Казаки

Встают казаки из могил,

В степи на безлюдном просторе,

Они еще помнят, сколько в мире горя,

Дунай их слезы в море утопил.

Разверзлись могилы и  казаки идут,

И ветер буйный в седине волос,

Встает в степи немой вопрос,

А Родина и слава их все так же ждут.

Вмиг оседлали верных лошадей,

Кровавы  шашки, обнажили,

И вспоминая как когда-то жили,

Не оставляли казаки теней.

Не будет нынче шанса у врага,

Что алой кровью рiдну землю топят,

Отец Дунай и Днепр их поторопят,

Укроют их родные берега.

И племя славных предков   из глубин времен,

Восстанут с правнуками биться дружно.

Плечом к плечу, что б, не было сиротам скучно

Сметая головы с плечей недоли без имен.

Но кто здесь враг, а кто же брАты?

Заплакали тогда Карпаты,

И захлебнулся берег Днепра,

А море взвыло аж от ветра.

Окутан вновь туманом берег-Днепр,

И вышел атаман из боя,

 Бессмертным вновь героем,

А в небе негодует вепрь.

Так вспомнил он последний час,

Из своих смертных дней,

И девушку с косой, и счастье с ней,

 И слезы капали из глаз в последний раз.

Потоки красной крови струились без конца,

И отходила кровь от белого лица,

Захолодело сердце, и ураган пылал,

Земля холодная была.

Пылает лунный  небосвод и Украина-мать,

Не повернуть  уже назад,

И вздрогнул рай, и даже ад,

Вернулись Родину спасать.

Повержен враг бессмертные герои,

Калина скоро зацветет родные.

Вы не забыли, друзi[1] долг, а вот иные…

Даруй вам Бог небесные покои.

Я не свободен, я казак, я на войне.

Я не свободен, я казак, я на войне,

 Погасло яркое за соснами светило.

Луна туманом за собой манила.

Мне снится девушка в тревожном сне.

Там где терен цветет и шелковица,

Баяна песни под калиной,

Там сердце моей любимой,

А в саду родная околица.

Ты ждешь меня, вплетая в косы розы,

Взирая на холодную луну,

Люблю и помню я тебя одну,

Ту, что ласкают утренние росы.

Там в липовой аллее ночной,

Счастье родных и любимых лиц.

Раскаты грома, стаи птиц,

Там сердце твое со мной.

Где зимою свирепый мороз,

А иней нарядил деревья в белое,

Платье невесты чистое и смелое,

Венчав венком из красных роз.

Там каждая ветвинка,

Помнит нас и предков тропы.

Там давно не ступали их стопы,

Где рвала виноград украинка.

И буду я любить тебя еще сильней,

Твое сердце моим владеет,

Заря уже алеет, а сердце холодеет,

И будешь ты еще нужней.

Расплетает  смоляные  косы украинка,

Мечтая стать моей женой,

Бережа казака покой,

Красива и невинна, как   картинка.

  В тревожном сне, или  в степи  я  на  коне,

Там сердце твое со мной.

 Живу я,  храня Украины покой.

Я не свободен, я казак, я на войне.

Рухнул мир, умер Любимый,

А может быть, когда-нибудь,

В том мире светлом мой Любимый,

Мы встретимся, Ты только не забудь.

Душа Твоя прекрасна и нетленна,

Ты целый мир, который миг убил,

Тобою я навеки вдохновенна,

Ты целою вселенной счастья был.

Твои глаза и руки я любила,

И седину Твоих волос, что снег прошел,

Наверное, я б все Тебе простила,

Но не могу простить, что Ты ушел.

Я каюсь перед телом без дыханья,

Перед Божественной измученной Душой,

Но проку нету в стонах покаянья,

Не искупить мне жизнью грех большой.

И в прошлое нам не вернуться,

И не вложить своей руки в твою.

И губ уж боле никогда мне не коснуться,

Хочу молиться, про беду забыв свою.

А может это я Тебя убила,

Любовью неразумною своей,

А я всегда, всегда тебя любила,

Хотела быть навек твоей.

