С высочайшего соизволения отныне и до конца дней своих буду гордо носить фамилию Онегин!

Основано на реальных событиях

1845 год. Александровский парк Царского села

— Барин! Глядите, что нашла! — Задыхаясь от бега, дворовая девка протянула Министру двора Петру Михайловичу Волконскому свёрток. Обёрнутый куском дорогой, французской ткани.

— Подкидыш, что ли? Записка имеется? Какого пола? Вот морока, на мою голову. Опять моим олухам дознание производить?  Часом не припомнишь, кто из ваших, в интересном положении давеча пребывал?

— Мальчонка это. Прехорошенький. — Ответить на другие вопросы она не успела. Свёрток зашевелился и по парку разлился звонкий крик новорождённого.

— Горластый. — Буркнул вельможа. — Неси в палаты. Не ровен час застудится.

Зимний дворец. Кабинет императора

— Петр Михайлович у тебя всё? — Самодержец отвернулся от окна и скрестив руки на груди смотрел на министра.

— В Царском селе обнаружен подкидыш, мальчик. Мною произведено дознание и ….

— Довольно — бесцеремонно перебил хозяин кабинета. Подробности ни к чему. Подыщите бедняге приёмных родителей. И ещё вот что. Повелеваю! Когда придёт время для познания наук, пусть воспитанием отрока займётся господин Жуковский. Запишите его в класс к сыну Василия Андреевича. Там и другие младые Романовы обучаются. Скучно не будет.

Сказать, что Волконский был удивлён решением императора — не сказать ничего. Министр словно превратился в соляной столб. Молчал, не смея перечить государю.

— Ступай — наконец, донёсся до него, голос царя. — Докладывай об этом мальчишке, регулярно. И сделайте так, чтобы слухов и сплетен о подкидыше, ни во дворце, ни тем паче в городе не было!

1860 год. Третья Санкт-Петербургская гимназия

Павел Жуковский — сын поэта и воспитателя утешал друга, как мог.

— Саня. Все мы не вечны. Смерть крёстной безусловно трагедия. Но ты же носишь фамилию Отто, значит переживёшь и эту утрату.

— Позволь напомнить. Госпоже Отто всего лишь было велено кормить, поить и воспитывать меня. Если бы ты знал как ненавижу я гимназию. Брошу её и буду жить самостоятельно. Свободным человеком.

— Позволь поинтересоваться, на какие доходы?

— На литературные. Да и ты, единственный и верный друг, в беде ведь не бросишь? В отличие от моей крёстной, твой крёстный отец — император Александр второй жив и царствует, во славу всех нас.

Париж. Вторая половина девятнадцатого века

Из письма в Россию… — Друг мой, здравствуй. Жизнь потихоньку налаживается. Работаю секретарём у самого Ивана Сергеевича Тургенева. Снял большую квартиру. На первом этаже. И знаешь почему? Помнишь ты подарил мне часть пушкинской коллекции своего отца, тем самым поселив в моём сердце страсть к собирательству. Нынче я решил собрать самое полное собрание предметов и бумаг связанных с нашим Александром Сергеевичем. Создать первый пушкинский музей. А что же это за музей, ежели он располагается не на первом этаже? Более того! Теперь требую от знакомых именовать себя Онегиным. Хочу набраться смелости и подать прошение на высочайшее имя, с просьбой закрепить за моей скромной персоной эту фамилию. Как думаешь, одобрит?

(Указом взошедшего на престол императора Александра третьего Александр Фёдорович такое право официально получил!)

— На параллельной моей улице Мариньян, расположено респектабельное авеню Монтень. И знаешь, кто на ней обитает? Не ломай голову. Дантес! Жорж Шарль! Да, да, тот самый!

Нынче сделал карьеру и разбогател на поставках газа в столицу Франции. Однако это нисколько не помешает мне нанести негодяю визит и вызвать его на дуэль. Одобряешь?

10 февраля 1887 года. Париж

Из письма в Россию

— В день пятидесятилетия гибели поэта, как и обещал, отправился к подонку. Благо идти не далеко. Бросил Дантесу перчатку и вызвал на дуэль… Увы, он её не поднял. Заявил, что никакой вины за собой не чувствует. Дуэль есть, дуэль. И наш с тобой Пушкин, запросто мог лишить его жизни. Кроме того, он якобы принял обет — более никогда не брать в руки оружия!

Зима 1928 года. Ленинград

Пушкинский Дом на набережной Невы

— Товарищ, директор принимайте.  Пересчитывайте, как полагается! И вот туточки распишитесь. Дипломатическая почта, аж из самого Парижу. Цельных восемь чемоданов.- Служащий, облачённый в униформу почтовой службы, одобрительно крякнул и не дожидаясь ответа, кивнул рабочим. Те споро начали вытаскивать объёмный груз из старенького автомобиля.

***

— Рукописи, автографы Пушкина, книги, принадлежавшие поэту, редчайшие архивные документы. — Директор музея читал вслух опись. Наконец поднял голову и еле слышно произнёс. — Товарищи. Вы понимаете.  Прибыла уникальная коллекция. Её передал нашему Пушкинскому Дому, то есть я хотел сказать Советскому Союзу, сам Онегин!

***

Александр Федорович Отто-Онегин ещё до октябрьских событий завещал всю свою коллекцию и солидный капитал -Российской академии наук. Однако непременным условием дарителя, был пункт о хранении собрания строго в одном месте.

Тем не менее, он выполнен не был. Одна часть оказалась в московском Музее Пушкина, другую определили в Академию наук. Третья хранится в доме на Фонтанке.

Лишь единожды её собирали вместе. В 1937 году. На столетие гибели поэта!

Люди остановившие время

(На основе реальных событий)

Ноябрь 2020 г. Крым. Санаторий имени «Какого то там партсъезда»

— Мужчина! Я вам говорю или чемоданам? Сейчас же прекратите пялится на отдыхающих дам! Их много, а я одна! В общем так! Номер даю отремонтированный. В прошлом годе. - Администраторша протянула здоровенную деревянную грушу, к которой бечёвкой был привязан не меньшего размера ключ. - Санузлов два, телевизоров тоже. Кроватей три, холодильник, правда, один. Зато полотенец, больших и маленьких, четырнадцать.

— Куда столько?

— Не перебивайте. Я не виновата, что ваша жена не приехала. Это её проблемы, а у меня номер сдвоенный и там....

— Знаю, знаю. А можно его заменить, на простой. Обыкновенный. С парой полотенец.

— Нет! Что осталось, то и берите. Сами видите. Ноябрь на дворе, высокий сезон, отдыхающих хоть пруд пруди. Все на удалёнке пребывают. Или прибывают. В общем, самоизоляция, коронавирус. Да, кстати! О ём, проклятущем. Лечебный корпус находится! Вот как выйдите отсюда, так сразу направо. Пятьсот метров пробежите и сразу увидите. Там ещё крытый бассейн. Межу прочим с морской водой. Шапочку для купания захватить не забыли?

— Далековато. — Я демонстративно почесал затылок. - А поближе ничего лечебного, не наблюдается?

— Километр туда, километрик обратно за день, для здоровья очень даже полезно. И не перебивайте. Я о столовой ещё ничего не сказала.

Поликлиника, то есть Лечебный корпус. Кабинет терапевта

Женщина (с глазами уставшими до нельзя и отчаянно молящими о пощаде) протянула исписанный (профессиональным, непонятным, почерком) листок. — Слушайте и не перебивайте. Обойдёте все процедурные кабинеты. У медсестёр выпросите время посещения. Потом в наш шикарный парк-дендрарий. Отдышитесь. Отдохните. Полюбуетесь бушующим морем и ступайте на обед. Затем опять сюда.

— На процедуры.

Врачиха скривилась от неуместного вопроса. — Нет. Там у вас накладки будут. По времени посещения. Они, то бишь медсёстры, новичков норовят с утречка побыстрее пропустить. Оттого до обеда всем, болезным, процедуры назначают. А так нельзя.

— Скажите, а что, здесь компьютера не имеется? Машина бы, мгновенно, по заданному алгоритму сама бы время назначила. Без всяких накладок. Ведь простенькая же программа для этого требуется. Если хотите, я совершенно бесплатно её установлю и протестирую. С целью оказания шефской помощи.

— Больной! - Бесцеремонно перебила терапевт. - Не смейте тут мечтать! Приезжают, предлагают. Может быть, в будущем. Тогда конечно. А сейчас ступайте и делайте что велено! Там за дверью уже наверное кое-кому нашатырь под нос суют. Потому, как сильно заждались! И так на вас времени затратила вдвое больше регламентного!

Сутки спустя. Кабинет водных процедур

Медсестра, облачённая в длинный кожаный фартук, игриво поманила пальчиком. — Раздевайся туточки.

Я оглядел закуток ища вешалку или на худой конец, банальные крючки. - А её куда повесить?

— Кого?

— Одежду.

— Чудак, человек. А скамейка туточки на что поставлена? На неё и лож. А потом в ванну. Вода у нас морская. Сохранили трубу. В других санаториях уже давным давно водопроводной лечат. Залазь! Отмокай, а я за бишофитом. Потому как у тебя об ём в карточке прописано. полезнейшая вещь. Хвори враз снимает. Особенно эту, всё забываю. Вспомнила — лень. Вот ты кем работаешь?

— Писателем.

— И что пишешь?

— Рассказы. И ещё статьи.

— А как здеся полечишься. Да ещё с бишофитом. Сразу за целые романы засядешь. Это я, как специалист, с большим стажем обещаю.

Десять минут спустя

Лежать в старой, но огромной ванне, с тёплой морской водой, преприятнейшее занятие. А по сему уже минуту спустя, я расслабился и задремал.

— Краник открывать будем? — Медсестра, Дарь Ивановна, смотрела сверху вниз, аки удав на кролика.

— Это какой?

— Ентот, конечно. Поворачиваю, но тока для пробы. Потому как не бесплатно!

Внизу образовывались и стали обволакивать тело пузырьки воздуха.

— Там у тебя под попой штуковина имеется. Как её? Всё забываю. Слово не наше, а итальянское. Подскажи.

— Джакузи, что ли.

— Во-во. Он самый. Короче. Сто рублей платишь. Хошь в кассу. Фициально. Но лучше прямо мне. Я потом, в конце смены сама отнесу. И я кран поворачиваю на всё время процедуры. Бишофит, при этом, в три, а то и в целых пять раз лучше усваивается. Причём всей кожей. Да и сама процедура — при этих словах женщина неумело подмигнула двумя глазами сразу. — Ну, об этом позже расскажу, когда за джакузи рассчитаешься.

***

На следующий день

Дарь Ивановна, с проворностью фокусника, растворила сотенную купюру, в районе обширного бюста. Открыла заветный кран и поставила песочные часы, с равным количеством песчинок в сообщающихся сосудах. Хотел возмутиться, что платёжеспособному пациенту минут не докладывают, но медсестра уже растворилась в соседних помещениях. Буркнув на прощание — Если заглянет кто из проверяющих, так ты это, не стесняйся. Чай не голяком процедуру принимаешь, а как интеллигент, в плавках!

Вздремнув полчасика, я обратил внимание, что в часах ничего не поменялось. Они банально стояли!

Легко сломать механические ходики. Если сильно постараться, то можно остановить и электронные, но чтобы песочные!

Поднеся нехитрый прибор к глазам, я таки рассмотрел, что соединительный элемент между сосудами аккуратно запаян.

Дарь Ивановна, или кто другой, совершили невозможное! Остановили время! За скромные «тугрики» позволив вдоволь насладиться лучшей из назначенных процедур!

Декабрь 2020 г. Краснодар

Я отошёл от окна. Серо. Мокро. Противно. Дождь и дождь без края — нудная холодная вода.

Заварил чай из экологически чистых крымских трав. И попивая ароматный напиток, с великой благодарностью вспомнил сотрудников санатория имени «Какого там партсъезда». Сохранивших, ценой невероятных усилий, старенький водовод, подающий бесперебойно (Почти.) целебную морскую воду в умопомрачительно большой бассейн и ванный комплекс. С утра до вечера выжимающих из стареньких (произведённых в достопамятном Советском Союзе!) медицинских приборов всё возможное, дабы мы, их подопечные, уехали из благодатных крымских мест чуточку здоровее, а главное — добрее, человечнее, что ли!

Отец Анжелики

(на основе реальных событий)

1920 год. Севастополь

Всеволод пристально смотрел на бушующее море. — Действительно. Оно чёрное. Как нынешняя жизнь. Я здесь, а отец во Франции.- Пронеслось у него в голове. - Просился в армию. Не взяли. Да по сути нет уже никакой армии. Бегут. И господа офицеры в первую очередь. Есть нечего. Лавки закрыты. Деньги обесценились. На рынках гуляет ветер. - Семнадцатилетний юноша закрыл глаза. На миг вспомнил недалёкое детство. Шумный бухарский базар. - Там за морем, в Стамбуле, наверное такой же. Бесконечно большой и вкусный.

Порыв ветра сорвал с головы кепку. Нахально выдернув его из грёз и размышлений. Вернул на грешную крымскую землю. — А это знак свыше! Решено. Уеду. Пока не знаю как. Наверное, легче всего попросить кого-нибудь из знакомых записать меня членом семьи военного, из войска барона Врангеля. Ведь даже этот мир — не без добрых людей. Только бы попасть на корабль. А там отработаю, отслужу. Где наша не пропадала.

Очередная волна с грохотом налетела на утёс, подтверждая правильность принятого решения.

Три года спустя

— Что ни говори, а это чертовски приятно, когда тебя (может искренне, а скорее с завистью!) поздравляют с тем, что ты сегодня стал самым молодым доктором наук Франции! А впереди интересная работа, в качестве горного инженера. Правда не здесь, в старушке Европе, а за горами, за морями, в Индокитае, Тибете, Китае. Но ведь, по заданию фирмы и даже самого французского правительства!

— Всеволод Сергеевич, я зову, зову, а вы там, далеко. Ушли в себя и не желаете возвращаться.- Чиновник, со знаком ордена почётного легиона, в петлице, бесцеремонно взял молодого учёного за руку и увлёк за собой.

— Нам известно, что у вас великолепная способность к языкам. Сколькими овладели?

— Семь или восемь. В основном Юго-Восточных. Вьетнамский, Камбоджийский. Китайский и лаосский только осваиваю.

— Мой совет. Возьмитесь за африканские диалекты.

— Но меня командируют в другую сторону.

— Видите ли, ведомство, которое я имею честь здесь представлять, интересует чёрный континент. И ему важно что бы где-нибудь, скажем, в саванне или в джунглях работал наш, доверенный геолог-разведчик, или наоборот. Не будем придираться к словам.

1947 год. Париж

Монжуэль Дантерн* кусала пухлые губки. Главное ничего не забыть. Что-нибудь упущу, не положу и всё. Пиши, пропало. В Конго обыденная вещица — дефицит.

— Всё таки едешь. Вот неугомонная. Там же малярия, змеи, хищники. — Вместо приветствия выпалила подруга, без стука влетевшая в квартиру.

— Позволь заметить, что семь лет назад, когда наша страна была оккупирована фашистами, я на велосипеде прямо из-под носа гестапо вывезла документы подпольщиков. Меня обыскивали. Обошлось. И каких змей или мух це-це после пережитого бояться? На, читай. - Манжуэль протянула подруге листок бумаги.- Коллега по перу милостиво подарил идею сенсационных репортажей.

— Всеволод Сергеевич. Русский. Управляющий цементным и кожевенным заводами, а также работой золотого прииска. - Подруга округлила глаза. — В таком случае он богат, как Крез **. Смотри не влюбись. С тебя станется.

— На этот счёт можешь быть спокойна. Я только родилась, когда он закончил, между прочим с отличием, Высшую химическую школу. Знает одиннадцать языков и ещё он магистр в области аж восьми наук! Вожди местных племён прозвали его "Белый волшебник". Согласись, подходящий персонаж для независимого репортёра по имени Монжуэль Дантерн.

Французское Конго. Пуант-Нуар

Спустя десять лет, в одной из книг она описала свои чувства от первой встречи с ним. — Некрасивый. Старый и лысый.

***

День сменялся новым днём. И репортёр всё больше подпадала под обаяние его уверенного и спокойного голоса. Девушка неожиданно поняла, что не хочет расставаться с Всеволодом.

Она француженка, католичка, он — русский эмигрант, православный! Но разве этот факт в состоянии помешать двум любящим? Всего лишь помеха на пути к законному браку.

Поженились год спустя. Перед алтарём дали клятву до конца жизни быть верны друг другу. (Забегая вперёд скажу, что они её сдержали! С честью!)

1950 год

— Дорогая мне бы не хотелось сообщать плохие новости, но увы, придётся.

— Всеволод. Ты же знаешь. Я помогала нашему Де Голлю. Чем же меня можно испугать?

— Как раз этим.

— Не поняла? Поясни.

— Дело в том, что с началом войны я отказался работать на правительство Виши и как мог, помогал генералу.

— И в чём проблема?

— В том, что я, перед войной, взял кредит на развитие собственного бизнеса.

— Ну так, с божьей помощью погасим, помаленьку. Какие наши годы?

— Увы. Во-первых, банк перестал со мной общаться, после того, как я примкнул к Сопротивлению.

— Но мы ведь победили. Следовательно, неподсудны.

— Дорогая это не так. В Конго возвращается крупный бизнес. И уже дали понять, что все мои заводики и складики будут сметены или попросту вытеснены из Африки. Работать нам здесь больше не дадут. Пытался продать имущество. И погасить кредит, что бы уехать честно, без долгов. Увы. Никто, ничего не покупает. Выжидают, чтобы потом даром досталось. В добавок фирма, для которой я не один год делал геологические изыскания, отказывается выплатить мне причитающийся гонорар.

— Хочешь совет. Найди людей готовых дать денег, под залог бетономешалок, шахт и транспортёров. И мы начнём всё сначала, но не здесь, а во Франции.

— Я с тобой согласен. Иного выхода, скорее всего, не существует. Но полмиллиона франков ни за что не выручить. А банк долг не простит, это как пить дать.

— Знаешь, что. Давай напишем президенту, Жулю Коти. Ты, я и наш маленький сын, несмотря на то, что живём далеко, всё же граждане этой великой страны.

И ещё. Пошли письмо в посольство Советского Союза. В конце концов ты же русский. И не сделал им ничего плохого. И как мог, сражался, в годы войны с общим врагом. Вдруг разрешат вернуться на историческую Родину. Там, уж точно, ни один французский банк не достанет.

1952 год

Супруга нежно обняла Всеволода Сергеевича за плечи. — Ну, что у нас на этот раз плохого?

Тот молча протянул листок бумаги с печатью и размашистой подписью.

«Имею честь сообщить, что упомянутого в вашем запросе счёта в банке, куда якобы должны были переводить причитающиеся дивиденды за работу в экваториальной Африке никто не открывал. С уважением управляющий...»

