(На основе реальных событий. Имена и фамилии действующих лиц выдуманы автором и совпадение их с реальными людьми — читая случайность.)
Семидесятые годы двадцатого века. Тихий океан. Граница Союза Советских Социалистических республик.
Капитан подводной лодки «Salmon» Дик Вельски с трудом возвращался из мира грёз в замкнутое пространство своей каюты.
— Какого дьявола?! — крикнул он осипшим голосом в трубку телефона внутренней связи. — Выкину за борт любого, лишившего меня законного послевахтенного сна.
— Кэп, вам следует это услышать самому, — голос первого помощника предательски дрожал.
— Что услышать? Дэвид! Чёрт подери! Я час назад отстоял проклятую «собаку»!1
— Прошу прощения, но согласно приказу при обнаружении...
— Можешь не продолжать, — бесцеремонно перебил Вельски. — Шум классифицировали? Русская подлодка? Какого класса?
— Нет, сэр. Это иное. Непонятное электромагнитное излучение. Ведём запись.
— По каталогу шумов проверял?
— Так точно! Не идентифицируется.
— Мы всё ещё в их территориальных водах или уже убрались от греха в нейтральные?
— В паре миль от границы...
— Стоп машина! Сейчас буду. Запись этой странности не прекращать ни на секунду! Если я не ошибаюсь, Бог на самом деле существует! И сегодня Он на нашей стороне. Кажется, мы наткнулись на этот грёбанный русский кабель!
Телеграмма. Совершенно секретно.
Вашингтон. Лэнгли. Центральное разведывательное управление США.
«На дне Охотского моря (координаты прилагаются) обнаружено электромагнитное излучение. Его источник «подводный телеграфный мост», точнее, сверхсекретный военный кабель. Смею полагать, тот, который, соединяет штаб русского флота с базой советских субмарин, базирующихся на полуострове. Капитан подводной лодки «Salmon» Дик Вельски».
Арлингтон, Виргиния 22202, США. Пентагон.2Секретное совещание.
— Господа, буду краток. Каждый из вас уже получил и, надеюсь, ознакомился с докладом наших коллег из Лэнгли, — председатель Объединённого комитета начальников штабов, генерал Лайкар Леймниц окинул взглядом присутствующих. — Поэтому прошу высказываться, что с этим даром судьбы делать? Начнём согласно традиции с младших по званию.
— Полагаю, что русские гонят через этот кабель приказы для своих кораблей и лодок, базирующихся на Камчатке, — моложавый полковник поднялся с места и заглянув в блокнот, продолжил: — Так же по нему может передаваться информация об испытаниях на их полигоне Кура и ...
— Кайтон! — бесцеремонно перебил его Леймниц, — я же запретил пользоваться блокнотами! Записи делать только на листах бумаги и сдавать их по завершению совещаний, это, во-первых. А, во-вторых, прошу по существу! Какую болтовню они гонят по кабелю узнаем, когда станем владеть этой информацией, причём на постоянной основе. Адмирал Уциус, что, конкретно, можете предложить?
Седовласый господин, с четырьмя крупными звёздами на погонах, медленно поднялся с кресла:
— Мои субмарины, конечно, будут туда ходить, но зависать там надолго чрезвычайно опасно. Лодка не иголка, её за водорослями и камнями не спрячешь. Да и Советы церемонится не станут. Обнаружат, прикажут всплыть, а если нет, то потопят к чертям!
— Позвольте, — поднял руку человек в штатском, сидевший в дальнем углу кабинета.
Лайкар кивнул и пояснил коллегам:
— Кто не знает, это представитель наших «яйцеголовых»3, профессор Эрик Колленберг, — затем он обратился и к нему самому: — Говорите, только кратко, по делу! И таким языком, чтобы мы, вояки, поняли.
— Надо разработать глубоководный аппарат, снабжённый записывающими устройствами. Этакий прочный цилиндр — кокон, с большим количеством миниатюрных магнитофонов внутри. Каждый из них будет включаться после того, как на предыдущем закончится плёнка. И субмаринам не придётся находиться там длительное время. Приплыли, установили, через некоторое время демонтировали и заменили на аналогичный. Надеюсь, ясно изъясняюсь...
— Пришли, Колленберг, пришли. Плавает по морю нечто совсем иное, непотребное, — оборвал учёного адмирал. — И ещё не понятно, от какого источника энергии будут питаться эти магнитофончики. Или прикажите к ним силовой кабель от подлодки, стоящей в нейтральных водах, протянуть?
Шутка Уциуса присутствующим понравилась и по кабинету прокатился приглушённый смешок.
— Зря вы так, — профессор покраснел, но взял в себя в руки и продолжил: — Мы не один год трудимся над созданием плутониевого источника питания, — так сказать, миниатюрной атомной электростанции. И уже проводим испытание опытного образца.
— А русские эту станцию своими счётчиками Гейгера не обнаружат быстрее, чем наша субмарина успеет добраться до границы? т— Леймниц отошёл к окну и закурил сигару.
— Сэр. Так мы же защитим устройство специальным изолирующим кожухом.
Совещание продолжалось до ночи. И решение было принято. Операция, получившая кодовое название «Цветок папоротника», началась.
***
Опытные «Морские котики»4 смонтировали рядом с кабелем «сверхпрочный цилиндр» и вернулись на подлодку. Через пару месяцев, другая подлодка заменила этот «кокон» на другой.
Пять лет спустя.
Шифротелеграмма из посольства СССР в США.
В Комитет государственной безопасности СССР. Строго секретно.
К компетентным сотрудникам посольства обратился американский гражданин Рональд Пелтиер, попросил о встрече.
В настоящее время объект, практически, банкрот. Рассчитываться по взятым кредитам не в состоянии. Он – бывший сотрудник Агентства национальной безопасности. Плановую аттестацию на полиграфе провалил. Имел натянутые отношения с начальником. Понижен в должности и постоянно испытывает недостаток финансов. Изредка употребляет наркотики.
Рональду было рекомендовано сбрить бороду, переодеться в переданный ему поношенный комбинезон слесаря посольства. Сообщён адрес конспиративной квартиры.
Пелтиер передал нашему связному информацию о том, что Пентагон перехватывает секретные переговоры командования ВМС СССР, ведущиеся по подводному кабелю в Охотском море. Ему выплачено тридцать пять тысяч долларов и предложено дальнейшее сотрудничество (вербовка)»
Конец операции «Рыбаки»
Генерал Пётр Семёнович Зинченко не находил места. То садился за стол и барабанил по нему пальцами, то вышагивал по кабинету, теребя подбородок. Каждые пять минут срывал трубку телефона и звонил диспетчеру аэродрома «Жуковский», произнося одну и туже фразу: «Прилетели?». И услышав отрицательный ответ, повторял все движения заново.
Председатель КГБ, отправляясь в Кремлёвскую больницу, поручил генералу «разобраться с этим делом и принять правильное решение». А какое оно «правильное»? Взорвать к чёртовой бабушке на месте обнаружения? Гнать по кабелю «дезу», подобную «Берлинскому туннелю»?5 Или аккуратнейшим образом демонтировать (а вдруг у неё внутри имеется устройство самоподрыва?) и не вскрывая доставить в Москву для детального изучения?
Генерал снова снял трубку, но позвонил не в аэропорт, а приказал подать автомобиль к подъезду. Пребывать в кабинете и ждать больше не было сил. Решил поехать в «Жуковский» и уже там дожидаться прибытия спецборта с загадочным грузом.
По дороге, в полудрёме, воскрешал в памяти детали операции «Рыбаки».
***
Используя координаты, полученные от «смежников» из внешней разведки, в обозначенный район отправили неприметное рыболовецкое судно, задачей которого была имитация случайного порыв кабеля при тралении сети или постановки на якорь. Затем для выполнения «ремонтных работ» к месту «аварии» должен прибыть специальный военный корабль. Вдруг выяснилось, что в арсенале Тихоокеанского флота такового судна в данный момент не было. Один стоял на капитальном ремонте в сухом доке, второй выполнял спецзадание в другом районе совсем другого океана.
Вынуждены были подключить гражданских, взяв со всех участников подписку о неразглашении государственной тайны. В спешке отправили в заданную точку всё, что могли наскрести: гидрографическое судно, буксир и бот.
Море беспрерывно штормило. Судёнышки укрылись за близлежащими мысами, и команда приступила к работе.
В конце концов один из водолазов увидел странный предмет невероятных размеров. Очистив его от ракушек и водорослей, с удивлением прочёл «Made in U.S.A». Затем выяснили, что один конец «этого» теплее другого. Посовещавшись решили — нашли супербомбу замедленного действия. Тем не менее, находку подняли на судно и доставили в порт.
И вот сейчас эта штуковина, длиной пять метров и диаметром полтора метра, подлетала к Москве.
Из докладной записки в Политбюро ЦК КПСС
«…В герметически закрытом устройстве, поднятом со дна моря смонтировано большое количество электронного оборудования, шестьдесят магнитофонов, включающихся при наличии сигналов в контролируемом кабеле и прекращающих работу в случае их отсутствии. Каждый из них оснащён плёнкой, рассчитанной на сто пятьдесят часов записи. Таким образом, суммарное время работы составляет свыше трёх тысяч часов. Питание магнитофонов осуществляется при помощи ядерного (плутониевого) источника, срок работы которого превышает десять лет.
Полагаем, что подобные устройства могут быть применены военным командованием США и в других морях, омывающих границы Советского Союза...»
***
В назначенное время, выполняя плановый рейс по замене использованного «кокона», подводная лодка «Salmon» его не обнаружила.
Четыре года спустя. Столица одного из Европейских государств. Посольство США.
— Я — действующий полковник Службы внешней разведки Советского Союза, пришёл просить политического убежища в вашей великой стране.
— Туварисч, — сотрудник спецслужб, аккредитованный при посольстве, демонстративно положил ноги на стол и кинул в рот новую пластинку жвачки, — нам известно, что в вашей стране есть кризис. И в посольства Соединённых Штатов, по всему миру каждый день приходят различные майоры и полковники, вроде вас, прося защиты у звёзно-полосатого флага. Встречаются среди них и двойные агенты.
— Но... — попытался возразить гость.
— Никаких «но»! — оборвал его служащий посольства: — Докажите, свою искренность и готовность служить Америке. Здесь и сейчас назовите имя «крота»6 работающего на Союз!
Полковник не знал ни настоящей фамилии Рональда Пелтиера, ни клички, которую ему присвоили при вербовке. Но помог составить словесный портрет и назвал, некоторые приметы.
***
Детально изучив информацию на шестьсот человек, работавших в те годы в спецслужбах Соединённых Штатов, сотрудники ФБР вышли на след слесаря-водопроводчика, «одетого в поношенный комбинезон, с эмблемой посольства СССР».
Резолюция на докладной записке Комитета Государственной Безопасности.
«В связи с предстоящей встречей глав государств на Высшем уровне изложенную информацию засекретить. Заявление о регулярном нарушении американской
границы нигде не публиковать»
стороной советских территориальных вод нигде не публиковать!»
(Из интернета)
5 декабря 1991 г. Москва
«Во время приёма в посольстве США на Новинском бульваре председатель Межреспубликанской службы безопасности (бывший КГБ) Вадим Бакатин передал американскому послу Роберту Страуссу схему прослушки в новом здании посольского комплекса.
Документ представлял собой увесистый пакет совершенно секретной документации (не менее 70 листов) о системе прослушивающих устройств и о том, как эти устройства работают. По утверждениям очевидцев посол оторопел от такой душевной щедрости российского министра и продолжительное время стоял, разинув рот!
***
Система прослушки американского посольства в Москве была настолько совершенна, что американцам понадобился бы не один десяток лет, чтобы полностью вычислить всю схему и понять смысл её работы. »7
4— основное тактическое подразделение Сил специальных операций ВМС США
5— Имеется в виду операция "Берлинский тоннель". Тогда по кабелям, которые прослушивали западные спецслужбы, пускалась дезинформация, операция длилась три года и весьма успешно.
6— агент, глубоко инкорпорированный в структуру противоположных сил, как правило, поставляющий особо важную, засекреченную информацию.
Сорок пять лет назад, август в моём родном Краснодаре был таким же жарким, как и нынешний. Пот с меня, абитуриента Политехнического института катится градом. И не только потому, что в скверике, где я сижу очень жарко. А ещё и потому, что я сижу, смиренно жду своей участи. Всё! Вступительные экзамены позади. В листке, что лежит у меня на коленях, красуются три пятёрки по устным экзаменам, и одна пустая строчка. В графе №4 - литература (сочинение, письменно), пока, что прочерк. Ещё утром секретарь приёмной комиссии безучастным, металлическим голосом объявила: "Результаты сочинений и список поступивших будет в одном приказе. У нас страна хоть и богата лесами, но неча на вас олухов царя небесного, казённую бумагу изводить. Чай не баре, разом всё и узнаете. Кому, значит, в нашу доблестную армию, а кто на ликвидацию кустов амброзии и прочие сельхозработы. И ещё не известно, что лучше!" Стрелки часов "Победа", подаренных мне отцом, вообще перестали двигаться. Пытаюсь читать захватывающую "Эру милосердия". Бесполезно. Жиглов и Шарапов не в состоянии мне помочь. Кто-то пустил слух, что в этом году проходной бал 18. Выходит, если не двойка по литературе, то я, стало быть, студент. А ежели пара? Тогда года, через два, а скорее всего спустя три (Морфлот СССР будет чрезвычайно рад заполучить в свои ряды такого верзилу как я!). *** Кто-то бесцеремонно и больно шваркает меня по плечу. - Сидишь, потеешь! Пошли пивка тяпнем, я угощаю! - Рядом стоит коренастый парень с ярко выраженными кавказскими чертами лица. — С какой это радости? С минуту на минуту списки вывесят! - Я скидываю его руку со своего плеча и раздумываю, провести ли в ответку силовой приём с её захватом или нет? Но парень улыбается так искренне, что я, отложив книгу, спрашиваю: - Тебе что, не интересны результаты письменного по литературе? — Не, а! Не интересны! Меня Александром зовут, как и тебя. Тёзки мы, понимаешь. Но ты называй меня просто, Маэстро. С самого детства все так кличут. Привык уже. Короче, пошли пиво пить. Жарко же ведь! - Выстреливает он, как из пулемёта, не давая мне возможности вставить хотя бы слово. - Да, пошли, же. Сейчас к ларьку знаешь какая толпа набежит! Поступление обмывать. Не протолкнёшься! — Не понял. Объясни всё толком. С какой, такой радости ты меня пивом угощать собираешься. И вообще, сказал же тебе, - никуда не пойду, вот-вот приказ вывесят. — Саня, я из Баку, но тебе не на армянском и не азербайджанском, на твоём родном, русским языком объясняю. Меня Маэстро зовут. Ма-э-стро. — И что из этого? — А то, что я битый час крутился возле деканата, зайду, то одно спрошу, то другое. С меня, кавказца какой спрос? Человек с гор, спустился. Вот и терпели, взшей не гнали. Короче, студенты мы с тобой! Сечёшь! Сту-ден-ты! Да, за это, да пивка не дерябнуть! - И он чуть ли не силой потащил меня на соседнюю улицу, к заветному ларьку "Пиво-воды". Я упирался, но не сильно. Какая по сути разница. С чего пить, с радости или с горя. Горло ведь уже давно пересохло. — Давай, излагай во всех подробностях Ма-эст-ро. — Какие тебе ещё подробности нужны? Приказ напечатали. Сейчас к ректору на подпись понесли. У тебя девятнадцать балов, у меня шестнадцать, но я по спецнабору, вне конкурса. Мне лишь бы двойку не схлопотать. *** Быстро пролетел первый семестр. Не сказать, что мы с Маэстро стали закадычными друзьями. На курсе образовалась своеобразная кавказская диаспора. У нас, местных, краснодарских, своя ватага. Но зимняя сессия вновь сблизила нас. Возобновили дружбу, на этот раз по несчастью. Оба не сдали экзамен по высшей математике. Не знаю, как там в Баку, но у нас в школе её преподавали из рук вон плохо. Да и не давалась она мне, в отличие от химии и гуманитарных наук. Решили нанять репетитора. Одного на двоих, чтобы подешевле вышло. С большим трудом выпросил у родителей небольшую сумму. А у Маэстро кое-какие денежки водились всегда. Это сейчас объявления о платных услугах в любой газете отыскать можно, я уже не говорю о всемогущем интернете. А во времена развитого социализма, подобная информация передавалась из уст в уста. То есть строго конфиденциально. Потому как нетрудовые доходы, со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами. Прибыли мы по адресу, указанному в замусоленной бумажке. Дружок раздобыл, не ведомо где. Позвонили, никто не выходит. Час прождали. Затем второй. Холодно. Январь в Краснодаре, разительно отличается от августа, причём в худшую строну. Ветер с моря, хоть и ослабевший, но пронизывает основательно. Стали искать где бы согреться. Столовую не нашли, зато поблизости отыскали ресторан. Да и оставили там все денюжки предназначенные для неведомого репетитора. Придя домой, в совсем не лёгком подпитии, я выслушал длиннющую родительскую лекцию. На тему, как хорошо отслужив положенное армии, доблестно трудиться разнорабочим или дворником, самоотверженно строя при этом долгожданный коммунизм и светлое будущее всего прогрессивного человечества. В итоге я хвост по математике таки, без всякого репетитора, обрубил. Даже стипуху заработал. Маэстро нет. Смог перевестись на заочный, с потерей курса. Виделись мы с ним редко, да и интересы у нас были различные. Он весьма обеспеченный бакинский служащий. Я студент, правда с незначительно повышенной стипендией. *** Прошло тридцать пять лет. Маэстро разыскал меня на Одноклассниках. Пригласил к себе в Москву. Жил у чёрта на куличках, в Бутово. Много лет назад попал в чудовищную аварию, на всю жизнь остался инвалидом. С большим трудом передвигался на костылях. Жена оставила семью. Александр, как мог, растил двух славных пацанов. *** По роду своей деятельности я частенько летал в белокаменную и далее, за границу. В любое время суток, в любом столичном аэропорту, в любую погоду меня встречал Маэстро. Из машины не выходил. Сидел и ждал, пока я уложу свой не хитрый багаж. Зато в вождении автомобиля ему не было равных. Зачастую мне казалось, что мой друг и транспортное средство единое целое. Огромный город знал как свои пять пальцев. Не было такого закоулка и тупика, куда бы Маэстро не смог подъехать. *** Несколько номеров в отеле, где я останавливался, арендовало консульство одной из западных стран. Понятное дело, что протолкнуться к заветным дверям было практически не возможно. Жаждущие увидеть красоты этого государства ночевали прямо на полу, и все, как один, вскакивали при слове "Перекличка". А мне срочно нужна была виза. Времени в обрез. Там, за кордоном, я кровь из носу, должен был принять участие в очень важных переговорах. — Ты чего такой грустный или просто голодный? Тогда поедем к моим друзьям, бакинцам. У них свой ресторанчик, на кольцевой. Хочешь шашлык из седла барашка?- Маэстро пытался поднять моё настроение. - Нет, ты мне скажи, кто из нас двоих инвалид? Ты можешь взбежать по лестнице, я уже нет. В конце концов можешь дать хорошего пинка, кому захочешь, я - нет! Так, кто здесь должен нос опускать? Отвечай сейчас же? Давай быстренько излагай свои проблемы. Чего у тебя там не получается? Ты наверное забыл как твоего друга зовут? Так я напомню - Ма-э-стро! *** Прошло полчаса. *** — Граждане пропустите инвалида и его сопровождающего! Из одной двери, как ошпаренный, выскочил служащий консульства и помог мне провести Маэстро в заветное помещение. — Ой, вы знаете. Я вот прямо сейчас передумал. В вашу страну в этом году не поеду. С климатом говорят, у вас там не всё в порядке. Опять же отношение к нам россиянам не ахти какое. Санкции против нас поддерживаете. Нехорошо. А нужные лекарства, мне вот этот господин, быстренько доставит. Я ему полностью доверяю, остаток своего здоровья. Не сочтите за труд, выдайте господину Александру годовую визу, что бы мы вас лишний раз, своим присутствием, не беспокоили. *** Помахивая визой покупаю билет на ближайший рейс. Вылет завтра в пять утра. Прощаюсь с Маэстро. — Саша, спасибо тебе огромное. Буду лететь назад, привезу, что закажешь. — Юность нашу привези. Скверик перед Политехом помнишь? А вкус того разливного и разбавленного пива помнишь? — Скверик помню, пиво нет, - честно признаюсь я. — Плохо. Стареешь брат. Короче, выходи из своей гостиницы в два ночи. Час будем ехать, если без пробок. За два часа до вылета, как и полагается будешь в аэропорту. Ещё чего удумал. Такси он будет заказывать! Такие деньжищи платить! Транжира! Навязался на мою голову. *** Всю ночь шёл снег. Выхожу, как и положено в два часа. Возле отеля пусто. Ни одного следа от проехавшей машины. — Опаздывает, мой Маэстро. Оно и понятно, дороги-то ещё не все отчистили. Вот как теперь быть? Ждать его или срочно такси вызывать? Из снежного бугорка стоящего на обочине высовывается голова моего друга. — Привет брателла. Я тут подумал. И чего мне в такую погоду в Бутово переться, а потом назад трястись. Лучше я прикурну, подле твоего хо-тэ-ля часок-другой. — Маэстро! Ну, ты мог мне об этом сказать? Я бы тебе номер снял. Чего же тут скрюченный, да ещё по снегом. — Не ворчи, дружище. Кончай стареть! Садись, скорее. Сам видишь дороги какие, а путь нам с тобой предстоит не близкий. Опоздаешь. Мне тебя на машине за границу везти прикажешь? Так я дружбан, позволю себе напомнить. Визы у Маэстро нет, а если честно, то и загранпаспорта тоже. *** Осенью прошлого года, я вернулся из солнечного Узбекистана. За время моего отсутствия в доме переломалось всё, что могло переломаться. Бросаю не разобранный чемодан и бегу в магазин за запчастями. В кармане знакомой мелодией играет телефон. Ба! Господин Маэстро звонит. Как хорошо. Сейчас он мне ничем помочь не сможет. Но хоть выслушает стенания друга и то полегче будет. — Московский бакинец, привет. Несказанно рад тебя слышать. Как поживаешь, мой Маэстро. — Дядь Саш, это не Маэстро, тебе звонит его сын. Похороны завтра, прилетишь? *** Перебираю фотографии. Их у меня совсем не много. Как-то за повседневной суетой не досуг было фотографироваться. И на всех Маэстро улыбается. Счастливый человек, умевший дружить и дарить всем частички своего большого и доброго сердца. Кюфта бозбаш или любимый суп студента по имени Маэстро. НАМ ПОТРЕБУЕТСЯ: баранина Пол кило или чуть меньше масло топлёное Пару столовых ложек лук репчатый Пару средних луковиц рис (лучше всего-наш Кубанский) Ложек пять яйца Два или три штуки специи На ваш вкус ГОТОВИМ: Маэстро готовил его очень просто и вместе с тем — элегантно. Варил банальный рисовый суп, правда на мясном бульоне и с обжаренным, до золотистой корочки, луком. Добавлял туда восточные специи, по своему вкусу (частенько не совпадавшему с нашим) Затем клал в него фрикадельки, которые делал из бараньего фарша, смешанного с варёным рисом, яйцом, перцем и мелко измельчённой зеленью. Разливая это блюдо по тарелкам, добавлял в них измельчённые варёные яйца, смешанные с молоком.