О Боже дай ему прощенья,

Прими его в небесный Рай,

И призрачны  его виденья,

И душит болью рiдний[1] край.

О, что мне делать, жить  то как,

И сердце, и Душа рыдает молча,

Я в океане слез пустяк.

И сердце лебедя во мне, и шкура волчья.

Не вольны люди над судьбою,

И нам не видно в чем спасенье,

Хотела быть всегда с тобою,

Но праведно небесное веленье.

Я обнимала тебя крепко в нашем доме,

Вдруг в самой чаще леса я очнулась,

Сдавила грудь неведомая сила в сумрачной погоне,

В испуге  трепетном я истово молилась.

В том призрачном сне улыбался святой,

И изрекал, что ничего мы не решаем,

Вот миг и мы у черты той,

Все, за которой умираем.

Мне страшно, очень страшно Милый,

Я жить теперь уже боюсь,

Ты ветром света жил гонимый,

 Я словно птица в волнах бьюсь.

О, как же я Тебя любила,

И слезы счастья плыли в тишину,

И Бога я не раз молила,

И ты любил меня одну.

Прощай любимый, я уезжаю,

Я слезы лью, и сердце на разрыв,

Как жить, да и зачем не знаю,

Нас разлучил смертельный взрыв.

А я ничьей настолько не была,

Ты был и мужем, и отцом, и братом.

Я в океане нежности плыла,

Но сбила с ног судьба за поворотом.

Вне времени и вне пространства,

Хотела верной быть тебе,

И преданной, и светом совершенства,

Самоотверженно не помня о себе.

Ты был спасением от мук,

Я счастье видела в Тебе,

Хотела разделить Твой век,

Но Бог забрал Тебя к себе.

Рухнул мир, умер Любимый,

А может быть, когда-нибудь,

В том мире светлом мой Любимый,

Мы встретимся, Ты только не забудь.

Рябина

Гроздья рябины  солнцем горят

На зеленом полотне судьбы,

Чужие тайны они хранят,

И смеха радость, и слез мольбы.

Кусочек неба огнем пылал,

Стихи и песни он сочинял,

Каждый закат сменял рассвет,

Так много миллионов лет.

         Жажда чужой Добродетели

Там зависть жгла живым огнем сердца,
Так алча добродетелей чужих и чистых слез.
Сознания нежного и гордеца, 
Не думая о ложности своих идей всерьез.


И жадно жаждя добродетелей чужих,
Которых лишены они вовек, 
Удачи и любви, что не примерить на себя,
Тех, что и вовсе будут не к душе времен твоих.


Но зависть - пустое стремление,
К тому, что не возможно,
Но это смутное сомненье,
Для завистника, увы,  ничтожно.


Он желает присвоить талант,
Пути земного и доблести чужой.
Но в чем о небо его вклад?
Не сможет он пройти чужой тропой.


О чистоте и непорочности мечтают где-то,
Те,  кто излишествами балуют себя.
Но каждый заимеет, лишь то,
Чего достоин сам, судьбу любя.


А то, что плохо или  хорошо,
То знает только Бог.
И что награда для Души,
А, что, увы, позора "прок".


Ведь тело лишь одежда.
А выбор, он ведь есть всегда,
Пока не умерла Надежда,
Или уже никогда.


Блудница жаждет целомудрия взамен,
Какое восхищенный трепет вызывает,
Так ненавидя благочестивых жен и дев,
Но кто же ей мешает?


Завидует богатому бедняк, седея,
Но разве бедностью нас испытал Создатель?
Красивому-богатому вдвойне сложнее
Душой красивым быть, под стать ей.


Ведь сколько тут соблазнов.
О сколько томных взглядов,
Опасных пагубных путей,
Расставленных самим грехом сетей.


А сплетницы почтенные ревнуют,
О стати и уважении тайком.
О как же  жадно они тоскуют,
И об охапках роз, и о внимании мужском.


Ревнивцам о честной победе,
Не найти к ней путь.
У всех есть шанс на этом свете,
Но  лишь былого  не вернуть. 

