Венчалась осень с бабьим летом у реки,
кричали чайки журавлям прощаясь с летом,
с берёз слетали золотые мотыльки,
слетались музы в души стаями к поэтам...

В ответ кричали с неба плача журавли,
им не хотелось улетать в чужие земли,
они прощаясь, пожелали всем любви,
а их слова могли понять лишь менестрели...

Так что же, Осень, раз пришла, так наливай,
дождей по полному стакану всем поэтам,
чтоб о любви писать весенней -  невзначай
и о твоем разводе спешном с бабьим летом...

А, что поэтам нужно..? - Муза, да стакан,
хотя б дождём хмельным наполненный до края,
пока судьба ещё не дернула стоп-кран,
мы о любви напишем - даже умирая....

Венчалась осень с бабьим летом у реки,
кричали чайки журавлям прощаясь с летом,
с берёз слетали золотые мотыльки,
слетались музы в души стаями к поэтам...

Что осуждать грехи чужие,
когда своих невпроворот...
Когда-то вместе дружно жили,
сегодня всё наоборот...

Живем, как будто в зазеркалье,
в краю немых, в стране глухих,
в своём дерьме мы не копались,
всё чаще рылись у других...

Но, что случилось вдруг с народом?
Стал населением народ... -
следит за смачным бутербродом,
кто тащит толще в полный рот...

Погрязли в сплетнях, пересудах,
кто, где, кого, когда и как,
идут счастливые Иуды,
Христы распяты на крестах...

Жизнь клином пролетела с птичьей стаей,
то юг, то север, то подбитое крыло,
я обязательно вернусь, я точно знаю,
всем недругам своим вернусь назло...

Душа кричит хочу в весну, опять взлетаем,
хоть на дворе пришла зима, метет метель,
любовь не вянет никогда в цветущем мае,
рожден был в марте, а лететь хочу в апрель...

Но у судьбы на этот счет другие планы,
она препятствует  душе пойти на взлет,
меняет жизни страсть к полету на нирвану,
пусть в декабре любовь не вянет, а цветет...

А годы клином пролетели с птичьей стаей,
я не могу поднять подбитое крыло...
Вернусь ли я когда-нибудь..? Теперь не знаю...
Пойти пешком назад..?  Дорогу замело...

Помолитесь Богу, помяните
всех поэтов, что писали вам,
пусть они найдут в себе обитель -
кладбище неизданным стихам...

Не кладите в рот поэтам палец,
перекусят напрочь, пополам,
а поэты все из горьких пьяниц,
нет поэтов без душевных ран...
Без любви поэтов быть не может,
как не может быть и без измен,
этот мир-зараза очень сложен -
на колени встать и встать с колен...

Музы кружат головы больные,
то ласкают, то швыряют в грязь,
все поэты отроду шальные
в омут лезут смерти не боясь...
Горькую глотают от предательств,
пьют безбожно от большой любви,
нет у них пред богом обязательств,
незачем им клясться на крови...

Все поэты выходцы из пьяниц,
нет поэтов без душевных ран,
музы их красивше всех красавиц,
каждый третий бывший хулиган...
Головы больные мысли кружат -
то любовь, то прошлые грехи,
ничего нет для поэтов хуже,
чем слагать напрасные стихи...

Помолитесь Богу, помяните
тех поэтов, что писали в "стол",
все они найдут свою обитель -
кладбище неизданных стихов...

Вся  жизнь моя клинический спектакль,
один актер, а зрителей навалом,
то август на душе, то вдруг февраль,
то еду,  то иду пешком по шпалам...
Сценарий написал, увы, не я...
Но кто-то же строчил шальную пьесу?
Хотелось бы проспект, но колея
ведет минуя бога, прямо к бесу...
Жизнь крутит бесконечный сериал,
хотелось бы антракт, но я на сцене,
где трезвенник безбожно забухал,
безбожник пал пред богом на колени...
Прости меня, прошу, родная мать,
ты ливнем в январе на небе плачешь,
лишь ты могла к груди своей прижать
и дать понять, что я чего-то значу...
Но что ж поделать, такова судьба,
что толку умолять за это бога,
не долетит безбожника мольба
и колеёй в душе останется дорога...
Я диким зверем побегу по  колее,
как в клетке волк по замкнутому кругу,
когда друзья пешком пришли к земле,
хочу по ней бежать к живому другу...