Прикрепленные файлы:
Прозаик
Автор: paw
Дата: 19.03.2022 16:50
Сообщение №: 194141 Оффлайн
Так уж всевышний сотворил, что каждый из нас любит внуков много больше чем детей. И с этим ничего не поделаешь. Чем больше нам стукнуло, тем мы более сентиментальны. - Дед, а дед, а кто эта красивая тётя, в длинном платье? - Бесцеремонная ручонка, перемазанная от кончиков ногтей до шеи всеми фломастерными цветами, моей безмерно обожаемой внучки вытаскивает меня из полудрёмного созерцания вчерашней газеты. Если бы моя дочь, лет двадцать назад предстала передо мной в таком радужном виде, то немедленно схлопотала бы по маленькой нейлоновой попке и моментом отправилась в ванную комнату. А для её дочки, моей лапушки, зайчонка, лисички и котика, воинственный раскрас остаётся без последствий, впрочем, как всегда. - Певица Марлен Дитрих, - сонным голосом сообщаю я, искренне надеясь, что сверхкраткий ответ удовлетворит любопытство ребёнка, но не тут то было. - Если она певица, то почему стоит перед этим стареньким дедушкой на коленях? Так не бу-ва-ет. Это дяди, перед певицами на коленях стоят, и ещё им букеты и конфеты, всякие, про-тя -гу-ва-ют. Значит здесь не правда. - Девочка одной рукой решительно отбирает у меня газету, а второй тычет фотографией мне в подбородок. - Ну, понимаешь, зайчонок, - начинаю я и тут же замолкаю. Мозг вытаскивает из глубин своей памяти вспоминая о том удивительном годе. *** В отличие от своих сверстников, пацанов шестидесятых, я очень любил читать! И между футболом и Майн Ридом однозначно выбирал последнего. Конечно же не прошли мимо меня и помятые книжки с рассказами этого советского писателя. *** Герой моей очередной загадки родился в мае 1892 года. Уже со второй половины двадцатого века его произведения появились в учебниках по русской литературе! Это ли не успех! Можно сказать высшее литературное достижение! Их стали изучать в наших школах. По ним писали изложения и сочинения. Этот удивительный человек, член Союза писателей СССР, живя в сталинские годы, ухитрился не написать о вожде всех народов ни единого слова. Более того, не смотря ни на какие уговоры, он так и не вступил в КПСС. Не подписал ни одного письма, порочащего тех, с кем он общался и дружил. Более того, на знаменитом суде писателей А. Д. Синявского и Ю. М. Даниэля, он проявил невиданное мужество! Открыто поддержал их и весьма лестно отозвался об их творчестве. В 1967 году писатель поддержал известное письмо Солженицына к четвёртому Съезду советских писателей. Там впервые открыто прозвучало требование отменить цензуру в литературе. Много лет спустя уставший от жизни и смертельно больной герой моего повествования взял да и отправил письмо всесильному Председателю Совета министров СССР Косыгину. В нём он требовал прекратить нападки на режиссёра театра на Таганке Юрия Любимова. Молил ни в коем случае не увольнять гениального человека. *** В начале шестидесятых мы, тогдашние мальчишки и девчонки бредили Западом. Нам казалось, что настоящая музыка, одежда, и техника есть только там. Наши старшие братья взахлёб рассказали о недавнем чуде - "Всемирном фестивале молодёжи в Москве". И вдруг из чёрной тарелки радио, что висела у нас над диваном, диктор произносит. "Марлен Дитрих приехала в нашу страну! Её концерты состоятся в Доме кино!" *** Безумно узкое белое платье. Бесподобная для её лет фигура. Колье из самых настоящих бриллиантов. И её знаменитая песня "Лили Марлен!" Боже! Мой реальный и волшебный Запад! Здесь, в столице Советского Союза. Сон наяву. *** После первого её выступления один важный чин поднялся на сцену, вручил примадонне цветы и произнёс: "Что бы вы хотели ещё увидеть в Москве? Кремль, Большой театр, Мавзолей?" - Пригласите пожалуйста на мой следующий концерт его. - Дитрих с придыханием, безбожно коверкая ударение назвала фамилию писателя. - Это моя мечта много моих лет! *** Как говорится, "слово не воробей". В зале полным полно западных журналистов. Важный чин умел всех поставить на уши. Вечером того же дня писателя, полуживого, умирающего разыскали. Лежал в больнице на самой окраине огромного города. Поставили задачу, но лечащий врач был категорически против. Чиновник потребовал согласие самого писателя. Но и он отказался покидать палату ради прихоти заморской дивы. Стали требовать, угрожать. Бесполезно. Чего может испугаться умирающий человек? И тогда его начали умолять, неумело, жалостливо. ***
Следующим вечером на сцену Центрального дома литераторов еле передвигая ноги пошатываясь вышел старик. В блеске своих драгоценностей звезда, подруга Ремарка и Хемингуэя, грохнулась перед ним на колени. Схватив руку, начала её целовать и долго потом прижимала к своему лицу, залитому самими настоящими не голливудскими слезами. Огромный зал, видя это, замер. В тот момент могли убить любого, осмелившегося произнести хотя бы слово. Спустя несколько минут Марлен медленно встала. В едином порыве поднялись и зрители. Преодолевая ком в горле певица тихо произнесла. - Много лет тому назад, прочла рассказ советского писателя, который назывался "Телеграмма". Наткнулась на него случайно в переводе на немецкий в сборнике, рекомендованном немецкой молодёжи. Голос её постепенно окреп и обрёл прежнюю силу. Женщина еле заметным движением смахнула набежавшую слезу. Продолжила естественно и просто:- "С тех пор я чувствовала как бы некий долг - поцеловать руку писателя, который это написал. И вот - сбылось! Я счастлива, что я успела это сделать. Спасибо вам всем - и спасибо России!" На склоне лет Марлен Дитрих написала книгу о своей жизни. Эту книгу на русский язык с немецкого перевела (не на склоне лет, но почти в конце своей, увы, недолгой жизни)... Майя Кристалинская. Об этом знают меньше, чем об истории с Писателем. Книга вышла в свет в издательстве "Вагриус" уже после смерти Майи Владимировны. В 1997 году. Имя Майи Кристалинской напечатано мельчайшим шрифтом на обороте титульного листа, внизу, где указываются права и копирайты. Больше о переводчице не упомянуто нигде, во всей книге - ни слова. Ни в выходных данных, ни в предисловии...) *** - Дед, а дед, ну что ты молчишь. Опять заснул, что ли. Усаживаю непоседу себе на колени. Глажу её по головке. Понимаешь лисёнок-внуча, раньше было такое время, как бы это тебе сказать, ну в общем было время. *** Я думаю дорогой мой читатель ты уже давно догадался о каком известном советском писателе идёт речь. Если всё ещё нет, то фото с того незабываемого концерта тебе в помощь. *** И вот ещё одна подсказка: «Он был страстным любителем рыбалки и большим знатоком рыбной ловли и всего, что с ней связано. Он считался первым рыбаком среди писателей, а рыболовы признавали его вторым после Сергея Аксакова писателем среди рыболовов.»[1] А теперь будем готовить писательскую уху. НАМ ПОТРЕБУЕТСЯ:
Рыба — речная (любая) одного кило хватит
Лук — три больших головки
Картошка — полкило
Морковь — три-четыре больших
Помидоры — два-три
Масло сливочное — грамм пятьдесят
Лист лавровый — пару листов
Чёрный перец (горошек) — одной чайной ложки достаточно
Соль — на ваш вкус
Красный перец (молотый) — аналогично.
Петрушка и укроп — на ваше усмотрение.
Водка - 50 грамм.
ГОТОВИМ: В большой кастрюле кипятим воду. Рыбу разделываем, режем на части. И сначала варим — рыбные пузыри, хребты и головы. После кладём одну луковицу и перец горошек. Ставим таймер на десять минут. Затем достаём из нашего варева части рыбы и закладываем туда уже крупные куски рыбы. Варим на медленном огне ещё столько же. Режем морковь. Можно кружочками или соломкой. Кто как любит. Крупно режем картошку и оставшийся лук. Достаём из нашего бульона куски рыбы, кладём тарелку. Даём остыть. А морковь, лук и картошку отправляем в бульон. Ставим таймер на двадцать минут. Затем добавляем измельчённую зелень. Остывшую рыбу режем на мелкие части не забывая удалять кости, затем опять отправляем в кастрюлю добавляя сливочное масло и помидоры. Варим ещё минут пять-десять. Наша уха готова, почти! Выливаем в кастрюлю водочку! (Не обязательно, но желательно). Вот теперь всё! Срочно зовём едоков! Пока не остыла! [1] — http://obshe.net/posts/id2748.html
Прикрепленные файлы:
Прозаик
Автор: paw
Дата: 26.03.2022 12:47
Сообщение №: 194160 Оффлайн
Я в Плётцензее. И сегодня пополудни, в час, меня больше не будет..." (Из письма Эльфриды Шольц (Elfriede Scholz) старшей сестре Эрне.) Брат. Зачастую судьбы людей скручиваются похлеще, чем узлы на изделиях их отца, переплётных дел мастера Петера Франца. Брат и сестра общались мало. И тому виной была не только разница в возрасте. Согласитесь, целых пять лет, для детей это вечность и постоянные хвори Эльфиды. Мальчик мечтал о карьере музыканта. Играл на пианино и даже на органе. С утра до вечера целеустремлённо оттачивая мастерство. И в семнадцать лет уже сам начал давать частные уроки музыки, а затем сдал вступительные экзамены в королевскую семинарию родного города Оснабрюка. Но проучился лишь год. Началась первая мировая война, и талантливого юношу призвали в армию. *** Повезло. Выжил. Однако ранение в руку поставило жирный крест на карьере музыканта. В госпитале его нашло известие о кончине матери Анны-Марии. (Позже, в память о ней, поменял имя на Эрих Мария). Подлечившись, кавалер Железного креста первой степени начал подыскивать себе новую профессию. Работал бухгалтером, давал уроки игры на рояле, был торговцем, трудился в фирме по производству могильных памятников. Одно время даже жил в цыганском таборе. И, наконец, занялся литературой, став редактором журнала. Роман, написанный за полтора месяца, отказывались печатать почти все редакции, ссылаясь на «неактуальность темы». Но однажды судьба улыбнулась автору, и он получил таки положительный ответ. *** — Понимаешь, дружище, — владелец издательства был сама любезность, — скажу честно, написано толково. — Так в чём же проблема? — Эрих пытался разгадать ход мыслей хозяина кабинета. — Во времени, дорогой мой, именно в нём. Сам видишь, что в стране творится. А ты, понимаешь, пацифизм пропагандируешь. Да ещё, скажу честно, талантливо. Кое-кому может, ох как, не понравиться. Автор молчал. — Давай поступим так, — издатель улыбнулся, — добавим в наш договор один маленький пунктик. Если, конечно, ты не против. Как тебе формулировочка? «Автор обязуется отработать сумму понесённого ущерба в качестве журналиста, в том случае, если затраты на книгу не будут окуплены.» *** Главы из этого романа стали публиковаться в газете, принадлежащей издательству, и тираж мгновенно возрос в разы, а количество предварительных заказов на книгу за первую неделю превысил тридцать тысяч. Американская кинокомпания приобрела права на экранизацию. Киноленту после премьеры в Соединённых Штатах привезли в Берлин. Антивоенная тема романа вызвала гнев рвущегося к власти Гитлера. Йозефу Геббельсу было поручено сорвать показ фильма. К кинотеатру пришла толпа чернорубашечников. Орали антисемитские лозунги и терроризировали людей, по их мнению, похожих на евреев. Затем, в окружении нескольких нацистских депутатов, появился сам Йозеф. Прошёл в зал. За шефом последовали штурмовики, заранее купившие билеты. Разместились на балконе. Как только на экране замелькали первые титры, молодчики начали бросать вниз, на головы зрителей, дымовые шашки. Полиция бездействовала. Задание фюрера было выполнено! Прошло несколько дней, и президент Германии Пауль фон Гинденбург официально запретил к показу фильм, «оскорбляющий чувства ветеранов войны». «За низкое эстетическое качество»! Нацисты отпраздновали очередную победу! *** После прихода Гитлера к власти, книги антифашиста сожгли одними из первых. В тысяча девятьсот тридцать восьмом году Эриха лишили германского гражданства с формулировкой: «При поддержке еврейской прессы он самыми мерзкими средствами оскорблял память павших на мировой войне, и уже поэтому должен быть исключён из германского народного сообщества». А два года спустя, писатель, живший в нейтральной Швейцарии, перебрался за океан. Сестра Она по жизни была неудачницей. Дважды выходила замуж, но оба брака закончились разводами. Работала служанкой. Произвела на свет ребёночка, но тот вскорости умер. Переехала в Дрезден, училась швейному делу, работала надомницей, выполняла заказы подруг и знакомых. Кое-как сводила концы с концами. Август 1943 года. В этот день Эльфида отдавала выполненный заказ. Примеряла платье, сшитое для постоянной клиентки, жены офицера Ингеборга Ритцеля. Вдруг, в сердцах произнесла: — Солдаты это пушечное мясо, война — гадость! А Гитлеру с удовольствием влепила бы пулю в лоб, если бы представилась такая возможность. Несколькими днями позже в своём доносе на портниху Ритцель написал: «Эльфрида желала всем патриотично настроенным солдатским жёнам, чтобы их мужья погибли на фронте». Месяц спустя. Портниху арестовали и привезли в Берлин. Три месяца держали в тюрьме. Наконец, вспомнили и предъявили обвинение: «Возмутительно лживая пропаганда в пользу врага» и «подрыв обороноспособности страны»! После чего отправили дело в суд. На процессе женщине, в нарушении норм права, не предоставили адвоката. Более того, обвиняемой даже не дали произнести речь в свою защиту. Председатель трибунала Фрейслер, вынося смертный приговор смерть через казнь на гильотине, не без злорадства произнёс: «Ваш брат ускользнул от нас. Но вы от нас никуда не денетесь».[1] Прошение о помиловании было рассмотрено в кратчайший срок и отклонено.[2] Из записи в журнале тюрьмы « Плётцензее» 13:01. Сорокалетняя Эльфрида Шольц, жительница города Дрездена, на основании приговора «Народного трибунала» была гильотинирована. Казнь No 1871. Её последнее письмо, а также счёт на сумму 495 марок и 80 пфеннигов «За содержание в тюрьме, судопроизводство и приведение приговора в исполнение», отправлен по почте сестре Эрне.[3] *** Эрих Мария Ремарк посвятил младшей сестре роман «Искра жизни», вышедший из печати в 1952 году. Тогда же он последний раз в жизни побывал в Германии. Посетил тюрьму Плётцензее. По такому случаю в Западном Берлине состоялся показ фильма «На Западном фронте без перемен», премьера которого была сорвана фашистами много лет тому назад. Двенадцать лет спустя. Делегация из Оснабрюка вручила знаменитому писателю почётную медаль, позже он был удостоен ордена Федеративной республики Германия. Однако, несмотря на наличие этих наград, гражданство выдающемуся соотечественнику возвращено не было! [1] — https://ketiiiiiiii.livejournal.com/776485.html?ysclid=l108chc8cy [2] — Четверть века спустя её именем назовут улицу в родном городе Оснабрюке. [3] — судья-палач Фрейслер и доносчица Ритцель погибли в 1945 году во время бомбардировок, второй судья умер в 1948 году. Перед правосудием предстала после войны лишь вторая свидетельница, Антония Венцель (Antonie Wenzel), её приговорили в 1950 году к пяти годам тюрьмы. (https://newsland.com/community/7300/content/pochemu-kaznili-sestru-remarka-minutka-istorii-elfrida-sholts/7538448?)
Прикрепленные файлы:
Прозаик
Автор: paw
Дата: 30.03.2022 14:24
Сообщение №: 194189 Оффлайн
– Ну, что Семёновна разъехались гости-то? – Соседка, бабка Никитична кряхтя и охая опустилась рядом с именинницей. – Чё подарили? – Энтот, как его? Никак не выговорю слово это, заграничное. – Гад-жет, что ли? У меня таких уж штук пять в кладовке валяется. Плохо, что пластмассовые, несъедобные, а то засолила бы. Семёновна крутила в старых, морщинистых руках чёрную коробочку. Затем потыкала негнущимся пальцем в кнопочки и вытерла концом линялого платочка выкатившуюся из глаза слезинку. – Соседушка, помнишь, я у тебя десяток лет назад тышу до пенсии занимала? – Не-а! Не помню. Вот ежели бы ты мне её не вернула, тогда само собой, запомнила бы обязательно. И собачилась из-за этого с тобой до сегодняшнего дня. А раз живём рядышком, тихо, мирно, то и выходит, что долг ты мне возвратила. А к чему этот разговор затеяла? Опять, что ли просить станешь? Предупреждаю сразу – не дам! Потому как, у тебя нонешний день – юбилей, а у меня через пару недель намечается. И гостей, даст бог, поболее твоего понаедут. – Не, соседушка. Денег мне от тебя не требуется. Я ведь наготовила и на сватьёв, и на невестушек дорогих. А они, понимашь, все заняты. Дела у них, неотложные имеются. Так, что мне теперича, аж до Покрова еды хватит. Не о том хотела с тобой гутарить. – На детей, да внуков жаловаться, штоль? Так, что толку-то. У меня точно такие же. Городские. Занятые шибко. Правда, после их ви-зи-тов, в хате макового зёрнышка не сыщешь. На это мои горазды. Не чета твоим. Аппетитом с малых годков не страдали. – Никитична. Дай сказать. Не перебивай, старшу по возрасту. Возымей уважение! Хотя бы на старости лет. – Я у тебя эту тышу, знаш, на что просила? На телефон сотовый. Новейшей конструкции. Для мого внучка младшенького. Чтобы как все был. Не выделялся. Он же у меня тогда в городе, в кол-лед-же, обучался. А там, сама понимашь, без связи, совсем беда. Никак не обойтись! Белой вороной будешь! Засмеют! Затюкают! – И чё? Он таперича любиму бабулю нубуком навороченным отблагодарил? Тады тебе ещё пару десятков лет на белом свете скрипеть придётся, а то и поболее. Покудова в наши края интернет дотянут. – Не. Никаких нубуков мне, слава богу, не преподнесли. Тока телефон подарили, ентот. Тот самый, давнишний. Земля, она Никитична, понимаш, круглая. Выходит, что и подарки тоже. Завсегда к дарителю, через годы, возвернутся. Никитична взяла из рук соседки подарок. Повертела в руках. – Повезло тебе. По всему видать, последняя модель. У меня все, как один, постарее будут. А ето точно в хозяйстве сгодится. Хорошая вещь. Пользуйся на здоровье. – Ага, как же. Разбежалась. Ты, что разве про зверя заграничного не слыхала? Он у тебя, зараз всю пенсию из кармана вытащит. С него станется. – Ты, о ро-у-мин-ге, штоль? – О ём, проклятущем! А о ком же ещё? – Семёновна! Так я совсем о другом толкую! Глянь сюды. Вишь кнопульку. – Ну. – Жми на её. – И чё? – Не бойсь! Дави! От этого ро-у-ми-нг не появляется! Проверено. Нажала? А теперича переворачивай коробочку. Что видишь? – О! Лампочка загорелась. Да ярка, кака! – Во! Запоминай кнопочку-то. Теперь, как в погреб полезешь, завсегда с собой подарочек бери. Наиполезнейшая в хате вещь! Вишь, какой у тебя внучок внимательный! Угадал с подарочком. Точно знал, что бабуле родимой до зарезу надобно! Сегодня готовим щи деревенские НАМ ПОНАДОБЯТСЯ: Мясо любое (фунтык, как говорила моя бабушка) — четыреста пятьдесят грамм Капуста один кочан, примерно пол кило Картошка - две больших штуки Морковка – одна Лук репчатый — две головки Помидорины - две больших Масло растительное — пару столовых ложек Зелень (любая) – пучок Лавровый лист - пару листиков Чеснок четыре зубчика Перец молотый — одна щепотка Соль — на ваш вкус Сметана понадобится перед подачей на стол — чашка. Каждый сам заправит по вкусу. ГОТОВИМ: Мясо моем и кладём в кастрюлю. Заливаем холодной водой. Кипятим и удаляем пену. Отварное мясо вытаскиваем, режем мелко и кладём назад. Морковку очистим и измельчаем. Лук режем колечками или кубиками. Овощи кладём на горячую сковороду, поливаем маслом. Пассируем минут пять. Помидоры трём на тёрке или мелко режем, кладём на сковороду. Готовим минут пять перемешивая. Мелко режем капусту ( можно и квадратиками. Кому как нравится). Картошку режем на произвольные квадратики и всё это кладём в наш бульон. Кипятим. Затем добавляем нашу пассировку. Варим. Ставим таймер на двадцать - двадцать пять минут. Кладём измельчённую зелень и тёртый чеснок с солью. Добавляем перец и лавровый лист. Перед подачей на стол щи должны настояться (ферментировать) минут двадцать. Не забываем поставить чашечку со сметаной!
Прикрепленные файлы:
Прозаик
Автор: paw
Дата: 02.04.2022 08:19
Сообщение №: 194199 Оффлайн
(Имена и фамилии в этом рассказе придуманы автором и совпадение с реальными людьми чистая случайность)
1942 год. Приказ Верховной Ставки No227. «Ни шагу назад». Директива No170549. «Ставка усматривает здесь наличие явного саботажа, шкурничества со стороны некоторой части лётного состава».
3 июля 1942 года. Аэродром Мовино в Подмосковье.
— Гляньте, хлопцы, яка цаца летит, — техник Подопригора, прикрывая ладонью глаза, второй рукой указывал на сверкающий в небе самолёт, — такой на нашей кепке1 отродясь не садился. Новёхонький. Видать, прямиком с завода шпарит. *** Через несколько минут истребитель ЛаГГ-3 уже аккуратно подруливал к заправочному комплексу. Высунувшись из кабины, пилот, перекрикивая шум мотора, приказал: — Давай, заливай по самое не могу. На фронт спешу. Каждая минута дорога. Фрицам эту птицу во всей красе показать надо! — Нету у меня таких правов. Туточки в заявке этой цацы нема. Надоть до командира сходить, чтобы, значит, вписал или хотя бы устный приказ... — Подопригора протянул пилоту листок. — А такое разрешение тебя устроит? — крикнул лётчик, доставая из кобуры табельный пистолет.
Тверь. Местный аэродром. Штабное помещение.
Командующий воздушной армией проводил оперативное совещание. Скрипнула дверь, и молоденький лейтенант-связист, стараясь не привлекать к себе внимания, положил перед генералом расшифрованную телеграмму. «На Горьковском аэродроме захвачен новейший истребитель. Лётчик-испытатель Пётр Фёдотов дезертировал. Произвёл несанкционированную дозаправку в Мовино и улетел в направление Калининского фронта.» Генерал был лично знаком с шальным летуном. Сам вышел к только что приземлившемуся и окружённому охраной аэродрома истребителю. К удивлению солдат и офицеров, приказал арестованного немедленно освободить, после чего обнял пилота, громко, чтобы все слышали, произнёс: «Долетался, Петя! ЛаГГи воруешь? За это, сам понимаешь, полагается тебя под трибунал отдать». —Товарищ генерал! А что оставалось делать? Месяц конструктора Лавочкина забрасываю рапортами. Отправьте на фронт. А Семён Алексеевич ни в какую. Вот я со штатного испытательного полёта и рванул в Тверь своим ходом. Между прочим, к вам летел, за помощью. — Герой-дезертир! Надо же! — командующий снял фуражку и почесал затылок, — пока суд да дело будешь служить инстуктором. Ставка формирует специально для таких, как ты, штрафные эскадрильи. Как только закончит, отправишься прямиком туда, вину искупать!
Кремль. Из доклада командующего ВВС Красной Армии
«Из четырёхсот истребителей, выделенных для участия в операциях фронтов за пять дней боевых действий сто сорок самолётов вышло из строя, в том числе восемьдесят девять – по техническим причинам.»
Решение Ставки.
Усматриваем в этом "наличие явного саботажа со стороны лётного состава. Изыскивая мелкие неполадки в самолётах, некоторые пилоты таким образом уклоняются от боя".
Август 1942 года. Кабинет Верховного главнокомандующего.
— Товарищ Сталин, как вы и просили, здесь сводка по лётчикам, нарушившим устав и совершившим иные должностные преступления. Все наказаны и отправлены в штрафные батальоны... — офицер Генштаба положил на стол папку с документами. Хозяин кабинета на неё не взглянул. Раскурил трубку и подошёл к окну. — Мы тратим на подготовку этих разгильдяев немалое количество времени и средств. Как бы то ни было они лётчики. А некоторые из них даже ассы.2 Зачем же их в окопы? Эту практику надо запретить и немедленно. Пусть искупают вину в небе. Для них мы создадим специальный институт штрафных эскадрилий.
Штаб одной из воздушных армий.
