Вкус комиссарского тела

- Жёнушка, супружница моя ненаглядная,- как можно ласковее воркую я и демонстрирую спортивную обувь. Всё это означает, что нам с ней пора отправляться в фитнес центр.

- Не мешай мне смотреть кино, совсем немного осталось. Никуда эти чёртовы тренажёры от нас не денутся. Будь они трижды не ладны. Съела одно малюсенькое пироженко и — крути теперь педали целый час. Вот жили же раньше люди без тренажёров и ничего, все как один стройненькие были. Полюбуйся! - жена тычет рукой в экран, где демонстрируется черно-белый фильм со странным противоречивым названием «Оптимистическая трагедия», снятый давным-давно, по пьесе Вишневского.

- Во, женщина даёт! Так вам мужикам, кобелям и надо! - восклицает моя половинка и со вздохом останавливает запись. - Ладно, так и быть, пошли на экзекуцию, кино я после досмотрю. Стоишь тут над душой! Не даёшь насладиться высоким искусством. Только чур, по дороге ты мне про эту леди в кожаном всё расскажешь.

-Замётано, - радостно восклицаю я и быстро хватаю спортивную сумку.

***

- Не все уже помнят, а многие так и совсем не знают, что у женщины-комиссара, по-теперешнему сказать, – секс символа революции из фильма и пьесы существовал реальный прототип.

Я уже писал о «фуриях революции»: Софье Перовской, дочери самого петербуржского генерал-губернатора; о первой женщине министре и первой в мире женщине-после Александре Коллонтай, кстати, тоже дочери генерала. И, конечно же, не забыл я и красавицу Инессе Арманд, француженку из богемной, артистической семьи.

***

— Мы уже скоро придём, и ты мне про эту, в кожанке, ничего рассказать не успеешь. Сам же видел Вожак с остальными братками хотел её изнасиловать прямо на палубе корабля, но комиссарша оказалась "бабой не промах". Взяла, да и всадила в упор пулю нетерпеливому любителю женского тела без всякого предупреждения. А на самом деле такое было?

***

— Итак, героиня моего повествования , "комиссарша", как ты её называешь, родом из Лифляндии. Отец, профессор, женился на Екатерине Александровне, урождённой Хитрово. Надеюсь тебе не надо объяснять, сколь значительную долю в истории нашей страны играл этот старинный, дворянский род. Сам военный министр Сухомлинов приходился ей дальним родственником. Мать с измальства внушала дочке сознание собственной необыкновенности, избранности. Девочка верила в это, а окружающие соглашались или делали вид, что соглашаются.

Её сверстники вспоминали, что дамочка очень любила играть на публику, всячески стремилась выделиться и прославиться.

Однажды в знаменитом артистическом кабаре «Привал комедиантов», заметив Ларису Рейснер, Гумилев воскликнул: «Очень красива!», но послушав её стихи добавил: «Но бездарна». Доброхоты в тот же вечер передали ей реплики великого поэта. Она проревела всю ночь. И решила отомстить. По-своему, по-женски. Утром проснулась уже с другим чувством. Сильнейшим чувством любви, к фронтовику, боевому гусару, награждённому за храбрость двумя Георгиевскими Крестами и талантливейшему поэту-романтику.

Богемные барышни буквально сдували с него пылинки. Однако гуляка-гусар не обращал на них ровным счётом никакого внимания. Конечно, он был женат. И не на ком-нибудь, а на первой поэтессе империи – Анне Ахматовой. Но нравы в среде поэтического бомонда были весьма своеобразные. А по сему брак не считался сколько-нибудь серьёзным препятствием. Некоторое неудобство, и не более того. Гумилёв и Рейснер писали друг другу пылкие письма. Если хорошенько порыться, то их легко найти в сетях всемирной паутины. Стихи, посвящённые ей поэт, подписывал псевдонимом «Гава». Она же, отвечая ему, именовала себя "Ларик".

Николай даже звал свою музу на Мадагаскар. Увы, идиллия закончилась довольно быстро. "Гава" охладел к своей музе. Как всегда, "доброхоты" просветили женщину, что её поэт завёл новый роман с Анной Энгельгардт.

Лекарством от несчастной любви у Ларисы стало творчество. Вместе с домочадцами она начала издавать журнал «Рудин». Если помнишь, был у Тургенева такой литературный герой.