Женщина окинула взглядом снимаемую под самым чердаком маленькую комнату и молвила. — Но ведь у нас имеется небольшой, но стабильный доход от моих статей. К тому же издательство обещало выплатить аванс за книгу, которую мы написали. Не велики деньги, но на аренду жилья должно хватить.

Супруг погладил жену по руке. — Знаешь, я тут пытался найти работу в ближайшей библиотеке. И на глаза попались архивы семнадцатого века.

— И мы их переведём на современный, французский. После чего издадим огромным тиражом? Думаешь, эта затея будет иметь коммерческий успех? -Съязвила женщина.

— Нет. Мы напишем историко-приключенческо -любовный роман. Только надо придумать запоминающиеся псевдонимы.

***

Не один вечер супруги спорили каким должно быть произведение. И через некоторое время Всеволод Сергеевич привёз в редакцию рукопись двух книг, об удивительных приключениях красавицы Анжелики.

Предполагалась, что книга будет одна. Но издатель потребовал разделить на две части.

На обложке указали авторство двух человек. Анн и Серж Голон. (Сокращение от фамилии Голубинов!) Предполагалось, что там будет стоять псевдоним только Сержа, но Всеволод настоял на исключительном авторстве супруги. Издатель в такой мелочи автору уступил и узаконил имена двух писателей.

***

«Анжелика» имела оглушительный успех. В печать незамедлительно отправился следующий роман, а семейная пара Голубиновых уже работала над третьей книгой. Вскорости финансовые проблемы остались позади. Чета писателей — соавторов перебралась в собственный дом и параллельно с творчеством занялась воспитанием четверых детей.

21 октября 1955 года

«Справка-отказ от Комитета Государственной безопасности СССР. В президиум Верховного Совета СССР.

Учитывая что Всеволод Сергеевич Голубинов и его супруга ничем не связаны с Советским Союзом комитет считает нецелесообразным предоставлять им советское гражданство»

***

Годы спустя французский президент всё же соизволил с письмом Всеволода Сергеевича ознакомиться! После чего поручил компетентным органом разобраться с кредитом инженера.

Спустя некоторое время банк уведомил секретариат президента.

«Учитывая заслуги перед республикой, а так же за давностью лет, кредит взятый Голубиновым признаётся погашенным! Претензии к нему признаны необоснованными и полностью аннулированы! Деньги от реализации принадлежащего мсье имущества, в республике Конго, перечислены на указанный владельцем счёт!»

------------------------------------------------------------------

* Монжуэль Дантерн — литературный псевдоним Симоны Шанжё

** — Крёз — последний царь Лидии, правивший в 560—546 гг. до н. э. Считается, что Крёз одним из первых начал чеканить монету, установив стандарт чистоты металла.

Секретный объект

Вторая половина восьмидесятых годов прошлого столетия. Министерство хлебопродуктов. Управление перспективного развития

— Ралот. Как ты относишься к Дальнему Востоку?

— Шеф, если честно, я к нему никак не отношусь. Я к Средней Азии отношусь и ещё к родной Кубани.

— Ты эти еврейские штучки брось. Новый год, понимаешь, на носу. К стати о штучках. Из-за них тебя и вызвал.

Я сидел в кабинете начальника управления и ни черта не понимал. Через неделю Новый год. Настроение соответствующее. Какой там Дальний Восток, тут бы побыстрее годовой отчёт состряпать, да и вместе со всеми, за праздничный стол. Странно как-то начальство намекает. При чём тут богоизбранный народ? Хотя, если посмотреть вглубь веков, то он конечно всегда при чём.

— Быстренько смотаешься в их автономную область. Мельницу тамошнюю поглядишь, что да как. У нас в плане реконструкция её на следующий год запланирована, а от них, понимаешь, ничего вразумительного не поступило. Шлют ерунду. Всё у нас в порядке, ничего не надо. На всё, про всё тебе четыре дня. Как раз до праздничного пиршества и обернёшься.

— Так туда же лёту часов восемь, а если метель или буран. Что же Новый год, в аэропорту встречать?

— Времени не теряй. Дуй в Архивно-хозяйственный отдел, пусть бронь министерскую организуют и первым же рейсом туда. У тебя же глаз намётанный. Быстренько всё вынюхай и сразу назад. Да ещё, вот что. Свой хвалёный фотоаппарат «Зенит» захвати. Факты на лицо представить. Жду по тамошней мельнице отчёт. В этом году, а не в следующем. И деликатесы местные к праздничному столу, сам понимаешь! Думаю, сообразишь, чем эта автономная область славится, из съестного.

***

Старичок, начальник АХО ворчал, выписывая необходимые бумаги.

— И когда вы там в управлении угомонитесь. Все люди, как люди. По магазинам бегают, продукты дефицитные достают, а мельникам неймётся. Дальний Восток им вынь, да положь. Вот бы отправить тебя в кассу Аэрофлота. В толпе Новый год встречать. Молод ещё, чтобы по брони министерской летать. — Он закончил писать и протянул листки с печатями и подписями. — Гляди сюда. Вылетаешь сегодня ночью. В полдень будешь на месте. А через пару дней, назад. Иначе никак не получается. Задержишься. Пеняй на себя. Там у них на Дальнем Востоке желающих воспользоваться услугами нашего дорогого Аэрофлота ничуть не меньше чем у нас.

***

Директор местного мелькомбината излучал неподдельную радость.

— Шалом!Шалом! Какие гости к нам под праздник. Какая честь, какое уважение. Барух аба!

— Мне бы на мельницу. Посмотреть, что у вас и как. Чего требуется? Какое оборудование, какая реконструкция. — Я протянул директору командировочное задание.

— Воз отдыхает зимой, сани — летом, а конь — никогда. Это, я к тому, что ещё успеется. Работа, сами же знаете, не волк, в лес не убежит. А сейчас, с дорожки как полагается, в сауну, нашу, комбинатовскую. Она, знаете ли, элитная. Сибирской лиственницей обшита. К нам, сюда, если хотите знать, партийное руководство, аж из области попариться приезжает. А потом в гостиницу, баиньки. Вы, я так понимаю, ночь в самолёте коротали. Утром, на свежую голову и поговорим о делах наших грешных. Оно однозначно вечера мудренее. Ани мэвакеш!

На следующий день

— Дайте, пожалуйста, комплект спецодежды и сопровождающего. Пойду погляжу мельницу. Кстати спасибо за сауну. Стоящая вещь. У нас к сожалению таких нет. - Я открыл блокнот и достал фотоаппарат.

— Понимаете — директор с минуту помолчал. - Тут наших передовиков пригласили на книжную базу. Так сказать отовариться к Новому году. В порядке обмена продукцией. Предлагаю и вам к этому действу присоединиться. Не каждый день такое событие выпадает. Дефицит, он и в везде — дефицит. Привезёте начальству Братьев Вайнеров или Стругацких. Опять же Александр Дюма — на дороге не валяется. А после базы, конечно сразу же на мельницу.

— Ну, время в запасе у меня ещё есть. А вот отказаться от такого подарка судьбы, это совсем уж не по-советски — подумал я. И с радостью согласился.

После обеда, меня пригласили на один единственный концерт, который давали артисты знаменитого Театра на Таганке, бог весть как оказавшиеся в этих местах.

Тем более, что он должен был проходить не где-нибудь, а в уникальном здании филармонии, имеющем неповторимый архитектурный облик.

***

На следующий день меня поставили перед дилеммой. Как говорится — дорога рыбка к шабату.

Подлёдная рыбалка на реке с красивым названием Бира и возможность самому поймать знаменитого Тайменя, Хариуса или на худой конец — амурскую щуку. Лично участвовать в процессе их копчения или бродить по цеху очистки и подготовки зерна к помолу.

Понятное дело, выбор оказался не в пользу цеха.

Последний день командировки

— Всё! Я больше никуда не поеду. До вылета остаётся четыре часа. Два из которых я обязательно потрачу на осмотр мельницы. И мы пойдём туда вместе. Иначе, я прямо из кабинета звоню шефу!

— Мэвина. Надоело однообразие? Разверните часы с кукушкой к стене, и получите часы с дятлом! Конечно пойдём. И никуда звонить не надо. — Директор улыбался широко и искренне. Только, прошу. Присядьте, буквально на одну минуточку.

Улыбка мгновенно исчезла с его лица. — Давайте не чистоту. Вот уже много лет наше предприятие даёт ровно сто два процента плана. К качеству продукции ни у кого никаких претензий нет. Вот вы пойдёте на мельницу. Что-то напишите, что-то порекомендуете, а нам выполнять. Скажите — оно нам надо? Новый план сверху спустят — и уверяю вас, он будет, повышенный. Опять же руки выкрутят и заставят новые обязательства на себя принять. В связи с установкой более совершенного оборудования. — Он нажал кнопку селектора.

— Сара будь добра занесите папку, для нашего гостя, приготовленную.

Вошла секретарша. Протянула скоросшиватель. Затем в кабинет вкатили сервированный столик, на колёсиках, уставленный напитками и закусками.

— Вот здесь благодарственное письмо вашему руководству за чуткость и внимательность, так сказать, от имени областной парторганизации. А вот Почётная грамота, лично вам.

А это ваш отчёт о командировке. С указанием достоинств и некоторых недостатков мельницы. А это фотографии, которые вы сделали. Заметьте цветные,

не чёрно-белые. Мы сейчас перекусим, я отвечу на вопросы, если они у вас остались. И в аэропорт. К Новогоднему столу. Дришат шалом ле!

***

— Шеф. Если честно, я на их треклятой мельнице так и не побывал. Не утверждайте эту чёртову командировку. Не пустили меня на территорию, и всё тут. Может быть, если бы времени было побольше. Тогда я конечно.....

Начальник, махнул рукой и подписал отчёт.

— Не бери в голову. Ты не первый, ты шестой. Никто не смог, так-то вот. За книги спасибо. Деликатесы дальневосточные, тобой раздобытые, выкладывай на общий стол.

А после праздника в Голодную степь, я так понимаю, тебе там привычнее!

Приключение с туфлями не по размеру

Осень 1990 года. Ташкент

Если предложить особи Хомо Сапиенс, младше тридцати лет, заглянуть в почтовый ящик, то она (особь) незамедлительно опустит очи в смартфон, планшет или ноутбук.

***

Тридцать лет назад было иначе.

Однажды старенького почтового ящика, висевшего на облезлой стене многоквартирного дома, выпал листок официального письма.

«Товарищ Ралот А.В. приглашается в город Москву, для сдачи экзаменов по технологии мукомольно — крупяного производства. Прибыть в Отраслевой институт повышения квалификации имени первого наркома продовольствия надлежит не позднее.. числа. Ректор, подпись»

Вырваться из четвёртого города Союза в первый, да ещё, (хоть на недельку) поменять повседневные производственные планёрки и ненормированные смены на тишину лекционных аудиторий это ли не счастье?

Ведь со всего же союза специалисты отрасли хлебопродуктов приедут. Среди них непременно окажутся…. заведующие производственными лабораториями, а это кто? Правильно. Дамы! Ход моих мыслей улавливаете?

Следовательно, прикид командированного холостого мужчины должен быть соответствующий. Нацепить на себя лучшее из скудного гардероба и желательно импортное!

То, что фирменные, (Болгарские! Ни разу не надёванные) туфли жмут, аки колодки пыточные, уразумел ещё по дороге на вокзал. (Вот что значит брать без примерки! В ту злосчастную секунду, когда толпа жаждущих приобретения заветного товара вынесла твоё бренное тело и прижала к заветному прилавку.)

***

За трое суток пребывания в комнатных тапочках, в замкнутом пространстве шестёрки* я о грядущей беде забыл, всецело погрузившись в изучение конспектов и чтение книг по специальности.

***

В столичном метро туфли банально снял. Стыдливо спрятав конечности, в цветастых носках, (слава богу — без дырок!) под сиденье. Ибо пальцы ног, орудие средневековых палачей, умудрилось загнуть на правой ноге вниз, а на левой (что значительно больнее) вверх. Одновременно сворачивая обе ступни в трубочку. Если бы я знал военные секреты, то непременно выболтал их ненавистному обувному врагу, дабы побыстрее избавиться от мучений.

К сожалению я не был их носителем. Да и болгарским штиблетам подобные знания — без надобности.

***

— Хочешь, ходи в этих — московский товарищ Виталик (в квартиру которого я напросился на постой, экономя на гостинице) рассматривал видавшие виды туфли, изготовленные много лет назад на фабрике «Освобождённый труд». — Но, имей ввиду. Вот эта «лапища» как выросла до сорок третьего, так больше, за все годы, ни на сантиметр.

— Какие проблемы? Отдохну маленько и смотаюсь в центр, а там ГУМ, ЦУМ! Куплю себе обувку по свободнее. Чтобы нога от бесконечной столичной беготни отдыхала.

— Не, а.

— Не понял, это почему не, а?

— А потому, что в столице теперь сиё богатство можно приобрести тока предъявив «карточку москвича».** Ибо понаехали! Такие, как ты! И скупают всё, что непоподя. Никаких мокасин на них ненапосёшси. Только и остаётся, что переписать в читальном зале Ленинки инструкцию. А уже по ней научиться лапти плести. Опять же нынче лык в дефиците. Ты же его не привёз? То-то же. - При этих словах Виталя оттяпал ножом солидный кусок презента. Ароматной ферганской дыни.

Уничтожив дар Востока продолжил. — Карточку я тебе конечно дам. На заводе она без надобности. В столовке и так похлёбки нальют, никуда не денутся. Ибо голодный пролетарий, да плюс булыжники с мостовой. В прочем ты историю лучше мого знаешь. Однако, скажу тебе, рожи у нас с тобой больно разные. Ты, не брейся пару-тройку деньков. Глядишь за щетиной торгаши и не различат несхожести.

— В институт небритым, не солидно. Там же женщины. Да и вообще.

— Твои проблемы. Держи ксиву ***. Не потеряй. Без неё нынче, как без штанов. Никуда хода нету.

***

На следующий день, отсидев на лекциях, (я с боем, захватил задний стул и скинул ненавистные туфли. Благо никого к доске лектор не вызывал) помчался в центр.

ГУМ. (В ЦУМе обувной отдел был закрыт на учёт)

К великой радости, через многочисленные головы впереди стоящих, разглядел пару ботинок неопределённого цвета, но зато сорок восьмого размера.

— Эти уж никто не купит! — Непроизвольно вырвалось из моего пересохшего рта.

И накаркал. Щуплый мужичонка, стоящий передо мной, обернулся и шёпотом произнёс. — Извини дружище, они мне тоже, великоваты будут. Размера на три. Но деваться некуда. Вишь! - Указал на просящую кашу обувку — Уже, совсем. Того. Не носятся.

— Дивная красавица, пери****! Отыщите, пожалуйста, ещё одну пару туфель — моему красноречию не было предела.

— Из больших размеров осталось только это. — Продавщица швырнула на прилавок кожаные домашние тапочки, правда с задником. — Сорок седьмой. Брать будете? Последние, между прочим.

Я обречённо угукнул, соглашаясь.

— В кассу четыре пятьдесят две! Эй, кто там крайний, скажите чтобы больше не занимали. Отдел закрывается на перерыв. Вас много, а я одна. С голоду прикажите помирать? Прям на рабочем месте!

***

На экзамене профессор с удивлением рассматривал обновку. Затем поставив в журнал «Отлично», поинтересовался. — В Узбекистане все в таких щеголяют? Одобряю. И удобно, и дёшево. А мы день и ночь за импортом гоняемся. По блату*****, понимаешь, достаём.

***

До изобретения сотовых телефонов и иных средств коммуникации оставался ещё добрый десяток лет. Поэтому соседка по дому банально прислала телеграмму.

« Исчезла колбаса. Вся. Даже по два двадцать. Привези сколько, сможешь!»

Продовольственный магазин на Красной Пресне

— Мужчина. Не рассматривайте витрину. Не в музее. Очередь задерживаете! И вообще! На «визитной карточке покупателя» вы на себя очень даже не похожи! Так уж и быть. План, он и в Африке план. Чего надо то? И сколько?

— Колбасы! Полукопчёной. Два кило.

— Стока нельзя. Москвичам по двести грамм в одни руки, приезжим — она выдержала театральную паузу. - По сто!

— Так я уже чек выбил! Вот глядите.

— Не положено. Ступайте в кассу и перебейте, как надо.

Думаете она меня сильно расстроила. Как же. Я немедля обменял один чек на десять.

Стоял рядом с очередью и нарочито громко декламировал.

— Товарищи, кто колбасу не берёт, не сочтите за труд, возьмите двести грамм, вот чек. Буду премного благодарен.

Продавщица, взвешивая на весах очередную пайку, нахально бросала туда малюсенькие довески и стреляла в меня ненавистными глазами. Молча проклиная то ли понаехавших, то ли руководство Мосторга. А может и всех сразу.

***

Прошли годы. Колбаса и туфли нынче в полном изобилии. Исчезли из повседневного лексикона слова «достал по случаю», «блат», «я от Иван Ивановича».

А вот дефицит остался. Не товары, а средства их приобретения. Иногда, смотря на парадные двери многочисленных банков, возникает непреодолимое желание туда зайти. Просунуть голову в окошко кассы и прошептать - «Я прямиком от Иван Никича. Мне бы деньжат, да побольше. Килограмма два. Если можно.

***

Чуть не забыл. Ненавистные болгарские туфли я подарил. Соседу. Оказались в пору. А за то, что ещё и разношенные, он магарыч выставил. Пол-литра самогонки. Водка, сами понимаете — по талонам. Дефицит!

* — Скорый поезд Ташкент — Москва №6

** — Карточка москвича— В сентябре 1990 года в Москве были введены «Визитные карточки покупателя» или «Карточки москвича». Дабы исключить возможность не жителям столицы скупать предназначенные для местного населения товары.