Седовласый майор-кадровик поочерёдно раскрывал папки с личными делами лётчиков, откомандированных в создаваемую штрафную эскадрилью, и читал вслух: —Младший лейтенант Валентин Рублёв, проходил службу в истребительном авиаполку. Был замечен в пьянках, в одной из которых пустил в ход табельное оружие. Совершил столкновение с другим самолётом при посадке. Приговорён военным трибуналом к десяти годам. Однако ввиду отсутствия места отбывания наказания, вернулся в полк, прошёл переучивание на новую боевую технику, — офицер захлопнул папку, передал её командиру эскадрильи и открыл следующую. — Находясь в краткосрочном отпуске, офицер Корнаухов отправился в гости к «тыловикам», где, придя в ярость, разбил дорогую посуду, а сервант с хрусталём опрокинул на майора интендантской службы. Лишён офицерского звания и всех наград. В чине красноармейца проходил службу в штрафбате на Ораниенбаумском плацдарме, после чего откомандирован к нам. *** У старенького барака, служившего казармой для штрафников, выстроились его обитатели. Командир эскадрильи, моложавый подполковник, проходя перед лётчиками вглядывался в лицо каждого. Обойдя шеренгу, скомандовал: — Смирно! — затем с минуту помолчав, продолжил: — Изучил документы. Решением трибунала вы лишены офицерских званий, кроме одного — рядовой Красной Армии, то есть солдат. Но не простой, а лётчик. И ещё, вам оставлено одно право и обязанность: смыть позор и искупить вину в бою. Он хотел ещё что-то добавить, но его перебил один из стоящих в строю: — Кроме этого у нас ещё какие-нибудь права имеются? Полковник подошёл вплотную к наглецу и сухо произнёс: — Нет! Но вы остаётесь пилотами, и священное право летать у вас никто не отнимал! — А награды за сбитые Юнкерсы будут? — раздалось с другого конца. — Ставка не разрешает представлять штрафников к государственным наградам, вам также не полагается денежное вознаграждение за боевые заслуги. Более того, пребывание в штрафной эскадрилье не засчитывается в срок, определяющий присвоение очередного воинского звания. — командир сделал два шага назад и стал так, чтобы его было видно и слышно всем присутствующим, — ещё вопросы? — А если собьют, тогда как ? – пробасил рядовой, с седой головой. — Семье назначат пенсию из оклада по последней занимаемой должности до направления в нашу эскадрилью.
Из приказов по армии
«28 февраля 1943 г. сержант Котенко Борис Борисович при штурмовке высоты 101 попал под сильный заградительный зенитный огонь. Несмотря на то, что были перебиты тяги и пробиты бензобаки, бомбы положил точно в цель, после чего посадил самолёт на линии фронта и под пулемётным огнём лично эвакуировал его на 20 км в тыл». «При выполнении боевого задания 28 марта 1943 г. на самолёте У-2 пилот старшина Казарянц Владимир Егишевич, будучи обстрелянным зенитно-пулемётным огнём, получил ранение в ногу и, истекая кровью, привёл самолёт на свой аэродром». «Пилот сержант Смирнов Георгий Кузьмич при выполнении боевого задания на самолёте У-2 15 февраля 1943 г. был подбит над целью, получил осколочные ранения в руку и ногу, несмотря на боль, посадил повреждённый самолёт под миномето-пулемётным огнём у линии фронта, после чего эвакуировал его в тыл»3.
*** За пять лет войны не зафиксировано ни одного случая, когда бы лётчики-штрафники перелетали на сторону противника, несмотря на то, что такая возможность была у каждого из них!
Прикрепленные файлы:
Прозаик
Автор: paw
Дата: 06.04.2022 14:47
Сообщение №: 194239 Оффлайн
1879 год. Тульская губерния. Пруд близ имения помещиков Арсеньевых.
Тридцатилетний штабс-капитан подобрал с земли плоский камень. Если коснётся воды три раза, то всё будет хорошо; а если нет, так и суда нет.
Однако прежде чем отправить камень в полёт, вдруг неожиданно для самого себя сел на заросший пень и задумался.
— А ежели откажет, тогда что? Ведь двоюродная сестра самого Тургенева! У неё сейчас есть всё: и усадьба, и двое детишек, и муж впридачу, правда, вечно пропадающий в столицах. А что я могу предложить помимо офицерского жалования?
Неожиданно перед глазами всплыло лицо старика-отца.
Припомнилось, как семь лет назад он, будучи курсантом элитного Михайловского училища, подавал рапорт за рапортом.
Просил отпустить на время, в тульскую губернию, дабы хоть чем-то помочь овдовевшему и сильно постаревшему отцу, отставному поручику лейб-гвардии и управляющему богатым имением помещиков Арсеньевых.
Конечно, нынче он уже далеко не юноша-курсант и не «научный сухарь» и «схимник», как прозвали его товарищи, а офицер, более того, возглавляет замочное производство на Тульском Императорском оружейном заводе...
Душа мужчины неожиданно возликовала и он размахнувшись, швырнул каменьв воду. Тот, трижды шлёпнувшись по глади пруда, исчез в глубине.
— Судьба! Значит так тому и быть! — непонятно для кого, вслух произнёс капитан и усмехнувшись зашагал в сторону села, за которым виднелась крыша богатого барского дома.
Вечер того же дня
Поджидая свою возлюбленную, он размышлял:
«Вот, прямо сейчас, Варвара возьмёт да и высмеет меня! В добавок ещё и пощёчину влепит, потом убежит, пожалуется мужу, и будет права! Но я больше не могу молчать, ибо это выше моих сил! В конце концов офицер я или нет?»
Его раздумья оборвал мелькнувший на алее знакомый силуэт.
Не теряя времени капитан поспешил ей на встречу, и минуту спустя
сняв фуражку и щёлкнув каблуками, преградил даме путь!
***
Двадцатипятилетняя Варвара Николаевна, выслушав сбивчивое признание мужчины, разволновалась сильнее офицера.
Прижав к его губам тёплую ладонь, а другой рукой, комкая ни в чём не повинный платочек и глотая предательские слёзы, шёпотом вымолвила:
— Что же вы, милостивый государь, так долго меня томили… Разве не видно было, что я… И в целом мире нет более желанного человека, чем вы... Сергей Иванович. И раз так уж Богу угодно, то и далее быть нам исключительно вместе.
— Значит, изволили влюбиться в простого капитана! Сие в вашем стиле! Впрочем, желание отдавать предпочтение кому попало, оставим вашей совести! Не могу же я силой заставить незабвенную Варвару Николаевну любить венчанного супруга. Однако, моё право принудить вас оставаться законной женой и, главное, быть любящей и заботливой матерью наших общих детей. И ещё, убедительно прошу не опуститься до банального адюльтера и не позорить фамилию, которую я милостиво подарил вам, стоя у алтаря!
А так же, извольте передать бедному ухажёру, если он, конечно, дворянин, что из нас двоих, на этой земле должен остаться лишь один!
«Неужели дуэль?» — пронеслось в голове у Варвары. — Только не это!
И она, закрыв руками лицо, выбежала из комнаты.
Две дуэли
— Вы оскорбили женщину, которую я имею честь любить. Такое стерпеть никак нельзя! И, в соответствии с правилами офицерской чести, вызываю вас на дуэль, — капитан кинул к ногам мужа перчатку.
Арсеньев взглянув на лежащий предмет, с нотками металла в голосе произнёс:
— Ну и кто бы сомневался! А вас не смущает, что она моя жена? Более того, вы абсолютно правы, я действительно дворянин! А вот вы, милостивый сударь, как были никем, так никем и останетесь.
Услышав это, офицер свернул глазами и сделал шаг вперёд:
— Согласно дуэльному кодексу, правом выбора оружия обладает тот, кого вызывают. А по сему не стоит более разглагольствовать, пистолеты или что иное?
— У меня в наличии имеется совершенно другое оружие! И будьте уверены, оно непременно станет причиной вашей безвременной кончины. Ждите. Скоро! — выкрикнув эти слова хозяин поместья повернулся и поспешил к ожидавшей его карете.
***
Дуэль не состоялась. Перчатка так и не была поднята. Зато на имя начальника Тульского завода поступило письмо с жалобой на безнравственное поведение капитана.
— Трое суток домашнего ареста, — бушевал Владимир Васильевич Нотбек,1 — надеюсь, эти дни тебя вразумят. И благодари бога, что Россия ведёт войну и твои знания и опыт крайне важны для предприятия! Иначе я бы наказал гораздо суровее!
***
Отбыв положенное, капитан бросил вызов на дуэль вторично. На этот раз предложил дуэль публично, в Дворянском собрании, в присутствии многочисленных свидетелей. Наивно полагая, что на этот раз Арсеньев перчатку всё-таки подымет. Напрасно.
***
Новое наказание последовало незамедлительно. Дни, проведённые под арестом, возросли с трёх до четырнадцати суток.
1883 год. Усадьба Арсеньевых.
—Вы всё ещё не отказались от притязаний на мою супругу? Время не вразумило? Извольте, я готов уступить! Но, разумеется, не бесплатно. Моё имя в свете будет запятнано. А оно стоит денег и немалых. Согласие на развод обойдётся вам, скажем, в пятьдесят тысяч рублей.2
Восемь лет спустя
Судьбы двух влюблённых соединились.
Безграничная любовь к несравненной Варваре Николаевне, единственной и неповторимой, подвигла конструктора Мосина на создание нового оружия и вписала его имя в историю.
За прошедшие годы Сергей Иванович изобрёл винтовку, которой не было равных в мире. Полученных за это гонораров хватило на то, чтобы выполнить требование Арсеньева, и наконец, привести суженную в свой дом, а так же усыновить уже трёх её детей!
***
Трехлинейная винтовка была принята на вооружение русской армии. Оружие верой и правдой прослужило защитникам России до пятидесятых годов прошлого века.
Из интернета
Мобилизованных жителей Донбасса вооружают винтовками Мосина. Среди резервистов из ДНР есть те, кто воюет с легендарными винтовками Мосина, основным стрелковым оружием Красной армии...3
1— выдающийся теоретик и практик стрелкового и оружейного дела, а также крупнейший организатор оружейного производства в Российской Империи XIX века, начальник Императорского Тульского оружейного завода.
2— По тем временам это стоимость средних размеров завода или пяти нефтеносных месторождений.
Имена и фамилии в этом рассказе придуманы автором и совпадение с реальными людьми чистая случайность) «Мы сражаемся в Корее для того, чтобы нам не пришлось воевать в Уичите, в Чикаго, в Новом Орлеане или в бухте Сан-Франциско Г. Трумэн Глава 1. Начало Из материалов Крымской (Ялтинской) конференции. 4 февраля 1945 г., 17 час., Ливадийский дворец. Рузвельт говорит, что он чувствует себя в Ливадии очень хорошо. Когда он не будет больше президентом, он хотел бы попросить у Советского правительства продать ему Ливадию. Он очень любит лесоводство. Он посадил бы большое количество деревьев на горах вблизи Ливадии. Сталин говорит, что Крым представляет собой еще малокультивированную страну, многое ещё нужно здесь развить. *** Рузвельт говорит, что имеется ещё один вопрос, о котором он хотел бы переговорить с маршалом Сталиным, — это вопрос о Корее. Рузвельт заявляет, что в Тегеране он говорил об учреждении опеки над Кореей. Встаёт вопрос, кто должен быть попечителем. Он, Рузвельт, думает пригласить в качестве попечителей Китай, Советский Союз и Америку. Сталин спрашивает, не будет ли это протекторатом. Рузвельт отвечает, что ни в коем случае, и поясняет, что попечители будут помогать корейцам управлять своей собственной страной, может быть, в течение 30-40 лет, пока корейцы не будут подготовлены к самоуправлению. Сталин говорит, что следовало бы установить срок опеки. Рузвельт отвечает, что американцы имели опыт с Филиппинами, где потребовалось 50 лет для того, чтобы подготовить филиппинцев для самоуправления. Для Кореи, возможно, потребуется более короткий срок, может быть 20-30 лет. Сталин спрашивает, не придётся ли вводить в Корею войска. Рузвельт отвечает отрицательно.[1] *** Разделение Кореи на КНДР и Республику Корея произошло в 1945 году после поражения Японии. США и СССР подписали соглашение о совместном управлении страной. Линия раздела зон влияния двух сверхдержав прошла по 38-й парралели.[2] *** Эту линию разграничения не признавали ни простые жители, ни руководство ни одной из новых республик. В омывающем полуостров в Жёлтом море эта линия не была согласована совсем. Пограничники двух государств считали пребывание кораблей другой стороны, в этом районе, нарушением суверенитета. Конфликты, как на море, так и на суше, всё чаще и чаще стали переходить в боевые столкновения. 25 июня 1950 года. Нью-Йорк. Здание ООН Председательствующий поднялся с места, осмотрел присутствующих и откашлявшись произнёс: — Устав нашей организации, чётко указывает, что отсутствие на заседании одного из членов Совета Безопасности, не является основанием его отмены или переноса. В связи с этим я уполномочен заявить, что сегодня была принята резолюция, осуждающая действия КНДР и разрешающая применение военной силы для отражения, так называемой, агрессии.[3] Конец июля. 1950 года. Воскресенье. Полдень. Военный городок одного из истребительных полков. Московского военного округа. Лётчики, их жёны и дети, застыв на месте, и прикрыв ладонями глаза от летнего солнца смотрели на телеграфный столб, с закреплёным на нём громкоговорителем. — Всем, всем! — Голос Левитана мгновенно проникал в душу каждого и не предвещал ничего хорошего. — Война! Опять проклятая вернулась! С америкосами что-ли? Так, они вроде бы, нынче, как союзнички. Тогда с кем? — слышалось со всех сторон, — може япошек подговорили, иль англичан? А вдруг гуртом на нас. Буржуям, наша страна, словно кость в горле. Ни проглотить, ни выплюнуть. — Сегодня началась война на Корейском полуострове, — спокойно и размеренно сообщил диктор, — армия Народно-Демократической Республики перешла в наступление. Услышав это молодая женщина уткнула лицо в грудь стоящего рядом мужа-лейтенанта Ивана Рогова и разревелась. — Валь, ну ты чего? Это же на другом краю земли! Или даже за ним, — лётчик гладил её по голове. — Ага, далеко! — всхлипывала женщина, — СССР своих не бросает, обязательно на помощь придёт. А то ты не знаешь! — Ну, да, конечно. Поможем. Мы же интернационалисты. Как врежем, все вместе, разок другой, так и брыкнутся они в море, какое там у них? Жёлтое, кажется! — вмешался в разговор, стоящий рядом, полковник Шульченко и затем, взбежав на крыльцо громко скомандовал: — Личный состав немедленно собраться в штабе. Форма одежды лётная! Два часа спустя Выйдя из штаба, капитан Ерёмин почти бегом поспешил к общежитию. Ещё издали заметил двух самых дорогих ему людей: жену Варвару и семилетнюю доченьку Альку. Принаряженных и одетых в одинаковые, цветастые, платьица. Вспомнил, как выменял эту ткань у пожилого немца, на пару сухпайков, в Берлине, в далёком, сорок пятом. "Ждут, надеются! — пронеслось в голове у лётчика", — «раз запланирован на сегодня поход в парк, значит должен состояться! И помешать этому мероприятию, пусть и укороченному, не может даже сам товарищ Левитан!» *** Местный парк был небольшой, не чета московским, но всё же уютный и располагающий к приятному времяпрепровождению. Старые дубы здесь соседствовали с молоденькими и стройными сосенками. А чистые, зеленели лужайки так и манили к себе, посетителей всех возрастов. Выкрашенные в одинаковый синий цвет павильоны предлагали незамедлительно приобрести мороженное, «Крем-соду» или «Жигулёвкое». Оглядев с высоты «Чёртового колеса» близ лежащие окрестности семья Ерёминых пристроилась в край очереди, жаждующей поскорее испытать восторг от раскачивания качелей-лодочек. Алька поглядывала в сторону серебристого самолёта, на котором можно сделать «Мёртвую петлю». Но родители делали вид, что не замечают частых вздохов дочери и синхронно глядели в сторону гипсовых скульптур – мускулистого рабочего с неизменным отбойным молотком, и девушки с веслом. Просьба младшей Ерёминой дать ей пострелять в тире тоже была отклонена и заменена, на «так уж и быть», вторую порцию «Эскимо», а от предложенного катания на карусели, с лошадками, юная леди отказалась сама. Поэтому было решено до захода солнца прокататься ещё и на лодке, с вёслами. Правда для этого предстояло потратить немалое время, отстояв очередь к кассе. *** На выходе из парка и обсуждая серьёзный вопрос идти ли всем в кино, на вечерний сеанс? И пустят ли туда несовершеннолетнюю Альку, Ерёмины столкнулись с полковником Шульченко, облачённым, по случаю посещения общественного места, в импортный серый костюм. – Здравствуйте, Александр Григорьевич, вместо отдания чести, задорно поздоровался капитан. – Отдыхаете. У вас тоже сегодня выходной? – Командиры, они же, как все, люди-человеки – усмехнулся полковник и, увидев чудо в косичках и бантиках, спрятавшееся за папу, расплылся в улыбке. Алька же, высунувшись из надёжного укрытия смотрела на дядю с интересом, размышляя, поможет ли он уговорить родителей взять её на взрослый фильм или нет? – А это кто же у нас такая чудесная барыня? — проворковал Шульченко. – И вовсе я не барыня, – попыталась нахмурить брови Алька, топнув ногой от кипения сложных чувств – интереса к незнакомому дяде и некоторого недовольства. – Странно? А похожа, немножко, – деланно удивился Александр Григорьевич. – Барыни угнетают всех! А я нет! И вообще, у меня папа лётчик. Вот! Значит никакие мы не баре! Мама от такого заявления дочери, с трудом сдержала смех. Ей всегда казалось, что она давно привыкла к высказываниям дочери, которая как губка впитывала слова и выражения знакомых ей взрослых, переиначивая их на свой лад и выдавая подобные заявления. – Да, ну! – улыбнулся Шульченко. – Значит, ты тоже лётчицей станешь? – Нет. Буду октябрёнком! Но не навсегда, а только для начала. – А потом? – заинтересовался полковник. – Я стану лётным техником! Собеседник округлил глаза. А капитан закашлялся, пытаясь таким образом не пустить рвущийся наружу смех. – Вот это да! Я подобного ещё ни от одной девочки не слыхал. Можешь обосновать такой выбор? – поинтересовался командир. – Техники готовят самолёт папе. Я тоже хочу. Чтобы он в полёте за мотор и крылья совершенно спокоен! Тут уже рассмеялись все взрослые. – Ну, для этой мечты надо много и долго учиться. А конкретно сейчас у тебя какая мечта имеется? — Александр Григорьевич присел на корточки, чтобы вровень беседовать с девочкой. Аля хотела рассказать про поход в кинотеатр, но неожиданно выпалила– маму с папой радовать, — и что есть силы прижалась к родителям. – Ну, в таком случае до встречи, будущий коллега, – полковник протянул руку девочке, и та опять насупив брови, с самым серьёзным видом её пожала. 1950 год. Аэродром в окрестностях одного из городов Китая. Офицеры переоделись в китайскую форму. Синие хлопчатобумажные френчи, мятые брюки, фуражки с блином и туфли, вместо привычных ботинок или сапог, вызывали улыбку, а порой и смех. — Отставить зубоскальство. Выдали такое обмундирование, значит так надоть! Для непонятливых объясняю ещё раз, наша страна официально в конфликте не участвует! А это значит, — полковник посмотрел на притихших подчинённых, — что лётчиков в форме СССР здесь никак быть не может. Это первое, и второе. Вам предстоит выучить китайский язык! — Но это же не возм... — буркнул капитан Ерёмин. — Разговорчики! — тут же оборвал командир, — я ещё не закончил! И слова не давал! Язык будете учить в таком объёме, чтобы понимать китайских лётчиков и передать им наши навыки и умения! В общем..., да вы и сами всё понимаете. Ерёмин, словно школьник поднял руку и тряс ею в воздухе. — Слушаю капитан, что ты имеешь возразить? — полковник снял фуражку и вытер платком лысину. — В войну немецкий заставляли учить, там понятно, был враг. А здесь... Китай же не воюет, мы вроде бы тоже. — У корейских коммунистов с пилотами пока не очень, можно сказать, швах. Вот соседи помогают, как могут. Вон те обломки самолёта видел? — Шульченко вытянул руку и показал на край лётного поля. Знаешь, что там произошло? Переводчик спутал русские слова пониже и совсем низко. В итоге пилот погиб! А машину эту на нашем заводе собирали, рабочие день и ночь вкалывали, затем за тысячи километров сюда привезли. Вот такая ридна мова выходит. Дан приказ учить язык, значит, будешь зубрить. Ибо от этих знаний зависит жизнь человеческая, возможно и твоя. — А мы что? Тоже, в бой, как ... — не унимался Ерёмин. — Если будет дана такая команда, — полковник надел головной убор, всем видом показывая, что диспут закончен и сейчас последует приказ «Приступить к занятиям»! *** Время от времени советские лётчики отрывали взгляд от тетрадок с начертанными там диковинными иероглифами и смотрели в окно, где трудолюбивые китайцы старательно наносили на их самолёты номера и символику военно-воздушных сил другого государства. 17 декабря 1950 года. Северная Корея. — Капитан! Наблюдаю впереди звено красноносых машин, с хвостом в шашечку. Наши или нет? Не разобрать?[4] — Иван Рогов нажал на газ и самолёт, набирая скорость, рванулся вперёд. — Раскраска чудная, какая-то, что-то я раньше таких самолётов не встречал. Ваня, прыть то поубавь, а то мало ли чего... — Ерёмин недоговорил, ибо наушники шлемофона ожили, и в них послышался удивлённый баритон Рогова. — По мне открыли огонь, пробит бензобак, машина горит, разреши катапультироваться! — Прыгай лейтенант! Немедленно! — Скомандовал капитан и приступил к выполнению много раз отработанного виража, позволявшего зайти врагу в хвост: — Нас атаковали, один самолёт подбит, открываю огонь! — проорал Ерёмин в микрофон, передавая сообщение на базу и что есть силы нажал на гашетку.