Пройти сквозь лютые грехи

И оказаться там, «на дне»,

Где  глУхи  оды и стихи,

Предсказано твоей судьбе,

И уходя в далекий путь,

С начала жизни на земле,

Где чистоту Души вернуть,

Положено было тебе.

Молила Бога сохранить

Ты девственность твоей Души,

И тело в истине хранить

 В благочестивейшей тиши.

Но спорил окаянный враг,

Что он испачкает тебя,

Высок проклятого был ранг,

Тебя преследовал «любя».

Являлся ужасом во снах,

Насильником в пустой  тюрьме,

Отравленным плющом в цветах,

В изгнанье, и в седой суме.

На дне бокала он кричал,

Страстями Душу он терзал,

И смрадом ада омывал,

Он благодать не уважал.

 На вечно светлой стороне,

Молилась ты при свете дня.

Нечистый скрылся в тишине,

Звеня оковами огня.

Един лишь путь  из пепла зла,

Назад к истокам бытия,

Туда где Благодать светла,

К древу святого жития.

Отчаянный

Теплый, живой и настоящий,

За стоны истины молящий,

Единственный, рожденный за века,

И словно полноводная река,

И ручеек весны звенящий,

Он праведник во снах, кричащий.
И без кольца его рука,

Явился в мир издалека,

Теплый, живой,

Огонь, во льду горящий,

За вечным облаком, следящий.
Пожать бы руку смельчака,

Единственный, рожденный за века,

Кометы глас палящий,

Теплый, живой.

P.S.: Основано на реальных событиях.

Ритм убивает вдохновение,

Это прекрасное веление.

Исток гармонии он душит,

У лиры забирает души.

Рождается поэма как дитя,

Над небом чистым пролетя.

Но губит душу равнодушный,

Ритм беспринципный и бездушный.

Творения подобны людям,

Стихи во всем подобны нам.

Они являются в одно мгновенье,

Ведь   рукопись творца прикосновенье.

Они созданья   с небом связанные,

Будут пергаменту  обязанные.

И задыхается поэт ночами.

От вдохновенья слезными очами.

О, рифма ты сестра моя родная

Тобой дышу и снова, замирая.

Я упиваюсь жаждой вдохновенья,

И слышу рифмы нашей песнопенье.

Раёшный стих, народный и верлибры,

Не почитает ритма строго  фибры.

И разностопный, вольный  ямб  чарует

Логаэдический полет волнует.

Ибо нельзя заставить полюбить.

И вдохновенной рифмы  песнь убить.

Варвара

 Василя околдовала Варвара,
  Идеальная стать и манеры,
  В Душе истоки первозданной веры,
  Хранительница  неземного  дара.

  Лучших мужчин с ума сводила,
  Пусть разум многие теряли,
   И, о ее великолепие мечтали,
  Лишь Василя она любила.

Ты смотришь на меня Варвара,
Из самой глубины веков,
Где нет колец и каблуков,
И словно мчится рысаков отара.

Достойная, непостижимая царица,
Один раз в век, рождает наша эра,
В одном роду таких,  о блажь и вера
Проматерь  ты и  милая сестрица.

И сила духа сродни вулкану,
Ты пятерых детей взрастила,
И всех ты  искренне любила.
Ты украшала мысли атаману.


 Несравненны полтавские ночи,
 И в небе яркая звезда,
 И в речках  темная вода,
 Обворожительной Варвары  очи.

Но не щадило время "голубую" кровь,
Красноармейцы Бога не любили,
Всех праведных дворян они убили,
Но  вы родные  воплотились  вновь.

И неизменно в каждой капле крови,
Детей и правнуков далеких,
Вы живы до конца времен нелегких,
В великомыслие и первородном зове.

Ты видишь солнце свет,
Своих смеющихся детей.
Сына и дочек беззаботных лет,
 Твоих особенных  детей.

Твое поместье там, где хвойные леса,
И речка, что любила вас как матерь,
Веселые ты слышишь голоса,
И знаешь,  где-то бродит рок – предатель.
  
 Василя околдовала Варвара,
  Идеальная стать и манеры,
  В Душе истоки первозданной веры,
  Хранительница  неземного  дара.