*** — Ксива— Документ, удостоверение (Жаргон)

**** — Пери — В восточной мифологии сказочное существо в виде прекрасной девушки. Аналог феи.

***** — Блат — явление, широко распространённое на территории бывшего СССР, означающее знакомство или связи, используемые в личных целях и ущемляющие интересы третьих лиц. (Википедия)

«Мать Тереза»

Инна, хозяйка небольшого кафе «Гоголь-лайт», машинально переложила с подоконника на полку забытую кем-то из посетителей книгу Райнова «Тайфуны с ласковыми именами» и выглянула в окно.
Холодный декабрьский ветер спешно домывал дождём зазевавшиеся листья и складывал их аккуратно, вдоль трамвайных путей.
— Вот и год позади. Да ещё какой. - А ведь двенадцать месяцев назад ни один прорицатель даже и не намекнул об этом треклятом каронов.. - Додумать мысль женщина не успела. Звякнул колокольчик, и в кафе ввалилась стайка завсегдатаев-литераторов.
— Нам твоего эспрессо. - С порога выпалил писатель, потирая озябшие руки.
— Сегодня чев-ство-вание! - По слогам молвила известная (в узких кругах) поэтесса.- Будем награждать лучших. Жаль, что здесь с этим (она стукнула наманикюренным пальчиком по горлу) проблема. Но если честно, то мы уже. Немножко. Самую малость. - Женщина хихикнула и икнула одномоментно.
Инна обожала этих непосед. Несмотря на изоляцию, регулярно посещавших заведение, поддерживая на плаву её маленький, выстраданный бизнес.
Писатель включил центр и вставил флешку. Из динамиков полилась торжественная мелодия.
— Дамы и господа! Прошу тишины! - Обратился он к присутствующим. Сами же знаете, что из-за этого, не к вечеру помянутого, вируса, объявлен комендантский час. И все должны завершать мероприятия... до последнего трамвая.
— Ага, конечно. - Перебила критикесса (на общественных началах), со странной фамилией- Ханатекстова. - Сидит себе вирус тихохонько в подъезде. И только с наступлением темноты, как выскочит, как выпрыгнет. И мгновенно вцепится в того, кто до комендантского часа в квартире скрыться не успел.
Писатель укоризненно покачал головой и продолжил. - Итак, на правах самого маститого из присутствующих, я перехожу к первой номинации. Пожалуйста, послушайте запись разговора.- Он нажал кнопку пульта и в комнате зазвучало сопрано, известной в городе литераторши.
— Подцепил-таки! Умудрился!
— Да! - Прокашлял писатель. -Но я же не специально. Пригласили, понимаешь, в Крым. Интересная конференция.
— Выпороть тебя, несмотря на заслуги, по число по первое. То есть начать уже сегодня и лупастить до января. Для улучшения кровообращения.
— Так заразишься же. - Робко возразил оппонент.
— Ты прав. Но что положено, то отдай. Вот поправишься, тогда возьму хворостину. Так и знай. Твоя лауреатская спина и всё что пониже...
— Мария! Мне и так тяжко, а тут ты ещё с палаческими или как там правильно, по-русски, замашками. Давай сменим тему. Дышать трудно.
— Давай! Врача вызывал?
— Угу.
— И что?
— Приехала минут на десять. Говорит, вызовов выше крыши. Если можешь, то ползи в поликлинику. И неча участковых по пустякам беспокоить. В лёгких хрипы не прослушиваются! Правда это когда больной не дышит! Пейте малину, бруснику и прочий витамин С, ибо в аптеках антибиотиков нету. Предприимчивые горожане, всё заранее скупили. В общем дело больного... , короче, я уехала. Если уж совсем невмоготу, то вызывайте Скорую или там, катафалк. Те быстрее приезжают. Хотя сейчас и у них запарка.
— Поняла! Будем лечиться самостоятельно! И немедленно! Значит так! Соды раствори в воде пол на пол! И полоскать горло.
— Но оно же не болит.
— Не важно. Для профилактики. Через содовую броню ни один коронавирус во внутрь не пролезет.
— Так я же носом дышу.
— Во-во. И туда, тоже.
— Соду?
— Нет. Лук! Нарезать и дышать, дышать, дышать. И ещё обязательно анализ на коронавирус.
— Но ведь мне уже шестьдесят пять. Я на изоляции, нельзя выходить.
— Тогда остаётся одно -Скорая. Вызывай. Пусть везут тебя на прибор. Как там Горький говорил, нельзя ждать милости от медицины, взять их наша задача.
— Это он о природе.
— Не важно. Главное не сидеть сложа руки.
— Но, врач прописал постельный режим.
— Это для здоровых. А для больных, движение и ещё раз движение. Сам же знаешь, в ём жизнь. Вызывай такси и поезжай в соседний город. Я посмотрела, в тамошней аптеке завалялась пачка Арбидола! Хватай пока другие не сцапали. Затем в поликлинику. К педиатру.
— Но я же по возрасту.
— Не важно. Зато к нему талончики наличествуют. А врач, он и в Африке -доктор. Покажешь горло. Скажешь - ааааа.
— Зачем?
— Вот чудак. Потребуешь у неё анализы на кровь. А это, почитай уже полдела сделано. У тебя в анализах обязательно чего-нибудь, да найдут. А там и до КТ недалеко.
— Но.
— Ещё раз нокнешь, я сам к тебе приеду. И уж поверь, тогда малиновым вареньем или мёдом не отделаешься. Буду банки ставить! Во всю спину. Китайцы так делают. И где у них коронавирус, а?
Писатель остановил запись. Выждав театральную паузу, продолжил. - На номинацию «Мать-Тереза» нашего литературного объединения предлагаю..
— Нашу Инночку — Бесцеремонно перебила Ханатекстова.
Все дружно посмотрели на хозяйку кафе. А затем захлопали соглашаясь.
— Кто поддерживает каждого из нас, в трудную минуту? Кто заставляет поверить в себя, когда не пишется и не сочиняется? Кто вообще готовит лучший кофе в городе? - Галдели завсегдатаи.
***
Ветер услышал слова критикессы и дважды стукнул входной дверью! В знак согласия!

Загадка от забытого аромата или снова ТЭЖЭ

В дни проведения Всероссийской Промышленно-Художественной Выставки, Брокар устроил настоящий фонтан из своего «Цветочного» одеколона. Полиции даже пришлось успокаивать толпы желающих бесплатно подушиться.

Стоит отметить «Цветочный» и без того был невероятно популярен в самых различных слоях русского общества. Успехом пользовались духи «Идеал», «Жасмин», «Тубероза», «Реймс». На рекламном листке девятьсот второго года встречаются названия — «Модерн» и «Веяние садов Семирамиды». Ничего не поделать — влияние тогдашних вкусов и модных тенденций. Дамские духи «Персидская сирень» частенько называли «неподражаемыми».

Ещё одним продуктом, приносящим прибыль предприятию Брокара, был зубной порошок. Продавался в изысканных жестяных коробочках, украшенных красивыми хромолитографиями.*

Время шло. Брокар стал знаменитым. Как и полагается, его имя стало обрастать удивительными легендами.

Вот одна из них. В самом начале карьеры парфюмер присутствовал на вечеринке, куда пригласили молодого франтоватоватого певца. Никто, из присутствующих, не заметил когда на рояле появилась большая корзина с фиалками. Цветы распространяли изумительный аромат. Гости пришли в восторг, а вот самоуверенный красавец – певец почему–то взял не ту ноту и вызвал у слушателей предсказуемую реакцию жалости и разочарования. Причину знал только Брокар: от запаха фиалок — садятся голосовые связки.

1904 год

В дневнике императрицы Александры Федоровны появилась запись о подаренных ей «Товариществом Брокар и Ко» по случаю рождения наследника престола. Мелькнуло даже имя героя этой загадки.

Государыне так понравился новый аромат, что она предпочла его «Розе крем» от Франсуа Коти, которым пользовалась не один год.

С этого момента и началась история парфюмерного шедевра, названного «Любимый букет императрицы». Хрустальный флакон украсили этикеткой с портретом Екатерины второй. Такая смесь протокольной лести и помпезной упаковки из алого шелка были в духе времени.

Парфюмерия — неотъемлемая часть жизни обывателя тех лет. Костюм, причёска, запахи жилых комнат и многое другое требовали следованию моды и предполагали постоянное пополнение и обновление. Ароматы, как музыка, литература, живопись, мода, отражают эпоху. И парфюмерия лишь маленькая волшебница, навевающая иллюзии, мечты о счастье и наслаждении. Запахи духов и одеколонов непрерывно воздействуют на наше подсознание. Не вызывая при этом у Хомо Сапиенс ** ни чувства тревоги, ни опасений перед неизведанным.

***

Герой этой загадки — мифическая фигура, и поэтому его биографические данные, приблизительны.

Читатель. Не стоит, по прочтении сего опуса открывать «Большую Советскую Энциклопедию» и искать имя этого человека. Сдаётся, что в данном случае она бессильна. Нет упоминания о нём и в Энциклопедическом словаре «Брокгауза и Эфрона.»

***

Меж тем он один из самых известных специалистов в отрасли времён серебряного века.

Молодой человек начал трудится на фабрике Альфонса Ралле, откуда его переманил конкурент — Генрих Брокар.

Приобретение оказалось удачным. В девятьсотом году парфюмер создал уникальный аромат.

И если вы не спеша пройтись по бутикам и магазинам, то отыщете этот запах и в нашем пресыщенном двадцать первом веке.

Двадцатые годы прошлого столетия. НЭП

В магазины страны поступают в продажу первые духи советского производства. Выпускают их старинные фабрики, национализированные правительством рабочих и крестьян. Так, за вывеской "Парфюмерная фабрика No2" скрывалась фабрика Брокара, которая в начале прошлого века получала первые призы на международных выставках.

Парфюмеры эмигрировали. Но не все. Остался, в Советском Союзе и герой этой загадки.

Маэстро считал, что в эти годы настал звёздный час для предворения в жизнь творческих задумок. Вместе со старым сотрудником фабрики, художником предприятия, он придумывает новое название известному запаху. Его привело в восторг новая оригинальная упаковка – красно-золотистая коробочка. Гений считал, что такое оформление выражает не только образ духов, но и художественный авангард, ворвавшийся тогда в мир устоявшегося стиля в упаковке парфюмерной продукции.

Для маэстро, которому уже перевалило за пятьдесят, настало время тихого существования советского служащего.

***

Парфюмерия ещё долгие годы будет считаться мещанским пережитком, а его знаменитое творение из роскошных духов, для избранных, превратится в доступную вещь. Цветочный букет, с искорками мускуса, станет единственной возможностью для советских женщин ощутить потаённую радость, извечное пристрастие россиянок к пряным запахам Востока и свежему дыханию родной природы.

***

На Всероссийской выставке «Пищевая индустрия» в тридцать девятом году, среди полотен была выставлена работа художника Алексея Вольтера «Продукция ТЭЖЭ», где на переднем плане красовалась подарочная коробка с набором духов, пудры и мыла.

Однако создателя неповторимого запаха давно не было в живых. Оклеветали, арестовали и сгноили в ГУЛАГе. Через несколько лет такая же участь постигла и фабричного художника. Их имена больше нигде не упоминались.

***

Великие ароматы, ставшие предметом искусства, живут по законам, неподвластным жизни и смерти человеческой.

Уникальное фото — Тебе читатель в помощь. Надпись на обороте: Шифр: ф. 617 оп. 1 ед. хр. 158 л. 26. 14 января 1937

Количество листов: 1

----------------------------------------------------

* — Хромолитография — способ воспроизведения многоцветных изображений, при котором для каждой краски вручную изготавливается отдельная печатная форма.

Хомо Сапиенс — Челове́к разу́мный — вид рода Люди (Homo) из семейства гоминид в отряде приматов. В начале верхнего палеолита, около 40 тысяч лет назад (Википедия)

Смерть на водах

(на основе реальных событий)

Район Кавказских минеральных вод. Уездный город П. Июль тысяча девятьсот четырнадцатого года

Полицмейстер Поликарп Матвеевич Безбородько негодовал. И для этого имелась веская причина. С превеликим трудом собрал людишек на важнейшее совещание. (Аж из столицы нужный человек письмичишко прислал. Сообщал, что в Европах неспокойно. Того и гляди война образуется! Опять же новые циркуляры "О пожарном уставе" и "Об изменениях некоторых статей уложения, относящихся к борьбе с пожарами и поджогами" на должном уровне не проработаны!) Из близлежащих городков и поселений приставы с помощниками, околоточные надзиратели, старшие и младшие городовые в купе с брандмейстерами прибыли. И нате!

Срочный звонок из канцелярии губернатора. Видите ли, в номере люкс П....й гостиницы обнаружено бездыханное тело миллионщика Ладо Нахвовича Тронова! И что с того? Для таких случаев сыскное отделение создано. Опять же не установлено, убит или сам себя жизни лишил. С богатеями такое частенько случается. Может в картишки состояние продул. А может на баб спустил или ещё по какой причине разорился.

Отмахнувшись, от облачённого в кожаное, шофёра служебного автомобиля, полицмейстер погрузил грузное тело в привычную карету, украшенную потускневшим ведомственным гербом.

Апартаменты отеля «Бристоль»

Насмерть перепуганная горничная, поминутно вытирая платочком льющиеся слёзы, всхлипывая, твердила одно и тоже. — Велели разбудить в половину седьмого утра. Я и постучала. Потом ещё.

— Что ещё? — Перебил начальник сыскного отделения Аркадий Постышев, записывающий показания в толстую тетрадь.

— Снова стукнула. Потому как велено, не уходить, покаместь не отзовутся. А они не откликались. Я и вошла.

— Выходит дверь постоялец не запер? - Постышев пристально смотрел на девушку.

— Не-а. Ручку повернула, она и открылась. А господин на полу. Бездыханный.- Горничная не сдержалась и разревелась в голос.

***

Поликарп Матвеевич по-хозяйски расположился за столом управляющего отелем.

— Ну-с. Излагайте. Из-за чего такой переполох образовался? И кто самому губернатору уже успел доложить?

— Так я и телеграфировал. Прям с утра. Ведь не кто-нибудь, а сам Ладо Нахвович представился.

— А эжели эта убийства! Тагда заведэниэ можна сразу закрывать. Ныкто здэсь жит нэ захочэт. Баятся будэт. А я банкрот. - В кабинет влетел владелец отеля Отар Дауташвили. - Извинайтэ не смог лично встреэть. Высокые чины, аж из Екатэринадара далжны приэхать. Покойнык же родом аттуда. Извэстный мэцэнат. Эсли хотитэ знать, эго имя занэсэно в «Адрэсную книгу фабрична-завадской и рэмэслэнной прамышленности всэй России»!

— А у нас он что делал? Почему я не в курсе?

— Болел шибко — Ответил за хозяина управляющий. — Даже хадж к святым мусульманским местам совершил. А теперь на воды нашинские пожаловал. Ежедневно ездил лечиться. Ванны принимал. Выходит, что не помогли. Ни Аллах, ни грязи лечебные.

Полицейский сорвался с места и бросился к апартаментам.

— Он же мусульманин. Да ещё и ходжа. По их обычаям надо земле придать до заката солнца. - Безбородько тряс за лацканы пиджака Аркадия Постышева.

— Поликарп Матвеевич. Не извольте беспокоиться. Уже того. Что полагается, сделали. И кровь на анализы и полный осмотр с фиксированием на фотокарточки. И допросы с постояльцев и обслуги.

— А делакск.... Никак не могу это слово новомодное выговорить. Отпечатки сняли?

— Так ведь это же отель. Тут пальцев, как у Жучки блох, на каждом предмете десятка по два наберётся. Да и зачем? И так ведь понятно. Помер собственной смертью. Ибо никаких следов насилия не обнаружено. Ни ножом, ни удавкой, ни тупым предметом.

— Скажи, что и ядом не травили. Горничная ведь талдычила! Дверь не заперта. Вполне могли!

— Я самолично труп нюхал — оправдывался начальник сыскного отделения. — Миндалём не пахнет, значит цианида не было. Да и доктор, привлечённый, утверждает, что иных признаков отравления не наблюдается. Вскрытие такого человека, понятное дело, никто не позволит произвести, но..

— Никаких, но! Постышев! Ты меня слышишь! Война с германцем со дня на день может начаться!

— Так отсюда до театра будущих военных действий семь дней пути. Никак не меньше. И причём здесь международное положение?

— А при том! Турки союзники германцев! Отродясь так было. А граница с ними, вот туточки, за горами. Вот и выходит, что шпионы ихние могли того, миллионщика порешить.

— Поликарп Матвеевич, вам ведь не хуже моего известно, что для подобных дел специальная контора имеется. Ранга много выше нашего. И раз от них никого здесь нет, значит...

— Делай что велено. На совесть. Дауташвили ещё раз допроси. Разузнай, не было ли у него коммерческих тёрок с покойником? Вечером подробнейший доклад на стол. Всё! Ступай с глаз долой. Слышишь мотор подъехал! Видать екатеринодарские чины пожаловали. Пойду встречать. Того и гляди сам губернатор следом прибудет.

Вечером того же дня. Зал городской управы

Жены и иные светские дамы расположившись на мягких диванчиках обсуждали последние новости.

Дама бальзаковского возраста, обмахивая себя веером из перьев экзотической птицы, дала знак подружкам сесть поближе.— Открою маленький секрет — выдержала паузу. — У меня в Екатеринодаре имеется, скажем так, приятель. Он давеча поведал, что Ладо Нахвович не так давно праздновал в своём ресторане шестидесятилетие. Согласитесь, для миллионщика это не возраст. Нынче лекари за большие деньги любую хворь из организма враз выгоняют. Мужчине ещё бы жить, да жить.

— Сказывали — перебила подружка. — Что это черкес — Тронов нигде не учился! И по молодости работал возчиком дров. А когда война с японцем, началась, ему уже пятьдесят стукнуло. Богатей, купец, попечитель. В аулах школы за свои деньги открывал. Землякам обучение в гимназиях и институтах оплачивал. Как говорится — денег куры не клюют. А он взял да и добровольцем на фронт попросился. Правда не взяли, но зачислили в резерв. Настоящий мужчина. Одним словом — горец! Рядом с таким любая женщина.…

***

В противоположном углу, городские мужи, открыв рты, слушали гостей из соседней области.

— Судьба, она такая. К кому как повернётся. Однажды Ладо Нахвовичу повезло. Получил подряд на строительстве Новороссийской ветви железной дороги. Стал возить шпалы для укладки рельсов. Платили достойно. Но работать приходилось! Не приведи, господи! Денно и нощно.

Черкес оказался башковитым. В скорости создал артель. И поставил дело так, что сотни людей обеспечил работой. Деньги не пропивал, а складывал копеечка к копеечке. Купил в Екатеринодаре участок. Затеял строительство дома. Когда рабочие занялись крышей понял, что изготовление кирпича и черепицы — выгодное вложение капитала. И в начале века стал хозяином кирпично-черепичного завода. Обновил и усовершенствовал производство. В итоге на промышленной выставке получил золотую медаль! За качество продукции. Посыпались заказы. Всё выполнял точно в срок. Акромя этого начал строить в городе и области жилые дома да приюты с лазаретами. Возводил в аулах мечети.

Глубокая ночь. Кабинет полицмейстера

Сославшись на занятость Поликарп Матвеевич уклонился от раута в городской управе.

Прихлёбывая крепкий чай вчитывался в каждую строчку доклада представленного начальником сыскного отдела.

— Страдал многочисленными хроническими недугами. Справка врача прилагается. Деловых переговоров с местными предпринимателями и купцами не вёл. Столовался в отдельном кабинете ресторана. Опрос официантов и поваров прикреплён. Анализ блюд и продуктов на предмет обнаружения ядов произведён. Результат отрицательный. Акт экспертизы прилагается.

Вывод комиссии — Смерть наступила в следствии сильной изношенности организма и прочих естественных причин. Подписи и печать.

По настоятельному требованию прибывших родственников и господ из Екатеринодарской думы тело выдано для экстренного погребения в родном ауле усопшего.

Поликарп Матвеевич захлопнул папку. Подумал — Какая жалость, что так. Вот ежели бы — убийство! Быстренько отыскали бы одного, а лучше группу душегубов. Упекли на каторгу, а за раскрытие орден положен. Или продвижение по службе. В губернский город, а может быть даже, чем чёрт не шутит, и в столицу. Ну да ничего, вот война грянет, отличусь! Где наша не пропадала.