[5] Глава 2. Третья сила «Стреляйте в любого мирного жителя, подозреваемого в том, что он коммунист, – не беря его в плен. Китайцы и корейцы внешне только немногим отличаются от зверей.» Из приказа американского генерала Риджвэйя Соединённые штаты. Белый дом. Овальный кабинет. — Господин президент, я ещё раз повторяю — генерал Данлис Марартир, еле сдерживал себя, чтобы не перейти в беседе к ненормативной лексике: — С начала войны на полуострове мы регулярно бомбили северокорейские военные позиции и населённые пункты. Ежедневно наши славные B-29 сбрасывали им на голову по восемьсот тонн бомб! При чём треть от всего составлял напалм. А это свыше трёх миллионов литров. Я приказал создать там пустыню, начиная от китайской границы. Вы знаете какова высота пламени от напалмовых подарков? — От пятидесяти до ста метров! Однако конечные результаты достигнуты не были и виной тому третья сила! Проклятые русские. Их самолёты базируются на аэродромах Китая. Дерутся как черти и главное, у них новые много реактивных машин — МиГ-15, оснащённых пушками, тогда как наши «Сейбры», имеют на вооружении лишь пулемёты... — Генерал хватит подробностей! — перебил докладчика президент, — что, конкретно, вы предлагаете? — Атомные бомбы. Только с их помощью сможем одержать окончательную победу. Скажу честно, я испытал шок, когда Китай вступил в эту чёртову войну. Поэтому я не прошу, а требую, разрешения на незамедлительный массивный атомный удар и по Корее и по его соседу. Посмотрите на этот расчёт, — Марартир положил на стол заранее припасённые бумаги. — тридцать — пятьдесят наших «Толстячков»[6] будет достаточно. Их надо аккуратно уложить на маньчжурский перешеек, от Японского до Жёлтого моря и создать непреодолимую полосу радиоактивного заражения. Тогда с полумиллионной китайской армией больше проблем не будет, лет шестьдесят, а может и на сто двадцать! Президент мельком взглянул на бумаги, поднялся и подошёл к окну. Посмотрел на ухоженную лужайку возле Белого дома, помолчал пару минут, наконец тихо произнёс: — Как вы считаете, если агрессия коммунистических сил будет успешной, то следует ли ожидать, что их влияние распространится по всей Азии и в конце концов докатится до благословенной Америке. Вам же не следует разъяснять, что в Корее мы сражаемся за нашу собственную национальную безопасность и выживание... Поэтому применение там сверхмощного сдерживающего фактора мы обсудим, в ближайшее время. Назовём этот удар «Операция Гудзонова бухта» и присвоим шифр «Совершенно секретно». Белый дом. Несколько месяцев спустя. — Генерал Бришли, вы изучили возможные последствия от исполнения плана «Бухта»? За вами последнее слово, — президент предложил председателю Объединённого комитета начальников штабов занять место в кресле, стоящему по другую сторону от стола. Протягивая хозяину кабинета объёмистую папку генерал пояснил: — Как вы знаете Китай не самая мощная держава, поэтому стратегия на расширения Корейской компании вовлечёт Америку в новую мировую войну в неправильном месте, в неправильное время, и с неправильным врагом. Более того, не факт, что это позволит нам привести Китай к покорности. И наконец, главное, — советские лётчики, с большой долей вероятности, способны сбить до половины наших бомбардировщиков, не дав им возможности сбросить на намеченные цели этот ужасный груз. Наш комитет предлагает запретить Данлису Марартиру не только обсуждать этот проект со своими подчинёнными, но даже упоминать о нём в прессе. Глава 3. Мост на реке Ялуцзян. Апрель 1951 года. Из донесения внедрённого в войска коалиции ООН разведчика-нелегала. «Для уничтожения стратегического моста на пограничной реке командование США разработало операцию в которой будет участвовать: Восемьдесят бомбардировщиков и четыре истребителя прикрытия «Сейбр». Дата проведения -начало второй декады текущего месяца.» Аэродром в приграничном посёлке Китайской Народной Республики. Динамик висевший на столбе раз за разом повторял одну и туже фразу: «Личному составу готовность номер один! Занять места в машинах. Приготовиться к вылету». — Неужто всем полком летим? Что-то новенькое, — обратился к другу и командиру, вернувшийся из госпиталя Рогов, поспешно застёгивая шлем. — Согласно приказа, только дежурная пара на земле остаётся. На всякий случай. Как нога, не бепокоит? — Ерёмин подтолкнул Ивана к выходу из помещения. — Да на мне, как на собаке, — ответит тот и не оборачиваясь поспешил к своему МиГу. Минуту спустя в наушниках лётчиков послышалась команда: «Всем взлёт! Курс на мост реки Ялуцзян!» Полчаса спустя — Вижу десятки самолётов противника. Идут ниже на пятьсот метров, встречным курсом, звеньями по три штуки. Огонь по моей команде, — спокойным голосом приказал полковник, и его машина, сделав крутой разворот влево, ушла на линию атаки. Ни капитан, ни, тем более, лейтенант никогда в жизни не видели такого количества вражеских самолётов, летевших одновременно. Казалось что их невозможно атаковать ибо пулемёты противника мгновенно превратят МиГ в форменное решето. — Цели выбирать самостоятельно. Бомбометания не допустить. По врагу огонь! — рявкнули наушники. И страх исчез, появилась злость и ещё какой-то особый, ведомый только людям в погонах, азарт. *** Небо над рекой раскрасили десятки парашютов. Далеко внизу один за другим врезались в землю и взрывались тяжёлые бомбардировщики. «Сейбры» опомнились и устремились погоню за истребителями. — Выбираю крайнего справа, прикрой, — крикнул в микрофон Ерёмин и увеличивая скорость помчался догонять «Летающую крепость». Тут же навстречу понёсся рой трассирующих пуль, выпущенных из вражеского пулемёта. В кабине запахло жжёной резиной, самолёт стал терять скорость и устремился вниз. Однако прежде чем катапультироваться капитан заметил, что и его пушки поразили цель. Крутясь во круг оси самолёт противника понёсся навстречу речной воде. *** Уже позже, в китайском госпитале, капитан узнал, что в результате боя в плен было захвачено около ста американских лётчиков. Сбили десять бомбардировщиков и два «Сейбра». Один из которых записал на свой счёт лейтенант Рогов, сумевший ловко увернуться от преследователей. Городок Московского военного округа. Однорукий почтальон в выцветшей гимнастёрке, с орденскими планками, медленно брёл к дому, где проживали Ерёмины. Здоровой рукой он держал конверт, с адресом напечатанным на машинке. «Ежели бы собственноручно писал, так чернилами, аль карандашом химическим. А тут, по всему видать, казённая писанина внутри, да к тому без обратного адреса.[7] Выходит — похоронка! Ну, как такое страшное послание адресату вручать? Может быть, взять да и выкинуть? И вся недолга. Пусть ждёт, надеется, дочку воспитывает. Пока правда вскроется, годы пройдут» — размышляя бывший фронтовик не заметил, как остановился возле Альки, играющую на скамейке с куклой. Девочка заметила почтальона и стремглав бросилась к нему. — Ой, письмо от папы? Как здорово? Пишет, наверное, что скоро приедет! И мы тогда мы все вместе опять в парк пойдём! Только теперь аж на целый день. На глазах ветерана выступили слёзы. Он машинально протянул девочке письмо и присовокупил к нему коробку конфет, полученную сегодня от продавщицы Глафиры, как презент за вручённое ей, под расписку, постановления суда «О снятии судимости, за сроком истечения давности события», после чего развернулся и не оглядываясь зашагал к противоположному дому. *** В письме, военврач Комаров сообщал, что это пишет послание по просьбе пациента, у которого, на данный момент, имеются небольшие проблемы с руками. Но, в скором времени, всё будет хорошо. *** В конверте имелась ещё одна бумага. На ней было напечатано следующее: «Верный супруг поздравляет ненаглядную Варвару с присвоением её мужу внеочередного звания майор и награждением его орденом Боевого красного знамени.» Потери в войне: [8] Самолёты СССР — триста тридцать пять. США и союзники — одна тысяча сто сорок четыре. Лётчики: ВВС СССР — сто двадцать. Пилоты США и союзники — тысяча сто семьдесят шесть. Воздушные победы: Коалиция ООН — восемьсот девяносто четыре. ВВС СССР — одна тысяча двадцать.[1]— https://pikabu.ru/story/materialyi_kryimskoy_yaltinskoy_konferentsii_6581783? [2]— Из Википедии [3]— Делегация Советского союза бойкотировала заседания ООН по совсем иной причине. За несколько месяцев до этого Совет Безопасности отклонил предложение нашей страны «О замене членства в СБ представителя Чан Кайши (Остров Тайвань) на представителя Китайской Народной Республики (КНР) со столицей в Пекине. Ибо это государство признано СССР и странами «народной демократии». (https://news.rambler.ru/asia/42941337) [4]— Американский самолёт F-86 «Сейбр» был внешне похож на советский— МиГ-15. [5]— часть спускового рычага, при нажатии на которую открывается огонь из авиационной пушки или пулемёта. [6] — кодовое имя атомнойбомбы, сброшенной США 9 августа 1945 года на японский город Нагасаки. [7]— В письмах отправляемых из района военных действий, в те годы, категорически запрещалось указывать обратный адрес. [8] — https://forum.ixbt.com/topic.cgi?id=34:1549&ysclid=l1qj3su1w5
Прикрепленные файлы:
Прозаик
Автор: paw
Дата: 13.04.2022 08:04
Сообщение №: 194297 Оффлайн
Не знаю у кого как, а в нашей конторе декабрь и конец света-слова синонимы. Запарка полная. В отгороженном от остального редакционного мира закутке внештатных корреспондентов творилось что-то невообразимое. Молоденькое неугомонное создание с хвостиком, перетянутым резиновым патриотическим триколором, по имени Анна, пыталась перекричать сразу двух своих оппонентов. - Ну, как вы не поймёте, олухи царя небесного! С нашей грымзой надо что-то делать! И срочно! Установила в отделе сплошную тиранию. Ввела драконовские законы. Никакой демократии. За малейшее опоздание, будь добр, получи дополнительное редакционное задание. За внешний вид, отличающийся от её допотопных понятий, - тоже. - И вдобавок ещё и этот шефский спектакль! Оно нам надо? - поддержал её вихрастый парень - Игнат. - Новый год на носу, а она - репетиции. Древнегреческая трагедия. Костюмы той эпохи. Может нам в местный «Союз журналистов» на неё «телегу» накатать? Ведь главреду жаловаться, полный бесполезняк. Во всём Грымзу поддерживает. Как же, редактор-новатор, наставник молодёжи! - Он увидел меня в проёме двери и осёкся, не закончив свой монолог. - Викторович, ты слышал? - Аннушка вскочила с места и прижалась ко мне. Помоги. Как нам правильно бумаженцию на диктатора в юбке настрочить? У нас же в стране демократия! Хотим - ставим спектакль, хотим - нет. А она, дракониха! На каждой летучке твердит: «Участвуют все!». Правда, обещала за это от обязательного «ликбеза» по Древней Греции ослобонить. Но ведь не в этом дело. Нам её древность уже во, где сидит! Как там в мультике поётся: «Нам летать, то есть гулять, охота!» Минуту, другую я стоял молча. Не зная, с чего начать. - Драконам бой! Не хочешь помогать и не надо. Сами справимся! - Аня взглянула на товарищей по несчастью, ища у них поддержки. - Драконту.- Поправил я начинающую журналистку. Жил в древних Афинах законодатель с таким именем. Он и сформулировал первые дошедшие до наших дней должностные инструкции для чиновников того времени. И принципы их назначения на должности. Кроме того, составил свод законов под названием «Обычаи». В них регламентировал штрафные санкции за совершённые правонарушения. Для примера могу сказать, что кража фруктов и овощей, вполне могла караться смертной казнью! А вот непреднамеренное убийство вора, в порядке самозащиты совсем не считалось преступлением. Драконт даже предлагал наказывать за убийство неодушевленных предметов, например разрушение изваяний богов. - Вот это, да! Не, наша редакторша по сравнению с этим змеем, просто ангел с крылышками. - Аннушка постучала ладошкой по старому продавленному дивану, приглашая меня присоединиться к честной кампании. - А чего же греки Драконта не того? У них же там демократия была. Собрались и порешили бы, законодателя, по его же законам. С крутого бережка, головой вниз, да ещё с камешком на шее, чтобы не всплыл ненароком. - Девушка закатила глаза и демонстративно начала хватать ртом воздух. - Да ты, как я погляжу, прирождённая актриса, а от спектакля отлыниваешь. - Я погладил Аннушку по русой голове. – Понимаете, ребята, несмотря на весьма жёсткие законы, древнегреческая цивилизация всё же успешно развивалась. Дело в том, что аристократы, заседавшие в судах, уже не могли выносить приговоры, как им вздумается. Отныне им предписывалось действовать строго в соответствии с установленными правилами. И это мог легко проверить каждый житель Афин. - Викторович, а как вообще появилась эта самая демократия? - Обратился ко мне парень Вова, числившийся в официальных бойфрендах Анюты. - Не было и вдруг, бац, и появилась. - Я больше чем уверен, что редакторша, или как вы её любовно называете «Грымза», на «ликбезе» заставляла вас вникнуть в географию и историю этой, самой древней Греции. Как вам известно из курса средней школы, которую я надеюсь, вы все успешно окончили, она состояла из так называемых полисов. То есть городов-государств. И самыми большими и важными среди них были… - Спарта и Афины — перебил меня Владимир. - Они то и дело воевали друг с другом. Но бывало, что и объединялись, для борьбы с общим врагом, например, с персами. - Всё это так, но и не совсем. Понимаете, мои юные собратья по перу, в самих этих городах, да и не только в них существовало разделение населения по классовому признаку. - Но там же ещё не было буржуев и пролетариев? Они ведь появились много позже. Я это точно знаю! - Анна вздёрнула и без того курносый нос и демонстративно накинула на себя вязаную шаль, подобно древнегреческому архонту. - Тем не менее в любом из этих государств были бедные, богатые и конечно рабы. Год от года противоречия между аристократией и демосом, то есть бедняками, становились всё более явными. - Я припоминаю, что и в нашей, не совсем далёкой истории, такое было. Чуть более века назад. Сначала царя погнали, потом и буржуев. Затем философов, да писателей с поэтами, целыми пароходами стали высылать, за ненадобностью. Правда спустя семь десятков лет осознали свою ошибку и быстренько создали новый класс буржуинов. В малиновых пиджаках. Правда решили, на этот раз, без царя обойтись. Сдаётся мне, что его сначала в голове каждого гражданина заиметь необходимо! - Игнат решительно поднялся со своего стула и попытался пригладить торчащие в разные стороны волосы. - Угнетателей трудовой интеллигенции возродили. Тоже мне, работодатели новой волны! Гоняют простолюдинов в хвост и в гриву! Тираны! А платят, сущие копейки. Будто и не было всех этих древних и средних веков.- Поддержал собрата по перу Владимир, потрясая поднятыми над головой кулаками. - Поэт и мыслитель по имени Солон понимал это.- Не обращая внимание на реплики своих слушателей, продолжил я. - Знаем. - Тут же перебила меня, Аннушка.- Его называли один из семи великих мудрецов того времени. - Солона народ выбрал архонтом-эпонимом, то есть главным из девяти коллективных правителей, и предоставили чрезвычайные полномочия. Как оказалось, мудрец Солон давно готовился к преобразованиям в родном полисе, и сразу же приступил к реформам. Спустя несколько десятилетий его дело продолжил Клисфен. Деяния этих двух политиков предопределили ход развития человеческого общества на тысячелетия вперёд. - То есть? Викторович поясни. Что-то я не догоняю. - Игнат потёр пальцем лоб. - Клисфен, обладая такими же полномочиями, как и его предшественник, разделил территорию Аттики на три части. Первой, конечно же были блистательные Афины, второй прибрежная полоса и третьей остальная равнинная территория. После чего провёл избирательную реформу. Теперь государство возглавлял Совет полу тысячи, избираемый не по территориальному или родовому признаку, а исключительно исходя из личных качеств каждого претендента на высокий пост. И что, на мой взгляд, особенно важно, возник совершенно новый вид судопроизводства. Суд так же стал коллективным. Возникла Гелиэя или по-нашему, суд присяжных, но продолжал существовать и ареопаг — суд старейшин, состоящий из аристократов. - Викторович, а женщины тоже во всех этих Гелиэях и ареопагах заседали? Или как во все времена, только мужики там заправляли? - Аннушка зыркнула глазами в сторону своего поклонника. - Понимаешь Анюта, это же были древние греки и представление о равенстве полов у них тоже было древнее. Высокие должности занимали исключительно мужчины, как правило богатые, или люди с «хорошо подвешенным языком». - Журналюги!- С достоинством констатировал Игнат. - Демократия — продолжил я, - распространялась лишь на свободных Афинян. - Рабы были немы, аки рыбы - съязвила Аннушка.- Ну и какая после всего этого демократия? - А вы спросите об этом у своих зрителей.- Я посмотрел на неугомонную троицу. - Тех, для кого вы будете ставить свой спектакль. Ваших подшефных. - Парни. Чур я эта, как её, богиня Афина! Ну, та самая, в честь которой город назвали. Демократия, демократией, а поклонение богам никто не отменял. Вовка, чего уставился? Давай репетируй. Преклони колено перед лучезарной жительницей Олимпа. А заодно и предложение можешь сделать. Я, так и быть его рассмотрю, во внеочередном порядке.
Спанакопита с щавелем
НАМ ПОНАДОБЯТСЯ: Слоёное тесто — я его не готовлю, а банально покупаю в кулинарии, - одной пачки достаточно. Мука пшеничная — полстакана Щавель — один пучок Лук — одна головка Сыр тёртый — пол стакана Сыр мягкий — пол стакана Соль и перец — на ваш вкус Чеснок — три зубка Сливочное масло — три столовых ложки ГОТОВИМ: Тесто раскатываю и режу на квадратики. Лук и чеснок измельчаю и кладу на сковородку, туда же отправляю нарезанную зелень. Тушу минут пять-семь, затем кладу наши сыры. Минут через пять снимаю сковороду. Нижний лист теста, смазываю маслом и накрываю вторым. Кладу нашу начинку. Закрываю оставшимися листами теста. Смазываю водой или оставшимся сливочным маслом. Выпекаю минут десять-пятнадцать, до готовности теста. Как оно начинает румянится, можно доставать и подавать голодающим.
Прикрепленные файлы:
Прозаик
Автор: paw
Дата: 17.04.2022 07:57
Сообщение №: 194315 Оффлайн
Кто о чём, а я, дорогой мой читатель, опять о своей любимой Средней Азии. Ну, что поделать, прикипел я к ней. Там прошла моя молодость, там я встретил свою любовь, да и в старости воспоминания тянут меня туда - в зыбучие пески Кызыл - Кумов, в тамошние аулы и оазисы. К простым людям и живым иллюстрациям сказок Шехерезады. Вот и намедни сижу я за дастарханом, то бишь за столом, пью терпкий чай зелёный из кружки, гжельскими мастерами расписанной. Смотрю на эту самую кружку - гжель, она гжель и есть. Ярко синие узоры на белом фоне. Раньше дефицит был страшный, а сейчас пожалуйста, в любой посудной лавке запросто купить можно. Подделка китайская или подлинник — не важно. Речь сейчас совсем о другом пойдёт. О кишлаке Хриштоб, что затерялся в песках, близ вымирающего Аральского моря. Довелось мне побывать в тех местах, в одной из моих многочисленных командировок. Так уж вышло, что по соседству со мной, в доме одинокой старушки-дехканки квартировала такая же командировочная, как и я, но не из Ташкента, а бери выше, из столицы нашей Родины, из самой Москвы! Как сейчас помню, Валерией её звали. Я оборудование на местном хлебоприёмном предприятии монтировал, а она его отлаживала. Работа, как работа. Жара за сорок, ветер с пустыни, как пескоструйный аппарат работает. Любая еда на зубах скрипит, потому как от этого песка никуда не спрятаться, да и помыться толком негде. Узенький арык, что вдоль кишлака протекает, так он только для питья предназначен. Ну, ещё можно из него воды немного набрать да и посуду помыть. А что бы для ванны вёдра таскать, так это на вас командировочных и не напасёшься. Вот приедете домой в свои большие города, там и помоетесь, а здесь су - то есть вода, так это и есть сама жизнь. Её пуще глаза беречь надо. Аральское море хоть и не далеко, но вода в нём грязная, да и к тому же солёная. Искупавшись в нём, вряд ли чище станешь, так ещё и всё тело чесаться будет. Однако, всему в этом мире есть начало, есть и конец. Оборудование мы смонтировали, линию запустили. Теперь обкатка дней пять- семь, и домой, в цивилизацию. К своим родным кондиционерам, душам и шампуням. Тем не менее моя соседка Лера почему-то особо не радовалась. По вечерам, после работы зачастила на половину дома хозяйки. То конфет ей из местного сельмага понесёт, то мясорубку ручную подарит. На мои вопросы, о столь странных визитах, к скажем так, женщине явно за бальзаковского возраста- отшучивалась. Мол, хочу у неё сувенир выпросить, на память. А она не даёт. Какой сувенир можно выпросить у пожилой каракалпачки? У неё не то что сувениров, даже телевизора в доме нет. Интересно стало мне. На другой день, дождавшись, когда Валерия отправится на хлебоприёмное предприятие, спросил хозяйку напрямую. - Азира Муртазовна, если не секрет, что Лерке от Вас надобно? — Да, миску у меня выпрашивает, окаянная. Совсем совесть потеряла. Шайтан её подери. Если я ей отдам. из чего тогда собаку кормить буду. — Какую миску? — Переспросил я. — Вон, ту самую, из которой Бурхан мой сейчас бульон бараний лакает. Вот отдам я ей эту посудину и что? Животина из чего питаться станет, а? У меня для Бурхана другой тарелки нету. Что-либо понять, а тем более удивиться я не успел. Возле двора остановилась машина директора нашего предприятия. Из неё выскочила радостная Лерка, в руках она еле удержала увесистую коробку с дефицитным набором столовой посуды «Пахтакор». — Это вам от меня на память, - пропуская приветствие, произнесла девушка. И поставила у ног женщины свою ношу. Так сказать, о моём пребывании в здешних местах. На следующий день мы, завершив все дела, и отметив, как полагается, свои командировочные удостоверения, покинули гостеприимный Хриштоб. Всю дорогу до города москвичка прижимала к себе тщательно завёрнутый и перевязанный свёрток, от которого разило на всю версту. И это несмотря на все опущенные в автомобиле стёкла. На справедливое ворчание нашего шофёра она только огрызалась и обещала щедро компенсировать доставляемое неудобство. Я же, глядя на то как Лера держит свою поклажу, философствовал. — Собака — не свинья. Животное благородное, а запах, что запах? К нему в конце концов и привыкнуть можно. В аэропорту главного города Каракалпакии - Нукуса, я не выдержал и всё же спросил. — Валерия, ну на кой ляд ты выцыганила у старушки эту поганую собачью миску? Зачем она вообще тебе сдалась? — Потом, как-нибудь при встрече расскажу - прощебетала она и поспешила к стойке регистрации. Рейс на Москву вылетал раньше моего, на Ташкент. *** Через пол года, мне выпала очередная командировка, на сей раз не в Каракалпакию и не в Голодную степь, а в Москву. Лера встретила меня в аэропорту и на новеньких «Жигулях» повезла в гостиницу. — Ни как в лоторею выиграла, или щедрые предки подарили? — Съязвил я. — А вот и не угадал. На миску собачью выменяла. Жаль, сильно повреждена была, на «Волгу» никак не потянула. Я молча уставился на девушку, всем своим видом требуя разъяснений. — Понимаешь, Саня, я по первому своему образованию искусствовед. Но сам видишь, наладчикам платят в этом государстве много больше, чем специалистам по древнему Китаю. Однако, тарелочку династии Минь конца шестнадцатого — начала семнадцатого века я узнавать не разучилась. Внимательный читатель конечно спросит: «автор, а при чём тут наша родная Гжель?» Отвечаю: и наши мастера и китайские, создавая свои шедевры используют роспись синий глазурью, по белому фарфору. Кто у кого научился, о том пусть специалисты спорят. Я же ещё раз хочу подчеркнуть, что знание это - сила! И чем же мы питались, живя в кишлаке Хриштоб? Конечно же, жуери гуртиком! НАМ ПОНАДОБИТСЯ: Один килограмм филе индюшки или бараньего мяса. Пять-шесть больших луковиц, три болгарского перца, четыре морковки, столько же помидоров, пять картофелин, среднего размера, соль и перец, на ваш вкус, килограмм джугарной муки, (у нас её днём с огнём не сыщешь, даже через всемогущий интернет. Поэтому я использую простую, обойную. То есть муку самого грубого помола.) Пару яйц. Грамм триста пятьдесят пшеничной муки (желательно первого сорта, в ней клейковины больше), масло подойдёт любое постное. ГОТОВИМ: Варим простой мясной бульон. Добавляем в него наши овощи. Держим на малом огне полтора часа, не меньше! Параллельно делаем соус (такой же, как на Бешбармак, я о нём уже писал, помните, лук колечками и т.д.). Варим картошку. Замешиваем тесто. В нашу (обойную) муку льём кипяток и мешаем (не рукой, а ложкой, чтобы не обвариться!) Затем сыплем сортовую пшеничную муку и уже месим руками. Получается тесто, похожее на пластилин. Отрываем от него куски, раскатываем в колбаски. Режем и лепим кружочки. Пальцы смазываем маслом, - понятно для чего? Из кастрюли с бульоном вытаскиваем всё, что там есть. На максимальном огне варим все наши кружочки минут десять-пятнадцать. На большое блюдо – всё, что приготовили. Затем сверху поливаем приготовленным соусом, и рядом ставам кассу с бульоном. Специально для тех, что не боится набрать лишний вес.
Прикрепленные файлы:
Прозаик
Автор: paw
Дата: 23.04.2022 07:47
Сообщение №: 194340 Оффлайн
Не знаю, как у других детей, но у внука Тимофея напрочь отсутствует способность сосредотачиваться на каком-либо деле в течение небольшого периода времени или попросту — усидчивость, в прямом смысле этого слова. Да чего там далеко ходить.
Вот сидим с ним на остановке, трамвая ждём. Рано или поздно приедет, куда денется. Тем не менее Тимоха вскакивает со скамейки, всматривается вдаль и вздыхая, произносит:
— Едет, но не наш.
— Ты такой глазастый, номер за километр видишь? — вопрошаю я, беру его за руку и пытаюсь усадить на скамейку.
— Цифру ещё не вижу, но цвета запросто. Один красный, другой синий, а на нашем одинаковые — белые.[2] Дед, а правда, что трамваи в России изобрели?
— Ну, как тебе сказать... два века назад, американцы в городе Балтиморе догадались поставить конные экипажи на специально проложенные рельсы. Это позволило уменьшить нагрузку на лошадей, и, главное, возросла скорость передвижения.
Полвека спустя появились различные двигатели, которые начали вытеснять из городского транспорта непарнокопытных...
