже доставили с яхты! Я посмотрю на твой полёт! Может я тоже, рискну, а! Ол, ты объясни попроще и покороче, что, и как там нужно дёргать, чтобы лететь и не свалиться с высоты вниз! Да, Мак, если там!- Йорк ткнул пальцем в небо:

      -Ты увидишь Бога, не забудь передать ему привет от меня!-

      -Что, дружище? Тоже заразился желанием полетать?- подшутил над другом Ол.

      -Да нет! Просто у меня появилась одна маленькая идейка! И я хочу сам её проверить! Ты, пока Мак будет планировать, мне поподробней объясни принцип полёта, и принцип управления твоим «воздушным змеем».-

       Пака шли приготовления к полёту Мак Коя, вся большая толпа туземцев отошла поближе к большой скале, что-то шумно обсуждая.

      -Племя моё! А так же люди племени Зеса! Вот, что я вам сейчас скажу!- начал Пиму:

      -Я долгое время был вашим вождём! Я делал всё, чтобы в племени были лад и согласие, и с племенем Зеса я старался не ссориться! Хорошим ли я был вождём или нет, не мне судить! Но время не щадит человека, и вот я чувствуя, что состарился, понял, что больше не в состоянии быть вашим вождём!-

Услышав эти слова вождя, племя загудело как потревоженный пчелиный улей.

      -Тихо! Тихо!- повысив голос, упокоил своих людей Пиму:

      -Да! Я состарился и больше не могу быть вождём! Но не заменимых людей нет! Я хочу предложить вам в вожди другого человека! Он ловок, смел и силён! Но самое главное, он не по годам мудр и умён! Я говорю сейчас об Ню! Именно Ню я предлагаю избрать вождём племени!-

      -Вождём обоих племён!- подхватив слова Пиму, как эстафету, продолжил Зес:

      -Я тоже стар, и мне тоже тяжело править своим племенем! К тому же вождя стоит выбирать за другие достоинства, не за те, за которые выбирают вождя у нас! Без сомнения мой сын тоже достоин, быть вождём, но только вождём, своего племени! Я же считаю, что народы на обоих островах должны быть соединены воедино, а коли, мы будем едины, то и вождь у них должен быть один! Мой же сын, станет правой рукой молодого вождя, и станет во всём помогать ему! Мне кажется, что он достоин этого почётного звания! Он был старшим воином в своём племени! Он тоже ловок, силён и смел, но Ню полетел в небо, как! Как! Я даже не знаю, как кто! А мой сын нет! Мой сын не трус, но в небо не полетел!-

И опять загудело племя, но в этом гуле, чаще звучали возгласы одобрения, нежели порицания.

      А тем временем Мак Кой, с высоты птичьего полёта, любовался красотами, представшими перед его взором. С высоты океан казался ещё более бескрайним и безбрежным, чем он видится с земли. Воды его, колыхаясь, переливаются перламутром чёрного жемчуга. Горизонт же отражая солнечный свет, поблёскивает золотом дорогой оправы. Нет, нет, это не жемчуг, это гигантская, фарфоровая крышка чайника, покрытая особой, мерцающей глазурью, из-под которой нет-нет, да и выскочит всё в белых кудряшках, маленькое облачко пара. Оба острова, как декоративная лепнина на той крышке, которая светилась изумрудом джунглей, окаймлённых белыми полосами песчаных пляжей, а седина ближайшего острова, сверкала темно-синим цветом негранёного, плоского сапфира, круглого озера. Эта красота наполняла душу капитана особым, ранее не ведомым чувством. Каждая клеточка его тела, ликовала, заставляя кровь бурлить в венах, вызывая лёгкое головокружение, но не от высоты, а от счастливого чувства ощущения свободного полёта. Налюбовавшись этой красотой, Мак стал внимательно всматриваться вниз, пытаясь разглядеть, что происходит над водой и под водой. Поблёскивая на солнце, у поверхности воды, плывёт большой косяк мелких рыбёшек. Чайки, кружась низко над водой, следуют за этим косяком, периодически выхватывая рыбку за рыбкой, устроили не плохое пиршество.  Дельфины, притесняя косяк с двух сторон, тоже присоединились к тому пиру. А вот с глубины, бледно-коричневой массой поднялась огромная стая креветок, но словно испугавшись, что человек с верху разглядит их, тут же ушла на глубину. Мак пытался, напрягая зренье, увидеть ещё, чего-нибудь, но яхта завершила разворот, натянув верёвку,  дёрнула «змей», увлекая его за собой к берегу. 

      -Ну, как ощущения?- сгорая от любопытства, спросил Йорк друга.

      -Это было, что-то! В общем, передать это словами не возможно! Это надо самому полететь, и испытать всё на себе! Да, Йорк! Я там заметил, нечто! Даже не знаю, как тебе объяснить! В общем, что-то весьма подозрительное! Ты там повнимательней, я то боюсь, что мне уже мерещится эта акула! Показалось, что мелькнуло что-то! Да и летел я высоковато! Ну ладно давай, гляди там в оба! Ол, какая длинна верёвки? И нельзя ли размотать её наполовину? Полет, конечно, вещь хорошая, но от него можно получить и выгоду, с высоты прекрасно видно, что происходит в толщи воды! С большой высоты тяжело разглядеть по точнее, что под водой проплывает, да и рябь на поверхности тоже мешает обзору!-

      -Конечно, верёвку-то можно сделать и по короче, но тогда возрастут колебания «змея» из стороны в сторону, а так как у Йорка это первый полёт, это очень рискованно! Я вовсе не хочу обидеть тебя, Джимми! Но это не просто опасения!- высказал своё мнение Ол, готовя Йорка к полёту:

      -Само «крыло» было сделано именно для того, чтобы с высоты наблюдать за монстром! Но его можно чётко разглядеть только на мелководье! На глубине это сделать практически не возможно! Джимми, ты полетай, полетай! Раз уж настроился, то чего ж откладывать? Но потом я сам полетаю и посмотрю, вдруг незваный гость опять пожаловал! Мак, а тебе нужно к штурвалу! Как? Унял уже, дрожь в руках, а? Да, и скажи там Дену, чтобы он вёл «змея» волнами! То, отпуская его на предельную высоту, а то, подтягивая пониже, давая возможность вглядываться вглубь воды! Ну, что? Если всё готово, то по местам, и с Богом!-

Приставив ладонь ко лбу козырьком, Ол наблюдал за полётом Йорка, когда к нему подошли Пиму, Зес и Ню.