Наступил семнадцатый год. Советская власть предложила женщине занять должность секретаря наркома просвещения Луначарского. В её первый рабочий день спросили, что она умеет делать? "Комиссарша," ни минуты не задумываясь, ответила:

«Могу стрелять, ездить верхом, могу, если надо, умереть за революцию!»

Однажды Ларисе с огромным трудом, но всё же удалось проникнуть в купе поезда самого легендарного наркома обороны Льва Давидовича Троцкого. Создатель непобедимой Красной Армии колесил по всем фронтам гражданской войны в своём бронированном поезде.
Женщина применила всё своё красноречие и обаяние и уговорила взять её в очередную поездку. Сдаётся мне, что это сделать было не так уж и трудно. Один из главных революционеров страны обожал красивых женщин.

Случилось так, Рейснер оказалась на заседании Совнаркома. Красивая, элегантная, одетая по последней моде того времени, благоухая духами, да ещё к тому же в красных ботинках на высоких каблуках. А мужчины в потрепанных военных мундирах и поношенных старорежимных костюмах. Владимир Ильич долго не мог начать собрание. Всё косился на неё. А потом учинил разнос своим наркомам. Так родился документ. В котором категорически запрещалось пускать на заседания совнаркома посторонних лиц.

В восемнадцатом году мою героиню назначили заведующей агитацией и пропагандой при реввоенсовете фронта. Разудалые матросы смотрели на женщину, как на дар небес, именно там и пересеклись пути "комиссарши" и будущего драматурга Вишневского. А уже спустя много лет её образ перекочевал в «Оптимистическую трагедию».

- Ну, а дальше-то что? Она не погибла в гражданской войне? Дети у неё были? -не унималась моя супруга. -Давай уж, излагай всё до конца.

В начале 20-х годов прошлого столетия имя «комиссарши» было известно буквально всем.

Но жизнь есть жизнь Она как зебра. Светлая полоса запросто может смениться чёрной. Троцкий попал в опалу. Не обошла стороной беда и его ближайшее окружение. В начале двадцать первого года мужа моей героини Раскольникова сняли со всех занимаемых постов. Супруги посчитали, что в такое время надо быть, как можно дальше от столицы и подались к берегам Чёрного моря. Именно там семейная пара встретилась с Заместителем наркома иностранных дел Львом Караханом. Он и предложил Раскольникову пост полпреда советского правительства в Афганистане. В далёкую страну " комиссарша" отправилась в качестве законной супруги.

Дипломата в юбке с большой охотой принимали на женской половине дворца эмира. Мать правителя Афганистана так же оказывала женщине всяческие знаки внимания. После того как сотрудники посольства передали эмиру «достоверные» сведения о готовящемся против него заговоре, Аману-хан тоже проникся к представителям далёкой страны особым доверием. Не мешкая издал указ, согласно которого все афганцы, находящиеся в бандах басмачей в советском Туркестане, обязаны немедленно вернуться домой.
Англичане были в панике. Туманный Альбион потребовал от Москвы в кратчайший срок отозвать зарвавшуюся посольскую чету. Реакции не последовало.

Лариса уехала в Москву, в "служебную командировку". Супруг ей поручал проработать вопрос их скорейшего возвращения из далёкого и пыльного Кабула.

Но вместо официального уведомления об отзыве из Афганистана, Раскольников получил частное письмо от супруги с категорическим требованием развода. При этом причина столь решительного действа никак не объяснялась!

Лишь спустя много лет он узнал, что жене стала известна его роль в аресте и смерти Николая Гумилёва.
- И Что? Такая яркая дамочка после развода осталась одна?

Жена остановилась по середине дороги и смотрела на меня. Было понятно, что мы не дойдём ни до какого фитнес-центра, пока я не расскажу всё, что знаю.

-Дорогая, ты конечно же, права, в прочем, как всегда. Новым мужчиной моей героини стал известный большевик Карл Радек, великолепный журналист, автор многих анекдотов о первых годах Советской власти. В добавок ко всему, ещё и опытный политик, и конечно же ловелас, равных которому ещё поискать надо.
Странное дело. Весьма уродливая внешность, наличие горба, малый рост не вызывали отвращения у особ женского пола. Стоило открыть рот и — Радек мгновенно убалтывал любую недотрогу, любой "синий чулок". Сдаётся мне, что Карл обладал какими-то особыми качествами. Хорошо известно, что многие дамочки, побывавшие в его объятиях, настойчиво требовали повторения интимных встреч.
Увы. Товарищ Радек был женат. Более того. На свидание с Райснер приходил с дочкой. И моя героиня стала, как бы это сказать, второй, но «горячо любимой женой». Как известно, дьявол прячется в мелочах. А именно в советских денежных ассигнациях. Их-то у новоиспечённых любовников и не было. А моя героиня, да ещё без денег — это нонсенс.