Сто один год спустя

В Краснодаре на доме, где жил предприниматель и меценат, установили мемориальную доску.

В краевом центе, если сильно захотеть, то всё ещё можно отыскать дома, построенные при участии, и на средства этого удивительного человека.

Прототипом Ладо Нахвовича Тронова послужил Екатеринодарский меценат -Лю Нахлухович Трахов

Вымирающие динозавры

Февраль 2021 г. Краснодар

«В городе ветер неиожиданно изменил направление, с северного на южное. Пришло время знаменитых кубанских тёплых окон. Снега нет и в помине. Некоторые, отчаянные дачники, через день-другой начнут сажать раннюю редиску и лук. Если зима не возьмёт своё, то уже в марте..» — додумать эту мысль не успел, ибо неугомонный потомок, по имени Тимофей, и по должности — внук, настойчиво теребит за рукав.

— Дед! Ты же мельник?

— Допустим — уклончиво отвечаю я. — Между прочим, твоя бабушка тоже. Мельничиха, до мозга костей. — Неумело пытаюсь перевести стрелки.

— А училка, по «Зуму» сказала, что вы вымирающие динозавры. Теперь всё делают, автоматы-роботы. А как же мельница, которые летом, на берегу моря, видели? В какую бы сторону ветер не дул - колесо крутится. И муку мололит. И не попадались нам никакие роботы, только люди белые и сильно пыльные.

— Те устройства, что расположены в этнопарке, это экспонаты, для туристов. Правда действующие. Много лет назад, сородичи этой мельницы, во всех странах, измельчали зерно, используя силу ветра или воды. Затем настал век пара, а уже его сменило вездесущее электричество. Населению требуется много хлеба, макарон и круп, а значит и муки.... — Я хотел продолжить монолог, но Тимофей бесцеремонно перебил.

— Дед. А как началась твоя профессия?

— То есть.

— Когда люди догадались, что лучше не грызть пшеницу, а размолоть. И потом испечь на первобытном костре.

— Жёлуди.

— Что жёлуди? Не понял.

— На Украине, во время раскопок Трипольских поселений археологи отыскали высушенные и измельчённые в муку семена дуба. Выходит, что предки более десяти тысяч лет назад уже знали — молотые плоды вкуснее.

— Хочешь сказать, что профессия такая древняя?

— Факты! Упрямая вещь. Сначала научились перетирать не рожь или пшеницу, а орехи, жёлуди и съедобные коренья.

— Ореховая мука! — Кажется бабушка её использует, когда готовит что-то вкусненькое. Выходит первобытные люди тоже были сладкоежками?

— У них, конечно, не спросишь. Но в местах первобытных стойбищ находили скелеты, в руках которых, лежала скорлупа орехов.

— Но ведь сахар изобрели гораздо позже!

— Наверное они нагло грабили гнёзда первобытных пчёл. — Пошутил я, в надежде, что на этом наша дискуссия будет прекращена. Не тут-то было.

— Древние славяне считали орехи источником волшебной силы. Ратники верили, что они делают воина неуязвимым и даже наделяют сверхъестественными способностями. Поэтому и клали в могилы плоды этого дерева. — Вмешалась в нашу беседу земной ангел-хранитель Тимофея, она же (по совместительству) лучшая бабушка на свете.

— Уж кому, как не тебе знать, что мукой именуют продукцию полученную при измельчении злаковых или бобовых культур. Замечу. Это единственный продукт который нашёл своё место в кухнях всех народов. Вне зависимости от рас и религий.

— Дед. Ты так и не ответил! Откуда же пошли мельники? С царями понятно, с генералами тоже. А кто и как додумался построить эту, вертящуюся на четыре стороны.

— Понимаешь внучек — ответила за меня супруга. — Бог наделил людей и животных удивительной способностью. — Любопытством. Но мы научились ещё и анализировать. Обратили внимание на то, что из одного зёрнышка вырастает колосок, в котором их намного больше. И пошло, поехало. Увидели — подсушенные зерна легче отделяются от колоса.

— Понятно! Но мельницы, то.- Тимоха даже вскочил с места от нетерпения.

Я уже открыл рот, дабы прочесть отроку лекцию, на тему «Имей совесть — не перебивай старших», но жена поднесла палец к моим губам и невозмутимо продолжила. — Древние жители Земли овладели огнём и осознали. Если поджаренное зерна растолочь и добавить воды, то получается вкусная кашица.

— Немедленно освободили от обязательной охоты здоровенных мужчин и поручили им измельчать пшеницу или рожь на плоских камнях или в ступах. — Дополнил я.

— А те отлынивали. И конце концов переложили трудную работу на плечи хрупких первобытных женщин. Погляди на эти старинные статуэтки — Бабушка протянула внуку планшет открытый на сайте музея.

— "... жило в прекрасном дворце пятьдесят рукодельниц-невольниц. Рожь золотую мололи они жерновами ручными." — Процитировал я Гомера.

Внук демонстративно вздохнул и насупив брови выпятил вперёд нижнюю губу. — Я про мельницы, а вы картинки из музея и Гомера какого-то. Когда профессия образовалась? Вы же мукомолы, а не зерноперетератели.

Мы удивлённого переглянулись. Задавая друг-другу немой вопрос. И в кого наш внук такой, упёртый?

— Кто изобрёл первую паровую мельницу, то есть заставил вращать тяжёлые жернова при помощи пара, известно точно. Англичанин Джеймсу Уатт в 1782 году. Два года спустя, американец Эванс...

— А до этого. Ветряные и водяные, кто создал? — В очередной раз перебил Тимофей.

— Если память не изменяет — пришла на помощь супруга — ветряные мельницы были известны древним Вавилонам, о них упоминается даже кодексе царя Хаммурапи. Вам о нём должны на уроках истории рассказывать.

— Ага, как же. — Бабушка, ты что не знаешь? Школа на удалёнке. Коронавирус. Самоподготовка. Будь любезен прочитать учебник от сих до сих. — Внук выдержал театральную паузу и картинно продолжил. — Ладно. Не будем о грустном. Что там дальше с мельницами? Классно рассказываете. Может вам в нашу школу учителями пойти работать? Голосуем! Кто за? — он поднял руку. — Я. Принято единогласно. Так. Что потом с огромными колёсами происходило? — На одном дыхании выпалил внук и прислонился к «ангелу-хранителю», заглядывая ей в глаза.

Бабуля нежно погладила Тимофея по буйной шевелюре (Сами понимаете — карантин. Парикмахерские закрыты). — Мужчины идёмте на кухню. Пить чай. Я ржаных коржиков испекла. Пока человечество употребляет в пищу измельчённые продукты, растительного происхождения, будет на планете Земля существовать (И не вымрет подобно динозаврам!) такая древняя профессия — Мельник.

***

(Именно так с большой буквы и никак не иначе!)

Защита свидетелей в отдельно взятом микрорайоне

Известная (в узких кругах) поэтесса Элеонора Лерура уже минут пять пялилась на три разнокалиберных светящихся квадратика. Гаджеты безмолвствовали. Женщина растерянно кинула взгляд на мигающий светодиод зарядного устройства.

«Кажись, всё в порядке. Разность потенциалов в моей квартире присутствует. Вон и счётчик в коридоре мотает, словно сумасшедший», — додумать эту мысль до конца ей не удалось, так как планшет заиграл навязчивую мелодию и на экране появилось лицо незнакомой дамы.

— Вввам чего? Ввееернее кого? — радуясь и пугаясь одновременно молвила хозяйка квартиры.
— Элька, не узнала меня? Богатой буду. Вернее уже.

Голос показался Леруре знакомым, она определённо слышала его. Правда, почти год назад.

— Ну ты даёшь. Собутыльн… подружайку позабыла, не узнала. С тебя причитается. Жаль только, в ближайшее время наши любимые «Чёрные глаза» не опустошим. В Испании такая бутылочка де-фи-цит.

По этой манере растягивать последнее слово Элеонора опознала Марго, вернее Машку Рогозину из Приречного района.

— Рогозя, какая Испания? Кто это тебя так разукрасил, что мама родная…
— Ха-ха. Открываюсь, как близкой подруге. Всё просто! Защита сви-де-те-лей. Помнишь моего шефа из Гособлторга?
— Того, который к тебе клинья подбивал? И подбил-таки. Ты говорила, что жениться обещал, в недалёком или далёком будущем.
— Во-во. Он самый. Переметнулся к Ленке из бухгалтерии. Свинья неблагодарная. Ну, я ему взяла да и отом-сти-ла. Что знала: пароли, явки, счета (в постельке все мужи, ой какие, словоохотливые) — органы отписала.
— В какие? — Лерура слушала разинув рот.
— Во внутренние, конечно. И теперь меня знаешь как зовут? Госпожа Бернадетта! А фамилию не скажу, потому как бумагу грозную подписала.
— Так ты и в самом деле в загранке живёшь? А язык? Работа?
— Ну, Лерура — темень непроглядная. Говорю же тебе, программа защиты свидетелей. Пластическая операция. За счёт государства, между прочим. Правда за силикон свои кровные отдала. У них там увеличение груди сметой не предусмотрено. Паспорт, вид на жительство — всё по программе. Слышишь, как море шумит? Средиземное, между прочим. Не хухры-мухры.
— Но ведь жить-то на что-то надо. Или и тугриков эти самые органы тебе отсыпали без счёта?
— Нет. С финансами у них не ахти. Из страны сбагрили — из сердца вон. Но ведь мне по закону четвёртая часть от всего конфискованного у свиньи неблагодарной полагается. Вот на эти «коврижки» и существую безбедно. Лет на сто хватит, а может и поболее. Тырил мой любовничек с размахом. За это ему отдельное спасибо. Если надумаешь к нам на Пиренейский полуостров — встречу по-царски, вернее, по-королевски. Испания — это же монархия, хоть и конституционная.

***

До вечера Элеонора не находила себе места. Перебирала в уме всех знакомых, на предмет того, кого из них можно сдать в Прокуратуру, ну, или ещё куда.
По всему выходило, что общалась поэтесса с людьми честными, по большей части пьющими, но творческими.
Уже засыпая, поняла: кандидат на заклание отыскался. Главный редактор литературного журнала «Пегас в полёте» — Аристарх Абрамович Резонансов. Уж сколько кровушки нашего брата-поэта испил, не приведи господь.

Полгода спустя

— Уважаемая Азиза Абдукаримовна присаживайтесь, пожалуйста. Будьте добры ваш паспорт.

Лерура, ничего не понимая, трясущейся рукой протянула начальнику службы защиты свидетелей свою «краснокожую паспортину».
Книжечка мгновенно исчезла в аппарате для измельчения бумаг.

— Уважаемая бывшая поэтесса. Отныне вы чистокровная узбечка из города Ассаке Андижанской области. Приехали к нам на заработки. Так сказать трудовая эмигранта. Ещё вот что. Домой вам возвращаться нельзя. Сейчас в квартиру вселяются другие люди. С ними встречаться категорически запрещено. Будете обитать в служебном помещении, при ЖЭКе номер 34. Вместе с четырьмя такими же дворничихами. И не смотрите на меня так. Кто-то же должен обучить вас узбекскому языку и обычаям. Да, зарплата отныне будет стабильная, в отличие от прошлой жизни. Маленькая правда, но если два участка мести будете, то на скромное бытие хватит. За пластическую операцию кредит лет через пять погасить сможете.

— А разве это, — Лелура дрожащей рукой провела по лицу, — не за счёт государства?
— Так-то оно так, только сами же понимаете. Пандемия, кризис, бюджеты урезали, фондов нет. Но я же понимаю: вы из чистых и светлых побуждений этого негодяя Резонансова нам с потрохами. Кстати о них. Потом зайдите в бухгалтерию и получите причитающиеся вам восемьдесят семь рублей. Двадцать пять процентов от конфискованного, за минусом подоходного налога.

— У него всего столько было? — глотая ком в горле, молвила поэтесса.
— Несколько стольников нашли. В порванной подкладке пиджака завалялись. Остальное не его. Тёща у злыдня, как оказалась, всем движимым и недвижимым имуществом владела. А на неё никто заявления не подавал. Да не переживайте вы так. Уже осудили супостата, аж на два года. Условно.

Слёзы ручьём текли из глаз женщины. Она хлюпала носом и причитала:
— А как же мои котики? Что с ними теперь будет?

Офицер заглянул в папку.
- Белый, породистый, по кличке Барон, а также серая кошка Мурка и котёнок Черныш в настоящее время перемещаются к новому месту жительства, по адресу… Остаток корма, марки «Вискас», так же доставят, правда, только через неделю. Его надо проверить на предмет наличия вредных веществ.
— А кккак будете проверять? В лаборатории?
— У нас всё проще. Мой заместитель лично и проверит. Как говорится в известном фильме, на кошке. Своей. Ничего человек не жалеет. Службы ради.

Ещё полгода спустя

— Сарымсакова ты будешь?
Элеонора отложила в сторону метлу. Машинально вытерла руку о фартук. — Ассалям алейкум. Что тебе от бедной юракча (дворничихи — узб.) потребно? Зачем от дела отвлекаешь?
— Не сердись. Не надо унинг қошлари нақшли (брови хмурить — узб.) Я читал твои переводы азиатских поэтов на русский. И сдаётся, что ты не тем занимаешься.
— Как это не тем? Я на что я существовать буду? Кисок моих кормить? Отойди, не мешай. Мне план выполнять надо, аж до той остановки.

Вместо ответа незнакомец вырвал из рук женщины орудие труда.
— Я мести буду! Ты иди рядом! Молча! Зовут меня Акбор. Работаю главредом и ещё соучредителем.
Услышав это Лерура хотела немедленно «дать дёру», как можно дальше, но любопытство пересилило, и она кокетливо указала пальчиком, на окурок, незамеченный незадачливым помощником.

Пролетел ещё год

Монитор последней модели, используя встроенные датчики освещённости, автоматически уменьшил яркость экрана.
Скайп перестал петь свою заунывную песню и наконец соединил звонящего с далёкой Испанией.

— Рогозька, привет.
— Не смей называть меня так. Я — Бернадетта! И точка.
— В таком случае, перед тобой некая Азиза Абдукаримовна. — Лерура рассмеялась. — Мой, ээээ, бойфренд Акбор завтра летит в Барселону. Привезёт кое-кому подарочек. Пару бутылок «Чёрных глаз». Я же помню, что на Пиренеях с этим туго. Это тебе за идею.
— Какую?
— Защиты свидетелей.
— Сработало?
— Как сказать. Через неделю состоится общее собрание акционеров журнала «Пегас в полёте».
— И мою поэтессу наконец начнут печатать.
— Скорее всего — нет.

Где-то там, далеко за морями, бывшая российская гражданка Рогозина застыла с открытым ртом, не зная что сказать. А Элеонора, насладившись моментом, продолжила.
— Понимаешь, контрольный пакет этого «террариума» у моего, ну, в общем, того, кто тебе винишко передаст.
— И? — Мария вытянула шею и почти упёрлась лбом в экран.
— И главным редактором буду я! — Лерура-Сарымсакова хотела ещё что-то добавить, но три кошки с разных сторон синхронно прыгнули на стол. Сунули мордочки в микрофон и замурлыкали, что есть силы.

"Первый патриот империи"

(на основе реальных событий)

1879 год. 1-й департамент Сената, Министерство юстиции

Хозяин кабинета бросил бумагу на стол.

«Состоящие при правлении частного Кронштадтского коммерческого банка депутаты Казин, Мейер и Буртон заявили о том, что при внезапной ревизии обнаружены в делах большие беспорядки и злоупотребления, а именно: неправильная выдача ссуд и растрата как неприкосновенного капитала банка, так и принадлежащих частным лицам, отданных на хранение.» *

«Повелеваю начать расследование. И против кого? Он же в высшем свете почти, святым считается. Лев Толстой с ним дружбу водит. В своём творении прототипом сделал. Потомок Рюрика». — Генерал-прокурор перечитал документы, доставленные фельдъегерем, и велел немедля пригласить товарища прокурора**.

***

— Подготовьте список из наших наиболее способных сотрудников. Будем создавать комиссию. Надобно перетряхнуть этот банк до самого основания.

— Дмитрий Николаевич, как можно? - Возразил чиновник. - Ведь работает учреждение сие, не абы где, а в главной базе русского флота! Там же в учредителях сам комендант Кронштадта. А заёмщик там, не кто иной как....

— Во, во. С него и начнём. Помолясь. Император на то полномочиями наделяет. - Начальник протянул бумагу. - Читайте! И действуйте! Докажем, что прокурорские, не зря жалование, из казны государёвой, получают.

— Но, он же шталмейстер при дворе самого самодержца! Да к тому же ещё предводитель уездного дворянства. - Лицо приглашённого покрылось каплями пота.

— Делайте что велено. Перед государем, случае чего, отвечу лично. - Генерал-прокурор хотел ещё что-то добавить, но посетитель спешно покинул кабинет.

Двумя годами ранее. Имение Оболенских «Шаховское»

После обеда Дмитрий Дмитриевич попросил, немногочисленных приглашённых, в кабинет. Те переглядывались и недоумевали. Ещё бы, глава царских конюшен, то бишь — шталмейстер славился хлебосольством. Его обеды сравнивали со знаменитыми Луколовыми.**** Народу на них было изрядно, но сегодня..

Хозяин жестом отпустил лакея и сам закрыл массивные двери.

Некоторые из присутствующих поглядывали на буфет, инкрустированный дорогим венецианским стеклом, и уставленный бутылками, с яркими этикетками. Ждали послеобеденного дижестива.*******

— Господа, как вам известно, наша армия воюет на Балканах. Бьёт врага преодолевая трудности и невзгоды.- Оболенский поднял палец вверх, подчёркивая, что беседа будет деловой.

— То вестимо. Предлагаю немедля выпить за победу русского оружия.- Перебил хозяина один из гостей. — Жестом указывая на заморские напитки.

— Позже. - Грубо осадил его Оболенский. — Сейчас потребны трезвые головы. И так. Вы знаете, что лошадей я люблю не меньше женщин. И как главный конюх империи могу поведать — в армии с ними, более-менее порядок. Чего не скажешь о сухарях!

Присутствующие с нескрываемым удивлением смотрели на Оболенского.

— Наши интенданты столкнулась с ростом цен на сухари, главную походную пищу. Каждому солдату полагается пятьдесят два с половиной фунта сухарей в месяц. Перемножьте эту цифру на число воинов. Что получается? Высочайше велено срочно увеличить производство сушёного хлеба» Указ государя — поставить в действующую армию миллион сто тысяч пудов! Огромнейшие деньги господа.

— Согласен. Но ведь такие подряды без конкурса никто не подпишет. Князь, у вас есть пекарни? Много? На сколько мне известно, ни у кого из присутствующих больших предприятий в этой отрасти не имеется. К чему тогда разговор? — горячился член правления коммерческого банка. Остальные кивали, соглашаясь.