      -Ола, мой хочет тебе сказати, что у нас большой радость! Моя и Зеса, вота, теперя не вождь! Теперя вождь, Ню! Она сильно достоин такой звания!-

Видно было, что старый вождь сильно волнуется, и поэтому очень сильно искажал английские слова.

      -По этот повод наша племна будито большой праздник! Моя варить, много-мало, пиво! Моя приглашать весь белый моряк к мне на праздник! Зеса иметь, много мало, жемчуга! Надо моного рома!-

Внезапная пальба перебила вождя. Все устремили взгляды в ту сторону, откуда донеслись выстрелы.

      -Ого! Видно радость полёта настолько вскружила Йорку голову, что он, на радостях стал палить! А ещё меня «чокнутым» дразнит, а сам…! Нормальный, что ли?-

      -Э-э-э! Тут ты не прав, Мак! По-моему, он, что-то узрел внизу! Вот и палит…!-

      -Ола, смотреть туда!- дёргая кузнеца за руку, Пиму указывал в сторону «змея», который алой чайкой парил в небе. А тем временем, Джимми, отдав конец верёвки, уже круто планировал к берегу.

      -Что он творит? Он не успеет погасить скорость! На такой скорости ему будет очень тяжело приземлиться!- с тревогой в голосе закричал Ол:

      -Джимми! Джимми! Раму! Раму, от себя!-

Джимми попытался, зависнув, погасить скорость, но всё равно она была слишком высока, и при приземлении, капитан вывихнул себе ногу, а «змей» воткнувшись в песок, издал предательский треск.

      -Ол! Мак! Акула здесь!- кричал Йорк, барахтаясь в песке.

      -Она шла за яхтой прямо подомной! Я выпустил по ней весь барабан! Не попал, конечно! Но она, после моих выстрелов, круто развернулась и пошла на восток, плавно погружаясь в глубину! Надо немедленно организовать преследование! Мак! Скорей в шлюпки, и скорей грести к шхунам! Нам надо погнаться за ней, тем самым дать ей понять, что мы объявили ей войну, и что настроены мы решительно!-

Возбуждённый Джимми вскочил на ноги, но с глухим стоном он тут же сел обратно на песок. Его нога, в районе щиколотки, прямо на глазах синела и распухала.

      -Стой Йорк! Зачем шхунам срываться и гнаться за монстром? Я сам схожу на разведку! Мне кажется, что он специально обнаружил себя, давая нам понять, что он не собирается отступать! А вот, что этот монстр замыслил, я попытаюсь выяснить! Он не сможет долго находиться на большой глубине, и рано, или поздно, спинной плавник выдаст местонахождение монстра!- словно рапортуя, отчеканил Мак, направился к своей шлюпке, показывая жестом своим морякам, следовать за ним.

      -Ну, что Джимми? Садись на вёсла и твои матросы отнесут тебя в деревню к туземцам!- глядя в след уплывающей шлюпке, сказал Ол:

      -У них сегодня большой праздник! Они избрали нового, молодого вождя! И по этой причине веселье будит длиться неделю, не как не меньше! Кстати! Там, на этом празднике, ты можешь выгодно купить крупный жемчуг!-

      -Ол! Я знал, что ты весёлый парень, но не настолько же! Какой жемчуг? Меня обчистил подлый Фрэнк! Я же его тогда от полиции спас, когда в драке, он пырнул французского морячка! Его старый капитан, наверное, родился по самые глаза налитый виски! Вот он, спьяна, и пробил бушпритом обшивку французской, трёхмачтовой шхуны, когда швартовался! Завязалась словесная перепалка, которая плавно перешла в драку! Французов было вдвое больше, чем англичан, и они стали брать верх! Тогда Фрэнки достал нож! Моя шхуна готовилась отдать швартовы, но, видя эту драку, я задержал отплытие! Драчунов мы разняли, а Фрэнка я спрятал на своём корабле! Вот как эта гнида отблагодарил меня! Ну и делай после этого добро людям! Он же, как только чуть пообжился на судне, сразу же начал мутить воду! Надо бы его сразу ссадить в каком-нибудь порту! Нет, дурак, пожалел! А он, сука, всё золотишко, и весь жемчуг… тварь! Теперь всё заново придётся начинать! А ведь я хотел по больше шхуну прикупить! А этой Бешем командовал бы! На двух кораблях мы с ним развернулись бы!- продолжал кричать капитан, садясь на вёсла, которые его моряки заботливо подставили, сложив их крест, накрест. Со вздохом, проводив шхуну друга, Йорк поудобней устроился на вёслах:

      -Чего стоим? Акулий корм…! Пошли, пошли, в деревню к пигмеям! Ол! Когда ты говорил, что я могу у них купить жемчуг, что ты имел ввиду?-

      -Ровным счётом ничего! Просто за бочонок доброго! Тёмного! Крепкого рома! Эти пигмеи насыплют тебе, целую шляпу отборного жемчуга!- со смехом пояснил капитану кузнец, что именно он имел в виду.