Сибирь или икона девяти Святых

 Кардинал

Пришел к власти новый кардинал,
Словно из глубин веков восстал,
Фаворит философии власти,
И не ждал мир подобной напасти,
Кто пойдет под святой трибунал?

Кто велик, иль бессмысленно мал.
Смотрит в мир он в  особенном месте,
И, не узнав отцовской сласти,
Пришел к власти.

И умиленья кардинал не знал,
О чем он в юности мечтал?
Ледяные глаза полны страсти,
И разрывая сердце на части,
О той, что в юности мечтал,
Пришел к власти.

Мир другой

Разрубая тени с диким страхом,
Страстным и  бурлящим топором,
Погибая с каждым его взмахом,
Запивая страшной силой оживающий ром.

Багровы тучи и ресницы, и мир другой,
Погосты  здесь живые, миг не постижимый,
И, памятью из   прошлой жизни,  из иной,
Чарует синим взглядом без дыхания любимый.

Неистов ветер, раздувает кудри,
Ужас, кричащий ночью в тишину,
Сей мир замкнется   вмиг к за утре,
Вампиры лают на луну.
 
Глаза святились и сияли,
Сапфирным дымом, серебря в потоке судеб,
Но чаровать не  уставали.
Мятежный  дух, заботился о необъятном чуде.

 Погосты здесь  живые,  сон не непостижимый,
 И лишь мгновенье  до зари  осталось,
Чарует синим взглядом без дыхания любимый.
Целуя крест, ты возвращалась

Лишенные Благодатью. Песнь, лишенных Благодати

Лишенные Благодатью ,

Под вечной печатью.

Над небом предатель,

И черный мечтатель.

Забытые Благодатью,

И светлою ратью,

Там в зеркале капель,

Горящих обитель,

Извечная тьма.

Туда  и луч света,

Ни в зиму, ни  в лето,

Не взглянет всесвятый,

И Ангел крылатый.

Мы алчем ответа,

Святого завета.

В темнице проклятой,

Души не распятой,

Извечеая тьма.

Костры негасимые,

Забыты  любимые.

Холодного взгляда,

Пустая услада.

Здесь Души гонимые,

Мраком  палимые.

И мнимая правда,

В пламени ада,

Извечная тьма.

Ад претит нашей сути,

На млечном распутье.

Мы алчем молитвы,

И внутренней битвы.

Любовью забыты,

От Ангелов скрыты.

Забвенны для грусти,

Под бременем смерти,

Извечная тьма.

Но мы не боимся

Святого огня.

К спасенью стремимся,

Мы день ото дня.

И мы не страшимся,

Гиену кляня.

И  вновь отразимся

Слезой янтаря.

Лишенные Благодатью,

Под вечной печатью,

Извечная тьма.

P.S. Лишенные Благодати-праведники в аду

Любовь к любви тянулась

Восторженный взгляд чистой любви,
И ладной искренности нежной,
Словно магнит в живой крови.

Лаской очарования безбрежной
Он от рожденья наделен
Призыв единственно безгрешный.

От первородных до времен,
В которых мы еще не жили,
Мы не забудем их имен.

Что нас так искренне любили,
И в сердце в нашем, и в душе,
И каждой капле крОви.

На первом и последнем вираже,
Магнитной россыпью в крови,
Любовь к любви тянулась так же.

Холодно

Холодно, очень холодно,

Утопаю я, замерзаю я,

Скоро сгину я.

Ты метель моя,

Ты сестра моя,

Только сводная.

Холодно, очень холодно,

Не твоя теперь,

Только ты поверь,

Для души твоей,

Я исток потерь,

Для ее очей,

Буду ввек твоей,

Ты колдуй земля,

Ты руби поля,

Там где смерть моя.

У матери были двойняшки

У матери были двойняшки,

Одна, что небесный ручей,

Прекрасной была, как ромашка,

Вторая же будто ничьей.

И Геля,  что солнцем пылала,

Как роза в садах Галилей,

Она в жизни счастья познала,

И было с ней свету светлей.