— Паровые трамваи, что ли? — бесцеремонно перебил внук.
— По-своему ты прав. По городу ездили этакие мини паровозы, тянувшие за собой пару, тройку вагонов. Но от них быстро отказались, правда, не везде. В нашем городе они до революции трудились. Возили людей из близлежащей Пашковки до окраины города.
— А почему отказались? Ведь паровозы кое-где и сегодня работают? — Тимофей снова вскочил, глянул на приближающийся трамвай, махнул рукой и уселся на место.
— Сильно шумели и коптили. Согласись, для городов, это малоприятное зрелище.
— Зато за ними убирать навоз не надо! Лошадей ведь не заставишь потерпеть до конечной остановки! — заступился за технический процесс внук и продолжил, — нам в школе говорили, что заменить паровую тягу на электрическую в трамваях первым догадался полтавский физик Федор Пироцкий. Однажды взял, да и подвёл провода к трамвайным рельсам. И, между прочим, сразу же установил рекорд трамвайной скорости: целых двадцать км, вместо восьми у конок!
— Что было, то было, — согласился я и улыбнулся, радуясь познаниям потомка, — однако сие изобретение в Российской империи развития не получило, а вот немцы, братья Сименс, им, ох как, заинтересовались. Эрнст Вернер фон Сименс продемонстрировал это чудо техники на Германской промышленной выставке в Берлине. Катал посетителей по территории.
— Зря этот Пироцкий не догадался сюда приехать, казацкому атаману предложить, тогда бы Екатеринодар, стал первым русским трамвайным городом. Тимофей, в очередной раз поглядел вдаль и, подняв руку вверх, торжественно произнёс:
— Наш идёт, новёхонький, Усть-катавский, классный, с кондиционером![3] — внук демонстративно показал большой палец, — Так, что ты там говорил про Екатеринодарский трамвай?
— Во-первых, о первом электрическом трамвае поведал ты, что похвально, а во-вторых, помнишь, я рассказывал тебе и твоим друзьям о нашем градоначальнике Василии Семёновиче Климове[4]
— Тимофей кивнул.
— Однажды, наблюдая за толчеёй, которую устраивали пешеходы и извозчики, он решил, Екатеринодару просто необходим городской маршрутный транспорт, такой как конно-железная дорога. Внёс в местную думу законопроект, который был отклонён с формулировкой «ввиду возможного стеснения грузового и экипажного движения». Проект подавали снова и снова, и каждый раз получали отказ.
— Опять из-за стеснения? — съехидничал внук.
— Нет. По видимости, из-за той причины, которую ты сам и высказал.
— Не понял?
— Навоз. Да ещё центре города. Кто-то же должен был регулярно ходить и прибирать за лошадьми. Серьёзная проблема того времени. На международном уровне обсуждалась аж в Лондоне. Но вдруг сама собой разрешилась.
— Автомобили?
— Они. Вытеснили гужевой транспорт.
— И в Екатеринодаре запустили, наконец, трамвай?
— Не сразу. Лишь спустя десять лет. Городская управа заключила-таки договор «На устройство и эксплуатацию электрической железной дороги (трамвая) с французской фирмой с «Генеральная компания тяги» на условиях концессии.
— Не понял? На условиях чего?
— Как бы объяснить тебе попроще? Иностранцы должны были на собственные деньги проложить рельсы, купить вагоны, запустить трамвай в эксплуатацию. И много лет получать прибыль от продажи билетов, а затем всё это подарить городу.
— Ага. Когда переломаются?
— Ну, не совсем так. Рельсы-то, останутся, — усмехнулся я, — но французы контракт не потянули, продали бельгийцам, потому как те подсуетились и получили от царя высочайшие разрешение «Производить подобные операции на территории Российской Империи.»
Как я уже говорил, градоначальник Климов не дожил до судьбоносного зимнего дня, когда весь город выстроился вдоль трамвайных путей. Пять вагонов без лошадиной упряжи и даже без локомотивов, стояли украшенные флагами вдоль улицы Екатерининской.
Знатные люди города и чиновники не один час произносили длинные речи. Наконец, супруга наказного атамана Елизавета Малама большими ножницами перерезала атласную ленту, натянутую поперёк улицы.
Раздались переливы электрических звонков, и вагоны без посторонней помощи сами по себе начали движение.
Зеваки, дожидающиеся бесплатного званого обеда, бросились в рассыпную. Ведь Бог знает, на что ещё способны эти самодвижущиеся «чудища»!
Однако уже на следующий день, ровно в семь часов тридцать минут открылось регулярное движение. Вагончики прижились, и вскорости екатеринодарцы катались на трамвае, как на новомодном аттракционе.
— Наше «чудище» подходит, — в обычной своей манере перебил Тимофей, — а ты ещё ничего не рассказал о Пашковском паровом трамвае.
— Приедем домой, сам погуглишь[5]. Отыщешь во всемирной паутине ещё много чего интересно: и про наш любимый городской трамвайчик, и даже отыщешь инфу о его вечном конкуренте — троллейбусе.
А теперь кулинарный рецепт от меня и Тимофея.
Бутерброды «С пылу, с жару»
Нам понадобится:
1) Один обыкновенный нарезной батон
2) Докторская или любая варёная колбаса примерно грамм сто
3) Сыр, желательно потвёрже (об импортном Пармезане ни слова) — тоже грамм сто
4) Яйцо — пара штук
5) Перец сладкий — один большой
6) Петрушка — половина пучка
7) Масло растительное (лично я использую оливковое или моё любимое — хлопковое) трёх чайных ложек будет достаточно
8) Соль и чёрный молотый перец — на ваш вкус
ГОТОВИМ:
Режем хлеб, (если вчерашний, даже лучше — меньше крошек.) Желательно, чтобы наши кусочки были довольно тонкими, примерно в сантиметр толщиной.
В косушку (или у кого нет, то в простую миску) разбиваем яйца, туда же отправляем соль и перец. Миксером как следует взбиваем. На тёрке трём наш сыр.
Мелко режем болгарский перец и колбасу. Всё это высыпаем в миску со взбитыми яйцами. Перемешиваем и эту смесь выкладываем на кусочки хлеба.
В сковородку льём масло. Греем на медленном огне. После чего кладём наши бутерброды. Жарим минут семь, восемь на среднем огне, следим чтобы не пригорели, но хорошо пропеклись. (Можно закрыть сковородку крышкой. Бутерброды будут мягче).
И наконец, наши бутерброды переворачиваем начинкой вниз. Кладём на тарелку, подаём, посыпав мелко порезанной зеленью.
[2] — С недавних пор для Краснодарских трамваев разработали цветовой код присвоив цветовые комбинации каждому из маршрутов.
[3]— АО «Усть-Катавский вагоностроительный завод» (входит в структуру ГК «Роскосмос» и АО «ОРКК») стал победителем конкурсов на поставку в Краснодар трамвайных вагонов.
[5]— Гуглить — самодостаточный глагол, который означает поиск в WEB при помощи поисковиков. Гуглить относится и к Гуглу, и к Яндексу, и к другим поискавикам.
Прикрепленные файлы:
Прозаик
Автор: paw
Дата: 30.04.2022 06:47
Сообщение №: 194354 Оффлайн
1987 год. Министерство хлебопродуктов одной из среднеазиатских республик СССР
Начальница Первого (секретного!) отдела, она же не освобождённый секретарь первичной организации КПУ[1] Мария Кириловна Сарымсакова или просто — Маркир внимательно посмотрела на только что прикреплённое ею объявление, разгладила несуществующие складки бумаги и удалилась в свой кабинет, отличающийся от остальных наличием редкой, для того времени массивной металлической двери. По случаю законного обеденного перерыва, мы, молодые специалисты среднего комсомольского возраста, тут же обступили стенд с красивым названием «Новости Министерства. Приказы, распоряжения и указания». В обычные дни наличие этого стенда в длинном коридоре нас мало интересовало,но сегодня.…
Дело в том, что казённые бумаги всегда вешала Айгуль, молоденькая секретарша самого министра, но что бы на такое действо сподобилась Маркир! Это событие из ряда вон выходящее!
*** «….. числа, в 19-00, в зале коллегии Министерства состоится общее (открытое!) партийное собрание. Начальникам управлений и отделов под персональную ответственность обеспечить стопроцентную явку сотрудников! Повестка: Личное дело коммуниста Егоркина Ивана Тимофеевича. Основание: письмо его жены, Егоркиной Зинаиды Петровны»
*** — Во, невезуха! А я на свиданку намылился. С Лолкой из областного управления собирался в киношку сходить на индийский фильм. Она их обожает. Билеты купил на последний ряд, — мой друг Акбор с досады уже протянул руку, чтобы сорвать ненавистную бумагу, но тут же схлопотал по пальцам от Алёны Киршенко, молодой специалистки, направленной на работу по распределению, после окончания Львовского института. Между прочим, с отличием. — Зовсим крышой поихав! Люди ж кругом. Якщо хто в перший отдел стукне? Ты же настоящу антипартийну делу затеваэш! — Тебе хорошо. Таких, как ты на свиданку не зовут. Отработала — и в общагу: борщ готовить, да варэныки. А как мне Лоле такой форс-мажор объяснять? Я, между прочим, эти билеты с боем доставал. Знаешь, сколько у нас в городе желающих на Капура[2] поглядеть? — горячился Акбор, потирая ушибленную руку. На глазах девушки выступили слёзы, и она, развернувшись на каблучках, умчалась в другое крыло огромного здания. Забыв про объявление, все присутствующие набросились на обидчика: — Алёнка-то здесь причём? — Да тебя за срыв партийной писанины запросто из комсомола, в момент.
— А уж из министерства так вообще в три шеи! Я вытянул Акбора из толпы:
— Давай, догоняй, извиняйся, олух царя небесного! Ты хоть иногда думай, что говоришь! — А что она... — неуклюже попытался оправдаться товарищ.
Но я его перебил: — Если кто и виноват во всём этом, так только Зинаида Петровна. — Кто? Не понял? — мой друг стоял и смотрел на меня с открытым ртом. — Ты хоть объявление до конца дочитал, свисток от кипящего чайника? Это жена нашего ведущего инженера из Техуправления. Телегу в партком накатала. Вот из-за неё Маркир аутодафе[3] и организует. — А может, ты за меня, того, с украинкой переговоришь. Объяснишь, что я не со зла... У тебя же лучше получится, — друг умоляюще посмотрел на меня, — а за мной не заржавеет. Билет на очередную игру «Пахтакора»[4] раздобуду. Гарантирую. *** Забегая вперёд, скажу, извиняться перед коллегой Акбору пришлось самому. Случилось это потому, что нашей комсомольской ячейке было высочайше доверено рассаживать всех служащих министерства в зале коллегий. Конечно же, моему другу досталось самое козырное место в дальнем углу, у стенки, но зато рядом с Киршенко!
День Икс. Открытое партийное собрание
— На повесткэ дъня сегодня одын, я бы даже сказал нэ сопсем тыпичный варпос. И нэчего тут, панимаешь, зубы паказывать, — министр погрозил пальцем начальнику АХО[5], — у нас, узбеков, такое тоже случается, но редко, ошень. Все мы сейчас спешим дамой. Поэтаму, сразу даю слово патерпевшей.
Он заглянул в лежащий на столе листок и прочёл вслух: — Таварищ Егор-ки-на прашу сюда. Далажитэ лудям ваш бальшой праблем. Женщина, похожая на ведущую собрание Марию Кириловну, несмотря на солидные габариты, резво вскочила с первого ряда и метнулась к красивой трибуне, украшенной большим гербом республики:
— Понимаете, товарищи, он почти никогда не бывает с семьёй, обещал племянников в зоопарк сводить, так до сих пор и не сводил. По дому ничегошеньки не делает. Полка упала, да так и лежит. И вообще, от него чужой женщиной пахнет, — на одном дыхании выпалила Зинаида Петровна и набрала полные лёгкие воздуха, чтобы продолжить свой монолог. — Зинуль, ну ты же знаешь, у меня триста командировочных дней в году. Я только... когда отпуск, ну или на красный день календаря... — перебил её супруг, сидящей рядом с президиумом, на стареньком стуле.
*** — Добре, що в зале немаэ металлической клетки, а то б вони його туди засунули, як настоящего пидсудного, — пробормотала Алёна, но на неё цыкнули впереди сидящие, и девушка замолкла, низко опустив голову.
***
Между тем собрание набирало обороты.
*** — Наличие у вас такого количества командировочных дней обусловлено острой производственной необходимостью. Вы коммунист, да к тому же ещё и ведущий специалист! И партии виднее, где и как использовать ваш опыт и знание, — Сарымсакова двумя руками облокотилась на стол, покрытый зелёным сукном и метала молнии в сторону обвиняемого, — и ещё! Общественность министерства интересует факт наличия у вас запаха посторонней женщины! Вы можете это как-то объяснить? — Могу, — буркнул Егоркин, не поднимая головы. — Ну, излагайте! Мы ждём! От коллектива у вас не должно быть секретов, — Маркир ударила кулаком по столу, тем самым разбудив начавшего подрёмывать министра. — Детьми, — чуть слышно вымолвил Иван Тимофеевич, — нет у нас деток. И всё тут. Одни племянники, причём её. Вот если бы у нас был мальчишка, тогда ... — Так в чём проблэма? Помощ в этом дэле нужна? — вмешался в разговор министр. — Она не хочет. Говорит, что от детского шума голова болит и вообще пелёнки не для неё. А племянники уже того... взрослые почти, — при этих словах Егоркин попытался, подобно черепахе втянуть голову в плечи. — При чём тут это? — перебила его Сарымсакова, — советский человек, а тем более коммунист, обязан неукоснительно выполнять каждый пункт «Морального кодекса строителя коммунизма»[6], быть примерным семьянином и...
— Она осеклась, так как заметила, что начальница Технического управления Видинеева тянет руку, заглянула в список назначенных выступающих, этой фамилии не увидела, но всё же громко произнесла:
— Маргарита Сергеевна очень рада, что вы тоже собираетесь сообщить всем нам, по поводу безобразного поведения пока ещё сотрудника вашего управления! Только убедительно прошу вас, соблюдайте регламент! Женщина поднялась, окинула взглядом переполненный зал, и в этот момент полы её пиджака распахнулась и в свете чешских хрустальных люстр сверкнули многочисленные боевые награды. Бывшая лётчица, младший лейтенант Маргарита Видинеева, никогда не носила не только ордена и медали, но даже орденские планки. Однако в этот день пришла на работу, как говорится, при полном параде: — Как запишете в протоколе сегодняшнего собрания? Ему дальше жить с женой по любви или по приказу? — хорошо поставленным командирским голосом произнесла начальница Техуправления. От негодования у Сарымсаковой синхронно затряслись сразу два её подбородка. — Маргарита Сергеевна не поняла вашего сарказма, что вы конкретно хотите нам сказать по поводу поведения этого аморального человека? — Жаль, что высокочтимому суду непонятны простые истины, — чеканя каждое слово, продолжила Видинеева, — какое право мы имеем вмешиваться в личную жизнь не только Ивана Тимофеевича, но и вообще любого советского человека? Если любовь прошла, то разве можно её вернуть приказом или постановлением? В зале тишина стояла такая, что, если бы в это мгновение в помещение влетела всего лишь одна маленькая мушка, то её жужжание было бы слышно во всех концах аудитории. Закончив свой короткий монолог начальница Техуправления более не проронила ни слова. Стояла, как на военном плацу, седая, стройная, полностью уверенная в своей правоте. Министр первым сообразил, что продолжение этой дискуссии может очень далеко завести, с весьма возможными болезненными оргвыводами.[7] — Таварыщи. Мы здесь сидым, апосля трудоваго дня. Устали, ошень. Давайтэ пайдём дамой. А решэние по этаму Ивану Тимафеэвичу мы вынэсэм, когда остынэм.
Пять лет спустя. Областной центр одной из Суверенных Республик Средней Азии
— Дорогая, будь добра, припомни, пожалуйста, чем тогда закончилось судилище над Егоркиным? — А ничем. Иван Тимофеевич — специалист от бога. На следующий день швырнул заявление на стол. Со своей мымрой развёлся и умотал в провинцию, там нашёл свою ненаглядную, женился, и они вдвоём основали модное в то время ТОО.[8] Я читала недавно, что нынче он возглавляет крупный холдинг. А к чему ты это спрашиваешь? — Лола подошла ко мне и обняла за плечи. — Да вот, сама погляди, — я протянул супруге телеграмму, — Акбор с Алёной приглашают на крестины первенца. Хотят, чтобы мы стали его крёстными родителями. Молодая мать настояла, чтобы всё было в церкви, по-христиански. Как видишь, мой друг не возражает. — Киршенко, она такая настойчивая, — усмехнулась Лола, — обязательно поедем, иначе и быть не может. Ведь если бы не их тогдашняя размолвка, мы бы с тобой могли и не пожениться. — Судьбоносное получилось собрание, — согласился я, — а потом съездим на денёк - другой к Ивану Тимофеевичу. Есть у меня кое-какие коммерческие задумки. Глядишь, с его помощью и осуществятся.
После того, как я написал о болгарских «углеходцах» - нестинарах, посыпались письма, давай, мол ещё! Что у наших соседей интересненького. Даю читатель — твоё слово закон. Дорога нашей интернациональной группы мельников пролегала через Шипкинский перевал. Время к обеду, дело святое. Значит спешить некуда. Вот и решили сделать привал в историческом месте. Высота в том мечте приличная! Современные швейцарские часы показали -1185 метров, над уровнем моря. На вершине установлен памятник Свободы. К нему ведёт добротная лестница. Если наши солдаты, полтора века назад затащили туда тяжеленные пушки, то мне по ступенькам, без поклажи, да ещё в тени разросшихся деревьев подняться к монументу? Раз плюнуть. Тем более, что знатоки, утверждают - наверху сувениры стоят дешевле. *** Описывать моё полуобморочное состояние, когда я, высунув язык, добрался до подножия памятника не стану. Лучше поведаю, о том, что разглядев вспотевшее (донельзя) человекоподобное существо, ко мне подошла пожилая женщина и молча, протянула крынку с напитком. Глаза у жительницы близлежащего села, расположившегося на берегу реки Тунджи, светились одновременно добротой и состраданием. Глиняная посудина опустела мгновенно. Так я впервые познакомился с удивительным болгарским напитком «кисело мляко». Отдышавшись, с ужасом подумал, что мне ещё предстоит дорога назад! Хоть и под гору, но всё же при непосредственном участии уставших и гудящих ног! Проследив за моим печальным взглядом, старушка хитро прищурилась, протянула кувшин по размеру вдвое больше прежнего. — Купи. Тебе нада! Ошень! В те далёкие годы, отношение рубля к евро, а значит и к болгарскому леву, было терпимое. Выходило, что стоимость предлагаемого товара кусачей назвать никак нельзя. Да и выбора не было. Не приобрести этот чудесный «киселомолочный» продукт - не видать мне больше родного автобуса и коллег. В конце концов я же не солдат русской армии позапрошлого века, а мельник с соответствующей фигурой и весом. Увы. Передать вкус этого напитка никак не смогу, дать попробовать тоже. Нынешнее эмбарго не разрешает импорт молочных продуктов из стран ЕС. Остаётся одно — поведать о нём. *** Открыл эту удивительную бактерию болгарский врач и микробиолог Стамен Григоров. В родном тырнском селе Извор, испокон веков квасили молоко с помощью местной закваски. Уезжая учиться в Женеву Стамен прихватил с собой эту удивительную субстанцию. В Швейцарии он провёл исследования. И под микроскопом, и открыл палочкообразную бактерию, которая и является основой образования дивного продукта. Поделился результатами с руководителем, профессором Масолу, а показал удивительную бактерию и нашему соотечественнику — Илье Мечникову. Тот, как и полагается учёному, проверил исследования Григорова и подтвердил состоявшееся судьбоносное открытие. *** Было доказано — кислое молоко из Болгарии улучшает самочувствие, укрепляет организм, стимулирует иммунную систему человека, а также обладает противораковыми свойствами. Высокая продолжительность жизни болгар в восьмидесятых годах прошлого столетия объяснялось, в основном, использованием в пище подквашенного молока. *** Современнейшие лаборатории мира, много лет, пытаются заставить лактобацилус булгарикус развиваться в условиях местного климата. Японское правительство и частные инвесторы вложили огромные деньги, а также массу самурайского упорства, в приручении и одомашнивании коварной одноклеточной. Жители страны восходящего солнца поголовно обожают продукт под названием «кисело мляко». Тщетно. Коварная бактерия не желает жить в других странах, даже в самых великолепных условиях. Со временем выяснилось — она абсолютный патриот и размножается исключительно в маленькой Болгарии.
Прикрепленные файлы:
Прозаик
Автор: paw
Дата: 04.05.2022 07:59
Сообщение №: 194365 Оффлайн
Посол Японской империи ехал в Министерство иностранных дел Советского союза. Жаркая, безветренная погода не давала возможности флагу, установленному на капоте автомобиля, красоваться в своём величии. Белая материя с ярко-красным кружком в центре обвисла и еле-еле шевелилась, вяло реагируя на скорость машины.
Шофёр заметил это и обратился к, сидящему на заднем сидении, послу.
— Я сейчас прибавлю газу, и он будет виден. И водителям, и пешеходам.
— Не вздумай. Только этого не хватало! — зло оборвал посол. Никогда ещё не бывало, чтобы полномочный представитель великого Микадо мчался в министерство враждебного государства, нарушая правила дорожного движения.
— Так не посмеет же ни один русский регулировщик, остановить....
— Сбавь скорость! Ползи как черепаха! Пусть ждут! - Пассажир ухмыльнулся и процедил сквозь зубы, - по-беди-тели.
***
На Смоленской площади посла встретили подчёркнуто холодно. Не было обязательных в таких случаях протокольных улыбок и рукопожатий.
Дежурный сотрудник Министерства, пропуская приветствия, сухо произнёс.
— Вас ждут. После чего проводил японского дипломата на нужный этаж.
Старинные часы в приёмной Министра иностранных дел пробили пять раз.
— Ох уж эти русские. — Отгоняя тревожные мысли, подумал посол, — вероятно трофейные. Вывезли из Германии.
Окна в комнате плотно завешены тяжёлой тканью, плохо пропускающей солнечные лучи. Из-за чего в приёмной царил полумрак.
— Специально повесили. Чтобы посетители не догадывались, утро сейчас или вечер. — Развить до конца мысль посол не успел.
Старинная дубовая дверь распахнулась и ему ничего не оставалось, как только проследовать в кабинет.
Министр иностранных дел вместо приветствия кивком указал вошедшему на кресло. Протянул лист бумаги и отошёл к окну.
Тот молча достал очки, протёр стекла и углубился в чтение.
Дипломат читал долго. Казалось, что этот не молодой человек в одночасье забыл с детства знакомые иероглифы и мучительно вспоминает, значение каждого из них.
— С завтрашнего дня, то есть с девятого августа, Советский Союз будет считать себя в состоянии войны с Японией. — Хозяин кабинета выдерживал паузу перед каждым словом. Из-за чего казалось, что они звучат в тиши кабинета как выстрелы.
Посол поднялся с места. Медленно убрал документ в папку. Сохраняя самурайское достоинство, произнёс.
— Вечером седьмого августа 1945 года ваша страна уже фактически разорвала великий пакт о нейтралитете с Японией! Советская военная авиация неожиданно начала бомбить дороги дружественной нам Маньчжурии! Жаль, что за прошедшие пять лет, вы так и не видели настоящей войны. — Дипломат стремительно направился к двери.
Дальний Восток
Поезд мчался на предельной скорости. Остановок почти не делал. Местные, провожая взглядом несущийся состав, переговаривались.
— Литерный, поди. Смотри как прёт! Видать на японца! Ох, и когда же эта война проклятущая закончится. Конца и краю ей не видно!
В купе ехал необычный пассажир. Только что назначенный начальник штаба 35-й армии — Кузьма Николаевич Деревянко.
***
Боевой генерал листал словарь. Пришло время освежить в памяти японский. Когда-то усиленно его изучал, да за годы войны основательно подзабыл. Пять лет в нём нужды не было.
Оторвал взгляд от книги и посмотрел в окно. Сопки да реки. Конца и края им нет.
— Вот так страна! От Тихого океана, до Балтики. И кто же её может победить? Да никто! - Мысли унесли в далёкий тридцать восьмой год.
Ему вручили первый орден Ленина.