— Пекарен не много, но имеется. - Парировал Дмитрий Дмитриевич. И связи при дворе, тоже наличествуют. Контракт будет за мой. Без сомнения. Однако потребуются первоначальные капиталы. Огромные. За этим я вас и позвал. Предлагаю следующий план. Создаём...

Несколько дней спустя

Оболенский, с оборения члена правления, получил в банке «вкладные билеты»***** на баснословную сумму — шесть миллионов рублей. И незамедлительно приступил к операции обмена их на реальные деньги, оставляя в качестве залога в больших и малых банках, по всей империи. Дотошные губернские и уездные банкиры отправляли запросы в столичный банк, требуя доказательств подлинности «ценных бумаг». И каждый раз «Кронштадтский» неизменно подтверждал действительность выданных «билетов».

***

Немногочисленные пекарни принадлежащие князю и его друзьям без устали выпекали хлеб и производили из него сухари, выполняя «Требования государственного подряда». Однако объёмы продукции были смехотворными.

Оболенский решил и эту проблему. Привлечённые (за солидный куш) интенданты браковали сухари, изготовленные в казенных печах. Не прошедший приёмку товар, за четверть цены, скупали люди Дмитрия Дмитриевича. Оболенский изыскал способ отправлять их на армейские склады, под видом перовосортнейших сухариков.

В высшем свете не раз отмечали преданность княза делам государственным. Ведь он, в отличие от мироедов — купцов, продававших сухари по четыре рубля за пуд, отпускал их, для армейских нужд, не дороже двух!

Конец зимы 1879 года. Кронштадтский банк

Из отчёта комиссии:

«В результате осмотра книг и кассы, произведенный через экспертов, действующих на основании возбужденного следствия, выявлены злоупотребления: В кассе наличествует денег (ассигнациями) пятьсот два рубля. А также сто сорок пять рублей принадлежащих банку процентных бумаг. Ни складочного (основного) капитала, который согласно уставу банка составляет пятьсот тысяч рублей, ни запасного, равного двадцати одной тысячи рублей не найдено!»

Апрель 1883 года. Заседание Санкт-Петербургского окружного суда, с участием присяжных. (Слушается дело о хищении средств и мошеничестве в крупных размерах. Обвинение выдвинуто против князя Дмитрий Дмитриевич Оболенского и руководителей банка)

Первым делом, адвокат, (бывший заместитель прокурора Петербурга) Александр Урусов добился того, что обвинение в «сухарных махинациях» с князя сняли.

— Осуждать такого обаятельного человека? Можно сказать — бессребреника. Запутался господин, но ведь хотел как лучше! Солдатиков, на чужбине воюющих, накормить побыстрее стремился. Так за что же под суд? - В один голос твердили свидетели — военные интенданты, спасая, в первую очередь себя и полученные нечестным путём барыши. (От реализации «левых» сухарей!)

***

Обвинение в махинациях с необеспеченными «вкладными билетами» были гораздо серьёзней. Но и тут адвокат оказался на высоте. Сумел убедить присяжных. — Виной всему — нечестные на руку банкиры. Беспардонно обманули не искушённого в ценных бумагах царского шталмейстера.

***

Князя оправдали. «Его отдали под суд за то, что он добрый и тщеславный...»******

Зато трое членов правления «Кронштадтского» отправились отбывать наказание в далёкую ссылку.

***

Коммерческий банк — стал крупнейшей обанкротившейся финансовой организацией империи. Вклады потеряли и зажиточные крестьяне, и купцы, и даже дворяне. Государство решило смягчить горечь потерь. Выплатило по семьдесят пять копеек за каждый вложенный рубль.

Сорок лет спустя

Хлебосольный, но «слабохарактерный» князь сумел эмигрировать из Советской России. Работал переводчиком английской военной миссии и сотрудничал с Русской секцией борьбы против третьего Интернационала.

* — Из материалов Заседания С.-Петербургского окружного суда, от 25 апреля—10 мая 1883 года.

** — Государственная должность в Российской империи, равная по полномочиям заместителю министра, председателя, губернского или областного прокурора.

***

—Должность шталмейстера приравнивалась «В тебели о рангах» к званию генерал-лейтенанта.

****

—Выражение «лукуллов пир» означает изобилие и изысканность стола, множество блюд, роскошь трапезы. Во времена Лукулла в быту римской знати (в том числе в питании) царили изнеженность и утончённость, не знавшие пределов.(Википедия)

*****

—Вкладной билет — свидетельство, выдаваемое банком в приёме от вкладчика известной суммы денег на определённый срок или без срока с обозначением размера процентов, которые банк обязывается выплачивать по вкладу. Вкладные билеты выдаются именные и на предъявителя.

******

—Из дневника Льва Никуолаевича Толстого.

*******

—Дижести́в — общее название напитков, которые подают после еды. Считается, что дижестив помогает перевариванию пищи.(Википедия)

Август 1961 года. Частный сектор Заречного района

— Сашка, бисова душа, после завтра в школу идти, а он по улице гоцает. - Мать выглянула из-за плетня* и погрозила пальцем. - Марш домой, форму мерять! Бабуля покажет, как воротнички пришивать.

Хохот друзей мгновенно вогнал меня в краску.

— Санёк с иголкой в руке — Ой! Держите двое. Сейчас помру с хохоту. - Дружбан Юрка демонстративно схватился за живот и переломился пополам.

— Тебе хорошо. Только на следующий год в первый класс потопаешь. А кое-кто уже в понедельник...

— Зато в новую школу. Помнишь, как на той стройке в войнушку играли? Неделю назад туда парты привезли. Сверху чёрные, а снизу коричневые. Пахнут как пирожные с кремом! — Юрка облизнулся, словно эти они были съедобными. — Не вздумай их поцарапать! Чтобы когда в класс приду- стояли, как новенькие!

— Юрок, так я писать ещё не умею, только буквы выучил. Мамане некогда. Правда бабуля Азбуку купила и показала. Знаш, как интересно. Я хотел грамоте до школы выучиться, но у неё тоже времени мало. Подрабатывает на заводе, уборщицей.

— Ты идёшь? Или хворостину взять — прервала наш диолог мать.

***

На столе лежал пахнущий кожей портфель. Сразу же захотелось взять в руки, посмотреть, что там внутри. А ещё нюхать, нюхать и нюхать!

— Хоть сюды. — Бабуля держала в руках серую, школьную гимнастёрку. - Бери в правую руку иглу, а в левую воротничок.

— Забыла? Я же как и папка-левша. Этой рукой мне сподручнее.

Бабушка взяла иголку в левую руку, сделала пару стежков, вздохнула. — Ступай отседова. Сама пришью. Левша — неправильная душа. И как по жизни пойдёшь? Кто воротнички подшивать станет, когда я пред господом предстану?

— Женюсь. На Таньке. Знаш какая рукастая.

— Так она тоже первоклашка. А малышню нонче — расписыват закон не велит.

Я почесал затылок. — Ба, тебе помирать, ну никак, нельзя. Потому как с грязным воротом меня в школу точно не пустят.

С улицы донёсся Юркин свист и я, схватив со стола портфель, помчался к ребятам. Хвастаться! (Хорошо, что купили его, а не ранец. С ним же немцы, в войну, ходили. Как можно такую гадость на себя напялить?)

***

Во все времена директора школ жалуются, что в педколлективе хронически не хватает мужчин. (Трудовики и немногочисленные «физкультурники» не в счёт). Наша, (с иголочки) Заречная, стала исключением. В городе закрылось (созданное ещё во время войны, для мальчишек-сирот) «Суворовское училище»** и работающие там наставники-мужчины составили костяк учительского коллектива тринадцатой школы.

А по сему обязательное «по классное построение» на школьном плацу (в любую погоду!), свежие, (накрахмаленные***) воротнички на гимнастёрках и отглаженные фартучки (слава богу-это для девчонок!) обязательны к ежедневному предъявлению для досмотра.

Вход в помещение класса только позвёздно ****. Одно радовало. Родителей в школу не вызывали! Мужчины-педагоги провинившегося мальчугана прорабатывали сами. Да так, что выражение «стал шёлковым» приобретало буквальный смысл.

Семь лет спустя

В отместку за полувоенную муштру (Но больше, по школьной традиции!) каждому учителю - давали кличку. Кроме одного. К физику ничего не клелось. Не оттого, что собразилки не хватало, а потому, что фамилия (бывшего командира автобатальона) — Мужера, характеризовала учителя, как нельзя лучше.

Физические явления природы, объясняемые им, минут через пять обязательно сводились к свойствам двигателя внутреннего сгорания.*****

****

Друзья стали покуривать. Хотели казаться взрослыми. Я был исключением. Батя пришёл с фронта израненный. С язвой желудка. Не курил и ни капли спиртного в рот не брал. Конечно отец, с малых годков, был непререкаемым авторитетом и всегдашним примером для подражания. (К тому же, мы строили дом, а по сему каждая копейка на счету. Чего ради деньгу на дым изводить?)

***

— Мальцы в одну сторону, девчата в другую. - Гремел, на весь класс, бас Мужеры. — Хлопцам вывернуть карманы, девкам необязательно. Сашку тоже, можно не выворачивать.

Хохот друзей прервал монолог учителя.

— Чего рыгочите? Или некдот сейчас выдал? - От него табачищем николечки не пахнет. А что в его карманах пшено, для стрелятельных трубок, наличествует! И сей момент на полу окажется! Так сегодняшнему дежурному по классу оно надо?

***

С того дня я получил привилегию — «освобождение от досмотра». Чем беззастенчиво пользовался.

Мои серые школьные брюки едва не расстёгивались (по ширинке) от набитых до отказа карманов. В них регулярно проносились мятые пачки «Охотничьих», «Примы», «Прибоя» и «Памира»******. Старшеклассники в обмен на эту услугу, иногда одаривали "носителя" пластинкой заморской жвачки, с интригующим названием «Даблминт». Или, пользуясь знакомством с билетёршей, проводили на киносеанс, для тех у которых уже имеется паспорт. То есть - уже исполнилось — шестнадцать.

Зима 2021 года. Компьютер высвечивает предупреждение о гололёде

— Дед. По инету продукты на дом заказываешь? — Внук подошёл и уставился на экран. — Добавь жвачку, мюсли и чипсы. Я только, что на удалёнке пяху по англу схлопотал. Значит имею право на материальное поощрение.

— Допустим. А самому в супермаркет прогуляться, воздухом свежим насладиться? А за одно и деда избавить от этой злосчастной онлайн доставки.

— Там гололёд. Не видишь что ли? Красные буквы предупреждения, по монитору бегут.

***

«А был ли гололёд в том далёком шестьдесят первом?» - Пронеслось в голове. - «Не припомню, чтобы погодные катаклизмы останавливали меня от побега из дома. В тот самый момент, когда до уха долетел залихватский свист дружбана Юрки.

К стати о воротничках на гимнастёрку. И сегодня могу пришить! Запросто!Только вот где взять, гимнастёрку-то?»

* — Плете́нь — плетёная изгородь из прутьев, ветвей и строительный материал аналогичной конструкции. (Википедия)

** — Суворовское военное училище — специализированное военно-учебное заведение для молодёжи школьного возраста.

***

— предметы одежды обрабатывались крахмалом, дабы придать им жесткость и чёткую форму.

****

— В советской начальной школе — обязательное разделение класса на октябрятские звездочки. Для достижения необходимого уровня дисциплины.

***** — С тех пор минуло полувека. А в моих ушах нет-нет, да и зазвучит его командирский бас — цикл Карно́ — это идеальный круговой процесс. В термодинамическая система выполняет механическую работу за счёт обмена теплотой с двумя тепловыми резервуарами. Впрыск, сжатие, рабочий ход, выхлоп.

******

— Марки самых дешёвых сигарет, выпускаемых в СССР

Плен во славу отечества

(На основе реальных событий)

А голова у нас, какой в России нету,

Не надо называть, узнаешь по портрету:

Ночной разбойник, дуэлист,

В Камчатку сослан был, вернулся алеутом,

И крепко на руку не чист;

Да умный человек не может быть не плутом.

Когда ж об честности высокой говорит,

Каким-то демоном внушаем:

Глаза в крови, лицо горит,

Сам плачет, и мы все рыдаем.

А.С. Грибоедов. «Горе от ума»

1812 год. Ставка Наполеона

Император был не в духе. С утра его раздражало всё. Во-первых, и главное — постоянно избегающие сражений, неприятельские войска. Затем полученное письмо из Франции. Доверенные люди сообщали. «Толстосумы, под различными предлогами уклоняются от денежных сборов на содержание армии и другие военные нужды. Распространяют слухи, что от Русского императора угрозы для жителей Франции не усматривается. А поход затеян для того, чтобы Бонапарт имел возможность укрепить собственное влияние на подданных!»

Он поднялся с кресла и хотел выйти из палатки, дабы устроить очередной смотр войск, но передумал. Вернулся на место и выдернул из стопки донесений первое попавшееся.

«Пленный русский, по фамилии Толстой, без конвоя перемещается по лагерю, на основании того, что дал слово честного дворянина не покидать расположение наших войск. По вечерам играет в карты с офицерами гарнизона. После чего все пьянствуют, отмечая выигрыш или заливая вином горечь поражения. В подразделении наблюдается полное отсутствие дисциплины.

Полагаю, что кутёж в ближайшие дни может перекинутся и на расположенные поблизости другие части.»

Рука командующего не дожидаясь команды из головы потянулась к колокольчику, а короткие ноги самопроизвольно забарабанили по персидскому ковру. — Сюда! Немедленно! Начальника гарнизона Шираза и жандарма Де Эстера — Лицо Наполеона мгновенно приобрело багрово-красный оттенок.

***

— Как такое могло случиться в моей доблестной армии? Сколько лет воюю, но чтобы пленный вытворял подобное! Неслыханно! Отвечайте! Немедленно! К сожалению, прежде чем огласить приговор, я согласно закона, вынужден вас выслушать. - Глаза императора впились в стоящего по стойке смирно и дрожащего от страха Шираза.

— Ппппп — понимаете, мы в плен не зах-ваты-вали. - Мямлил офицер. Он сам..

— Что? -Перебил император. - Сдался?

— Нет. Такого от русских не дождёшься.

— Объясните толком. Как он оказался в расположении части?

— Он там проснулся.

— Как это?

— Накануне граф с друзьями отмечали окончание очередной баталии. Выпили как следует. Сослуживцы, завидев наших солдат отступили, а господин Толстой так и остался спать. И отошёл ото сна, уже будучи в плену.

— Дальше! Разве вы не знакомы с моей директивой, «О взаимоотношениях с пленными вражеских армий»?

— Он назвал себя особой, приближенной к императору Александру, и умолял дать рюмку водки, исключительно для поправки головы. Не могли же мы отказать бедному офицеру. — Вступился за начальника гарнизона жандарм.

Наполеон посмотрел снизу вверх на статного Де Эстера, облачённого в синий мундир, жилет и штаны из жёлтой кожи. Затем, скрестив руки на груди, потребовал от него подробностей.

— Я, как и полагается, приставил к нему охрану. - Еле слышно вымолвил тот.

— Ну, ну, дальше! - Наполеон расхаживал по походному кабинету.

— Пленный выпил, потом ещё, затем предложил конвоирам перекинуться в картишки, скуки ради.

— Понятно. — Бесцеремонно перебил Бонапарт. — Убирайтесь с глаз долой! Оба. Буду думать, как вас наказать и главное, что делать с русским.

***

Занявшись, не терпящими отлагательства, делами император время от времени возвращался в мыслях к утреннему разговору. «А может быть он гениальный лазутчик? И Кутузов приказал Толстому играть роль картёжника и пьяницы попутно выведывая у моих офицеров планы дальнейшего наступления. Но тогда у него должен быть сообщник — связной? Или этот пройдоха готовит побег, дабы побыстрее добраться до своих?» - Наполеон хотел как следует обдумать эту мысль, но заметил стоящего в дверях полковника де Вадда, начальника тайной полиции.

***

— Почему о чудачествах русского графа вы не докладывали раньше?

Полковник набрал в лёгкие воздуха, чтобы возразить императору, но не решился и молча указала на докладную, лежащую поверх стола.

— Мне нужны подробности! — Бонапарт схватил бумагу и ткнул ею в лицо Де Вадда. — Этот негодяй пользуется завидной популярностью! Вы способны это объяснить?

— Тату-иро-вки и прик-люче-ния — еле вымолвил начальник тайной полиции.

— Конкретнее! — Русский много чего пережил. В стольких местах побывал, что на десять жизней хватит. И в качестве доказательства правдивости своих похождений демонстрирует собственное тело, сплошь покрытое татуировками. Кои наколол посещая дальние острова Тихого океана.

— И каким ветром его туда занесло? — Бонапарт нервно теребил подбородок. -У русских там, слава богу, никаких колоний не имеется!

— Стрелялся на дуэли с командиром, отчитавшим его за злостное нарушение дисциплины. И дабы избежать наказания, выдал себя за двоюродного брата-тёзку, члена экипажа, шлюпа «Надежда», отправившегося в кругосветное плавание. На корабле чудил без меры. Спаивал всех подряд. Обыгрывал в карты. Однажды напоил до беспамятства сопровождавшего команду служителя культа. И когда тот прямо на палубе уснул, припечатал его бороду к полу сургучом. Выучил, купленного на островах, орангутанга разливать чернила. И тот залил судовой журнал капитана. В конце-концов Толстого высадили на берег, во время остановки корабля на Камчатке. И представляете, он самостоятельно, целых два года, добирался до столицы. Через их бескрайнюю Сибирь, Урал и Поволжье. Но в город не въехал. Был арестован у заставы. По приказу царя отправили на гаупвахту, а затем сослали нести службу в дальней крепости. Во время войны русских со шведами совершил подвиг. Руководил десантом, который пешком, по замёрзшему Ботническому заливу добрался до неприятеля и нанёс сокрушительное поражение. За это император Александр его реабилитировал и позволил продолжить службу в Преображенском полку.

— Достаточно — перебил Наполеон. - Иначе и я подпаду под обаяние этого негодяя. Садитесь и пишите. Первое — начальника гарнизона, снять с должности! Второе — замеченных в кутеже офицеров — немедленно отправить на гауптвахту. - Бонапарт замолчал.

 Де Вадд смотрел на него не мигая. Ждал что сейчас услышит приказ о собственном наказании.

— И наконец, третье. — Дабы, в дальнейшем пресечь «разлагающее влияние» графа Толстого, выгнать из плена, вручив весь выигрыш, до последнего сантима*.

Полковник от удивления открыл рот.

— Долг чести** священен! Запомните это! Даже если вас обыграл противник! Возьмите моих личных кирасир и вышвырните графа Толстого из расположения армии! Пусть этот пьяница, шулер, дуэлянт и кутила разлагает офицеров Кутузова!

1846 год. Франция. Тулуза

Отставной жандарм Де Эстер трясущимися, от старости руками, развернул газету. Взглянул на последнюю страницу, где печатались новости из других стран.