Эти самые "тургики" можно было заработать отправившись в загранкомандировку. Сказано — сделано. По решению ЦК товарища Карла Радека с его, как это сказать, "подругой" направляют на работу в Германию. Возлюбленные, как в былые времена, сражались на баррикадах в портовом Гамбурге. Увы, восстание подавили. Радек, которому не удалось разжечь очаг мировой революции, получил "чёрную метку".
А женщина устала от революционной деятельности. Она открыто заявила Карлу, что хочет, в конце концов иметь детей. И в этом её основное предназначение на земле. И не от него, а как минимум от товарища Троцкого. Закалённый в боях большевик Радек, взял да и переслал это предложение Льву Давыдовичу. Такие вот тогда были нравы.

Через некоторое время мою героиню назначили собственными корреспондентом газеты «Известия» в Париже! Живи, да радуйся. Но за всё в этой жизни надо платить. Особенно дорого стоит человеческая глупость и безалаберность! Случается, что он неё умирают.

-Не поняла? Поясни? - супруга взяла меня под руку, и мы продолжили путь. Впереди уже виднелись неоновые огни нашего центра.

Зимой двадцать шестого года собкор «Известий» оказалась не в блистательном Париже, а в Московской Кремлёвской больнице. Выпила стакан сырого молока. И как следствие, тяжёлая форма брюшного тифа. Врачи, увы оказались бессильны! Мать Ларисы, день и ночь дежурившая у кровати красавицы дочери, узнав что той не стало покончила с собой.

Гроб вынесли из помещения. Огромная людская толпа в последний раз мельком увидела её роскошные каштановые волосы. Карла Радека вели под руки. Сам он идти не мог.

-Моя супруга стала тихо декламировать:

-----------------------

Лариса, вот когда по сожалею,
Что я не смерть и ноль в сравненью с ней.
Я б разузнал, чем держится без клею
Живая повесть на обрывках дней.

**

Лишь ты, на славу сбитая боями,
Вся сжатым залпом прелести рвалась.
Не ведай жизнь, что значит обаянье,
Ты ей прямой ответ не в бровь, а в глаз

---------------

- Это Пастернак написал. На смерть Ларисы Рейснер, - произнесла жена и решительно толкнула тяжёлую дверь.

На основе реальных событий

У главного героя  произведения Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» существовали некоторые разногласия с властью: она желала побыстрее построить социализм, а Бендер — нет.

Разногласия Свавова, героя моего рассказа, с императором Николаем Вторым тоже существовали. Самодержец утверждал, что воровать грешно, Никита Генрихович придерживался иного мнения.

1887 год София. Фешенебельный отель «Лихтенштейн»

Битый час цирюльник ожидал вызова в президентский люкс, но настроение его всё ещё остановилось приподнятым. Ещё бы, ведь именно его, а не кого-нибудь другого, пригласили обслужить французского графа Де Лотрека! Заплатили щедро. А ещё возможны и чаевые... Только что и надо —  хорошенько угодить высокочтимому клиенту! Пара подобных заказов, и можно думать о расширении своего маленького бизнеса.

Но то, что произошло двадцатью минутами позже, не могли представить ни брадобрей, ни клиент.

***

— Нет! Это не господин Лотрек! Уверяю вас! — воскликнул  цирюльник, обращаясь к высокопоставленному  полицейскому  чиновнику, —  подбородок этого господина мне хорошо известен! Я его брил! И не раз! В империи! Он не француз! Это другой человек! Он из России!

Ну, что поделать?! Не умел мастер помазка и бритвы держать язык за зубами, по этому остался без щедрого вознаграждения, а несостоявшийся клиент —  без болгарского трона. ( Ну, об этом прискорбном факте — немного позже.)

Софийская полиция, от греха подальше, экстрагировала лжефранцуза в Российскую империю.

1937 год. Шанхай. Китай.  Полуподвальная каморка.