В приказе указывалось. «За создание перевалочной базы, через которую направлялась военная помощь Китайской республике».
Вспомнил бесконечные колонны автомобилей и тягачей, груженные вооружением. Маршрут протяжённостью в две тысячи километров. Автокараваны следовали через горы Тянь-Шаня и пустыню Гоби. Не одна сотня пушек и пулемётов. Бесчисленные ящики со снарядами, винтовками и патронами. Родина переправляла в Китай даже самолёты и танки. Ничего назад не возвращались! Всё оставалось там, за горами и пустыней.
Вспомнил весенние, умытые улицы майской Москвы. И себя, держащего за руку сына — подростка. И глаза мальчугана, гордого от того, что идёт рядом с орденоносцем отцом в новенькой с иголочки военной форме с петлицами майора. Немногие в нашей стране были удостоены награды, да ещё в таком молодом возрасте.
В дверь купе постучали.
— Войдите — буркнул пассажир, с трудом прерывая воспоминания и возвращаясь из прошлого на грешную землю.
— Вам пакет из штаба отрапортовал вошедший дежурный офицер и вручил запечатанный сургучом конверт.
Приказ был предельно краток: «Покинуть поезд в Чите».
— Неужто опять? Всё возвращается на круги своя! - размышлял генерал.
Мысли мгновенно перенесли на шесть лет назад.
***
Аккурат после награждения, на него донесли. Дело «Майора — шпиона и наймита капиталистов» разбирали долго. Отстранили от работы. Папка, с обвинением кадрового офицера, кочевала из одной чрезвычайной комиссии в другую. Обнаружились кулацкие корни и осуждённый за «вредительство» брат. Два родных дяди были репрессированы, и не за что-нибудь, а за непосредственное участие в бандах во время гражданской войны! Нарыли факты о том, что отец был кулаком! И наверное, помогал врагам продуктами и лошадьми. Любого из предъявленных обвинений достаточно, чтобы человека исключили не только из списка военнослужащих, но и из списка живущих на свете. Но судьба пощадила! Деревянко, в конце концов, нашёл-таки способ обратиться непосредственно к самому наркому обороны. Оправдали вчистую.
Выходит, 1939 год возвращается?
За двое суток до описанных событий. Москва. Кремль
Сталин расхаживал по кабинету и сосал потухшую трубку.
Молотов зачитывал наиболее важные письма, поступившие по дипломатическим каналам.
От президента Соединённых штатов Америки Трумэна генералиссимусу Сталину:
No 359- «...предлагаю, чтобы генерал армии Дуглас Макартур был назначен Верховным Командующим... Прошу Вас немедленно сообщить мне о назначенном Вами представителе...»
Иосиф Виссарионович положил трубку на изящную пепельницу.
— Скажи Вячеслав, а кто из наших генералов с иностранными языками дружит?
Имеется у нас хорошо во всех этих азиатских делах разбирающийся? Кто китайца от японца отличить может? Ты сможешь? Если одинаково одеты?
И не дожидаясь ответа. Подошёл к телефонному аппарату и нажал кнопку внутренней связи.
— Поскребышев, принеси личное дело генерала Деревянко. Срочно. Да и ещё вот что, соедини с Жуковым и Василевским.
No 360 - 12 августа 1945 года. Строго секретно. От генералиссимуса Сталина президенту Соединенных Штатов господину Трумэну: ...Представителем Советского Военного Главнокомандования назначен генерал-лейтенант Деревянко, которому и даны необходимые инструкции.
Как и предписывалось, на станции Чита пассажир сошёл с поезда. Настроение было хуже некуда. Однако его на перроне встречал не конвой СМЕРШа, а генерал-полковник Иванов, начальник штаба Главного командования советских войск на Дальнем Востоке.
— Значит всё хорошо! Выходит, ещё повоюем — пулей пронеслось в голове бывшего пассажира. Троекратно обнялись. Кузьме Никитичу, тут же на вокзале, вручили телеграмму за подписью верховного главнокомандующего. Передали увесистый пакет с инструкциями.
Одиннадцать дней спустя
Генерал получил секретную шифрограмму. No 12513 от 26–27.8.45 года. (Двойная дата из-за разницы в часовых поясах): «Вы уполномочиваетесь от Верховного Главнокомандования Советских вооружённых сил подписать акт о безоговорочной капитуляции Японии».
Сталин приказывал одному из генералов поставить окончательную точку в войне двадцатого века!
Официальные делегации стран-союзников окружила толпа журналистов. Предприимчивые «янки» почти в открытую делали «свой маленький гешефт» — продавали места вблизи стола, за которым скоро будет подписан исторический документ. По слухам стоимость доходила до десяти тысяч долларов.
Из толпы к советскому генералу бросился человек с фотоаппаратом.
— Кузьма Никитич, помогите. От этих союзников, спасу нет. - Деревянко узнал говорившего. Перед ним стоял легендарный фотокорреспондент «Правды» Виктор Тёмин. — Беспардонно вытесняют. Не дают места для съёмки! Я с самого раннего утра тут нахожусь, а они кричат — всё уже заранее распродано! Охранники — американцы, как на подбор! Громилы! Орут, что если я немедленно не уберусь, то выбросят за борт линкора «Миссури».
— Ступайте строго за мной. След в след. И главное не смотрите по сторонам и не оборачиваясь — генерал, чеканил каждое слово, точно отдавал приказ.
Навстречу уже шёл Макартур.
Кузьма Никитич подчёркнуто официально представил ему всех членов делегации. Добавил: — Известный русский корреспондент Виктор Тёмин. Фотограф товарища Генералиссимуса. После таких слов «козырное» место, у самого стола отыскалось незамедлительно.
1954 год
Он умирал. Рак поджелудочной железы, не оставлял ни единой надежды на выздоровление. Пятидесятилетний генерал умел переносить страшный недуг. Время от времени кусал нижнюю губу, чтобы одну боль заглушить другой. Спешил. Прикрыв глаза еле слышно диктовал, сидевшему рядом с ним, помощнику воспоминания.
— На чём остановились. Ах, да, на «Миссури».
Почему мне поручили подписать Акт о капитуляции, а не Василевскому — не знаю. Так в Кремле решили. Им виднее. О том, что именно я закончил вторую мировую войну — ерунда. Кому поручили, тот и закончил. Народ наш завершил, вот кто! Не стало у нас врагов. И война прекратилась. Явная. Осталась тайная — холодная. Так и запиши. Да она и не прекращалась. Для народа, измученного, наступили мирные дни, но не для меня. Я продолжал воевать.
Той осенью в центре внимания нашей разведки конечно же были американские атомные бомбы. И последствия атак на Хиросиму и Нагасаки. Через несколько дней после подписания Акта на «Миссури», получил новую вводную. Давай, мол, расстарайся! Собери в кратчайшие сроки, как можно больше материалов об этом оружии невероятной разрушительной силы.
Приказ, есть приказ. Исполнять надо, любой ценой. Вот я и выполнял. Ездил в эти чёртовы города, призраки. Счётчиков Гейгера никто не выдал, да и не было их тогда в армии. Измерительные приборы потом уже появились. Наши учёные в конце концов сподобились, изобрели. Приходилось лазить по тамошним руинам, без защитной одежды. В штатном обмундировании. Снимал то, что видел. Беседовал с теми, кто уцелел. В госпиталях был. Насмотрелся всякого! Никому подобного не пожелаю. Ну и надышался этой гадостью, по самое не могу. Отправлял в столицу пачки фотографий, готовил доклад за докладом. Подхватил эту диковинную лучевую болезнь. Воздействие радиации на организм человека ещё никем толком не изучалось. Не до того было. В кратчайшие сроки требовалось нашу Советскую бомбу создать. Иначе третья мировая война. Все это понимали. А потому работали день и ночь. Спешили. Успели! Сделали! Показали нашим соперникам, кузькину мать. Отбили у них охоту, расчёты поганые вести. Сколько на Советский Союз атомных бомб потребуется? Ну, а мы стали поражающие факторы ядерного взрыва в институтах да школах изучать, а как же без этого? И защитные комбинезоны испытывать.
Только вот умираю не от лучей, а от банального рака. Как болезни между собой связаны, то пусть врачи кумекают. Ну, это я отвлёкся. Дальше пиши...
***
За день до Нового 1955 года генерал-лейтенант Кузьма Николаевич Деревянко скончался. Его похоронили с военными почестями на Новодевичьем кладбище.
Прошло 65 лет
Портрет боевого генерала и дипломата, со звездой Героя Украины на груди, украшает брошюрку «Україна в Другій світовій війні», изданную тамошним Институтом национальной памяти.
У Кузьмы Николаевича Деревянко было множество наград! Самой высшей пробы. Страна Советов, которой он служил верой и правдой, высоко оценила его заслуги. Но вот такой награды, как звезда Героя Украины у этого достойного человека никогда не было, да и быть не могло!
Ну а теперь будем готовить японское блюдо, которое называется «Онигири с кунжутом»
НАМ ПОНАДОБЯТСЯ:
1) ПРЕЖДЕ ВСЕГО наш родной (самый лучший в мире) Краснодарский рис — полкило
2) Водоросли сухие — одна упаковка (в наших супермаркетах есть).
3) Кунжутные семечки — (на базаре купите или в том же супермаркете) — пару чайных ложек.
4) Чёрный молотый перец или красный(сладкий), какой больше нравится, и есть под рукой— по вкусу
5) Соевый соус — аналогично
ГОТОВИМ:
Под проточной водой промываем рис и заливаем холодной водой, (пол литра или чуть больше). Ставим на большую горелку, быстренько доводим до кипения. Затем огонь уменьшаем и медленно варим минут двадцать. Снимаем кастрюлю и даём остыть. (минут 10 или 15). Чтобы он был тёплым. (Иначе не будет лепиться! Это важно!)
Режем наши водоросли на квадратики.
Затем жарим на сковородке кунжут.
Раскладываем на столе полиэтиленовую плёнку и лепим из риса и кунжута шарики, не забывая посыпать перцем и солью. Заворачиваем в водоросли.
Шарики берём специальными китайскими палочками (у кого нет, можно и руками, только чистыми) макаем в соевый соус и (правильно) отправляем в рот.
(Можно запивать Сакэ. Что это за напиток расскажу как-нибудь в другой раз!)
Прикрепленные файлы:
Прозаик
Автор: paw
Дата: 07.05.2022 10:16
Сообщение №: 194376 Оффлайн
Пять часов утра. Прихожая в двухкомнатной квартире городской пятиэтажки района «Черёмушек»
Удивительное дело, но слегка покачивающейся Зинаиде уже с пятой попытки удалось-таки попасть ключом в замочную скважину и почти без шума открыть запирающее устройство.
Кинув взгляд в зеркало, она поняла, что в женщине, отобразившейся по ту сторону изделия, выпущенного много лет назад местным «Фурнитурно-зеркальным заводом», виновата обитая стареньким дермантином входная дверь.
Зина тоскливо посмотрела на левую ногу, облачённую в туфельку, с болтающимся каблуком, и со всей силы пнула дверь вторым, целым предметом местной обувной фабрики «Освобождённый труд».
Грохот произведённый неодушевлённым предметом, по всей видимости, разбудил весь подъезд, но её такая мелочь уже не волновала.
Она увидела то, что приводит в ярость любую особь женского пола, вне зависимости от возраста.
Возле тумбочки стояли красно-чёрные «Лабутены»!1 О таких она мечтала всю сознательную жизнь. Туфельки не раз приходили ей во сне! Элегантные, призывно-манящие и недоступные.
«Значит, пока я там с подругами на девичнике...! Ну задержалась маленько..., я же СМСку, честь по чести отправила, предупредила. А он, кот шкодливый, притащил сюда ту, которая может позволить себе эти..., — Зинка подняла одну туфлю и, открыв дверь в спальню, что есть силы швырнула их в темноту, крикнув:
— Развод и немедля! Просыпайся, изверг рода нечеловеческого, выгоняй шалаву, будем делить имущество! И учти! Кота я не отдам! Животное только моё! Понял! Где потаскуха? Спрятал? В шкаф запихал? Под кровать засунул?
Семён Семенович Чесноков, он же: «недотёпа Сёма», «неумеха безрукая» или «муж, данный мне в наказание» с трудом протирая глаза, уселся на кровати.
— Зин, ты это чего? Траванулась, что ли, так я того, уголька активированного...
— Это я прямо сейчас тебя в шахту угольную сброшу, причём в самую глубокую! Признавайся, где она? Разлучница треклятая?
***
Белый, без единой цветной волосинки кот Барон, встал с мягкой подстилки, лапой подтянул к себе мисочку с сухим кормом и приготовился смотреть семейную драму в «четыре К — изображении»2
***
— Ушла ещё вечером. Чего ей здесь делать? Не ночевать же, — успел вставить свои пять копеек хозяин квартиры, прежде чем Зинка продолжила монолог.
— Конечно, на всю ночь тебя не хватит. Не жеребец же, племенной. Пони! Вот кто ты после этого! Или, вообще, лошадь Пржевальского.
Кастрировать бы тебя за такое...
***
«Если что, так я могу порекомендовать хорошую клинику, — промяукал из угла Барон, отправляя в пасть очередную порцию Вискаса. — А если она всё же исполнит свои угрозы и хозяина прогонит, то лично в этой моей жизни, и в последующих девяти, больше не будет душу выворачивающего храпа, от которого нет спасения даже в самом дальнем углу дивана.»
***
— Зинуля, дорогая, ты сейчас немного пьяна, и тебе мерещится то, чего не было и нет. Вот ляжешь, отоспишься... — Семён Семёнович нежно погладил подушку.
— По твоему я пьньчужка? Да, если хочешь знать, когда я от Людки уходила, там в бутылке оставалось, правда, на донышке, — Зинка топнула ногой, но звук получился приглушённый, потому как именно на этой туфле каблук был уже утерян и скорее всего безвозвратно.
***
«Трезвенница отыскалась, — продолжал мяукать кот, комментируя увиденное, — а кто на Новый год свалился под стол и мою миску перепутал с чашкой оливье? За раз слопала весь пуриновский «Феликс»3……. Надо бы сбегать к соседям, их кошку Мурку пригласить. За моими хозяевами интереснее наблюдать, чем за банальными голубями. Жаль только кое-кто кричит слишком громко: уши начинают болеть. Лапами их что ли закрыть? А может, пойти лечь жене хозяина на ноги и помурлыкать минут десять. Глядишь успокоиться и верещать перестанет. Хотя, это вряд ли. На этот раз разошлась не на шутку. Ладно, буду глядеть дальше. Может драться начнут? Тогда подсмотрю пару приёмчиков. Весной для разборки с котами на крыше пригодятся.»
***
— Семён! С меня хватит! Я собираю вещи, беру Барона, его миску и уезжаю к маме! А ты можешь оставаться с ней! Дама, видать, состоятельная, раз лабутены забыла с собой забрать. Будет тебя по ресторанам таскать, омарами, устрицами да лягушками кормить на французский манер. А ты от такой пищи растолстеешь, и тогда она тебя точно бросит!
***
«Кто тут растолстеет, так это я, — продолжал мяукать кот, — если вашего Барончика увезут в деревню, то там тётя Маня домашней сметанкой да ватрушками раскормит котика до размеров кабанчика. Ой! А может, она того! И котов, как поросят? Кто её знает. Страшно даже подумать!
***
Семён Семёнович окончательно проснулся и решил показать, кто в доме мужчина.
— Кота не отдам! Я его сюда принёс. С малых когтей воспитывал, от тапка отучал. Выдрессировал, можно сказать. Значит, Барон моя личная собственность! Понятно!
— Ах так. Тогда давай его звать. К кому побежит, с тем и останется. Кссс. Иди к мамочке, пушистик.
***
Домашний любимец театрально повернул голову к Зине и что есть силы промяукал:
— А кто меня к ветеринару возил, а? Кто утех земных, кошачьих, навсегда лишил, забыла?
***
— Барончик, за ухом чесать каждый вечер, без выходных и праздников и купать, ну никогда в жизни. Иди сюда — Чесноков стал руками показывать, как он любит гладить котов и делать им приятное.
***
— А у меня сосиска есть. Вкусная. Сейчас из холодильника достану, — хозяйка метнулась на кухню.
Минуту спустя возвратилась с упаковкой замороженных колбасных изделий и остолбенела.
Барон уютно расположился на коленях у Семён Семёныча и, мурлыкая, облизывал пустую бутылочку из-под валерьянки.
***
«Извини, хозяйка, но твой благоверный с козырей пошёл. Нет таких сил, которые оторвали бы меня от этого занятия. За божественный напиток каждый из семейства кошачьих готов...»
***
Зинка не дала Барону домяукать эту фразу до конца, она подняла с пола дорогое французское обувное изделие и размахнулась, чтобы запустить им в двух представителей мужского пола.
Увидев это, Чесноков встал, сбрасывая кота на пол:
— Кидай, бесчувственная. Моя грудь и даже голова готовы принять удар судьбы! Но предупреждаю, ты о них можешь повредить подарок. Моя сестра Лерка, вчерась из Парижу прилетела, заскочила на минутку. Туфли тебе привезла в подарок. Как ты и просила, чтобы с красной подошвой...
1— Обувь от французского дизайнера Кристиана Лубутена. Фирменный стиль этой обуви-красная подошва.
2— Это плотность расположения пикселей. 4К — телевизор с высоким качеством изображения.
3— Дорогой корм для кошек. Производитель «Пурина»
Прикрепленные файлы:
Прозаик
Автор: paw
Дата: 08.05.2022 08:22
Сообщение №: 194378 Оффлайн
Все имена и фамилии в этом рассказе придуманы автором и совпадения с реальными людьми - чистая случайность
Часть 1
198... год. Лето. Москва. Кремль. Кабинет Генерального секретаря Коммунистической партии Советского Союза.
Старик, не отрываясь, смотрел в окно. Там, внизу, его личный шофёр прижимал к дереву молоденькую девушку, из обслуги. Та, деликатно, для порядка, отталкивала руки верзилы, тянущиеся к её груди, пытаясь при этом увернуться от поцелуя.
Хозяин огромной страны, всемогущий Генеральный хотел кликнуть помощника и распорядиться, чтобы этого наглеца примерно наказали, и даже потянулся к кнопке вызова, но передумал. «Ты просто завидуешь, старый хрыч. У тебя уже ни за что вот так не получится. Ещё десяток лет назад, наверное, смог бы, а сейчас увы. Даже таблетки, заморские, перестали помогать. Вот и выходит, что тебе только и остаётся подглядывать, а им, молодым, да горячим...» — его размышления прервало тихое покашливание. У двери кабинета, по стойке смирно, стоял личный секретарь, Дмитрий Данин, держа в руках толстую кожаную папку. — Это всё мне? В стране, кроме нас с тобой, ещё кто-то работает? — проворчал хозяин кабинета, — что там, на твой взгляд, самое важное?
— Письмо из Совета ветеранов. Требуют вашего личного участия, — мужчина ловко выдернул из папки бумагу и положил на стол.
— Какого ещё участия? Где? На собрании? И не просят, а именно требуют? Так и написали? — Генеральный потянулся за очками, в тонкой, золотой оправе, но потом передумал и рявкнул, — читай вслух, мне сегодня, нездоровится. «Всесоюзный совет ветеранов крайне огорчён тем обстоятельством, что до настоящего времени не пойман и не наказан, по всей строгости закона убийца героя Советского Союза, адмирала запаса, Григория Ивановича Лернера. Мы требуем незамедлительно принять все меры...» — хорошо поставленным голосом читал Данин, но старик его не слушал, он вспоминал, как много лет тому назад был непосредственным подчинённым этого удивительного и бесстрашного офицера. Не щадящего ни себя, ни, тем более, фашистских оккупантов. Перед его глазами всплыл суровый февраль сорок третьего и высадка десанта в ледяную воду залива, под непрекращающимся огнём противника.
— Достаточно, — оборвал Дмитрия хозяин кабинета, — подготовь ответ и сообщи им, что я беру это дело под личный контроль, будет создана бригада из самых опытных…
Неделю спустя. Прокуратура Южно-Российской области.
На вы начальник переходил только в том случае, когда его терпению приходил конец.
— Товарищ Крулевская, Вы детально изучили содержимое той папки, которую я вам вчера отдал? Женщина молча кивнула, — размышляя о возможной вине, послужившей причиной нынешнего начальственного гнева. — И вы, со всей ясностью, уяснили суть предстоящей работы?
Маргарита, не мигая, смотрела на начальника, изо всех сил стараясь удержать себя и не разреветься в кабинете прокурора области. Мама почти год на больничной койке. Диагноз ужасающий. А ей предстоят бесконечные бессонные ночи, командировки, следственные эксперименты, и не известно, как долго продолжится само следствие.
– Сергеевна, — сменяя гнев на милость, и снова переходя на привычное «ты», пробасил начальник, — Думаешь, я бесчувственный и не вижу, что творится у тебя в душе? Ещё как понимаю. Но участие в работе генпрокуроровской команды, это знак высочайшего доверия. И не только моего, но и, — прокурор многозначительно поднял палец вверх и продолжил: — Бумаги внимательно читала? Видала кем первая из них подписана? То-то же! Быстренько найдёшь убийцу и сразу мне сюда заявление на отпуск, а я не только его подпишу, но ещё и приказ о материальном поощрении! Более того, буду хлопотать перед городскими властями об улучшении твоих жилищных условий, ибо квартира от государства, это тебе не банальная комната в общежитии. Туда и маму из больницы привезти...
– Валентин Анатольевич, согласитесь, убийство адмирала, пусть даже запаса, наверняка, носителя государственных тайн, – это же КГБ-шное дело! Я ведь в их методах ни бельмеса. Зачем же меня, простого следователя, да в их «калашный ряд»?
— Крулевская! Прекратить бесполезные разглагольствования! Приказ о включении твоей особы, в особую группу, я уже подписал. Извини за тавтологию. Не одна по делу будешь работать, а в команде. Москвич сегодня к нам прилетают, и не абы кто, а настоящий зубр, то есть важняк.[1] Вот наберёшься у него опыта, а там, глядишь, через годик, другой, сама заважничаешь, то есть станешь, спецом по особо важным делам... Произнеся это, прокурор встал из-за стола, всем видом показывая, что аудиенция окончена, и дальнейшее препирательство бесполезно.
Часть 2
Из допроса восемнадцатилетней внучки адмирала Евгении Прядко
Евгения:
— Я спала в соседней комнате и ничегошеньки не слышала. У нас в доме двери дубовые, очень толстые. Дед вообще хотел железные везде поставить, чтобы как на подводной лодке, но бабушка не разрешила, согласилась только на эти, деревянные, прочные.
Следователь по особо важным делам Александр Иванович Рядов:
— но ведь вашего деда и бабушку убили не из пистолета, и не зарезали ножом. Их били по головам металлическим прутом. Они же, наверное, сильно кричали, и вполне возможно, что тарабанили в вашу дверь. Неужели вы так крепко спите?
Евгения:
— мы с девочками накануне отмечали окончание учебного года. Выпили по бокалу шампанского, а потом танцевали, до самого закрытия кафе. Я очень устала, приехала домой, и сразу отправилась спать. А утром вышла из своей комнаты и увидела весь этот ужас, бросилась звонить в милицию. Но шнур телефона был перерезан, тогда я выбежала во двор и стала звать на помощь соседей. Спросите сами. Они всё подтвердят.
***
Записка, написанная рукой Рядова
1. — проверить звукоизоляцию в комнате Прядко.
2. — Взять у неё кровь на наличие алкоголя и снотворного.
3. — Опросить её друзей и подруг. Отработать версию возможного причастия к преступлению. Мотив — получение большого наследства. (поручить местным сотрудникам прокуратуры. Желательно Крулевской!)
4. — Обратиться в КГБ на предмет проверки информации в газете «Нью-Йорк Таймс», под заголовком «В СССР стали убивать личных знакомых первого лица страны!»
5. Срочно! Собрать совещание. Тема. «Возможна ли серия? Если да, то кто может стать следующим. В этом городе или в стране?»
Протокол осмотра места преступления
Жена адмирала Ольга лежит на кухне. На голове обнаружены несколько следов от удара тупым, тяжёлым предметом, (предположительно — кусок арматуры?) завёрнутым в ткань. Образцы волокон переданы на экспертизу.
Григорий Иванович Лернер лежит в зале, возле дивана. На теле и голове имеется семь следов от удара предметом аналогичным ранее описанным. Рядом с трупом находится небольшая декоративная табуретка, с пятнами крови. Предположительно именно ею и добивали адмирала.