А Лада взяла все несчастья,

Достоинства были в Душе,

Она словно ветра ненастье,

В холодном, седом мираже.

Все «поровну» между детьми,

Ведь Геля само совершенство,

Жемчужина между людьми,

А Лада судьбы лицедейство.

У матери были двойняшки,

Одна, что небесный ручей,

Прекрасной была, как ромашка,

Вторая же  тенью   свечей.

Афоризмы

***Только чистой Душой, можно прикоснуться к тайнам мироздания.

***Великодушие -первый признак таланта.

***Когда предает тот, кому ты никогда не верил - это не кажется предательством.

 ***Идеализм в оппозиции.

 ***Люди никогда ни будут биться за деньги так, как сражаются за идею.

*** Душевная борьба низшего и высшего "Я" присуща всем, когда-либо живущим, ибо даже праведники были грешны.

***Чем ближе мы к "корням", тем сильнее.

***Если тенденция к однополым бракам не прекратится - мы вымрем.

***Я не оскорбляю недостойных людей, я просто с ними не общаюсь.

***Не все "особи" мужского пола становятся мужчинами.
 

***Только неполноценный мужчина может обидеть женщину.

***Что может быть хуже, «увядающей» женщины с озлобленным сердцем.  

***Злость, часто граничит с безумием.
***Для нормальной женщины не может быть чужих детей, а ненавидеть их – 
безумие.

***Если мы не будем бить первыми, то и защищаться будет не от кого.

***Кто защищается, тот всегда прав.
***Кто меня «казнит», тот заберет мои грехи.
***Я не обижаюсь на своих врагов, я знаю, люди становятся злыми не от легкой жизни, но я не виновата в их бедах.
***Нелегкая судьба – это духовное испытание, кто-то становиться жестоким, кто-то превращается в Душу!
***Те, кто расстраивается из-за пустяков, счастливые люди, они «не знают» жизни.

***Я ненавижу ад не,  потому что боюсь, он претит моей сути.

***Я ненавижу дьявола, но тем, что я делаю, я зарабатываю себе место в аду.
***Люди часто подменяют любовь другими понятиями - привязанность, страсть, болезнь, прихоть.

***Есть такие меры и понятия - в правильности, которых можно сомневаться, ввиду теории относительности. И только в своих чувствах нет возможности сомневаться, если это истинная любовь.

Полтавский казак

Засияло там небо над степью,   

Ты полтавский  казак,

Ты боец и рыбак,

Ты владеешь и шашкой и сетью.

Древний род подарил,

Тебе доблесть отваги,

И клинок беспощаднейшей шпаги,

Атаман им в бою наградил.

И блестят чернобровые очи,

Чуб развеет в степи тишина,

Днепр дурманит сильнее вина,

Васильковы полтавские ночи.

Так  надень  же медали казак,

И пойдем мы в Масальские сосны,

Там любимые зимы и весны,

Там на речке  співає  [1]  рыбак…

Тато[2],  помнишь, счастливые годы,

Помнишь небо, над степью в тиши,

Мы от славной и дикой породы,

Были Духом степей рождены.

Мы вдыхали чарующий запах,

Виноградных, калиновых зорь,

Там где пел вековечный кобзарь,

Утопая в сиреневых травах.

Пусть сияет нам небо над степью,

Ты полтавский казак,

Ты сегодня рыбак,

Станем, тато, единю тенью.

Так давай же споем нашу песню,

Мы из рода  лихих  казаков,

На них не было тяжких оков,

Так восславим родимую землю!

Помнишь, тато, как в детстве мы  пели,

Про калину и ветер в степи,

И про предков, что нас так любили.

Предрассветный Пирятин, не спи!

Сердцем, тато, ты сердцем поешь,

А Дух предков,  тебе  подпевает,

В Душах сосенок, он оживает,

Ты у ночи покой заберешь.

Удай вспомнит твой  искренний  голос,

И костры будут ярче светить,

И сердца у людей бередить,

Первородный мгновения образ.

Ты полтавский казак,

Ты сегодня рыбак,

Пусть сияет нам небо над степью,

Станем, тато, единою тенью.