      Островитяне умели работать не покладая рук, и умели отдыхать не жалея ног. Отдыхать они любили больше всего на свете. И если выпадал случай отдохнуть и расслабиться, они расслаблялись по полной программе.  На центральной площади, прямо на земле, вместо стола, большим кругом, были постелены пальмовые листья, а на них разложены всевозможные угощения. И чего тут только не было. Печёные в углях яйца чаек, черепаховый бульон, большие куски жареного кабаньего мяса, большие, запечённые целиком, ящерицы, целые груды зажаристых тушек олушей. В глиняных горшочках, булькали в жиру, мозги обезьяны. На широких глиняных блюдах, возвышались горы жареных насекомых, залитых соусом. Блюд из рыбы тут было великое множество. Пресные лепёшки лежали ровными стопками. Фрукты всякие, всякие, по всему «столу», были просто навалены разноцветными горами. Пиво местного производства, пенилось в ёмкостях, сделанных из скорлупы кокосового ореха. И было там еще много таких блюд, которые имели названия только на туземском языке. На самом почётном месте у этого «стола», полного изобилием, сидел, нет, гордо восседал Ню. По  его убранству и раскраске, можно было без особого труда догадаться, что вождь племени, именно он. По его правую руку сидели бывшие вожди, и лица приближённые к ним. По левую руку, сидели гости племени. Напротив вождя, сидело всё остальное племя, в независимости от рангов и чинов. Собравшиеся за «столом», взирая на вождя, сидели молча. Выдержав длительную паузу, вождь – Ню поднял кокосовую кружку с пивом, и с возгласом:

      -Макуа!- сделал из неё несколько глотков. Этот возглас послужил сигналом к началу веселья.

       Когда, по истечению двух суток, в деревню пришёл Мак Кой со своим помощником и двумя матросами, воины объединённого племени, в жестоком танце, под барабаны и звонкие хлопки женщин, всё ещё топали босыми ногами вокруг костра, поднимая пыль. Сухо, по-деловому, поздравив вождя, Мак поставил перед ним бочонок с ромом. Зес, на корячках, так как на ногах он стоять уже не мог, подполз к капитану и протянул ему горсть крупного жемчуга.

      -Бери, Мак! Бери! У них этого добра много! Я здесь тоже провернул самую удачную сделку в моей жизни!- заикаясь, бубнил Йорк, показывая другу свою капитанскую фуражку, дно которой было засыпано крупным жемчугом.

      -Этот жемчуг должен быть мой!- вторя словам Йорка, пролепетал хозяин таверны. Он полулежал за «столом», облокотившись на Дена, который, тоже полулежал с ним рядом.

      -А мешок акульих зубов ты не хочешь? Винная пробка…! Этот жемчуг мой…! Этот жемчуг мой! Тебя черта-с два ограбишь! Поди, свои сбережения зарыл где-нибудь, да? А вот меня обнесли подчистую, самым наглым образом…! А я-то шхуну хотел, трёх мачтовую! От морского ежа уши мне, а не шхуну!- гундосил Джимми, пытаясь встать.

      -Йорк! Йорк! Кончай скулить! На-ка, вот тебе подарочек! Может это тебе поднимет настроение?-

Мак бросил другу, увесистую кожаную сумку. Расшнуровав её, Джимми просто лишился дара речи, в сумке были, его золото и его жемчуг. Совладав со своим волнением, даже слегка протрезвев, он затараторил, бессвязными фразами:

      -Это же моё…! Моё золото…! Да! Да! Это без сомнения поднимет моё настроение…! Но как? Ты, что поймал эту крысу? Этого Фрэнка? А это не моё…! Это, что ещё за розовый тапочек, а? У меня этого не было…!-

      -Тапок…? Розовый? Что за розовый тапок, а? Купальный…?- подал голос Ден. Увидя розовый купальный тапок, украшенный крупным сапфиром и двумя маленькими бриллиантами, Денди, став трезвым, вскочил как ужаленный.

      -Мак! Откуда у тебя это…?- с тревогой в голосе спросил он, бледнея.

      -Всё очень просто…! Когда мы погнались за акулой-гигантом, к концу дня мы её, конечно догнали. Но она, едва мы к ней приблизились, увеличив скорость, ушла. Потом мы снова её догнали, и она опять ушла! Всё ночь мы шли вперёд, боясь проскочить монстра. Рано утром рулевой доложил, что прямо по курсу плавник. Я, взяв трубу, стал следить за акулой, но она, набирая скорость, целеустремлённо шла вперёд, пока не скрылась за горизонтом. Пройдя ещё пару миль, мы сбавили ход. Я был в раздумье, что делать? Когда нам в болт врезалась пятиярдовая акула.  Мои молодцы тут же забросили снасть, и через десять минут она уже была у нас на палубе. А это…!- Мак кивнул на сумку и тапок:

      -Это содержимое её желудка! А как всё это, попало к ней в желудок, остаётся большой загадкой!-

      -Бесспорно, это загадка! Но я знаю только одно, что моей невесты нет больше в живых! Этот купальный тапок её! И как он попал в желудок акулы, не трудно догадаться!- со слезами на глазах, проронил Денди. Видя, как переменился Ден в лице, Луиза поняла, что не такая уж она и любимая, как утверждал он. Видно невеста была для него не безразлична. Приподнятое настроение молодой женщины тут же улетучилось само, собой.

Однако, заметив, что Ол смотрит на неё, Луиза виновато улыбнулась, пожимая плечами, мол, жаль Дена, чисто по-человечески и только.

                                                                                 Часть вторая.

      Пароход, монотонно пыхтя паром, изредка постреливал из чёрной трубы одинокими искрами в ночное, звёздное небо. Все пассажиры и большая часть команды безмятежно спали. Вороватая тень скользила по палубе внаправлении вентиляционных труб.