Со слов Евгении Прядко из дома почти ничего не пропало, за исключением:
1) вазы для цветов (производства СССР и Чехословакия) — три штуки. (Цветы, ранее стоящие в одной из них) в данное время валяются на полу, рядом с убитым.
2) Парадный китель хозяина дома, с многочисленными государственными наградами СССР и других стран.
Украшения убитой, а также небольшая сумма денег находятся в шкатулке. Их количество подтверждено внучкой. Следы взлома на входной двери отсутствуют. Следовательно, хозяева сами впустили своего убийцу (убийц!). (Возможно, были знакомы?)
Часть 3
— Маргарита Сергеевна вам было получено разобраться с Евгенией. Вы верите, что она так крепко спала в соседней комнате, что не слышала, как убивают близких ей людей? — глаза Александра Ивановича прожигали Крулевскую насквозь.
— Товарищ руководитель следственной группы, — официальным тоном начала свой доклад Крулевская. Во-первых, находясь в комнате девушка никак не могла запереть наружную дв… , — Марго запнулась, вспомнив, что в адмиральском доме установлен простой отечественный замок, который легко защёлкивается даже от дуновения слабого сквозняка.
— Так. С этим понятно, аргумент отклонён, — разгадав ход её мыслей, констатировал Рядов, — двигаемся дальше.
— А дальше вот, — женщина вынула из сумки переносной магнитофон и нажала кнопку «пуск». Было слышно, как в тишине комнаты шуршит лента.
— Извольте объяснить ваше, во-вторых, — буркнул следователь, ничего не понимая. — Я попросила коллег как можно громче стучать в зале и на кухне. Ронять стулья, двигать тяжёлую мебель и даже ругаться. Сама же заперлась в комнате девушки и записывала звуки на магнитофон. Результат на лицо. Прядко нам не солгала. Звукоизоляция в адмиральском доме выполнена на совесть. Что в данном случае очень плохо.
— А может быть и хорошо, — вмешался в разговор прокурор области, — выскочила бы девчушка на шум, и было бы у нас не два трупа, а три. Кстати вот, поглядите, — Валентин Анатольевич протянул следователю пачку бумаг,
— Это характеристики на Женю Прядко из института, школы, которую она год назад закончила, между прочим, с золотой медалью, комитета комсомола и… В общем, везде ни сучка, ни задоринки. Да, она из когорты, так называемой, золотой молодёжи. Адмиральская внучка и всё такое. Однако дед с бабкой-фронтовичкой воспитали из неё достойного советского человека. В этом можно не сомневаться. Ни одной подозрительной личности в её окружении ни я, ни Маргарита Сергеевна не обнаружили. Полагаю, что эту версию можно считать отработанной.
— Позвольте уж мне тут решать, что отработано, а что нет, — недовольно проворчал важняк, убирая полученный документы в стол, и вдруг, поднявшись с места, гаркнул, — Вы можете поручиться, что девушка не спрятала куда подальше дедов китель и не выбросила эти злосчастные вазочки в море? Поссорилась со стариками, да стукнула по седым головам, либо сама, либо помощничка впустила. Я в своей практике ещё и не такие выверты встречал. У нас с вами двойное убийство, а мотива нет! Не за стекляшками же, да пиджачком, поношенным, грабитель пожаловал? И вообще, один ли он был? Адмирал, хоть и лет преклонных, но мужик боевой, за просто так дубасить себя по голове не позволит! При этих словах он осёкся, с минуту помолчал, потом продолжил, уже вполне миролюбиво, — надо пальчики, снятые на месте преступления, проверить ещё раз. Видел, заключение, что с нашей картотекой совпадений нет. Однако я настаиваю. Крулевская, займитесь этим. На безрыбье, как говорится… Сами понимаете, преступление очень сложное. О таких пишут в учебниках по криминалистике, — совершенное в условиях неочевидности. И ещё! Надо всем хорошенько помнить, что параллельно с нами ведут своё расследование люди из соседней конторы[2] — ибо расправились со стариками очень жестоко, можно сказать, показательно. Не исключено, что надеялись на соответствующую реакцию западных средств массовой информации. Согласитесь, не каждый день у нас лишают жизни заслуженного ветерана, героя Советского Союза, да к тому же и друга самого Генерального! На этом всё! За работу. И чтобы каждый вечер у меня на столе лежал доклад о проделанной…, не мне вас учить!
Часть 4
— Цветы, цветы, цветочки — размышляла Крулевская, расхаживая по кабинету, — Дом убитых обставлен весьма солидно. И статуэтки диковинные, из разных стран привезённые, и часы настенные, японские, немалых денег стоящие. Но убийцы (Марго уже не сомневалась, что в двойном убийстве замешал явно не один человек. Ибо с одним преступником, Григорий Иванович Лернер и его супруга худо-бедно, но справились бы!) Однако взяли не заморские цацки, а эти копеечные вазочки, да ещё и китель зачем-то прихватили. Ромашки демонстративно выкинули, прямо на пол! Нам, что ли, таким образом, послание отправили. Дескать, завянет ваше следствие, как эти цветочки. Женщина взглянула на часы, ахнула и заторопилась. В столовой №13, её уже полчаса дожидался осведомитель, по кличке Лапа. Пожилой медвежатник[3], отошедший от дел, но пользующийся заслуженным авторитетом в уголовной среде. Несколько лет назад Марго смогла доказать его непричастность к ограблению Сберкассы. С тех пор Лапа время от времени информировал Крулевкую о событиях, происходящих в воровской среде города.
***
Воспользоваться служебной машиной Маргарита не могла. Этот, видавший виды, «Жигулёнок» «знали в лицо» все уголовники не только города, но и области. Пошла пешком, продолжая нагружать свой мозг работой.
***
По пути Марго рассуждала — «Следов взлома на входной двери эксперты криминалисты не обнаружили. Это факт. Выходит, старики сами пустили своих убийц, или может быть, всё же «безупречная» внучка-Женечка? А если грабители подделали ключи, но не смогли ими воспользоваться, так как на двери имелась ещё и цепочка. Значит надо опросить всех мастеров, изготовляющих ключи. Благо их немного. Поручу кому-нибудь из своих. Пусть обойдут все базары. Будки ключников ютятся именно там, ну и ещё есть одна, в Доме быта.
***
— Да, слыхал я об ентом генерале. Точняк не наши. — Лапа сделал большой глоток «Жигулёвского» купленного для него Крулевской, — сама посуди, на кой ляд братве пинжачок, с блестящими цацками? Какой с него навар? Да и 324-я[4], почитай, политическая почти. Оно нам надо? В такой хате, я так полагаю, и лаве и рыжьё[5] в большом достатке имелось? Ведь так? Раз не грабанули, то уж звиняй, следачка, тут явно залётные поработали. Да к тому на такую мокруху пошли, не приведи господь, — медвежатник поставил пустую бутылку на стол и не попрощавшись пошёл к выходу.
Оставшись одна, Маргарита Сергеевна минут пять гоняла по тарелке несъеденную горошину, размышляя над тем, что время идёт, а следствие в полному тупике. Ниточек вроде бы не мало, но за какую их них тянуть, чтобы развязать этот гордиев узел? Пока что, ясно одно, Лапа прав, на преступление пошли «пришельцы». А раз так, то надо срочно попросить практикантку Марину Стриженко как можно скорее разыскать в архиве аналогичные дела и подготовить запрос в центральный аппарат МВД. И ещё! Надо ещё раз побеседовать с внучкой. Но очень аккуратно, не в форме официального допроса, а попытаться вызвать её на доверительный разговор. И расспрашивать не о том страшном дне, а вообще о жизни четы Лернеров. С кем дружили? Как проводили свободное время? Кого приглашали к себе в гости и к кому ходили сами?
Из серии жизнь и удивительные приключения бухгалтера Семёна Семёновича Чеснокова
Кафе «Душа компании» (Бывшая столовая No13. Треста столовых и ресторанов города, в прочем, неважно какого)
«Итак, решено! Сегодня или никогда! В конце концов мужик я или нет? И чего тут страшного? Достал из кармана коробочку с кольцом, опустился на колено и сделал предложение. Нет, на колени становиться не буду, у них тут пол грязный, а по такому случаю, я белые брюки надел. Белые. Почти. Просто протяну ей кольцо через стол и скажу, как можно серьёзнее:
— Выходи за меня! Ой, а если откажет, что тогда?» — Мысль Семёна внезапно оборвалась и в голове зазвучала набившая оскомину[1] песня «Твои глаза цвета виски».
Бухгалтер обернулся, но в кафе стояла тишина. Посетителей не было, от слова — совсем. Даже бывшая раздатчица, дородная тётя Люба, а ныне госпожа Бариста (да, да, — именно так, с большой буквы!) куда-то запропастилась.
***
За спиной единственного присутствующего трансгрессировали[2] из внеземных пределов невидимые смертным и вечно спорящие Чёрт и Ангел.
***
Опять на душу посетителя ставить будем, как в добрые советские времена? — Ангел ткнул в бок оппонента? — и не дождавшись ответа продолжил, — ты ему музыку ужасную врубил, следовательно, теперь моя очередь! — поднял руку вверх, тем самым показывая, что никакие возражения не приемлет!
— Ну, давай, валяй! Но предупреждаю, вот конкретно за бессмертную субстанцию, принадлежащую этому бедолаге, лично я, сегодня буду сражаться исключительно честно. Конечно, в пределах инструкций и правил утверждённых господином Вельзевулом![3] — Чёрт, скрестив руки на груди отвернулся.
***
— Одумайся о несчастный! Узы Гименея[4] не для тебя. Сам посуди, зарплата маленькая, квартирка однокомнатная, да ещё и на окраине. А у неё запросы, не представляешь какие! Я уж точно знаю, мне по должности положено. Будешь залезать в долги, перехватывать до получки. Оно тебе надо?
Чесноков замотал головой прогоняя влезшую в голову мысль.
«Во-первых она красивая, и я её люблю! Во-вторых, меня скоро могут повысить и сделать если не главным, то хотя бы старшим бухгалтером. И зарплату прибавят, не на много, но всё-таки. В-третьих, я уже решился. Почти»
Услышав это, Чёрт усмехнулся, и наклонившись к другому уху подопытного, зашептал:
— Кто борщ её нахваливал? И затем пирожки жареные, с ливером, целую миску умёл? У кого это, позволь спросить, слюноотделение начинается, когда на её, эти, сам знаешь что, пялишься?
Так вот, подобное будет каждый день, и в любую погоду! Женись! Без колебаний!
Ангел погладил жениха по голове, отчего у того, волосы наэлектризовались и встали дыбом:
— Сам же утверждал, что она красивая. Станет твоей, начнёшь ревновать! Нервы мотать будешь, потеряешь аппетит, а это гастрит, потом язва двенадцатиперстной кишки! Оно тебе надо? Одумайся, пока не поздно!
— Каждый вечер, она вся такая, вкусно пахнущая, манящая, из ванны, да прямиком к тебе под одеяло! Не стесняйся и признайся, ты же об этом мечтаешь? Так чего же откладывать удовольствия! Вперёд, в контору, со звучащей сладкой мелодией, названием «Запись актов гражданского состояния». — нечистый врубил в голове бухгалтера «Марш Мельденсона».
— Потом дети пойдут. Пелёнки, зубки режутся, бессонные ночи, очередь в детсад, бесконечные поборы в школе на новые шторы и линолеум, — стоит ли это нынешней спокойной жизни и поездки на турецкий пляж, в очередной отпуск? — пошёл с козырей Ангел.
— Первые слова, ма-ма, па-па, пятёрки в дневнике, грамоты за победу в конкурсе хорового пения, — тут же парировал Чёрт, — опять же, помощник или помощница по дому, разве плохо?
— Не улавливаю, — разозлился Ангел и сжал кулаки, — кто здесь и сейчас добродетель проповедует? И кто из нас двоих Ангел? Вот возьму и нарушу Божьи заповеди, да как врежу меж рогов, чтобы знал своё место.
— Каждый из нас за душу бухгалтера борется. Я запрещённых приёмов не применяю. А что касается целостности рогов, то кое-кому и ответочка прилететь запросто может. Личико Ангельское подправить, ох как руки чешутся.
***
За набирающей обороты ссорой, неземные существа не заметили, как в кафе вошла девушка и чмокнула в щёку Семёна, таким образом искупая вину за опоздание. Молодые люди поворковали минут пять и бухгалтер, вздохнув, полез в карман.
Заметив это Ангел отпустил кератиновые выступы на голове Чёрта и уставившись на Чеснокова, в сердцах произнёс:
— Что творит, несчастный! Он же ей сию секунду... предложение руки и сердца...
— По небритой щеке Чёрта потекла скупая нечистая слеза и хлюпнув пару раз пятачком, законный представитель ада, шёпотом выдавил из себя:
— Забирай его душу. Твоя по праву.
— Тое есть? Не понял?
— Эх ты, а ещё Небесную Академию окончил, с отличием...
— Так это же ты его жениться уговаривал! Все прелести супружеской жизни, словно Малевич, разрисовал! Выходит, твоя победа, а заодно и бухгалтерская душа.
— Имей совесть, не перебивай оппонента, это крайне невежливо, дай проиграть красиво, — Чёрт стал по стойке смирно и щёлкнул копытцами.
Белокурый представитель Рая умолк, и только хлопал длинными, как у девушки, ресницами.
— Понимаешь, дружище, — продолжил Чёрт, — не могу я взять Семёнову душу, не по правилам это! Ибо мужчины, прожившие в браке семьдесят лет, всенепременно попадают в Рай, потому как, они, есть великомученики!
— А откуда ты знаешь, что Чесноковы столько лет вместе проживут и не разведутся.
— В книгу «Судеб» заглянул. Не веришь, сам погляди, на букву «Ч», третья сверху. Много чего интересного обнаружишь. И главное про его тёщу, повнимательнее, ни одной строчки не пропуская...
***
В кафе, задорно смеясь и подтрунивая друг на другом влетела молодая парочка.
***
— Не думал, что это когда-нибудь произнесу, — Ангел с минуту помедлил и выдохнув произнёс, — черт с ними, с Чесноковыми, давай лучше вот на эту молодёжь поспорим!
А теперь рецепт коктейля от шеф-повара кафе «Душа компании».
Нам понадобятся:
Молоко охлаждённое — полтора стакана
Апельсины — полкило или пачка того же сока
Белок яичный — с одного яйца
Сахар — столовая ложка с верхом
И наконец для подачи на стол,
Апельсиновая долька – одна
ГОТОВИМ:
Наши апельсины катаем по столу, прижимая не очень сильно к поверхности (Они тогда дадут больше сока, при выжимке). Затем отправляем в соковыжималку.
Из яйца выделяем белок. (А желток банально жарим и съедаем. Не пропадать же добру).
Белок кладём в чашку, туда же высыпаем сахар. Включаем блендер на средней скорости, минуты на две-три. После чего добавляем охлаждённые в холодильнике сок и молоко.
Опять взбиваем нашу смесь минуты четыре, до тех пор, пока она немного не увеличится в объёме и не станет однородной! (Это важно!)
Напиток готов. Разливаем по бокалам, украшаем кружком апельсина и вставляем соломинку.
— Да, был один интересный случай. Вечером, за ужином, бабушка рассказывала, что на днях к ним наведывались студенты журфака, мол у них задание, взять интервью у участника Великой Отечественной войны, вроде бы институт готовит праздничный альманах, к юбилею Победы. Расспрашивали деда, за какие подвиги он получил свои ордена и медали.
***
— Ну, хоть что-то. Хвалю, Крулевская, — Рядов, подошёл к женщине и хотел было по-дружески похлопать её по плечу, но передумал, да так и застыл с поднятой рукой, — Ну, коль удача тебе благоволит, то не упускай её. Разрабатывай эту жилу, вдруг она окажется не медной, а золотой. Бери свою практикантку и вперёд, в институт.
— Стриженко работает в архиве. Ищет аналогичные преступления. У неё работы…
— Она тоже молодчина, — следователь подошёл к столу и показал Крулевской бумагу, — В области твоя помощница ничего аналогичного не нарыла, но качественный запрос в Москву мы с ней уже состряпали. Как говорится — ждёмс! И ещё вот что, будешь работать с деканатами, обрати внимание и на отчисленных. Причём, на них в первую очередь.
— У нас в городе аж три института, которые готовят журналистов, да ещё на периферии имеется…
— Что ты мне прописные истины глаголишь, — бесцеремонно перебил её начальник, — Знаю работа предстоит большая: всех опросить, проверить правдивость их «сказок». Ты с этой птичкой-практиканткой начинай, а я вам ещё людишек подошлю. Подумаю, с какого участка можно снять.
***
Невысокий, коренастый парень, с восточными чертами лица, сидел на краешке стула и мял свою кепку, время от времени озираясь по сторонам, надеясь, что вот прямо сейчас, в комнату кто-то зайдёт, и всё это тут же закончится.
Из допроса студента третьего курса факультета журналистики Сергея Муна.
Следователь Рядов:
— «Мун Сергей Валерьевич?.. Вы родились тогда-то? Номер паспорта такой-то? Проживаете по адресу...»
Мун:
— верно. А зачем вы спрашиваете, раз у вас там всё уже записано?
Следователь:
— отвечайте только на мои вопросы. Итак: Вы староста курса, член партии, и ваши заметки иногда публиковались в местной прессе?
Мун:
— да.
Следователь:
— Почему Вы, не уехали из областного города на каникулы, к себе, в районный центр, по месту прописки?
Мун:
— У меня есть невеста. Она здесь живёт. Не хотел с ней расставаться, и ещё я летом всегда работаю. Деньги коплю нам на будущую свадьбу. Вот в дворники взяли. Сразу на два участка.
Следователь:
— с этим понятно. А теперь по существу! Что Вы делали такого-то числа утром, примерно в районе десяти часов?
Мун: — Я так сразу и не вспомню. А что?
Следователь:
— Вы на официальном допросе! Извольте отвечать на поставленный вопрос!
Мун:
— А если я и правда не помню. Обычный был день. Такой же, как и другие. Взял в кладовке метлу и подметал участок. Затем пошёл в каптёрку, поспал немного, и отправился клеить обои. Договорился с одним жильцом. Я же уже говорил, деньги нужны на св…
Следователь:
— Значит алиби у Вас на это утро нет?
Мун:
— Да в чём же дело? Вы меня подозреваете? В чём?
Следователь:
— подойдите к столу и посмотрите на это фото. Узнаёте изображённого на нём человека?
Мун:
— конечно. Это же адмирал.
Следователь:
— откуда Вы его знаете?
Мун:
— Мы в институте готовим книгу к юбилею Победы. Составили списки ветеранов, проживающих в Южно-Российске.
Следователь:
— Кто, конкретно, составлял списки?
Мун:
— Конечно же партком. Кто же ещё?
Следователь:
— Кто решал, кому из студентов к какому ветерану пойдёт?
Мун:
— Я же староста курса. Мне дали списки, я и посылал людей.
Следователь:
— к адмиралу кого послал? Фамилия?
Мун:
— Лену Погорелову.
Следователь:
— Почему её? Объяснить можешь?
Мун:
— Конечно. Она же дочь писателя. Пришла бы, представилась, что не просто студентка, а ...Солидней получилось бы.
Следователь:
— Она задание выполнила?
Мун:
— Не-а. Разболелась.
Следователь:
— Кого послал вместо неё?
Мун:
— Никого. Каникулы же начались. Все разъехались. Хотел, выкроить время и сам сходить.
Следователь:
— Посмотрите на эти фотографии. (Предъявлены фотороботы подозреваемых, полученные из Министерства по аналогичным преступлениям. Хищение икон и государственных наград)
Мун:
— Вот этот парень, вроде бы на меня немного похож…
Следователь:
— Точно. Только глаза округлились! От ужаса за содеянное. Подпишите здесь и можете быть свободны.
Мун:
— Это что?
Следователь:
— подписка о невыезде.
Мун:
— так я и не собираюсь. Я же говорил деньги на свадьбу зарабатываю.
***
Увы, но студенческая версия, оказалась безрезультатной (алиби Муна было подтверждено десятком свидетелей, видевших его во дворе, за работой, во время совершения преступления), и Рядов к ней больше не возвращался.
***
На оперативном совещании было принято решение бросить все силы на отработку ещё одной версии, последней, — убийство из-за адмиральских наград. Тем более, что в соседних областях аналогичные преступления имели место, правда, там обошлось без смертей.
— Знаете сколько весит Звезда Героя Советского Союза — пробасил прокурор области, — двадцать один грамм чистого золота! А Ушакова вообще изготовлен из платины! Орден Ленина тоже золотой.
Крулевская слушала Валентина Анатольевича в пол уха, размышляя: «Кому можно, в нашей стране сбыть ордена? Коллекционерам? Маловероятно, но сходить в клуб нумизматов необходимо. Они, конечно, собирают монеты, но чем чёрт не шутит, может и кое-кто и орденами не брезгует? Прислали же ответ из Москвы. Похищали ордена и медали и в Смоленске, Туле, Волгограде и Ленинграде. И главное, сценарий преступления очень на наш похож. К ветеранам приходят журналисты. Берут интервью, расспрашивают о наградах, мол за что получили, когда... А потом старики выясняют, что исчезла самая ценная награда». Меж тем прокурор области продолжал свой доклад:
— Некоторые из них считали, что орден куда-то запропастился или внуки на что-нибудь, им нужное, выменяли. Зачем же сор из избы выносить. Да и наши доблестные внутренние органы порой не давали ход подобным делам, и как могли, спускали на тормозах. Найти трудно, а висяки в отчётах никому не нужны. Наши коллеги выяснили, что псевдо-журналистов было двое — парень и девушка. Вежливые, приветливые, располагающие к себе…
— Вы закончили? — оборвал его важняк, тогда я, позволю перейти к конкретике. И так первое! Немедленно даём объявление во все местные газеты: Иван Иванович телефон, адрес купит дорого иностранные и советские ордена. Следователь, который будет отвечать на звонки, обязан выяснить какие ордена и медали имеются у продавца и главное убедить того прийти на встречу. Крулевская кого посадим на трубу?
— Стриженко — неожиданно для самой себя выпалила Марго.
— А эта птичка справится? Не напортачит?
— Уверена, что нет. И голосок у неё соответствующий, тонкий и доверительный.
— Да. Бас участкового для этой работы не подходит, — согласился Рядов и продолжил, - Я абсолютно уверен, что в местные отделения милиции тут же помчатся разгневанные граждане, требующие наказать автора объявления, мол в нашей советской газете опубликовано такое безобразие. Посадить и немедленно, а редактора выгнать в три шеи. Кто-то должен с этими людьми работать и тактично. Мол, найдём и примерно накажем. Иначе и быть не может. Маргарита Сергеевна возьметесь за это неблагодарное и очень важное дело? Ибо жалобщики могут и дальше пойти в Райком, Обком. Не мне вам разъяснять все возможные последствия.
Три дня спустя. Обком партии Южно-Российска. Кабинет первого секретаря, товарища Сиголетова Ивана Андреевича
Прокурор стоял перед грозным главой области, переминаясь с ноги на ногу.
— Ну, Валентин Анатольевич, докладывай. Поймал злодеев? Когда суд? — произнёс Сиголетов, не поднимая головы и нервно перебирая бумаги, лежащие на его столе.
— Успехи у нас, конечно, есть. И не малые. Следственная бригада перелопатила старые дела, связанные с кражей и скупкой подобных ценностей. В результате нам удалось задержать завсегдатаев Клуба нумизматов, некого Артура Захаряна. Провели обыск у него в квартире и доме его любовницы. Нашли импортные платки с люрексом. Чистейшая контрабанда…
— Прокурор, ты тут чужие лавры себе не присваивай. То не твоя заслуга, а наших доблестных чекистов. Это они накрыли канал поступления этих самых платочков. Чёрт их подери. Ты-то что, конкретно, сделал?
— При обыске у Захаряна нами изъят орден Ленина, серебряные монеты, дореволюционной чеканки, а также иконы…
— Орден Лернера? — бесцеремонно перебил его хозяин кабинета.
— Увы, но не тот. Два года назад этот был похищен в Сумской области Украины. Но почерк грабителей аналогичный нашему. К ветерану-фронтовику под видом журналистов, пришли грабители, парень и девушка. Якобы для того, чтобы написать статью о его подвиге.