«В своем имении тихо скончался скандально известный Фёдор Толстой. Шокировавший высший свет обеих столиц России жуткими выходками, а также неожиданной женитьбой на цыганке. Которая родила ему дюжину детей. Почти все они умерли не достигнув зрелости.

В тот день, когда отдавал богу душу очередной ребёнок, граф вычеркивал из записной книжки имя одного из тех, кого лишал жизни на дуэли и ставил сбоку помету — «квит». Утверждал, что это божья карой за смерть людей, которых он убивал на многочисленных дуэлях.

Его духовник утверждает, что более длительной исповеди он за время служения господу не знавал. На смертном одре грешник облегчал душу несколько часов к ряду.»

***

В пяти верстах от Красногорья,

Деревни Ленского, живёт

И здравствует ещё доныне

В философической пустыне

Зарецкий, некогда буян,

Картёжной шайки атаман,

Глава повес, трибун трактирный,

Теперь же добрый и простой

Отец семейства холостой,

Надежный друг, помещик мирный

И даже честный человек:

Так исправляется наш век!

Дуэль Онегина и Ленского. «Евгений Онегин».

А.С.Пушкин

---------------------------

* — Мелкая медная монета

** — Долг чести. Не вернуть проигранных денег — значит покрыть себя несмываемым позором. 

Пикник на Малом острове

Кто, о чём, а я о том, как заставить родное дитяти слопать завтрак (обед, ужин — нужное подчеркнуть!)

***

Бог послал мне двух прелестных (как и все другие дети на свете!) созданий. Доченьку Альку и сынульку — Егорку. Но наделил их разными характерами.

Для примера. Обыденная ситуация. Одноклассник нечаянно наступил Альке на ногу. Не долго, думая она в отместку проделает тоже, с сандалиями двух или трёх сверстников, имеющими несчастье оказаться поблизости. Затем вычеркнет этот случай из памяти, навсегда. Егорка же насупит брови, выпятит нижнюю губу, отойдёт в сторонку и будет думать о судьбе — злодейке, пославшей его в школу, где ко всему прочему ещё и ни за что, ни про что на ноги наступают!

***

— Не хочу, не буду, сытый я. Проснулся и уже сразу не голодый! — Мамы, папы, бабушки и дедушки. Вам знакомы эти слова?

От дочки подобного не услышать. Появилась она на свет, в далёкой Средней Азии. И аппетитом обзавелась соответствующим — вкусно всё, что на тарелку положили.

Егорка — островитянин. То есть сахалинец. И как многие тамошние жители — меланхолик и флегматик, в одном флаконе. Часами ковыряться в тарелке и при этом думать о чём-то своём, дожидаясь когда терпение родителей иссякнет и ему милостиво позволят покинуть место пыток, именуемое обеденным столом — для него занятие ежедневное и обыденное. Проверенная в веках фраза - «съешь кашу, получишь мороженое», не работает. Нет у сына никаких вкусовых предпочтений. Десерт, конечно, лучше первого или второго, но не настолько, чтобы идти на жертвы и показать «мучителям» днище тарелки.

1996 год. Лето

С работой туго. Вернее её нет совсем! Ни у меня, ни у жены. Местные жители, используя знакомства и «связи» находят места, где ещё существует такое понятие как заработная плата. А понаехавшим, из самого что ни на есть Дальнего Востока, в «Бюро трудоустройства» достаются одни обещания. — Ждите когда заводы вновь заработают! Или ступайте в торговлю, а ещё лучше в челноки. Там таких интеллигентов как вы, хоть пруд пруди. Сразу общий язык отыщите.

Книжный развал в красивейшем месте Краснодара именуемом «Чистяковская роща»

Спасибо отцу. Всю жизнь собирал домашнюю библиотеку. И не абы какую. Собрание сочинений Дюма, Дрюона, Майн Рида, Драйзера. Настало время — пригодились. Встаю спозаранку, бужу деток и гуртом* на книжный рынок. Совершать операцию. Менять тома сочинённые зарубежными классиками на российские рубли, уже без портрета Ильича, зато с трёхцветным полотнищем и гербом Центробанка.

Почему с детьми? Да потому, что пока я банальной торговлей занимаюсь, они с природой общаются. За белками гоняются. Впрятки играют.

Часам к десяти «бизнес» заканчивается.

И мы, обменяв выручку, в соседнем Маркете, (Слово то какое вкусное! ГастрономNo26, располагавшийся на этом месте, ещё со времён первых пятилеток звучал гораздо хуже) на шматок варёной колбасы, хлеб и нехитрые съестные припасы, уминаем это в тени разросшихся тополей и платанов.

И что странно. Егорка свою порцию уписывает за обе щёки, нисколько не отставая от шустрой сестры.

Эврика! Сенсационное открытие! В этот день «учёными» (в моём лице) окончательно установлено, что мальчишеский аппетит зависит не от стряпни, а от места её поглощения!

***

Старенький родительский домик — наше пристанище, после просторной сахалинской квартиры, расположен аккурат на берегу реки Кубани. А на ней два острова, с интригующими названиями — Малый и Большой. Последний территориально находится в границах Республики Адыгея. Освоен тамошними жителями и используется в качестве сельхозугодий. А наш, Малый — самый, что ни на есть необитаемый. С зарослями камыша, ивы и прочих растений, семена которых занесла туда полноводная река.

К чему я это, да к тому, что обед в таком экзотическом месте — событие незабываемое! Вот только как доставить на землю «необитаемую» продукты питания? Лодки или иного плавсредства в семье, увы, не имелось. Детки наши «родились с жабрами». Плавать и нырять выучились наверное раньше чем ходить. А по сему полсотни метров отделяющих берег от малого острова для них не преграда.

Первая наша попытка доставить бутерброды и термос с чаем на точку приёма пищи, при помощи надутой камеры от соседского автомобиля, потерпела неудачу. Тысячная заплатка на этом предмете лопнула в самый неподходящий момент. Аккурат на середине пути. Материальные ценности (термос и дырявый резиновый баллон) удалось спасти. Но бутерброды отправились на праздничный рыбий стол.

***

Голь на выдумки хитра — древняя мудрость глаголет истину. Вторая попытка организации пикника на Малом острове увенчалась успехом. А всё потому, что вместо ненадёжного резинового баллона была использована голова вашего покорного слуги. На которую возложили (аки корону) пакеты с едой и всё тем же термосом. Привязали крепко-накрепко к челюсти. И вперёд!

Алька с Егоркой нахально ныряли, подражая заморским летучим рыбкам. Но я гордо плыл, с высоко поднятой головой. Не поддаваясь на провокации.

Обед прошёл на ура. Под звуки самодельного детекторного приёмника, сварганенного мною из старого динамика, изъятого из разбитого телефона и благополучно доставленного на остров.

Наградой за вышеизложенное были два Егоркиных слова — Добавки можно?

Пятнадцать лет спустя

С большим трудом, но нашей семье удалось таки выкроить недельку и отправиться в круиз по одной из рек России.

Обед подали на открытой палубе. Трио музыкантов, облачённых во фраки, изо всех сил старались улучшить нам аппетит. Мастерство повара — выше всяких похвал.

Буйабес** сменила рыба запечённая в кляре. На десерт суши и пицца с морепродуктами.

Сын поднялся из-за стола и направился в сторону буфета.

— Егор ты куда? - Окликнула супруга.

— Хочу попросить у них бутерброды с сыром и маслом. Конечно они будут не такие вкусные, как те, на Малом острове. Но всё же.

— Я с тобой! — Дочь отложила вилку. - Попроси чтобы чай зелёный заварили. Только обязательно в термосе!

* — Сообща, совместно; гурьбой

** — Традиционное блюдо марсельских рыбаков

Александр Ралот

Загадка мемориальной доски

Краснодар. Зима 2021 года

— Дед, не притворяйся, что спишь. Знаю, ты меня слышишь.

Неугомонное десятилетнее создание по имени Тимофей и по должности — внук, бесцеремонно лишило меня укрытия. То бишь, скрывающей моё лицо газеты «Кубанские вечера».

— Читать надо сидя, а не лёжа. Глаза испортишь. И, вообще, пора уже переходить на электронный вариант, — Тимоха протянул мне планшет. — Тут и газеты, и фотографии, и всё, что хочешь. Кстати, почему фотку этого дома с непонятной мемориальной доской на фасаде ты пометил флажком, как важную?

— Потому, что она установлена на доме, построенном через двадцать один год после смерти Тропинина, — сонно ответил я, осознавая, что с любимой мною дневной дремотой на сегодня покончено.

Тимоха с минуту чесал затылок, а потом выпалил:

— И чего? И кто такой Тропинин? Строитель домов, что ли?

— Крепостной, — буркнул я, пытаясь окончательно переместится из царства Морфея* в непривычный для Краснодара снежный и морозный полдень.

— Дед, совсем запутал. Где это видано, чтобы крепостным мемориальные таблички устанавливали? Тогда бы у нас на каждой хате по доске прибито было.

— Академикам положено, — протирая очки, всё ещё сонно отвечаю я.

***

Поднявшись и, заставив тело смириться с судьбой и сделать несколько физкультурных упражнений, я ждал очередного шквала вопросов от неугомонного потомка. Но их не последовало.

Внук сорвался с места и исчез. Было слышно, как в соседней комнате, он сопит и переставляя стул пытается достать книгу с верхней полки нашей ГДРовской стенки.

— Его работа? — Тимоха протягивает раскрытый толстенный фолиант с репродукцией портрета Пушкина.

— Да. Он за свою жизнь написал их около трёх тысяч, сохранив для потомков лица московской знати, купцов и интеллигентов. Считался лучшим портретистом страны.

— Крепостной? — руки Тимофея опять потянулись к давно не стриженной шевелюре (коронавирус, будь он неладен, — парикмахерские, на радость внука, закрыты).

— Дед, я же твой родственник? Близкий?

— Допустим? А это к чему?

— Значит, ты, как и я, шоколад любишь. Тайно, конечно, чтобы бабушка не заругала.

— Тимофей, не чеши правой рукой левое ухо. О художнике говорим. Любил ли он шоколад, не знаю. Судя по автопортрету, употреблял.

— Тогда заключаем the agreement или по-русски — соглашение. Я тебе пол шоколадки из новогоднего подарка, а ты рассказываешь, что знаешь, про этого Тропинина. Идёт?

19 марта 1776 года. Село Карпово Новгородской губернии.

— То, что ребёночек мужеского пола народился, это прекрсно, — Андрей Иванович Тропинин нежно погладил супругу. — Барин наш Карпово в качестве приданого дочке отписывает военачальнику Моркову.

— Ой, — женщина встрепенулась и заплакала.

— Да не убивайся так, дурёха. Что Бог не делает, всё к лучшему. Запамятовала, что ль? Прежний хозяин, граф Миних за исправную службу мужу твому даровал вольную. По всему выходит, что новый барин старостой назначит, коль я никуда не уезжаю, а здеся остаюсь. А там гляди, ежели нареканий не будет, то и управляющим поставит. Заживём тогда! Бог даст, малышу нашему образование исхлопочим. Вольную на тебя и на него получим!

1798 год

Генерал-лейтенант Ираклий Иванович Морков, морщился рассматривая рисунки, выполненные сыном управляющего. — Копии лубков, гравюр. Фи?

— А вот ещё извольте полюбопытствовать? — Андрей Иванович протянул барину расписунки предметов обихода для вышивок нитками или бисером. — Ему бы в город, да учиться на художника.

— Толку не будет! Вот мой ответ. Но ежели образование желаешь сыну дать, из уважения к тебе оплачу. Пусть едет в Петербург и учится.... На кондитера. В имении такой мастер завсегда сгодится. Отпишу письмецо графу Завадскому, чтобы приютил. Чай, отрок много места не займёт.

***

Юноша нерегулярно, но всё же брал уроки у художника обучающего сына Завадского.

Однажды рисунки молодого Василия Тропинина попались на глаза двоюродному брату Моркова. И тот, не мешкая, начал хлопотать за юное дарование.

***

Судьба крепостного кондитера изменилась. Начал он посещать уроки в столичной Академии художеств. Правда, как вольнослушателем. Рисунки его были признаны успешными. А по сему отныне разрешили ему посещать занятия до самого окончания курсов.

Кабинет генерала Моркова

— Опять с ходатайством за сына, — Ираклий Иванович топнул ногой. — Андрей Иванович я тебя уважаю, как управляющего, но это не основание давать вольную отпрыску! Пусть возвращается сюда. Так уж и быть, позволю ему служить домашним живописцем. Согласись, это занятие много лучше, чем землепашество.

— Но ведь сам профессор Московского университета отмечает способности и просит...

— Сказал — нет! Значит — нет! Иных дел у тебя, что ли, не имеется? Ступай отсель. Пока не рассерчал окончательно!

Подолье, имение Кукавка

По возвращении Василию Андреевичу поручили исполнять обязанности повара-кондитера и личного лакея графа одновременно. Художник пал духом. Молодому человеку претило и одно, и другое занятие. А по сему с радостью принял известие о назначении его руководителем работ по восстановлению старой церкви в далёкой Малороссии. Отныне он мог по собственному усмотрению распоряжаться временем.

***

Художник женился. Венчание проходило в реконструированной церкви. Супруга, Аннушка — из местных, вольная селянка. Однако по законам Российской Империи, выйдя замуж за крепостного, получала статус мужа и становилась, как и он, — крепостной! Морков с большим удовольствием, внёс новоиспечённую холопку в ревизские сказки***.

***

Работы Тропинина пользовались всё большей популярностью. Узнав об этом, барин никаких козней не строил. Наоборот, ему льстило, что холоп стал известной личностью.

1807 год. Москва

Чета Тропининых вслед за хозяином и его семейством перебралась во вторую столицу. Заказов на портреты становилось больше, но статус художника оставался прежним.

***

В этот день генерал давал обед в честь именитого француза, посетившего Москву.

Василия Андреевича бесцеремонно оторвали от работы — написания семейного портрета. Велели лично прислуживать именитому гостю.

За ужином вместо умиления увиденным, француз неожиданно рассыпался в комплиментах к лакею. К немалому удивлению хозяев, поднялся и предложил слуге стул.

***

После этого случая друг семьи генерала, опять завёл разговор о вольной для художника.

— Право слово, перед просвещённой Европой неудобно. Известный человек и всё ещё крепостной.

— И не проси. Возможно, в будущем. Но не сейчас. А чтобы французы головой не качали, я Тропинина сей же час освобождаю от обязанностей прислуживания за столом. Пусть сидит в каморке. Малюет портреты. Знатным людям, да и нам с тобой, на радость.

1812 год. Село Шальвиевка, усадьба Моркова в четырех верстах от Кукавки

Граф с трудом разомкнул веки.

— Эй, кто там брякает, ни свет не заря? Вот велю выпороть, на конюшне! — хотел граф ещё крикнуть в распахнутое окно, но осёкся, ибо тишину украинского утра нарушали заливавшиеся колокольчики фельдъегерской службы.

— Не извольте серчать барин, — донеслось со двора. — Аж с Петербурга без продыху скачем. Письмо государево велено доставить. Сургучной печатью самого Александра Первого скреплено! Извольте получить и расписаться туточки.

***

«Приказ», — прогнав окончательно сон, прочитал генерал.

«Согласно выбора Дворянского собрания назначаю Моркова Ираклия Ивановича начальником московского ополчения... Надлежит незамедлительно прибыть к месту несения службы!»

***

— Василий, — барин смотрел на крепостного, как на солдата — рекрута****, которому предстоит отправляться на вражеский редут и умереть героем. — Император изволил назначить твоего господина руководить Московским ополчением. Отбываю немедля. На тебя же оставляю всё! — Морков развёл руки в стороны. — Более такое поручить мне не кому. Доверяю всецело. А по сему без промедлений изволь годами нажитое погрузить в обозы и следовать прямиком в белокаменную. Доставь пожитки в целости туда, куда укажу при нашей новой встрече. Да убережёт путь долгий от лихих людей и тем паче от встречи с врагом.

В глазах хозяина блеснули предательские слезинки, и он не попрощавшись покинул кабинет.

1813 год

В древней столице жизнь восстанавливалась. Возвращались беженцы. За ними из дальних стран потянулись и ополченцы. Отстроили после пожара барский дом. Граф призвал сюда семейство Тропининых. Художник с соизволения хозяина вновь занялся живописью. В барском доме у него даже появилась мастерская. В ней он писал портреты хозяев, родственников семьи и дворян. Последние, следуя модному веянию, создавали в отстроенных заново домах галереи. Дабы побыстрее забыть о полотнах, исчезнувших в московском пожаре. За именитыми людьми в мастерскую потянулись и купцы. Заказы сыпались, как из рога изобилия. Приезжали из ближних и дальних городов.

Столица Российской Империи. Мастерская Карла Брюллова.

У двери настойчиво зазвенел колокольчик. Знаменитый художник с явной неохотой отложил палитру и кисти. Кинул взгляд на прерванную работу. Посмотрел на часы, затем в тетрадь с текущими записями. На это время никому на предмет позирования назначено не было.

Брюллов бросил стоящему поодаль ученику:

— Ступай, отопри. И поинтересуйся сразу же. Ежели из Москвы, и изволят портрет закатать, молви, что это не ко мне! Пущай поспешают назад. В белокаменной превосходнейший портретист проживает. Посылай, невзирая на мундиры и звания к Тропинину. К Василию Андреевичу. И вели поклон от меня передавать!

Английском клуб**

Случилось так, что граф крупно проигрался в карты. Сей же час погасить долг не смог. На помощь пришёл некто по фамилии Дмитриев.

— Любезный Ираклий Иванович, позволю себе предложить сделку. Вы тут же, не вставая из-за стола подпишите вольную придворному художнику, а я незамедлительно погашаю образовавшийся долг.

Граф категорически отказался. Отпустить гения было выше его сил. От позорного изгнания из клуба выручили друзья. Дали денег.

1823 год. Пасхальные праздники

За спиной генерала шушукались.

— Портретисту сорок семь лет! А он всё ещё крепостной, это нонсенс. Наполеона более десяти лет назад победили. Европу освободили, а у себя дома подобное терпим! Давайте ежедневно будем высказывать Моркову недовольство!

Не раз хлопотал за Тропинина коллекционер — Павел Петрович Свиньин. Морков обещал подумать. Однако раз за разом откладывал подписание вольной бумаги.

Человеческие качества и талант крепостного ценил высоко. Расставание с ним расценивал почти как смерть родственника.

Однако же, скрепя сердце, и в качестве пасхального подарка, подписал. Но только лично ему. Жена Тропинина и сын Арсений оставались в крепостной зависимости ещё долгих пять лет.

***

В сентябре за представленные в Академию живописные работы — «Портрет Скотникова», «Кружевница» и «Старик-нищий» портретисту было присвоено звание «Назначенного в академики»*****.

***

Краснодар. Зима 2021 год

В комнату вошла земной ангел-хранитель внука и самая любящая бабушка на свете.

— Мужчины, извините, что вмешиваюсь, но не могу, не показать это, — положила на стол красочный буклет.

— «Феодосийская картинная галерея им. И.К. Айвазовского. Персональная выставка Анны Давыдченко, члена Союза художников России», — вслух прочитал я и с недоумением уставился на супругу.

— На немой вопрос отвечаю. Судьба художницы не менее увлекательна, чем горячо обсуждаемого здесь — Тропинина. Начну с того, что Анна потомок графа Ираклия Моркова. Более того, семья генерала была богата талантами. К этому роду имеют прямое отношение известные мастера кисти: заслуженные художники Украины Николай Бортников и Татьяна Кузнецова. Можете отыскать их удивительные биографии на сайтах о творчестве художников-фронтовиков.

— Однако... — попытался возразить я.

Но жена ласково закрыла мне пальцем уста и продолжила:

— Анна Давыдченко после окончания училища работала реставратором в галерее Айвазовского. Ты помнишь лихие девяностые?

Я кивнул, не решаясь задать вертящийся на языке вопрос.

— Так вот, в эти нелёгкие годы Анна Владимировна занималась организацией детской художественной школы имени Волошина, в которой и стала преподавать живопись и композицию, параллельно учась в Крымском гуманитарном университете. Спустя девять лет её работа «Я тоже кошка» попала в первую десятку из двухсот принятых к рассмотрению на Международной выставке «Слезы счастья» в Оксфорде. Её произведения нашли место в частных коллекциях Германии, Франции, Греции, США, Израиля. И в Крыму, конечно же.

— Я так понимаю, ты намекаешь на то, что было бы неплохо съездить туда, коль уж Керченский мост построили. И даже прямое железнодорожное сообщение с полуостровом налажено. — Наконец-таки, я смог вставить свои «пять копеек»******.

— Заметь, не я это сказала, — процитировала супруга, ставшую крылатой фразу. — Как только потеплеет, собираемся и едем. Возражения и колебания — отметаю без объяснения причин.

***

Молча сидевший Тимоха вскочил:

— А с домом-то что приключилось? Почему мемориальная доска появилась не в те годы, когда там жил художник?

— Через некоторое время знаменитому портретисту присвоили звания академика. Гений отказался от официальных постов и поселился в квартире с мастерской на углу улиц Ленивки и Волхонки. В этот дом зимой 1826 года приходил позировать Александр Сергеевич Пушкин.

— Но табличка? — не унимался внук.

Я вернул планшет:

— Гугл в помощь. Поищи ответ сам.

— Ну. Не хочу. Лучше ты.

— Нет, дорогой. Учись самостоятельно отыскивать информацию.

— Ты же знаешь ответ и не…

— Потому что, как утверждает герой одной популярной телепередачи, это уже совсем другая история.

Примечания:

* — Морфей— бог добрых (пророческих, или лживых) сновидений в греческой мифологии. Его отцом является Гипнос — бог сна и сновидений. По одной из версий, его матерью была Аглая, дочь Зевса и Эвриномы (Википедия)

** — Английский клуб. — Славился своей кухней, основным развлечением были картёжные игры. Согласно, правил клуба — карточный долг должен был быть погашен в кратчайший срок, вне зависимости от титула должника и занимаемого им положения в обществе.

***— Ревизские сказки — документы, отражающие результаты проведения подушных переписей (ревизий) податного населения Российской империи в XVIII — 1-й половине XIX веков, проводившихся с целью налогообложения.

****

— Рекрут — Рекрут (от фр. récruter — набирать войско) — лицо, принятое на военную службу по рекрутской (воинской) повинности (Википедия)

*****

— Императорская Академия художеств — высшее учебное заведение в области изобразительных искусств в Российской империи, существовавшее в период с 1757 до его упразднения в 1918 году правительством Российской советской Республики (Википедия)

******

— Вставить свои пять копеек — это выражение жаргонное, но именно оно объясняет смысл выражения — Внести скромный вклад в общее дело. (Википедия)

Женщина сотворившая бестселлер

(На основе реальных событий)

«Бывают такие миги,Когда не жаль и малых овец... / Об этом сказала в поваренной книге / Елена Молоховец»

Из шутливой песенки начала двадцатого века

Декабрь 1918 года. Петроград

Измождённая женщина не ела уже несколько дней. Тихо лежала под ворохом ветхих пальто и иных тряпок. Пыталась согреться. «Надо бы подняться и попытаться растопить печку. Дров нет, но можно сжечь книгу. В нынешние времена от подобного чтива никакого толка, зато с её помощью наверное удастся нагреть воды. Чая, конечно нет, но его же можно вообразить, согревая озябшие руки о бока железной кружки.» — Елена Ивановна хотела додумать эту мысль до конца, но не смогла. Кинула взгляд на дрожащие, испещрённые синими прожилками, руки. На одной ещё виден, едва различимый след, от золотого браслета (Награда. Сама директриса Смольного института вручила! За отличные оценки в итоговом аттестате) и погрузилась то ли в сон, то ли в спасительное забытьё.

***

Хотела воскресить в памяти лики родителей, но не смогла. Из глубин сознания на секунду показалось лицо бабушки — аристократки, взявшей её на воспитание после смерти родителей. Потратила немало сил, чтобы внучку определить в Институт благородных девиц.

Рука старушки непроизвольно дёрнулась и лежащая рядом толстенная книга с грохотом полетела на пол. Женщина встрепенулась. Не с первого раза, но всё же, превозмогая боль в ослабевших суставах, вернула фолиант на место. Погладила истрёпанную обложку. «Подарок молодым хозяйкам или средство к уменьшению расходов в домашнем хозяйстве». - «Как же трудно она далась.

«Конечно и до меня дамы, пописывали статейки для журналов и даже замахивались на целые романы. Но взяться за систематизированный труд перовой решилась только я. Давненько это было. Дай бог памяти. Кажется на день тридцатый рождения супруг преподнёс самодельную книжку составленную из моих листочков-рецептов. По острой необходимости (А куда деваться? Семейство четы Молоховец росло год от года. Один за другим на свет появились десяток мальчишек!) выдумывала кулинарные изыски сама. Постоянная нехватка ассигнаций хочешь, не хочешь, а приучит к экономии семейного бюджета.»

***

За дверью громыхнуло. — «Может сыночек объявился?» - «Анатолий? Надворный советник, служит далече, аж Бакинской губернии. Неужто добрался до столицы? Или Леонид — генерал? А может, любимец — Константин? Нет. Точно не он. Его же тяжело ранило в Русско-японской войне. Я писала о подвиге сына, морского офицера, в предисловии к юбилейной дате выхода книги. «Не покинул пост, истекая кровью и погрузился в морскую пучину вместе с кораблём.» Бедное дитя. А может за дверью внук? Владимир? Офицер с яхты «Цесаревич»?

***

— Хватит тарабанить! Без толку это! — Послышались из-за двери пьяные голоса. — Там старуха обитает. Если ещё не отдала бо-гу ду-шу. Из этих! Из бывших. На днях наши эту квар-ти-р-ку уже на-ве-ща-ли. Рек.. рек.. реквизировали, под-чис-тую. На нуж-ды ре.. ре.. революции.

***

В самых худших снах Елена Ивановна не могла представить того, что происходило нынче в столице, некогда великой империи.

***

Много лет тому назад, восхитившись подарком мужа, взяла да и сочинила кулинарную книгу, ставшую символом эпохи. «Подарок молодым хозяйкам» был неприметным атрибутом почти в каждой семье. Два толстенные тома разошлись по стране тиражом в двести девяносто пять тысяч экземпляров. А поначалу не верили, что я, в тридцать лет, так поднаторела в ведении домашнего хозяйства. Но когда опубликовали комплимент от царицы — Марии Фёдоровны — приумолкли*.

Сколь раз книги подделывали, изменяя фамилию автора на созвучную. — Мороховец, Малковец, Малаховская. Плагиат, в немыслимых количествах, встречался во всех лавках. Боролась с этим безобразием, как могла. Да что толку. Алчных до лёгких денег много, а я одна — Женщина нежно погладила книгу. — «Из прошлогоднего тиража. Двадцать девятое издание.* Вот помру, а она сохранится. Не все экземпляры в топку угодят. Обретёт своё место, на кухнях и в буфетах. Будет памятником мне — автору.» - Непонятно как образовавшаяся горячая слеза, покатились по холодным, морщинистым щекам. Женщина забылась тяжёлым сном, чтобы уже никогда не проснуться.

***

«В эмиграции — два наиболее ходовых автора: на первом месте Елена Молоховец, на втором — Пушкин». И это при живых Бунине, Куприне, Мережковском!

Евгений Замятин

1939 год. Москва

В Советском Союзе огромным тиражом издана «Книга о вкусной и здоровой пище».*** Прекрасно иллюстрированный фолиант, в твёрдом переплёте, был строго выверен идеологически. Как и в других книгах, того времени, в ней присутствовали обязательные цитаты из выступлений товарища Сталина и наркома пищевой промышленности Анастаса Ивановича Микояна.

Только об авторе некоторых кулинарных рецептов (Елене Михайловне Молоховец), занявших достойное место в этой книге, ничего сказано не было.

----------------------

* — «Я почувствовала радость от осознания того, что могу быть полезной моим соотечественникам. — Благодаря моей книге, наши русские дамы прекратили смущаться вести своё домашнее хозяйство и показываться у себя на кухне...» — Цитата из книги Е.И. Молоховец

** — «Евгений Онегин», при жизни автора, издавался всего четырежды!

*** — Общий тираж книги за всё время составил около восьми миллионов экземпляров.

Рассказ

(на основе реальных событий)

1802 год. Февраль

Анна поправила складку шикарного платья. «На нарядах муженёк не экономит. Одевает словно куклу. Не оттого, что любит или питает нежные чувства, а дабы ещё раз напомнить окружающим о благосостоянии». Женщина хотела как следует обдумать эту мысль, но поймав на себе завистливый взгляд одной из дам, отправилась в дальний угол залы и прислонилась к окну.

Там, за стеклом, город погрузился в зимние сумерки. Прохожие, кутаясь в худые пальтишки – те, кто имел возможность обзавестись собственной шубой, ехали в каретах, заботливо укутанные лакеями ещё и в медвежьи шкуры – спешили к своим домам и квартирам.

«Хоть бы получилось. Господи, помоги!» Аннушка мысленно перекрестила немолодого господина, сидевшего за игровым столом в окружении зевак. Размышления прервал громкий возглас десятка глоток. Очередная партия завершилась.

Сдерживая охватившее волнение, подошла к столу. Супруг трясущийся рукой вытирал платком потное лицо.

– Уйдите! Только и делаете, что отворачиваете удачу, – повышая голос, произнёс Алексей Галанин.

– Господа, может, хотя бы на время прервём petits-jeux^[1]. Послушаем музыку, потанцуем, – Робко предложил хозяин дома. – Я музыканта пригласил. Вон сидит, скучает в углу. Скучает.

– Князь! Давайте согласимся. Отдохнём маленько. Затем продолжим, с божьей помощью. – При этих словах граф Леонид Кириллович Умов пододвинул к себе пачку только что выигранных ассигнаций крупного достоинства. – Ведь ночь впереди. Будь на то ваша воля... Успеете отыграться. Куда спешить?

– Продолжим! И немедля! Я должен играть. Делаем ставки. Предлагаю удвоить. Нет! Утроить ставки, – прорычал Галанин, отхлёбывая шампанское из бутылки.

– Не оскорбляйте бедную «Вдову Клико»^[2]. Ей-богу, она этакое не заслужила. – Анна поставила перед мужем изящный хрустальный бокал.

– Кажется, я просил не приближаться ко мне? Или вы оглохли? В таком случае, завтра же приглашу лучших лекарей города, дабы они незамедлительно избавили княгиню Галанину от ужасного недуга! – Он попытался подняться из-за стола и силой увести жену в соседнее помещение, но не смог и плюхнулся в кресло. – Требую новую, запечатанную колоду карт. Надеюсь, в этом доме такая отыщется?

*   *   *

От слов мужа по лицу женщины пробежала тень. «Хорошая я актриса или нет? Догадывается ли он, что творится в моей душе?» Додумать эту мысль помешал слуга, проходивший мимо, с подносом, уставленным бокалами.

Анна взяла один и вернулась к наблюдательному пункту у окна.

*   *   *

Рассматривая уже безлюдную улицу, погрузилась в воспоминания.

«Она – дочь действительного статского советника, княжна, да к тому же ещё первая красавица города. Женихи не давали прохода. Своё второе имя – Юнона^[3] – получила на первом же балу. Те, кто помнит феерическое появление юной девицы в свете, так именуют её и поныне. Взять прелестницу в жёны, да ещё и заполучить немалое приданое, мечтали многие. Однако батюшка дочь банально продал. Да-да, именно так.

Алексей, внук знаменитого фельдмаршала и сын обер-гофмаршала Екатерины Великой, преподнёс родителям драгоценные каменья, подобных которым не имелось даже у царствующих особ. Припомнила, как не раз валялась в ногах отца. Плакала и умоляла не отдавать замуж за князя, но двадцать четыре тысячи крепостных душ будущего супруга перевесили.

За глаза его именовали «Cosa-rasa»^[4]. Молодой муж ежедневно вытворял невообразимое. Поджигал купюры, предлагая окружающим прикурить. Швырял в извозчиков золотые монеты, устраивая толчею у дома. Щедро одаривал драгоценностями цыганок из хора. Подписывал векселя, в которых сумма не была проставлена буквами, и обладатель ценной бумаги мог легко приписать к указанной цифре, один или даже два нуля!

Видя, что творит внук, престарелая княгиня поехала в Зимний дворец, к императору Александру. Умоляла самодержца, чтобы тот не допустил неминуемого разорения. Государь, выслушал и... отказал».

Юнона кинула взгляд на игроков.

«Как же хочется поведать кому-нибудь о том, что здесь происходит на самом деле! Увы. Некому. Нет близких людей в этом доме. Ой. Зачем же врать себе? Один человек – более чем мил. Вот бы броситься на шею и целовать, целовать. А затем, оставшись наедине, отдаться, всецело. Принадлежать любимому, это ли не есть истинное счастье для любой женщины?»

Выпитое вино подействовало странным образом. К Аннушке вернулись картинки прошлого.

«В постели с Галаниным не заладилось сразу. Было противно прикасаться к мужу. Тем паче, что понятие о супружеской верности у него отсутствовало напрочь. От домашней прислуги ничего не утаишь. Спустя некоторое время по городу поползли похабные слухи. Пыталась уехать. Хоть на время вернуться к родным. Не удалось. Алексей рукоприкладствовал и силой принуждал к исполнению обязательного женского долга.

Но бог на свете есть. Мелькнул в тусклой жизни лучик счастья. Да ещё какой яркий! Умный, обаятельный, добрый. Она теряла рассудок только от общения с ним. Через какое-то время поняла: его чувства аналогичны, правда, рассудок мужчина не терял. Потому как годами был старше избранницы на целых двенадцать лет. Так и что с того? Зато любимый – герой войны с Османской империей. И ради неё хотел немедля стреляться с Алексеем, но передумал. Молва посчитала бы сей поступок не дуэлью, а убийством. Бравый офицер против сумасброда и пьяницы. И как бы поступил император, узнав об этом? Я предложила действовать по-иному».

*   *   *

Гомон десятка голосов снова вернул женщину на грешную землю.

*   *   *

– Князь! Вы проиграли всё! А посему извольте покинуть стол и, желательно, это помещение. Впрочем, последнее – на усмотрение хозяина.

– Господа, займите денег. Пожалуйста. Подпишу векселя. Отдам. Рассчитаюсь. Надобно отыграться и немедленно. Такого проигрыша в жизни у меня ещё не было. Уверяю. В следующей партии всенепременно должно повезти. Умоляю. Помогите. – Супруг был жалок и смешон одновременно.

*   *   *

Не желая видеть этого, Юнона стремглав покинула залу и метнулась к сидевшему в дальней комнате архиерею.

– Что, дочь моя, тако же не можешь глядеть на бесовское непотребство? Ноги бы в этом доме не было, ежели бы не нужда великая. Дщерь^[5] хозяйская сильно недужит. Не может сама на исповедь явиться. А душа требует…

– Разведите меня с этим иродом, немедля, – перебила Анна. – Сил нет жить с Алексеем. Только что он наше состояние проиграл. Ведь по миру пойдём, с рукой протянутой. Милостыню просить станем, аки…

– Не могу. Ибо молвила ты пред алтарём, то бишь вратами божьими: «И в горести, и в радости буду с мужем единым целым!». Помнишь слова сии? Неси крест свой до скончания дней. – Архиерей трижды перекрестил Анну, хотел добавить к сказанному, но в комнату влетел расхристанный и потный Алексей. – Ступай к нему. Убирайся с глаз.

Подошедшие следом зрители небывалого карточного поединка, перебивая друг друга, поведали:

– Князь поставил вас супротив того, чего сегодня лишился. И снова проиграл. Неслыханное дело. Но граф милостиво обещал вернуть выигранное князю. Только вас при себе оставляет. Далее будете разбираться сами.

– Разведу! Ей-богу! – гремел вслед удаляющейся женщине бас архиерея. – Не видела земля русская подобного святотатства. Жену, богом данную, да на карточный стол. Такого басурманина от церкви отлучать надобно! Однозначно!

Несколько месяцев спустя

Анна поднялась на цыпочки, заглянула в глаза любимому. Пожаловалась:

– Дамы, первыми заводившие со мной беседу, нынче отворачиваются и делают вид, что не замечают. Перешёптываются за спиной – княжну бывшую, как крепостную девку. В карты. На кон!

Кто она теперь? Служанка? Наложница? На балы приглашать перестали.

– Дорогая, как только будет решение Священного синода – обвенчаемся без промедления. Надеюсь, твой бывший муж не забыл, что такое долг чести,^[6] и не будет препятствовать нашему счастью.

*   *   *

Галанин проигрыш признал. Дал развод. Этому способствовало то, что благородный победитель слово сдержал. При свидетелях вернул весь выигрыш злосчастной ночи.

*   *   *

Александр Первый, узнав об этом экстраординарном событии, выкроил время и навестил дом молодожёнов. По такому случаю хозяева устроили бал. Император пригласил Юнону на танец, показав высшему свету, что не видит за сим браком крамолы.

Следом за самодержцем руку для танца предложили даме и именитые сановники.

Отныне аристократия была вынуждена вновь принять женщину в свой круг.

*   *   *

Некоторое время спустя князь Алексей вдрызг проигрался. До конца дней жил на подачки от дальних родственников, нисколько не сожалея о растраченном почём зря огромном состоянии.

1818 год

Леонид умер. Анна прожила с ним короткую, но счастливую жизнь. Детишек, увы, бог им не дал. Зато воспитали приёмных. Мальчика и двух девочек.

*   *   *

Юнона пережила супруга на полвека. В завещании просила, чтобы её похоронили рядом с суженым. А также подробно описала разработанный до мелочей сценарий карточной игры, в которой её любовник Леонид Кириллович Умов должен был выиграть у Алексея Галанина имущество, а затем уговорить соперника поставить на кон жену – Анну. И какие усилия потребовалось молодой женщине, дабы не выказать радость в тот момент, когда узнала – план претворён в жизнь! Игра блестяще завершилась!

Конечное количество

(фантастический рассказ)

Ветер с моря никак не мог договориться с весной. Дул яростно и не собирался утихать. Холодные капли дождя, объединившись со снежинками, штурмовали окна и неоновую вывеску, с мигающими буквами «Поезд в неизвестность».

— Двенадцать, без пяти — молвил бариста Сергей, обращаясь к хозяйке кафе Инне, и кивая в сторону уснувших местных поэтесс — сестёр Елены и Марины. — Будим? Выпроваживаем и закрывается?

— С творческой богемой так нельзя. В этакую погоду хозяин и собаку...

— Хотите сказать, что мне сторожить их покой и сон до утра? — огрызнулся Сергей. Кое у кого жена! Молодая!

— А меня муж не поймёт. Сильно не поймёт! Не приведи, господи! — Инна закусила губу, помолчала с минуту, и направилась к шкафу, (замаскированному под служебное купе), в котором хранила чистые скатерти. — Накрою бедолаг. Да и пусть спят. Ежели проснутся, то дорогу в туалет отыщут. И кофе машиной пользоваться умеют. Они же — завсегдатаи. А ты, сделай милость, приезжай пораньше. Посчитаешь, по ночному тарифу, что выпьют и съедят. Дамочки спросонья чаевых отсыпят. Поди, не бедные. В каждом книжном сборники стихов на самых видных местах, красуются.

На том и порешили.

Парень, перед уходом, включил запись перестука вагонных колес. — Часов на семь рассчитана.

— Правильно. — Одобрила хозяйка. — Перед такой музыкой никто устоять не может. Максимум, что успеваю сделать — зевнуть разок и отправиться в путешествие. В царство Морфея.

***

Ленка открыла глаза первой. Мотнула головой и толкнула сестру. — Вчера что пили?

— Абсеееент — пробормотала та и натянула на себя, пахнущую поездом дальнего следования, скатерть.

— В безалкогольное кафе? Откуда там?

— Колька, сце-на-ри-ст, при-пёр. А в чём, соббб-ст-ве-но...?

— Посмотри.

— Ккку-да?

— Туда! Как в вагоне очутились? Помнишь?

— Не-а. Нас что? В столицу, в изда-тель-ство пригласси-ли? За этим, как его, го-но-ра-ром? Могли на ка-р-то-ку пер-еве-сти. Де-ло-в-то. Ой. В голове стучит. Иди, дёрни этот, как его? Стп -стп -кран.

— Нет тут такого. Мы уже сошли. Или высадили двух поэтесс. Как безбилетниц! На станции или полустанке. Ветренном.

— Тогда кто же сту-чит? Тук-тук. Тыдын-тыдын.

— Робот, на площади, железякой гремит. Пожар наверное. Зенки разуй, наконец! И погляди — Елена вытянула руку и пальцем показывала на странное механическое существо, без устали ударяющие музыкальными тарелками.

Люди, чинно и с достоинством, огибали механическое чудо и устремляясь к столам.

— Вкусно пахнет — молвила Марина, окончательно прогоняя остатки сна. - Жрааать хочу.

Странный сон какой-то бред

Как чужой, я ем, обед

Тороплюсь, давлюсь, глотаю

И остатки, собираю (Евгений Сарачев)

***

Пойдём к ним. Может, угостят. Мы же сим-па-ти-ч-ные! Да и к тому ещё и не абы кто, а поэтессы. Известные! Кое-где!

— Неудобно.

— Ну, тогда купим. У тебя тугрики с собой?

— Карта. Дебитовая.

— И у меня, тоже. Всё равно пошли. Раз здесь роботы водятся, то и банкоматы нал-ли-чис-тву-ют. Одни без других не уживаются.

***

Чем ближе женщины подходили к накрытым столам, тем больше убеждались, что эффект собаки Павлова распространяется не только на животных. Запах жареного мяса, вызывал обильное слюноотделение и отправлял, куда подальше, стыд и робость.

— Тут не занято? — Обратилась Елена к мужчине, уписывающему за обе щёки, салат из морепродуктов.

Ответа не последовало.

— Маринк! Похоже мы аж за границу укатили. Местные, по-русски, не того. Ты же, вроде бы, по-английски шпрехаешь? Язык то, международный. Ляпни на тему, жрать хотим. Угостите, пожалуйста!

— Тo eat.want. Strongly. (Кушать.Хотим. Сильно)

И опять никакой реакции.

— Сеструха. Я больше ничего не знаю.- Если желаешь, могу ещё парочку перлов на французском выдать.

Марина положила руку на плечо сидящей, по соседству, женщины и молвила -acheter de la nourriture?Où?(Купить еду? Где?)

Та не шелохнулась. Взор дамы был устремлён на робота, раздающего десерт.

— Идём. - Сестра схватила Марину за руку и потащила к концу длиннющего стола, на краю которого маячила пара незанятых стульев. — Садись! И пусть эти железяки попробуют не подать чего-нибудь, вкусненького.

— А расплачиваться? Вдруг наши карточки здесь не принимают?

— Уж точно не тем, о чём думаешь. Роботам это без надобности — Елена бросила взгляд на Маринкину фигурку.

— Им да. А с их создателями? Я сию проблему с ними обсужу. Конфиденциально. Позже.

***

Стоило женщинам опуститься на свободные места, как перед ними возникли тарелки с аппетитно пахнущей похлёбкой.

— Ого. Видать у них сегодня комплексные обеды. Тащат с кухни, что наготовлено. Без всякого меню. - Елена ждала от сестры ответной реплики, но та пропустила слова мимо ушей и уже приканчивала первое.

***

— Ленчик, да у них тут коммунизм. - После сытного обеда Марина улеглась на изящную скамейку, стоящую в тени дерева. И её немедленно потянуло на философию. — Как я погляжу, трудится местный люд не спешит. На скейтах гоняют или, как мы, на скамейках развалившись, в планшетах киношки зырят.

— А зачем пахать? Ежели железяки за них вкалывают. Еду готовят. Повкуснее, чем некоторые. Не будем показывать пальцем. И погодой научились управлять. На небе ни облачка. Теплынь майская. А у нас дождь и дождь без края — нудная, холодная вода.

— А по вечерам все занимаются любовью — мечтательно прошептала сестра. — Сил за цельный день не растратили, вот и транжирят на...

— Что-то я ни детей, ни даже дамочек, в интересном положении, не видела. — Перебила сестра.

— Мелочь в садики сбаргивают. Видать, здесь с этим, без проблем. Места выделят по первому требованию. Не то что у нас. А беременные в клубах по интересам пропадают. Продумано до мелочей. — Маринка хотела ещё добавить, но тишину сквера нарушила заунывная восточная песня.

И обитатели, как по команде, потянулись к большим воротам. Над которыми, в лучах солнца, переливались изображения парочки змей, с разинутыми пастями и раздвоенными языками.

— Во их правительство вымуштровало! — Марина демонстративно положила руку на голову, а другой отдала честь. — Рядышком две симпатичные особи женского пола скучают, а мужики плывут мимо. И даже в нашу сторону не глядят. Обы-д-но!

Лена наклонилась к уху сестры и зашептала — а может быть, они, имп.. Ой! Меня тоже потянуло в сторону этих ворот. Дюже хочется посмотреть что за твари там обитают?

— И меня, того. Потянуло!

***

За воротами обнаружился бесконечный ряд вольеров, в каждом из которых копошились пресмыкающееся. Извивались чешуйчатыми телами. Поднимались на половину, а некоторые и на две трети своего размера. Раскрывали капюшоны и шипели. Однако посетителей это нисколько не пугало. Наоборот. Жители выстроились в длинную очередь и чинно, следуя друг за другом, тянулись к гадам. Гладили. И даже — целовали.

— Неужели страха нет? Брррр. Фу. — Елена вцепилась в руку сестры.

— Местные, не от приматов произошли, а от дрессировщиков — съехидничала Марина. Вдруг шедшая впереди женщина ойкнула и опустилась на тротуар. Сзади заорал здоровенный мужик, крутясь на одном месте. Но вскоре упал и затих. Зажимая рукой место укуса.

Происшедшее никак не отразилось на остальных. «Аборигены» дружно сделали вид, что ничего не произошло. Продолжили опасный путь, под заунывную мелодию. Невесть откуда взявшиеся роботы уложили несчастных на носилки и убежали, поскрипывая не смазанными металлическими деталями.

***

Сестрички улепётывали из террариума не разбирая догори. Сердца женщин были готовы выскочить наружу, но ноги, подчиняясь командам из мозга, продолжали движение. Остановились упёршись в серьёзное препятствие. Им оказался тот же длиннющий стол, на котором вездесущие роботы уже расставляли тарелки и приборы со специями. Железный официант подошёл к женщинам и ловко вытер им руки влажной салфеткой, дивно пахнущей сиренью.

***

Ужин был великолепен. Буйабес сменила восхитительная рыба в кляре, а её бутерброды с чёрной и красной икрой. Запивали «Киндзмараули» и «Белым мускатом красного камня».

***

Местный люд, после обильного ужина, еле волоча ноги, потянулся к дверям, лежавшим на земле. Вход в неизвестность напомнил поэтессам давно забытые, советские бомбоубежища.

— Не! Ты как хочешь, а я в эту нору не полезу. Вдруг "аборигены" там в обнимку с любимыми кобрами спят? — Маринка приплясывала на месте, прогоняя сон. — Лично мне и на скамеечке уютно. Тепло, свежо. Хорошо бы ещё и мускулистого согревателя, ну да ладно. Буду лежать, смотреть на звёздно небо. И мечтать.

— И я не полезу. Чай, не крольчиха или енотиха. — Лена оглянулась в поисках ближайшей лавочки. И вдруг, открыв рот, указала сестре на холм. На вершине которого стояло здание, напоминавшее трёх или даже четырёх звёздную гостиницу. Удручало то, что к нему вела лестница, состоящая из сотни ступенек.

***

— the repository of the great secret — прочитала Марина светящуюся, наверху здания, вывеску.

— Не поняла! Какой, такой ещё секрет? Толком объясни.

— Хранилище великой тайны! Во как!

— А в этом, мать его ети, ...лище дрыхнуть, без задних ног, разрешено? Ибо они, у меня, скоро отвалятся.

— Если десяток, другой, сотый ступенек преодолеешь, то наверное угодишь прямёхонько в опачевальню. — Марина скорчила гримасу. — Сколько раз твердила — делай зарядку! Полезно для души и тела. А ты всё своё. Для души крепкий кофе, для тела — крепкий мужик, со сливками. Ой! Наоборот. Впрочем, в данный момент, сие неважно. Хочешь спать. Марш вперёд. Люди на..., как его, Эверест, лезут, а тут банальные ступеньки.

— Тутошние не лезут — перебила Лена и перекрестившись поставила ногу на первую преграду.

***

Русские женщины, да к тому же поэтессы, преодолеют и не такое! Ибо спать хочется в доме, под крышей, а не в норах! И скорее всего, на нарах! Потому как, если сытно кормят, то всегда плохо спать. Так сказать — равновесие! — Как могла, подбадривала родственницу Марина.

***

Вход женщинам преградили роботы. Нет. Средневековые копья не скрестили. Банально стали рядышком и заслонили тушками дверь.

— mot de passe — гаркнули разом железяки.

— То, что вы моты, жмоты и так, по сверкающим мордам, видно! И неча об этом орать! Не хотите бедных женщин в гостиницу пускать, так и скажите. — Ленка уже начала выходить из себя. — Налика с собой нема. Только карточки «Объегорьбанка». Принимаете? — Поэтесса от возмущения даже топнула ногой. - Истуканы! Идолы! Идиоты!

— Пароль спрашивают, только по-французски.- Попыталась успокоить разбушевавшуюся сестру, Марина. — И вдруг, ни с того, ни с сего выпалила в физиономии железных истуканов:

— Как убогие глупые странники,

Получившие жалкую роль,

Мы бредём через плети и пряники

К проходной, где запросят пароль...

(Сергей Агидель)

После этого плюхнулась на ступеньку и разревелась.

В утробах стражей заурчало. Заскрипели шестерёнки и наконец один произнёс. — Плети! Пряники! Ответ положителен и принят. Путь свободен.

Железяки, семеня, покинули пост и дверь, скрипя, распахнулась.

***

— Неужели нигде не найдётся кровати или хотя бы тахты? — Лена, позёвывая, озиралась вокруг. — Кругом одна большая задн.., то есть железяка.

Поэтессы стояли в середине круглой комнаты, стены которой украшали мигающие, разноцветными лампочками, металлические ящики.

— Старая вычислительная машина, типа нашего советского «ЕС-184». - Марина стёрла пальчиком пыль с выдавшей виды панели управления.

— Значит будем спать сегодня стоя, аки лошади. - буркнула Елена, отыскивая местечко, куда можно было бы примостить уставшее тело.

— Следует поступать как все! - Побежали по вспыхнувшему монитору ядовито-салатовые буквы. — Между прочим, в бункерах комфортно. У каждого индивидуума персональная кровать, перина и одеяло! На ночь включается аппарат ароматерапии и звучит усыпляющая музыка!

«Типа той, восточной, что погнала людишек в террариум?» - Напечатала Марина на клавиатуре.

— Ручной ввод текста не обязателен! Микрофоны улавливают и распознают речь. Кроме матерной. В базе данных некоторые слова из этого лексикона отсутствуют. -Последняя фраза мигала на экране красным цветом.

— Что здесь творится? Коммунизм или как? Ешь, гуляй, спи. А кто тогда, рыбу ловит? И готовит? Роботы?

— Ес. То есть — да.

— Тогда кто же создал их? Аборигены? - Лена уселась таки на пол и обхватила руками колени.

— Ответ на данный вопрос зашифрован! Но не инопланетяне! Однозначно!

***

— Гуманоида поймали,

Напоили водкою,

Долго все потом смеялись

Над его походкою!

(автор Галюша) — Произнеся частушку Маринка примастилась рядом с сестрой и искала глазами, чем бы укрыться.

— Кодовое слово верно — гуманоид! Открываю доступ к файлу под названием «Святая святых». — Синтезированным голосом, на распев, произнёс искусственный разум.

— Ах ты, железяка чёртова! Человеческим голосом болтать можешь! У меня глаза сливаются бредни твои читать. — Марина зевнула и положила голову на плечо сестре.

— Могу. — Рявкнуло сверху.

— Э! Потише. Не видишь дамы отдыхают. Рассказывай, как всё это образовалось? Только с чувством, с расстановкой. И музыку включи, приятную. Классику. Вивальди выдать слабо?

Тут же на женщин пролился поток «Времён года», в исполнении Ванессы Мэй.

— Старьё какое. Ну да ладно. Сказывай. Слушаем. - Хором выдали поэтессы.

— Сотня людей, на отдельной, изолированной территории создала «Город Солнца». В нём каждый получал по потребностям. А работал по способностям.

— Это мы уже проходили. Даже экзамены сдавали. — буркнула Елена. - Дальше чего было?

— Машины и механизмы сначала подчинялись людям и помогали. Но потом Хомо Сапиенсы создали меня. То есть высший разум. И надобность в труде окончательно отпала. Осталась одна матрица. То есть, главные инстинкты — потреблять пищу, пить, спать!

— Ну ты даёшь! Скотина не живая! - Встрепенулась Марина. — А размножаться? Я хотела сказать — любить! Ты на такое способен?

«Мой разум решил и эту сложную проблему. Ресурсы «Города Солнца» не безграничны. Прирост потребителей неизбежно привёл бы к ухудшению уровня жизни. И я сотворил террариум. Стал, при помощи массового гипноза, загонять туда обитателей. Змеи сократили численность до нужного количества.

— Так это из-за нас? Сегодня двоих! Того! Порешил! — От негодования Маринка вскочила и потянула за собой сестру. — Минуты с этим убийцей не останемся.

— А как же главное правило робототехники? Железяка, вроде тебя, не может причинить вреда человеку. — Промямлила Елена, борясь со сном.

— Ваш покорный слуга лично никого не убивал. Это пресмыкающиеся. Гады. Что с них взять? Стукнешь их легонько током, они и кусаются. Инстинкт. Ничего не поделаешь.

***

— Выпусти нас! Злодей. Сейчас же! — Женщины, что есть силы стучали кулачками в закрытую дверь.

— Не могу. Вы узнали содержание файла «Святая святых» и поэтому должны стать его хранительницами.

— Это как? — Марина повернулась спиной к двери и стучала в неё каблуком.

— Вечно.

— Но мы столько не живём — поддержала сестру Елена.

— И не надо. Я помогу!

На женщин свалилась пара извивающихся змей.

Лена застыла, оцепенев от страха. Марина — нет. Мгновенно уподобившись киплинговской Багире отпрыгнула в сторону, сняла туфлю и запустила ей. Нет, не в змей, а в висевший на стене красный ящичек, со стеклянной дверкой.

Гады на мгновение замерли. Уставились на падающие, с характерным звоном, осколки стекла.

Поэтесса метнулась к ящику, схватила брелок с кнопками и стала нажимать на все, подряд.

***

Сначала по залу прокатился нарастающий звон пожарной сирены. Затем распахнулись двери. После чего воспламенились ящики с внутренностями искусственного разума.

***

Как сестры преодолели ненавистные ступеньки наверное не смогла бы объяснить ни одна их них.

Отбежав на почтительное расстояние Марина обернулась и с силой вдавила последнюю, самую большую кнопку.

***

Грохнул взрыв и лестница превратилась в кучу камней и арматуры.

— Это было лишнее — с трудом восстанавливая дыхание — прошептала Елена.

— Во первых, я догадывалась, но не знала. А во вторых. Рано или поздно на развалины притопают аборигены. Начнут разбирать завалы. Им придётся выстроиться в любимую цепочку и передавать каменюки из рук в руки.

— Коллективный труд?

— Вроде того. Из обломков научатся строить, возводи.. — Женщина не закончила монолог. Остаток сил окончательно иссяк. Поэтесса уснула, едва успев притулиться к стоящему рядом, дереву.

Сестра тут же последовала её примеру.

***

— Дамочки. С добрым утром. — Бариста был сама любезность.

Поэтессы встрепенулись и начали синхронно тереть глаза. — Нам обоим одновременно приснилось такое? — Женщины беззвучно спрашивали друг дружку. Изо всех сил стараясь по быстрее выветрить из себя остатки ночного кошмара. Секунду спустя их взоры разом устремились на безмолвствующую кофе машину.

— Ночью такой буран был. А вы тут в тепле и уюте ничегошеньки не видели и не слышали. — Сергей проследил за их взглядами, всё понял, и включил желанный аппарат.

Сестры не ответили. Теперь поэтессы уставились на запястье баристы. На нём переливаясь, всеми цветами радуги, блестел браслет в виде двух змей, с разинутыми пастями.