      -Пахан! Пахан! Завтра, в десять, мы будем в Перто! Паха-ан! Ты меня слышишь, а? Я тебе «хавку» принёс…!-

      -Чего растявкался «сявка»? Ты сейчас всю полосатую братию разбудишь! Мне тут только водоплавающих с кортиками не хватает!- зацыкал Арчи на матроса, выглядывая из венттрубы:

      -Значит завтра в десять! Ага…! Ладно, давай сюда «хавку» и схилял отсюда, «по рыхлому»!-

Как только, так же, бесшумной тенью, матрос подался прочь, Арчи змеёй выскользнул из вентиляционной трубы. Поприседав немного, разминая ноги, он огляделся.

      -Ну, что? Надо нанести визит вежливости в лазарет! Миллионер, по моему, «вор-лимон», а прописочку у меня он получить забыл…!-

Дверь в лазарет была приоткрыта. На потолке каюты плясали лунные блики, отражённые от волн. Раненый матрос, что-то бормотал во сне.

      -Как сладко спит, даже жалко будить…!- подумал Гвал, глядя на спящего:

      -А разве ж его так необходимо будить…? Нет! Ведь если я с ним не пообщаюсь, от этого моя воровская гордость не пострадает! Да и не видит никто…!-

Как можно тише, чтобы не разбудить спящего, Арчи сунул руку под подушку. Рука тут же наткнулась на туго набитую, кожаную сумку.

      -Ого! Он и в самом деле, миллионер! В такой сумке, точно, целое состояние! А акула-то ему руку, по самое плечо оттяпала!- глядя на кровавые бинты, думал вор:

      -Вот она, кара Божья! Рука-то правая! Не повезло! Как без правой руки-то, а? А зачем она ему? Ему с такими деньжищами, вообще без рук жить можно! Набрал в прислуги красивых баб! Они тебя и пописают…! И на очко посадят! И попку вытрут! А как же…? Плати! И всё будет окей! А ежели приспичит блуд почесать! И оттрахают – сверху! Мама, не горюй! Ну, я и дал! Инвалиду завидую! Ничего! Я вот сейчас, восстановлю справедливость! И будет он на паперти, милостыню просить…! А я, и с руками, и ногами, и бабами буду окружён, как шейх…!-

Сумка дюйм, за дюймом подавалась. Вдруг, неожиданно, голова спящего, соскользнув с подушки, дёрнулась. Арчи даже не успел понять, что случилось, когда крепкая, твёрдая кисть моряка, вцепилась ему в горло и стала душить с огромной силой. Вор, захрипев, попытался левой рукой оторвать душившую его руку, но не тут-то было. Выронив сумку с золотом, Гвал торопливо вытащил из-за пояса бандитский нож. Острое лезвие вошло в левый бок моряка, как в масло. Тёплой струёй, кровь обдала руку вора. Железная хватка руки на горле тут же ослабла.

      -Что же ты наделал, морячёк…?- прикрыв рот Фрэнка, лишая его возможности кричать, шептал  Арчи:

      -Что же ты наделал…? Видит Бог, я не хотел тебя убивать! Но ты…! Ты, не дал мне выбора! Дурак! С деньгами надо расставаться улыбаясь! Не стоят они того, чтобы из-за них умирать!-

Вытерев кровь о простыню, и подняв сумку с пола, вор бесшумно выскользнул из каюты лазарета.  Уже рассвело, но на палубе, в столь ранний час, было безлюдно. Пробравшись на корму, Гвал спрятался под брезентом. Надо было дождаться подходящего момента, чтобы спрыгнуть с парохода. Сойти на берег в порту, как все нормальные пассажиры, в планы грабителя не входило.

      -Если доктор обнаружит труп, наверняка поднимет тревогу, и тогда уж точно, меня найдут! А у старпома и у старших по вахте наверняка есть револьверы! Надо срочно, что-то придумать!- сидя под брезентом, думал вор.

      -Пахан! Пахан! Ты где?- вороватый морячок, опасливо озираясь, вышел на корму.

      -Эй! Сявка! Чего разбазланился? Сюда иди…!- властным тоном приказал Арчи, моряку:

      -Слушай сюда! Если ты настоящий, жиганский кореш, то ты поможешь мне незаметно слинять с этого «утюга»! Тебе надо минут двадцать покрутиться здесь, на корме! Если всё будет тихо, то постоишь чуть на «стрёме», пока я не спрыгну с судна! А если будет, какой-нибудь «шухер», тебе придётся, пожертвовать своей рожей!-

      В каюту не громко, но настойчиво постучали.

Томи Фокс тихо, чтобы не разбудить спящую девушку, поднялся. Быстро одевшись, он ласково поцеловал Джонетту и вышел.                           

      -Там у врача, в лазарете, кто-то зарезал спасённого моряка! Доктор говорит, что зарезал «мастер», одним ударом, прямо в сердце, и золото его пропало! Капитан приказал обыскать судно!-  торопливо объяснил посыльный.

      -А комиссар был прав…! Арчи Гвал у нас на пароходе! Я пошёл к капитану, а ты мигом к вахтенному офицеру! Пусть выдаст палубной вахте револьверы!- проверяя боекомплект своего револьвера, распорядился Том.

      -Сэр! Я распорядился палубной команде произвести тщательный обыск судна! Вахтенный офицер вооружил людей. Преступник очень опасен, и я, на всякий случай, распорядился, чтобы одного стрелка прислали к Вам в каюту!-

      -Мой мальчик! Мы через двадцать минут прибудем в порт Перт, пассажиры уже стали на палубу выходить! Мне кажется, что не стоит вести активных действий в поисках преступника! Ведь гангстер может быть вооружён, и может начать стрелять, и тогда пострадают невинные люди! Я приказываю ничего не предпринимать, а вести незаметное наблюдение…!- но капитан не успел закончить фразу, когда в каюту, без стука, вломился вахтенный офицер.

      -Сэр! Бандюга обнаружил себя! Он вырубил матроса, который его признал и укрылся в трюме! Мы блокировали трюм! Ему не выйти оттуда!-

      -Вот и чудненько…! Продержите его там до подхода полиции! Пусть они его берут! Они профессионалы! А я, не хочу рисковать жизнями своих матросов! А ты, Томми, культурно и вежливо, попроси пассажиров, до тех пор, пока пароход не пришвартуется к причалу, не покидать своих кают!-

      -Я всё понял, сэр! Разрешите исполнять?- по-военному козырнул Том и вышел из капитанской каюты.

      -Ага! Черти полосатые, убрались с палубы и пассажиров по каютам разогнали! Мой план действует!- ехидно посмеиваясь, шептал Арчи, наблюдая из-под брезента, как матросы уводят людей с палубы. Когда палуба опустела, он, покинув своё укрытие, осторожно подошёл к борту, и взглянул вперёд, по ходу парохода. Впереди, с лёгкой дымке была видна земля, земля – Австралия.

      -Что там за шум? Дорогой! На палубе, как будто табун лошадей бегает!- промурлыкала Джонетт, вошедшему в её каюту, помощнику капитана.

      -Ничего серьёзного на судне не происходит! Просто капитан, настоятельно просит пассажиров не покидать своих кают до тех пор, пока судно не причалит к причалу и на   берег не подадут сходни! Это просто формальная страховка, не больше!- нежно целуя девушку в стройную, лебяжью шейку, ответил Том.

      -Да-а! Какая жалость!- выскальзывая из объятий Фокса, кокетливо заявила молодая дама:

      -А я, как раз хотела, пройти на нос корабля, полюбоваться красотой австралийского берега! Томи, я тебя хочу попросить! Нет! Я просто требую, разрешить мне выйти на палубу!-

      -Не надо так волноваться! Дорогая! Я думаю, что это легко можно будет устроить! Капитан, наидобрейший старик, и без сомнений, даст Вам разрешение прогуляться по палубе, но только в моём сопровождении! Я надеюсь, что Вы, сударыня, не будите возражать?-

По выражению лица Джонетт было видно, что она не против. А утро было просто великолепное. Утреннее, австралийское солнце, ещё не было нещадно палящим. Оно, подобно заботливой матери, которая, ласково гладя своё любимое чадо, согревает его теплом своих заботливых рук. Лёгкий бриз, играя волосами, треплет упрямый завиток красивого локона, шуршит складками длинного платья, наполняет лёгкие, утомлённые спёртым воздухом каюты, свежей воздушной струёй. Море несётся навстречу кораблю, переливаясь мелкими волнами, которые искрятся на солнце миллиардными россыпями изумрудов и сапфиров. Девушка, выросшая в туманной, вечно дождливой Англии и не видевшая южных морей, была просто поражена этой красотой. Ей захотелось опустить в эти россыпи руки, и черпать пригоршнями, драгоценные камни. Том, который родился и вырос в Австралии, давно не замечал этих красот, он, с замиранием сердца смотрел, не отрываясь на девушку, которую он просто боготворил.

      -Томи!- не поворачивая головы, молвила девушка:

      -Ты посмотри, какая прозрачная вода! Стайка дельфинов, плывущих перед кораблём, словно соревнуясь с ним в скорости…! Они, слово зависли в этом хрустале воды…! Когда-то давно, в детстве, у меня был аквариум! Я очень любила смотреть на рыбок! Они в чистой, прозрачной воде беззаботно плавали, переливаясь всеми цветами радуги, вызывая у меня неописуемый восторг! А если долго, не отрываясь смотреть на рыб, то, создаётся впечатление, что рыбки и не плавают вовсе, а порхают по аквариуму! Томи! Обещай мне, что ты покажешь девушке, которая изнемогает от нетерпения искупаться, чистый, культурный пляж, где она и сможет принять морские ванны!-

      -Конечно, покажу! Я, как раз, знаю одно красивейшее местечко, недалеко от порта! Там можно неплохо искупаться, даже нагишом, и никто не помешает сделать это! Но,  сначала, мы снимем Вам номер в гостинице, а потом я, с большим удовольствием провожу Вас на тот пляж! Только Вы, сударыня, должно быть позабыли, что должны ехать к своему жениху?-

      -Томми! Милый мой мальчик! Ты наивен, как ребёнок! Мой визит к Дену, не официален! И поэтому мне кажется, что те два дня, которые я проведу здесь, загорая и купаясь, никак не отразятся на наших с ним отношениях! А эти два дня, если очень постараться, мы проведём с большой пользой! Я хочу запомнить эти два дня, как самые лучшие дни в моей жизни…!-

Услышав такие откровенные признания, Том впал в некую растерянность. В его душе клокотала ревность. Он сильно ревновал любимую девушку к её жениху, но вместе с тем, и ликовал, осознавая, что Джонетт хочет эти два дня подарить именно ему.

     -Джонетт меня любит!- от осознания этого у Тома даже закружилась голова:

     -Но при всём, притом, она всё равно хочет выйти замуж за своего жениха, Денди! Конечно! Кто я? Я простой помощник капитана! И пусть я даже, сам стану капитаном! Я, всё равно останусь моряком, и только! А Денди? Денди другое дело! Во первых – он богат! Выйдя за него замуж, Джонетт становится, весьма обеспеченной леди! Во вторых – он не моряк! Его не надо ждать по полгода из плавания! Так, что, для нормальной, светской жизни, он подходит больше, чем я! А в плане интимных отношений, она может иметь кучу любовников! О! Томми! Да ты опять ревнуешь! Хотя для этого нет, никаких причин! Нет причин? А разве то, что любимая девушка заведёт себе множество любовников, это не веская причина для ревности? Хотя, если посмотреть на это трезво, ты, каких-то пять дней назад, был готов отдать всё на свете, лишь бы обладать этой девушкой, а когда ты добился своего, ты теперь, ревнуешь! Джонетт же, говорит, что любит тебя, и может быть, что любовником у неё ты будешь  один, или, по крайней мере, среди того множества, будешь одним из первых…!-

Немного успокоившись, Том, может впервые в жизни, обратил внимание на красоту  прибрежных вод, Австралии.

      Прыгнув с кормы судна, за борт, Арчи угодил в бурящий поток, гонимый пароходом. Стремительные волны подхватили его, закружили под водой и понесли прочь от судна. Потеряв ориентацию, Гвал запаниковал, и открыл глаза, но тут же, плотно закрыл их, морская, солёная вода, сильно раздражая слизистую оболочку, щипала глаза. Энергично заработав руками и ногами, он наконец, всплыв на поверхность, стал упорно выплывать из кильватерной струи. Хотя плотная, морская вода и держала пловца на поверхности, тяжесть сумки, однако, неумолимо тянула его вниз.

      -А я молодец, что своевременно приладил сумку к брючному поясу!- немного успокоившись, стал рассуждать жиган:

      -До берега далековато, и поэтому надо выбрать самый экономичный ритм работы руками и ногами, чтобы мне хватило сил до него доплыть! Везенье, везеньем, это милость Божья – везенье-то, а самому тоже надо держать хвост пистолетом!-

Так, понемногу успокоившись, везунчик, неторопливо огребаясь, поплыл к едва видневшемуся берегу. Он успокоился на столько, что даже стал мурлыкать себе под нос, свою любимую песенку, которую сочинила, именно про него, лондонская шпана.  

-Вор-лимон по кличке «Свал»,

             Очень многих обокрал,

                            Но богаче «Свал» не стал,

                                             Только ссылку схлопотал!

Хочешь, грабь ты, иль воруй,

            А итог работы…нуль!

                           Ведь когда ты много пьёшь,

                                            Хрен богатство наживёшь.

Только Арчи – вор, не плачет,

            Арчи – джентльмен удачи.

                        Очень сильно верит он,

                                    Что подрежет миллион!

С миллионом, что не жить?

             Сытно есть, и сладко пить.

                         В шёлке, в бархате ходить!

                                   И красивых дам любить!

Ой! Ля-ля! Ой! Ля-ля!

                                  Чем я хуже короля?

Ой! Ля-ля! Ой! Ля-ля!

                                  Чем я хуже короля?-

      Плывёт Арчи Гвал, мечтает. Душа радостью наполняется. Перед глазами, как мираж, встают роскошные коттеджи, близь белоснежных песков, далёких кубинских пляжей, по которым неторопливо прогуливаются красивые особы, лёгкого поведения, с любым цветом кожи и всеми их оттенками, в разноцветных купальниках, которые выгодно подчёркивают стройность молодых, гибких фигурок, и их цену. Около удобного шезлонга, небольшой плетёный столик, в тени цветастого, пляжного грибка, на котором стоит бутылка с крепким кубинским ромом. Голубоватый дымок, толстой, гаванской сигары, приятно щекочет ноздри. А он, мистер Гвал, а не лондонский налётчик, «Свал», сидит в том шезлонге, с очаровательной креолкой на коленях, впитывая всеми фибрами своей души, ромовые и сигарные ароматы, которые подчёркивает тонкий аромат духов, исходящий от мелких кудряшек её чёрных волос. Машинально опустив руку вниз, мечтатель поглаживает под водой, кожу сумки, на своём поясе. Именно эта набухшая от воды кожа сумки, а точнее, её содержимое, словно навязчивые импульсы гипнотизёра, вызывает  галлюциногенные видения. Но вдруг, лёгкое чувство тревоги, словно ветерок, сдувая миражи воздушных замков, возвращают мечтателя в волны прибрежных вод, а прозревшие, вдруг, глаза видят прямо перед собой, острый треугольник акульего плавника.

      -Откуда её принесла нелёгкая? Надо замереть на месте, может тогда пронесёт? Эти зубастые твари, обычно плывут на кровь! У меня вроде, никаких кровоточащих ран нет! А, чёрт…! Я совсем забыл! Видимо, когда привалил морячка, рукав рубашки вымазал в крови, и нож плохо вытер…!-

Так думал про себя человек, который за всю свою жизнь ни разу не видел акул, тем более больших, белых. Он, прекратив огребаться, остановился на месте, едва заметно колыхая руками, чтобы не пойти ко дну. Однако плавник, неумолимо приближаясь, двигался прямо на него. Решив, что акулу можно напугать, пловец стал с силой хлопать ладонью по воде. И действительно, после четвёртого, или пятого хлопка, плавник акулы стремительно ушёл под воду.

      -Ага! Испугалась, сволочуга…! С Арчи Гвалом шутки плохи! Я тебя на одну ладонь положу, другой хлопну, только мокрое место останется…!- разразился бранью гангстер, вслед исчезнувшему плавнику.

      Большая белая акула охотится, в основном на тюленей и на морских слонов. Жертвами нападения большой белой, становятся детёныши или взрослые, но больные животные. Они беспомощно трепыхаются на поверхности воды, этим самым и привлекают внимание хищников. Пасть у акулы находится далеко от носа, и чтобы эффективно схватить жертву, акула сначала, ныряет вглубь. Потом она разворачивается и подобно ракете, широко раскрыв зубастую пасть, летит к цели. Если животное взрослое, то акула, атакуя снизу, хватает жертву в область живота, и выгрызает из неё большие куски плоти. А если это детёныш, она его просто, перекусывает пополам. Акула в пять ярдов длинной, охотясь, медленно проплыла вдоль берега, на котором морские слоны устроили себе лежбище. Но сегодня поживиться было не чем. Почуяв приближение сильного хищника, животные предусмотрительно выбрались на берег. Так никого, не сцапав, рыба лениво плыла в открытое море, когда её острое обоняние уловило сильный запах крови. Акула, прибавив скорости, поплыла в том направлении, откуда шёл этот запах. Вот она уже чётко различила свою добычу, которая беспомощно трепыхалась на поверхности воды. Но жертва, словно почуяв опасность, повисла на поверхности, как поплавок, звонко захлопав по воде передней конечностью. Большая белая не стала глубоко нырять, она просто, слегка наклонившись вправо, мощно ударила хвостом и, открыв большую, зубастую пасть, вцепилась в живот своей жертве. Только вот, живот оказался жёстким и совершенно не съедобным. Акула мотнула головой, срезая острыми зубами сумку с сокровищами, с брючного ремня, одновременно располосовывая живую плоть живота пловца, увлекая его своей массой под воду. Арчи почувствовав острую, нестерпимую боль в области живота, попытался закричать, но увлекаемый акулой под воду, он стал захлёбываться, не успев набрать воздуха в лёгкие. Рыбина же сильно раздражённая той кровью, которая брызнула из жертвы, окрашивая воду в красный цвет, попыталась, мотая головой, избавиться от сумки, чтоб получить возможность атаковать свою жертву ещё раз. Зубы у акулы в пасти расположены в несколько рядов, и  загнуты они так, что если что-то попадает к ней в пасть, то выскочить от туда нет никакой возможности. Так, промучившись около получаса, ей ничего не осталось сделать, как, просто, словно глотая приличный кусок добычи, протолкнуть эти сокровища в себя, внутрь. Опустевшая пасть, дала возможность акуле поновой наполнить её пищей, и она нырнула в том направлении, куда пошло на дно захлебнувшееся тело гангстера. Только то, кровоточащее, мёртвое тело было тут же разорвано и съедено другими обитателями морских глубин, и ничего кроме запаха в воде, на дне не напоминало о том теле.

      Швартовка судна прошла просто великолепно, если не считать тех проблем, которые доставил команде тот гангстер, который засел в трюме, сход пассажиров на берег, тоже, прошёл нормально. Помощник капитана, как и обещал молодой особе сопроводить её в город, взяв Джонетт под руку, проводил её в лучшую, на его взгляд, гостиницу города, близь порта.

      -Дорогая! Пока Вы будете приводить себя в порядок, и переоденетесь для прогулки на пляж, я, с Вашего позволения, загляну в местный полицейский участок! У нас с капитаном, к здешнему комиссару, есть небольшое дельце!- с виноватой улыбкой, отпросился Том у девушки.

      -Конечно, я не стану возражать! Но настоятельно прошу тебя, Том! Не задерживайся долго у комиссара! Если, когда я выйду из своего номера, тебя не будет вот тут, на лавочке! Я…! Я, очень обижусь! Обижусь настолько, что больше никогда не стану поддерживать с тобой, никаких отношений…!-

      Комиссар портовой полиции, грузный мужчина, лет сорока пяти, сидел в своём кабинете, за своим столом. Как и большинство комиссаров тех времён, отдавая долг моде, он курил трубку, пуская синеватые кольца дыма, хотя предпочитал хорошие сигары. Утро было добрым, как ему это казалось, и поэтому сыщик, закинув ноги на край своего стола, расслабился, наслаждаясь ароматом крепкого табака. Неожиданный стук в дверь заставил его вздрогнуть, от чего трубка чуть было не выскользнула из рук.

      -Кого ещё там чёрт несёт, в такую рань?- проворчал австралийский «Мегре», снимая ноги со стола.

      -Ну, кто там? Заходите, коли пришли! И нечего пытаться разнести мою дверь кулаком!- уже громко, произнёс он посетителю, стоявшему с другой стороны двери. Дверь с противным скрипом, несмело открылась, и на пороге возник молодой человек, в морской форме помощника капитана.

      -Извините, сэр, за столь ранний визит, но дело весьма серьёзное! У меня к Вам послание от комиссара портлендской полиции!- произнёс старпом, чётким командным голосом, но почему-то при этом, по-юношески покраснев. Взяв протянутый листок, сыщик, бегло прочёл послание.

      -Ох, уж эти англичане! Сами ни на что не годны, а мы тут отдувайся за них…!- с явным раздражением в голосе, прорычал «Мегре».

      -Это точно сэр! У них преступники разгуливают по улицам безо всякого страха, а ловить и сажать их в тюрьму, должны мы, австралийцы!- по-военному отрапортовал Том.

      -А ты, что, австралиец, сынок?- вскинув брови, взглянул на старпома сыщик.

      -Так точно, сэр! Родился и вырос в Перте, и не меньше Вашего, сэр, не люблю этих англичан!- с жаром выпалил моряк.

      -Ладно! Ладно, сынок!- уже мягче, но все же серьёзно, промолвил комиссар:

      -Арчи Гвал! Это тебе не хухры-мухры! Он бандит и убийца, каких мало во всём мире! Не один раз его закон упекал на каторгу, в наши края! А теперь, что же это получается, он сам, по доброй воле сюда пожаловал, а? Что же вы, морячки, его на своём пароходе прохлопали-то, а?-

      -Видите ли, сэр! Когда, при выходе из Портленда, мы получили сигнал от полиции, мы сразу же, обыскали весь пароход, но, ничего и, никого не нашли! Где бандюга скрывался, это известно только ему одному! Сидел он в своём схроне тихо, как мышь, и только сегодня, утром обнаружил себя, убив в лазарете моряка…! Мы в океане, подобрали одного беднягу, который уцелел после кораблекрушения, но сильно пострадал от зубов огромной акулы! При матросе была сумка полная золотых монет и жемчуга, очень крупного жемчуга! Именно за эти сокровища Арчи и убил его! Один матрос увидел Гвала рано утром на палубе, но бандит кулаком сломал ему нос и скрылся в трюме! Он вооружён и очень опасен! Команда обложила его, но никаких действий мы не предпринимаем, и Арчи тоже, пока, молчит…!- Том покраснел, по щекам его струился пот.

      -Что? Кого вы там обложили? Дырку от бублика вы там обложили…! Гвал давно соскочил с парохода! На берегу его надо пасти! Хорошо, что у меня пол участка сейчас на побережье! Там какой-то итальянец, или француз, режиссёр, кино про любовь на лазурном побережье, снимает…! Так там народу…! Зевак всяких праздных, туча! А карманникам это, самое оно! Так, что, сынок! Дуй туда, во все лопатки! А я, чуть попозже, тоже подойду! Да! В шестёрках у Арчи, и был ваш морячок, ну тот, которому он нос сломал! Это такой приём! Отвлекающий! Ага!-

      Когда Фокс, запыхавшись, прибежал к гостинице, Джонетт уже была на улице, около лавочки и нервно курила длинную папиросу. Увидев молодого человека, она, капризно передёрнув плечами, повернулась к нему спиной.

      -Джонетт! Не поворачивайся ко мне спиной! Я сейчас всю объясню!- от волнения, голова у Тома шла кругом. Сознавая, что он сейчас потеряет любимого человека раз и навсегда, всё его тело, став вдруг ватным, не слушалось разума. На глазах у парня навернулись слёзы досады и горести. Эти слёзы, словно плотная пелена густого тумана, растворили в себе стройный силуэт девушки. Сев прямо на брусчатку, Фокс уткнулся лицом в свою капитанскую фуражку с кокардой из двух скрещенных якорей, и по-детски заплакал, всхлипывая и причитая при этом:

      -О! Джонетт! Тебе всё равно нельзя идти на пляж! Комиссар сказал, что преступник спрыгнул с корабля и вплавь плывёт к берегу! Почти все его полисмены находятся на том пляже, и они поймают! Обязательно поймают, этого злодея! Этого Арчи Гвала!-

Услышав эти слова, девушка резко обернулась к моряку.

      -Томми…!- ласково произнесла она:

      -Томми! Ну-ну! Ты же моряк, а моряки никогда не плачут! Я вовсе не сержусь на тебя за опоздание! Нет…! И готова простить тебя, но с одним условием…!-

      -Всё, что хочешь! Моя королева! Я сделаю всё, что ты пожелаешь!-   

      -Эй!  Том! Мы разве с тобой на ты? А! Впрочем – да! Так будет удобней общаться! И так, Том! Мы немедленно отправляемся с тобой к морю! Вот, возьми сумочку! Там, правда, только купальные тапочки! Купальный костюм, как оказалось, я забыла в своём чемоданчике, а чемоданчик уплыл вместе с моим женихом! Меня это, конечно расстроило, но не сильно! Ты же сам сказал, что на твоём пляже можно купаться и без купального костюма! А раз искупаться, вообще не получиться, то и причин для переживания тоже нет!- и девушка протянула моряку сумочку розового цвета.

      Пляж, дикий пляж, как назвал его Том, был похож на египетскую стройплощадку, на которой кинематографы, во что бы то ни стало, решили построить пирамиду Хеопса. Вся съёмочная площадка была окружена плотным кольцом зевак. По самой площадке, как муравьи, сновали туда-сюда работники съёмочной группы, и актёры.  По миниатюрным рельсам, сделанным из тонких труб, ездила специальная тележка, на которой сидел, согнутый как вопросительный знак, оператор с кинокамерой, похожей на небольшой чемоданчик с круглым, стеклянным глазком. Тележку по рельсам толкали четверо коренастых мужчин, одетых, как братья близнецы, в одинаковые, жёлтые рубашки и синие брюки с лямками на плечах. Бутафоры-декораторы с различными разрисованными, бумажными декорациями, выписывая замысловатые восьмёрки, сновали по площадке вокруг киногероев, создавая различные экзотические фоны, чтобы оператор мог отснять качественные кадры. Не смотря на безоблачную, солнечную погоду, осветители с лампами в руках, изображая бурную, трудовую деятельность, мешая абсолютно всем, бегали по площадке, спотыкаясь об операторские рельсы. Чуть поодаль от тех рельс, под большим, пляжным зонтом, в плетёном, деревянном кресле, сидел сам режиссёр. Этот, не то итальянец, не то француз, был чем-то похож на средневекового художника. На нём были бежевые штиблеты с ярко апельсиновыми мысами. Тёмно-синие брюки, в редкую, едва заметную, белую полоску, были подпоясаны широким ярко апельсиновым, кожаным ремнём с большой блестящей бляхой. Бледно-жёлтая рубашка с широким отложным воротником, была застёгнута на все пуговицы. Из-под воротника, вместо галстука, лоснился тёмно-шоколадный бант, из широкой, атласной ленты. Поверх рубашки, не смотря на жару, на режиссёре был надет плюшевый сюртук, цвета кофе с молоком. Тёмно-синий берет, блином лежал на большой, волосатой голове. Глаза режиссёра были спрятаны за большими, квадратными, тёмными очками, которые полотно сидели на большом, мясистом носу. Редкие, узкие усики щетинились над широкой верхней губой, а широкий, мощный подбородок, был, словно испачкан, редкими волосками узкой бородки. Толстые, короткие пальцы киногения, сжимали помятый металлический рупор, который он периодически подносил ко рту, и выкрикивал в толпу на площадке, какие-то команды, после которых, как от удара кнутом, вся эта свора начинала халерично двигаться. Но постепенно их движения становились всё медлительней и медлительней, и опять раздавался из рупора хриплый голос режиссёра, и всё начиналось сначала.

И СНОВА О ВЕСНЕ

25.03.13г.

Весна пришла, как девка красная,

Которая, лишка вина хлебнула.

Весёлая, и очень страстная.

Своим задором душу цепанула!

Раскатывая зелень краски сочной,

Красит Мир во все её оттенки.

Мать-мачеху по вдоль канавы сточной,

Сбирает дева, голые коленки….

Она смеётся, нос в пыльце цветочной.

И хлад Зимы  ведь, напрочь позабыла.

До Осени, уж если быть мне точным

Румянец…, блеск в очах. Как это мило.