— И чего вы тяните? Подвесьте этого скупщика за причинное место! Мне что ли вас учить? Виновника, уже подвесили?
— Обошлось без рукоприкладства. Прикомандированный следователь по особо важным делам, старший советник юстиции Рядов расколол. Пообещал условно-досрочном освобождение, после отсидки двух третей своего срока. И арестованный всё, что знал, рассказал. Назвал имя возможного убийцы — Кирилл.
— Только имя? Ни клички, ни, как это у них называется, хаты, хазы? — поинтересовался Сиголетов.
— Через всё тот же Клуб нумизматов нам удалось узнать, что наш Кирилл, — это Тарутов Кирилл Васильевич.
— Арестовали? Допросили?
— Да. Но оказалось, что он тоже простой скупщик краденного. Но дело по нему уже отправили в суд.
— Прокурор, ты чего мне голову целых полчаса морочишь? У меня уборка колосовых по всей области идёт. Тысячи людей в полях трудятся. Их поить, кормить надо. Солярку к комбайнам и тракторам без перебоев доставлять. За всем этим глаз да глаз нужен. А ты тут талдычишь что Абрам родил Исаака. Раскололи этого Тарутова? Кто ему ордена продавал?
— Нет. Молчит. Боится убийц. Ведь тем негодяям человека на тот свет отправить, что…
— Анатольевич, тебе сколько лет? На пенсию не пора? — в очередной раз перебил докладчика первый секретарь. Я так полагаю, засиделся ты в своём кресле. Так в нашей стране незаменимых людей нет, есть вовремя не заменённые. Всё! Разговор окончен. Если через две недели не поймаешь негодяев, поставлю на повестку дня твоё персональное дело! Партбилетом перед активом ответишь!
Продолжение читайте через неделю.
Прикрепленные файлы:
Прозаик
Автор: paw
Дата: 18.05.2022 07:47
Сообщение №: 194431 Оффлайн
Январь 1973 года. Краснодарский политехнический институт. Кафедра высшей математики. Ужас, кошмар и жуть! Конец света почти. Я схлопотал «пару»[1] на первой в жизни сессии и на первом же экзамене. То, что таких «олухов царя небесного», не умеющих брать простейший криволинейный интеграл[2], набралось полторы дюжины, утешало мало. Окончательно добивало ещё то, что теперь мне предстоял путь на голгофу, в наш деканат, за получением тёмно-синего, похожего на смерть и одновременно на конец тёмной ночи, плотного картонного квадратика, дающего право с сего дня и до окончания сессии сдавать экзамены не с родной группой, а с любой другой. Главное, чтобы пересдать злосчастную математику до часа икс, то есть до последнего дня сессии! — Значит, так! Двоечник — староста группы! Что уже само по себе полнейший моветон! — пробасил декан, сверкая глазами. — Делай, что хочешь, но чтобы двойку до конца сессии исправил! Иначе вот этой не дрогнувшей рукой подпишу приказ об отчислении. — Но ведь некоторые хвост в течение второго сем-м-местра — промямлил я, удивляясь собственной наглости. — Убирайся с глаз моих долой! Ступай к Маличу Гайсовичу. Он как раз сейчас экзамен по Истории КПСС принимает! И не дай бог тебе получить что-нибудь ниже пятёрки. — Но я ведь ещё не го-то-вил-ся. Как же мож-но? А вдруг и там…, тогда всё? — Нахал! Историю нашей партии советский ребёнок обязан изучать с первого класса средней школы, так что часа на то, чтобы освежить в памяти даты и решения её съездов будет достаточно. Ступай с глаз моих вон и пригласи следующего недоросля. Из-за таких, как ты, в стране может дефицит картона образоваться! Кафедра Научного коммунизма и истории КПСС. — А тебя каким ветром сюда занесло? — Малич Гайсович смотрел снизу вверх, не вставая из-за стола. — У меня сегодня по плану девчачья, то есть, я хотел сказать, женская группа экзамен сдаёт. И таких верзил, да к тому же старост другой группы, в ней не предусмотрено! Я молча протянул синий квадрат, подписанный деканом. — Значит, досрочно? Вне вверенной тебе группы? Знаешь, как это у нас, у коммунистов, называется? Впрочем, на лекциях ты присутствовал. Это раз. Вопросы дельные задавал. Это два. А три, тяни билет и можешь не готовиться, потому что мне нужен не ответ на него, а только номер, который я впишу в ведомость. — Но ведь там вопросы? Как же... — опять промямлил я. — Их я тебе сам задам, причём в гораздо большем количестве, чем в билете напечатано. Надеюсь, понятно, почему? Я обречённо кивнул и повернулся, чтобы сесть за ближайший стол и хоть немного подумать о значимых вехах в истории Коммунистической партии Советского Союза. — Куда поплёлся, синебилетник? — Так, я это, готовиться. — Отвечай, какое важнейшее событие мы всей страной отмечаем в эти дни? Если скажешь, то продолжим, а если нет, то сам понимаешь! Неожиданно у меня проснулся дремавший в глубине души нахальный чёртик, который тут же выпалил: — Давай, жги! Чего терять? Военно-морские силы или, на худой конец, стройбат примут бывшего студента с распростёртыми объятиями. — Тридцатого декабря двадцать второго года образовано государство — Союз Советских Социалистических Республик, — на одном дыхании гаркнул я. — Надо же, знаешь. Наверное, газеты читаешь. — «Советскую Кубань». Ежедневно! И ещё «Правду». Комсомольскую. — Ну, раз так, тогда продолжим. Сколько республик в союз входит ты наверняка знаешь, в вот сколько автономных, можешь сказать? — при этих словах Малич Гайсович хитро прищурился. — Если республик, а не округов, тогда двадцать. Автономные республики — это самоуправляющиеся регионы, по сути, являющиеся одной из форм автономии для национальных меньшинств, населяющих территорию СССР. Преподаватель довольно крякнул и продолжил: — Если назовёшь их столицы, скажем, штук пятнадцать, то отпущу с богом. Правда, замечу, что его нет. Вот и всё! Приплыл! Ну пять, ну семь, я, поднатужившись, ещё вспомнить могу. Но полтора десятка уж точно, не знаю. Но чёртик, сидевший внутри, идти в армию никак не хотел: «Хозяин, ты чего умолк? Переводи разговор на целый мир, показывай интеллект! Вперёд! Не дрейфь, прорвёмся». — Малич Гайсович, эти столицы такие маленькие, можно сказать, что почти и не города. Хотите, я вместо них прямо сейчас назову столицу мира любого государства на земле? (Хвала нашей школьной учительнице географии и её обязательному к посещению, воскресному кружку.[3]) — Так уж любого? Неужто все знаешь? — Проверяйте. — Давай Эфиопию, — горячился преподаватель. — Аддис-Абеба. Государственный язык — амхарский. Федеративное государство, парламентская республика. — А теперь Непал, — потребовал Малич Гайсович. — Катманду. — А Марроко? — Рабат. Но самым крупным городом страны и главным портом является Касабланка. — Будем считать, что мировую географию ты сдал. Причём на отлично, но ведь явился пред мои очи сдавать что? — преподаватель вытер пот со лба и заглянул в лежащую перед ним ведомость — Ис-то-рию, — выдохнул я. — То-то же. Забирай четвёрку и беги дальше. Извини, синебилетникам я выше никогда не ставлю, принцип у меня такой. Девчонки в коридоре совсем истомились. Хотят побыстрее от переполнявших их исторических знаний избавиться. *** Через день предстояло выдержать тяжёлый экзамен по начертательной геометрии. Почему тяжёлый, да потому что я по природе своей — левша. Черчу левой, и этим всё сказано. Правда, девушки, уже прошедшие этот непростой этап в своей жизни, говорят, что доцент Каданов — душка. На те вопросы, которые изложены в экзаменационном билете не обращает никакого внимания, а на то, что начертил на ватмане, — ноль внимания. Даже не разворачивает, банально откладывает в сторону. Задаёт простенькие устные вопросики, просит на листочке нарисовать эпюру[4]- другую и всё! Хватаешь зачётку с пяхой и летишь в соседнюю кафешку обмывать или объедать успех пирожным «Картошка»[5]. Получив столь исчерпывающую информацию, я не поехал в нашу знаменитую «Рощу», где спекулянты втридорога продавали дефицитный прочный чешский ватман, а сходил в наш «Дом книги», где в отделе канцтоваров приобрёл за тридцать копеек отечественный (именуемый в студенческой среде ёмким словом — «промокашка») тонкий и воюющий с ластиком[6] не на жизнь, а на смерть, постоянно терпя поражение в виде мгновенно образующихся дырок, лист ватмана. День экзамена. Кафедра начертательной геометрии КПИ — Берите билет и идите готовьтесь, — Каданов, не отрываясь от записей и не поднимая головы, ткнул пальцем в разложенные на столе листочки. — Номер тринадцать, — еле слышно вымолвил я, холодея от ужаса, затем на негнущихся ногах поплёлся за последний стол. Дрожащими руками что-то несусветное изобразил на «промокашке», понял, что начертил не то, попросил у соседки ластик - и получил, но не мягкий, для карандаша, а жёсткий, для борьбы с чернилами. Стал стирать, но вспомнил о дырках и бросил это опасное занятие. Взглянул на доцента, тот не разворачивая чертежи, клал их в общую кучу, задавая экзаменуемой студентке вопросы, ответы на которые совсем не требовали письменного объяснения. «Ну, слава богу. Язык у меня подвешен и без костей, как-нибудь выкручусь, что я, слабее девчонок, что ли?» — мгновенно пронеслось в голове. Хватаю ватман и уверенной походкой топаю к Каданову. — Позвольте! А как вы оказались в женской группе. Кто такого здоровяка в этот цветник посадил? — доцент оторвал взгляд от ведомости и стал внимательно меня разглядывать. — Вот, — я протянул тёмно-синий квиток. — Так-с. Значит, двоечник! А отпетый или нет, это мы сейчас узнаем, — при этих словах преподаватель развернул мой ватман: — О! Да это совсем не начертательная геометрия, это как его, вспомнил, это — абстракционизм. Предлагаю, когда вас с треском выгонят из Политеха, найти себя в этой области. Минут пять он рассматривал моё творение, даже посмотрел чертёж на просвет. — За-дай-те устные вопросы, я... я учил, чес-слово, — бормотал я, надеясь на чудо. И оно явилось. — Устные, говорите. Извольте. Садитесь рядом. Вот листок бумаги и, хорошенько подумав, изобразите на нём, скажем, проекцию прямой на плоскость. Дав задание, доцент поманил пальцем очередную студентку, потом ещё одну и ещё. Наконец, вспомнив обо мне, недовольно буркнул: — Показывайте. Я протянул листок с жирной точкой посередине. — Это что? — Каданов нацепил на нос очки. — П-п-п-роекция прямой, — ответил я. — Так-с. Значит, ну правильно. Чего же вы дрожите, как лист ватмана на ветру? Даю следующую задачу. После проверки четырнадцатого по счёту задания, преподаватель вынес вердикт. — Вы, молодой человек, не безнадёжный. Во всяком случае, мясо в вашей голове мною с некоторым трудом, но обнаружено. Ставлю твёрдую четвёрку. Бал снижаю вот за это, — он показал на мой лежащий отдельно от других чертёж. — И ещё примите дружеский совет. Никогда не идите работать ни в какой проектный институт. Ей-богу, это не ваше! *** Пожеланию доцента я внял в полной мере. Работая в министерстве, принимал работы у ГИПов,[7] был членом государственных комиссий, и даже поучаствовал в создании учебника по строительству предприятий нашей отрасли. Но сам за кульман[8] не садился ни разу! *** Ах да, чуть не забыл. Высшую математику я всё-таки пересдал. В последний день сессии. Успел. От страха вызубрил всё или самостоятельно разобрался в теоремах или формулах, за давностью лет уже и не вспомню. И степуху мне декан назначил. А как же иначе, ведь староста и без стипендии – это нонсенс. же моветон!
[1] — Двойку. [2] — интеграл, вычисляемый вдоль какой-либо кривой. [3] — см. Рассказ А. Ралот «Антананариу» https://proza.ru/2018/05/22/178? [4]— чертёж, на котором пространственная фигура изображена методом нескольких (по ГОСТу трёх, но не всегда) плоскостей. [5]— очень известное в СССР лакомство. Его изготавливали кулинарии и кондитерские во всех регионах страны. А кафе и столовые держали это пирожное в постоянном ассортименте своей продукции. [6]— канцелярский предмет, который используется для удаления следов с бумаги. [7]— Главный инженер проекта. [8]— высокоточное устройство, обеспечивающее возможность проведения прямых линий заданной длины под любыми углами в плоскости чертёжной доски.
Прикрепленные файлы:
Прозаик
Автор: paw
Дата: 21.05.2022 16:44
Сообщение №: 194440 Оффлайн
Уже не секрет, что в нефти содержится белок, являющийся неотъемлемым элементом жизнедеятельности живых организмов, поэтому с содержанием этого белка уже изготавливают, например, мясной фарш и другие продукты питания. Ещё в СССР предлагались варианты изготовления из неё белковой икры и аналога дрожжей, с применением которых можно было бы получать, практически, хлеб из нефти. Но этот список можно продолжать бесконечно... Из интернета[1] 1972 год. Июнь. Деканат факультета Технологии хлебопродуктов Краснодарского политехнического института. — Ну чего вы тут столпились? Ведь ясно сказано было, будем вызывать по списку, а он составлен строго по вашей успеваемости. Кто учился год хорошо и прилежно поедет к морю, Чёрному. Ну, а если позволял себе поспать подольше и периодически менял лекционный зал, на аналогичный, но в ближайшем кинотеатре, тоже отправим на море, правда уже на Белое! — седовласая секретарша деканата краешком губ улыбнулась собственной шутке и, прижав толстую папку к груди, скрылась за массивной дверью. *** Ура! И Ещё раз Ура! Два месяца на берегу самого, что ни на есть Чёрного моря. И сегодня ночью я вылетаю в аэропорт красивейшего города на свете, с коротким, всего-то четыре буквы, но почти заграничным именем, у них там банальное Сан-Тропе, а у нас, его величество — СОЧИ! *** — Значит так, студент! Жить, вернее ночевать, иногда, будешь прямо туточки, — заведующий производством, Игнат Кириллович Межера, указал на длинную, видавшую виды, лавку, стоящую у стены каптёрки, служившей одновременно и комнатой отдыха персонала местного цеха по фасовке круп. — Но, может... — робко попытался возразить я. — Заруби на носу, — слово «но» здеся произносить нельзя! Ибо это Сочи, тут даже курятники на лето курортникам сдают! А раскладушку, которую я сейчас сюда притараню, так почитай, люксом именовать надоть! Тем более, что у тебя, через день ночная смена будет. А ежели не нравится, то прошу на пляж Ривьера. Там те спят, у кого денег даже на курятник немае. Всё. Кидай сюды свои манатки и пошли знакомиться с чудовищем по имени «ЗИР». — А почему оно чудовище? — не выдержал я и прервал монолог Игната Кирилловича. — А вам разве в институте про это изобретение вражеской техники не рассказывали? Я отрицательно покачал головой. — Тогда слухай. Сочи – это лицо страны. Правда только курортное. Но иностранцев и наших, то есть социалистических и буржуинских туточки, что у жучки блох. Вот приходют они в гастроном, а там тётя Клава берёт бумагу, варганит из неё кулёк, и сыплет в него вкусную и полезную крупу «Артек». Выстаивается очередь, а это что значит? - Я непонимающе развёл руками. — А то и значит, — продолжил Межера, подняв палец вверх, — моря меньше, так как они пребывают не на пляже, а в магазине. В общем, чтобы идти в ногу с мировым прогрессом, наше государство и купило этого монстра ЗИРа. За валюту, между прочим. — Но, — машинально произнёс я, но тут же осёкся и замолк. — На первый раз прощаю, ибо знаю, что ты хочешь сказать. Мы уже пришли. Залезай на верх, хватай мешок и расшивай. Надеюсь, как быстро избавить его от ниток в институтах обучают? Я стоял и хлопал глазами, глядя как наставник ловко расшнуровал и высыпал содержимое пятидесятикилограммового мешка в металлический бункер. — Под им находится, та самая, фасовочная монстра. Казалось бы, ей мешка жратвы надолго хватит, - ан нет. Десять секунд и килограммовый пакет наполнен и заклеен. А теперича считай, коль скоро инженером будешь. В минуту, выходит, шесть кило ушло. То есть, ты должон каждые восемь минут эту прожору подкармливать. Ибо простоя допустить нельзя, так как... — Да понял уже, — перебил я заведующего, — на валюту куплен. — Это хорошо, что такой понятливый к нам заявился. Далеко пойдёшь. Если не остановят. Парень ты не хилый, смену, может быть, и выдюжишь. А за это, что полагается? — Зарплата, — еле слышно пробормотал я, с тоской наблюдая, как исчезает в бункере крупа. — И не только. Ещё и бесплатное питание в нашей столовой, повышенной калорийности, между прочим. И главное! Благодарность отдыхающих, без очереди берущих с полок супермаркетов расфасованный товар. Ты, вообще, о супермаркетах, то есть магазинах самообслуживания, слыхал? Я почесал затылок, припоминая видел ли я в Краснодаре такое чудо советской торговли или нет. — Ну, лады, паря. Рабочее место я показал, особенности трудового процесса объяснил, значится сейчас тебе дорога к инженеру по ТБ[2] топать! Подпишешь там пару бумаг. На тот случай, ежели ты, со всей дури, в бункер свалишься или ещё что, непотребное, учудишь. Знаю я вас, непутёвых. Отвечай потом перед советским судом. А в двадцать два нуль-нуль будь любезен заступить на трудовую вахту. Вообще-то мы по двенадцать часов пашем, но салагам, вроде тебя, для начала, определяю восьмичасовую вахту! Покамесь обвыкнешься. *** Сколько раз я падал, неся тяжеленные мешки к треклятому бункеру, сколько шишек и синяков набил, как засыпал, едва добравшись до раскладушки, и накачал себе бицепсы и трицепсы, чем вызвал восхищённые и заинтересованные взгляды сокурсниц, я поведаю в другой раз. А сейчас расскажу об одном выходном дне (случались и такие), который запомнился на всю жизнь. *** О боги! Этот день наконец-таки настал. И виной тому «чудо-монстра-фасовочная машина», требующая регулярной смазки, чистки и профилактического ремонта. Механики с ней возятся, как с дитём малым, а я на море! И не просто так, а пусть с небольшим, но авансом. Могу симпатичную отдыхающую мороженным угостить или даже пригласить в ..., нет, конечно же не в столовую, а самый настоящий ресторан, правда с дневным ценником, в меню. *** Сказано-сделано. И я с новой знакомой, девушкой Мариной, из далёкого Архангельска, уже спешим, нет, не в фешенебельную точку общепита, а в только что открывшийся дегустационный бар, с интригующим названием «Все вина Кавказа». Ни она, ни я никогда в подобных заведениях не бывали, по причине того, что в наших городах их в те годы просто не было. «Цена сеанса дегустации, конечно, дороговатая», — размышлял я, доставая синий[3] пятирублёвик, — «но один раз я могу себе это позволить. Кутить, так кутить!» — Дайте нам по два бутерброда с чёрной и красной икрой, — это я буфетчице, которая, при входе в царство Бахуса[4], торгует закуской, то есть малюсенькими бутербродиками, с десятком икринок, по цене, аж рубль за штуку. *** Уважаемые товарищи! Для начала предлагаю познакомиться с напитком из соседней Грузии, под названием Киндзмараули, — дородная женщина дала знак помощницам и те споро плеснули в бокалы по двадцать грамм тёмного напитка. — Красное полусладкое вино, производимое в нашей стране с сорок второго года, — вещала докладчица, — имеет цвет вишни или граната, нежный, бархатистый вкус... Посетители слушали её в пол уха, кидая нетерпеливые взгляды в сторону девушек, выносящих из подсобки новые откупоренные бутылки. Купленные бутерброды были съедены в течение первых пяти минут. Расторопная буфетчица расхаживала по залу и предлагала свой товар жаждущим закусить, но уже втрое дороже. Я, тайком от спутницы, пересчитал оставшуюся наличность и пришёл к выводу, что если приобрету продукцию у наглой спекулянтки, то о походе в кино, с местами в последнем ряду[5], можно забыть. — А я нисколечки не голодная, — прочитала мои мысли сообразительная Марина, и показав пальчиками на подсобку продолжила: — Смотри, как интересненько. Они не бутылки выносят, а на тележке целые сосуды везут. И действительно, девушки ставили перед каждым из посетителей наполненный до краёв расписной кувшин. — Дорогие гости, я вам рассказала конечно же не обо всех винах, производимых в здешних краях. Вы познакомились и с продукцией легендарного Абрау-Дюрсо, и с Абхазским Апсны, и с чудеснейшим сухим Саук-Дэре, которым угощают на приёмах в самом Кремле. А теперь я хочу послушать вас. Попробуйте это молодое, в прямом смысле этого слова, вино и скажите, что о нём думаете. Будете ли его покупать? Повеселевшие и раскрасневшиеся дегустаторы синхронно сделали по солидному глотку, потом ещё по одному и ещё... — Если кому-то не хватило, дайте знать. Девушки с удовольствием, привезут добавки, — хитро улыбнулась докладчица и подмигнула залу. — Прррек-рас-но. Хоооро-шее крреп-лённое. Знатная портёйка, типпа три то-по-ра[6]. Ббберём, однозначно. — А у вас, тут, пррри-об-рести-можно? Скока стоит? Неслось со всех сторон. Женщина сделала знак рукой, призывая к тишине: — Очень рада, что это вино понравилось. К сожалению, оно пока не продаётся, так как до конца не прошло все необходимые исследования. Вам повезло, и вы стали одними из первых, кто удостоился чести попробовать изделие нефтегазодобывающего предприятия «Грознефть». Напиток изготовлен не из винограда или яблок, он на сто процентов продукт глубокой переработки нефти! И называется «Дикахьегар»[7]. Правда, легко запомнить это слово? *** С той поры прошло пол века. Моя профессия дала возможность объездить и весь наш необъятный Советский Союз и многие страны мира. Но нигде и никогда ни я, ни моя супруга Марина, не встречали напитка под названием «Дикахьегар». Хотя, как и просила докладчица, почему-то это мудрёное для русского уха слово врезалось в память нам обоим навсегда! Ну, а теперь, как обычно, рецепт от моей Маринки:
Груши, приготовленные на вине.
НАМ НУЖНО: Груши большие, крупные — четыре или пять штук. Вино красное, (можно взять не марочное, а ординарное)— одна бутылка Корица — одной палочки будет достаточно. Ваниль — на ваш вкус, но не переборщите. Сахар — грамм двести пятьдесят — триста ГОТОВИМ: Для начала выливаем в нашу кастрюлю столько вина, чтобы оно как следует покрыло лежащие на дне груши, и ставим на средний огонь. После чего отправляем туда наши специи. Ждём, когда наше варево начнёт кипеть. Ставим таймер минут на пять-десять. Снимает тогда, когда содержимое кастрюли немного загустеет. Затем груши извлекаем из кастрюли и аккуратно удаляем кожуру. После чего кастрюлю переставляем на самую маленькую горелку, газ в которой уменьшаем до самого минимума. Кладём груши назад. Ставим таймер часа на два. Но уже через час проверим, насколько наши груши размякли. Главное, чтобы вообще не раскисли (Бывает и такое, увы! Тогда начинаем всё заново, но уже с другим сортом груш.) Дело в том, что наши фрукты должны стать мягкими, но, ни в коем случае не потерять свою форму. Не спеша и аккуратно достаём их и срезаем низ у каждой груши. Это нам нужно, чтобы их можно было красиво сервировать, поставив на тарелку или поднос. Теперь десерт готов. Подаём к столу. Можно вместе с мороженным или шоколадом или ещё с чем. Это уже на ваше усмотрение! [1]— https://barrel.black/chto-delayut-iz-nefti.html?ysclid=l22tw47cpi [2]— по технике безопасности. [3] — В Советском союзе пятирублёвые купюры были синего цвета. [4]— символ шумного веселья и пьянства [5]— Места для поцелуев [6] — Портвейн «777». В народе именуемый «Три топора». [7] — блаженство (чеченск) https://ps95.ru/dikdosham/ru/?
Прикрепленные файлы:
Прозаик
Автор: paw
Дата: 21.05.2022 17:05
Сообщение №: 194441 Оффлайн
Мы в соцсетях: