Костер в ночи

Костер хочу разжечь звездой упавшей,
земную чью-то жизнь продлить чуть-чуть.
Кому-то дам я шанс продолжить путь,
с водой живою подавая чашу.

Здравствуй друг

Здравствуй, друг!
Вот опять я пишу.
Рифмы вяжутся в узел строкою.
Бороною чернильной межу
пропашу и засею тоскою.
Как водой ключевой из ведра,
раскачавшемся на коромысле,
льются с полночи и до утра
на страницу прожитого мысли.
Здравствуй, друг!
Помнишь ленты дорог
нас манили в мятежные дали?
Сколько мы истоптали сапог,
сколько падали мы и вставали.
Не искали исхоженных троп,
к верху путь прочертив по отвесной.
И не то чтобы страшен "потоп"
- нам вершина была интересна!
Пусть нам скажут: "А толк-то какой?
Все равно путь по жизни не вечен!.."
Но не время еще на покой,
- не по нам поминальные свечи!
Здравствуй, друг!
Поднимись старина.
Рано нам прогибаться в поклоне.
Вот отвесная наша стена,
вот вершина... 
И мир на ладони!

Перевал

Карабкаясь, цепляясь, все же... как-то,
осилил этот скользкий перевал.
Я падая, обиды глубже прятал
и непременно заново вставал.
Смеялся ангел надо мной летая:
"Похоже, брат, тебя попутал бес!"
но я до боли зубы сжав, по краю
тащил куда-то на себе свой крест.
А впрочем были редкие удачи,
но это так... теперь уже не в счет.
Мой ангел удивления не прячет:
"Он не иначе, крест свой донесет..."
Карабкаясь, цепляясь, все же... как-то,
я буду дальше двигаться опять.
Еще не скоро Понтию Пилату
меня гвоздями на кресте распять.

"Идущий, да осилишь ты дорогу!"
- когда-то мудрый, где-то записал.
От самого порога и до Бога, 
судьбой проложен путь за перевал.

Последний менестрель

На пражском "Карловом мосту",
где я бывал не раз.
Как старый воин на посту
грустинкой добрых глаз,
встречал гуляющих зевак
усталый музыкант.
Потертый джинсовый пиджак 
- эпохи прошлой франт. 
А в шляпе пыльной ничего,
- одной монетки медь.
И нет желаний у него,
кому-то песни петь.
Стакан дешевого вина
и к хлебу горький сыр.
Над ним кровавая луна,
вокруг суетный мир.
Сегодня он не тронет струн
- напрасно песен ждут.
Да пусть хоть сто кровавых лун
на землю упадут.
Лежит гитара в стороне
и топится талант,
как сыр размоченный в вине,
и пьян мой музыкант.
Толпой блуждающих гуляк,
гудит живой поток.
Но только он, старик - чудак,
в толпе той одинок.
Ах, годы... годы... их полет
стремителен, увы!
Он не сыграет, не споет
и не просите вы.
Смотрите где-то вдалеке,
где тает лунный свет,
плывет гитара по реке.
За нею шляпа вслед.
С моста уходит музыкант,
отбросив грусти хмель.
Прощай еще один Атлант
последний менестрель.

В жизни всякое бывает

Жизнь, она такой бывает:
то в полет, а то под гнет.
Распоров по швам сшивает,
и опять по швам порвет!

По краю

Теряя друзей, обретая врагов
иду я по самому краю.
По зыби бездушных и мертвых песков,
шагаю... шагаю... шагаю...
Под солнцем палящим опять миражи
рисуют обманом дорогу.
Мой глас вопиющий надрывом дрожит,
все ближе и ближе я к Богу.
Иду я устало по тверди земной
от склок и от злобы подальше.
Родиться бы мне на планете иной,
где зависти меньше и фальши.
Где храмы не строят не веря в Богов,
где души не знают пороков,
Где любят детей, берегут стариков,
камнями не гонят пророков
Где эта планета? В пространстве каком?
Не знаю! 
Не знаю! 
Не знаю!
Но точно я знаю - в том мире мой дом.
...А здесь я шагаю по краю...
Здесь храмы возводят не веря в Богов,
бегут от начала истоков.
Содом и Гоморра - цари городов
и трон в паутине пороков!

Копался в старых бумагах и случайно нашел наивный стих от 1999 года. Но мне показалось оно каким-то теплым (может от наивности?..) Может это была песенка?.. Уже и не помню.

Закрытая страница

Загаси дыханьем свечи
в тишине ночной.
Очень правильные речи 
не веди со мной.
Не пытайся горькой правды
в прошлом отыскать.
Две отыгранные карты,
заново не сдать.

Одна из моих песен в бардовском кругу..

Оловянное королевство

Одевают в платье голого 
короля, до самых пят.
Разливают в формы олово 
и солдатиков плодят.
Гонят строем на исходную 
"оловянных" сразу в бой!
- Короли, отцы народные, 
забавляются войной.
Плачут мамы "оловянные", 
провожая сыновей.
Эти мамочки забавные, 
- не понять им королей.
Как они на тронах маются, 
вот уже который год.
Для страны они стараются, 
и радеют за народ!
В барабаны бьют без отдыха, 
льют солдатиков еще.
Разве кто сказал, что плохо им? 
- им напротив, хорошо!
А когда не станет олова, 
в королевстве без него,
будет лучше! будет здорово! 
...Или вовсе ... ничего!

Муза

Ко мне опять вернулась Муза
в прозрачном до бесстыдства платье.
Под шепот чувственного блюза
раскрыла мне свои объятья.
Дыханьем жгучим обжигая,
меня накрыла сетью страсти.
Ах, эта грешница святая
как много в ней безумной власти.
От полночи и до рассвета,
сгорая в пламени желаний,
я снова был ее поэтом,
нагою правдою признаний.
Вскрывая душу сутью слова,
склонял главу пред ней смиренно.
В ее закованный оковы,
не знал я сладостнее плена.
Но посчитав меня обузой,
сковав уста мои печатью
ушла, в ночи растаяв, Муза
в прозрачном до бесстыдства платье.
И я один изнемогая
опустошенно ждал рассвета.
Какая ночь была!..
Какая!?..
Когда ж со мною было это?..

Волк

Подраненного волка преследовала свора.
Все ближе лай собачий он слышал за собой.
От логова волчицы их уводил матерый.
Загонщики трубили под барабанный бой.

Здравствуй осень

Не скулить же, провожая лето,
псом в клубок свернувшись у порога.
Если только погрустить немного,
затянувшись горькой сигаретой.

Муза

Ко мне опять вернулась Муза
в прозрачном до бесстыдства платье.
Под шепот чувственного блюза
раскрыла мне свои объятья.
Дыханьем жгучим обжигая,
меня накрыла сетью страсти.
Ах, эта грешница святая
как много в ней безумной власти.
От полночи и до рассвета,
сгорая в пламени желаний,
я снова был ее поэтом,
нагою правдою признаний.
Вскрывая душу сутью слова,
склонял главу пред ней смиренно.
В ее закованный оковы,
не знал я сладостнее плена.
Но посчитав меня обузой,
сковав уста мои печатью
ушла, в ночи растаяв, Муза
в прозрачном до бесстыдства платье.
И я один изнемогая
опустошенно ждал рассвета.
Какая ночь была!..
Какая!?..
Когда ж со мною было это?..

Дорога

Поворот

Непоседа

(авторская песня)

Старость

Опять

Большая разница

Не я твою красу воспел.
Воспел другой. Красиво очень.
В его стихах амурных стрел
собралась цепь из многоточий.