В этот день Никита Генрихович Свавов разоткровенничался. Виной тому обаятельная журналистка Стефана Бедельсон, прекрасно знавшая своё дело.

— Де Лотрек — это, скажем, ваш профессиональный псевдоним?- женщина поставила галочку в блокноте, исписанном убористым почерком.

— Вовсе нет. Я потомственный дворянин. Матушка Свавова —  в девичестве графиня де Лотрек.

С минуту помолчав, журналистка внимательно посмотрела на собеседника и вдруг стрельнув глазками, молвила:

— А расскажите с чего всё началось?

— Что началось?

— Мммм, как это будет по-русски? Грехопадение.

Интервьюируемый нисколько не смутился. Наоборот. Его лицо посветлело, а в глазах забегали чертенята.

— Так назначили же!

— То есть? Не поняла?

— Это история длинная.

Вместо ответа женщина демонстративно перевернула страницу блокнота и приготовилась записывать.

— Я в молодости не обладал даром великого актёра или оратора-политика, хотя, чего греха таить, Всевышний вложил в меня некие частицы этих ремёсел, плюс к тому, тягу к изучению чужих языков. Знаю их штук десять или двенадцать. И кое-кто это оценил! —  старик ждал вопроса, но журналистка писала, не поднимая головы, и он продолжил. - В молодости развил в себе ещё один талант. Умение общаться в аристократическом обществе. Чувствовал себя там, как рыба в воде. Однако для этого требовались немалые деньги и соответствующий наряд.

— И как же решали эту проблему? - поинтересовалась собеседница.

— Элементарно. Вам, наверное, известно, что в те годы я на законных основаниях, носил военный мундир офицера. Облачившись в него, посещал мастерскую по пошиву элитной обуви. Просил изготовить дорогую пару модных туфель. После чего спешил к конкурентам и делал аналогичный заказ. В положенный срок приходил за обновкой и требовал переделки правого ботинка. Утверждая, что тот нестерпимо жмёт. При этом левый забирал с собой. В другой мастерской мне уже не нравился левый! И вуаля! Ваш покорный слуга, не заплатив ни копейки, щеголял на балах и светских собраниях в дорогой паре новенькой обуви.

А трюк с засахаренным тараканом, обнаруживаемым в ресторанном десерте, в скорости стал классикой. До сих пор успешно используется авантюристами разных стран. Вы можете не поверить, но я горжусь выдумкой с участием мёртвого насекомого.

Женщина  кончила писать. Пару минут грызла  кончик дорогой авторучки, о чём то размышляя, наконец, заглянув в заранее  приготовленный список вопросов, продолжила:

— Вы упомянули, что получили приказ из некой секретной службы. Расскажите подробнее.

— Барышня! Приказать Свавову не может никто! Что помню, - поведаю. Извините, ежели детали этого дела запамятовал. Возраст, знаете ли, не тот. Многое забывать стал. Было это, кажется, в феврале 1872 года.

Из канцелярии императора в жандармерию переслали письмо, адресованное одному из членов царской семьи. Некая особа, по имени Фанни, банально соблазняла племянника Александра Второго. Обыденное дело. В Российской империи подобных дамочек пару-тройку сотен сыщется. Однако шеф жандармов Пётр Шувалов не без основания полагал, что мадмуазель завербована германской разведкой. О моих способностях шефу было известно многое. Вот он и предложил вашему покорному слуге в обмен на амнистию по прошлым аферам сделать так, чтобы воздыхательница навсегда забыла о существовании богатого объекта для любовной охоты. Деваться некуда. Пришлось стать другом высокопоставленного вельможи, и как можно скорее оказаться в его свите.

Журналистка отложила ручку.

—  Припоминаю. Об этом писали крупнейшие газеты. Кажется у матушки молодого князя пропали бриллианты и другие украшения. Тем не менее доблестная полиция Российской империи быстро отыскала их в ломбарде Санкт-Петербурга. В светских салонах шептались, что высокородный сынок это и организовал, для бесперебойного финансирования всё возрастающих потребностей некой танцовщицы по имени Фанни. Я ничего не путаю?

 Старик кивнул в знак согласия и продолжил.

—  Царская семья быстренько спустила дело на тормозах. Князя объявили сильно больным и сослали куда подальше.

И мне досталось, правда рикошетом. Для начала банально выгнали со службы. Да я об этом нисколько не жалел. Вырученных денег хватило на шикарную жизнь за пределами империи. За сутки мог обзавестись паспортом любой страны и стать доверенным человеком в свите любого высокопоставленного вельможи.

— А героиню этой авантюры, надеюсь, арестовали?

— Успела удрать за границу. И тут же состряпала книжицу мемуаров, а для убедительности опубликовала в ней полный текст писем опального члена царской фамилии.

— Вы ведь тоже осели в Париже? Не так ли?

— Свободный город. Лёгкие нравы. Выдал себя за идейного политэмигранта. По приезду организовал интервью прикормленным газетчикам. Откровенно поведал, что царские побрякушки реквизировал исключительно для нужд будущей революции. Потом меня перестали пускать в казино Монте-Карло.

— Почему? - Стефана удивлённо вскинула брови,- проиграли все деньги?

— Нет, конечно. По старой привычке устроил скандал. Орал, что прилюдно разденусь догола, тем самым докажу, что меня обобрали в столь приличном заведении. В качестве компенсации потребовал тысячу франков. И получил!

Теперь было на что готовить новое, эээ .. нет не банальное преступление, а скажем так, эффектную экспроприацию.

Пару месяцев спустя прочёл в газете: «Итальянской армии требуется не один десяток табунов породистых лошадей». В знании особенностей коневодства равных мне не было. Вот и выходит, что сам бог велел развести «макаронников» на многомиллионный аванс. Но прошу заметить, и это крайне  важно! Из этих денег, я честно и полностью погасил весь государственный болгарский долг. Уж больно хотелось мне преподнести на блюде «всех братушек» российской короне, и в знак монаршей благодарности стать законным царём Болгарии!

Как  всегда подвёл  его величество случай. Если бы не этот гнусный брадобрей, то всё бы удалось, в лучшем виде!

— Кажется, после этого случая за вашу персону взялись основательно. Упрятали в далёкую Сибирь!

Вместо ответа старик с трудом поднялся. Вынул из тумбочки пожелтевшую газету. Протянул гостье.

«Ленский листок» информировал, что гражданин С.. умудрился продать местному купцу пять тысяч вёдер спирта с завода, существующего исключительно на бумаге.

***

Через пару недель после этого интервью «великий комбинатор» очутился в госпитале католической миссии. Цирроз печени не оставлял никаких надежд на благоприятный исход. Поняв это, старик потребовал к себе православного священника. Сердобольные люди отыскали в окрестностях только монаха-единоверца.

Проходимцу пришлось исповедоваться ему. Но, даже заглядывая в лицо смерти, государственный преступник, мягко скажем, лукавил, утверждал, что отыскал в Китае сына, которого родила брошенная много лет назад любовница. А вот последняя, неудавшаяся афера с продажей вагона часов затеяна исключительно для того, чтобы оказать материальную помощь молодому человеку.

***

Вечером Никиту Генриховича уже отпевали в малюсенькой церквушке, приютившейся на окраине большого города. Монах, опуская в могилу тело старика, бросил в неё горсть русской земли, привезённый им с далёкой Родины.

«Центр», – разрешите пожениться!

Не знаю, как в других семьях, а у нас с супругой бытие представляет из себя сплошной кроссворд. Моя ненаглядная, рассмотрев в окошке нет, не цветущую сакуру, а всего лишь сплошь обсыпанную белыми цветочками нашу старую вишню, схватилась за тряпку и немедленно устроила оконный «шмон». Это по вертикали. Я же, (по горизонтали, на диване), работал над очередным «бессмертным» литературным произведением при помощи современных технологий. То есть, посредством интернета и планшета лениво переругивался с «удалённой редакторшей» издательства. Впрочем, переругивался — это громко сказано. Просто, в меру своих сил, пытался убедить её, что менять в рассказе главного героя на героиню — это моветон.

«Милое общение» прервала прилетевшая из соседней комнаты папка-скоросшиватель с лаконичной надписью: «Александра».

— Если ты сейчас же не оторвёшь своё бренное тело от продавленного лежбища и не разгребёшь «авгиевы конюшни» на нашем подоконнике, так и знай, я сделаю это работу за тебя. При чем, крайне радикально. То есть, наложу на все твои записи «неисправимое заклятие».

— Какое именно ты на них наложишь? -слабо огрызнулся я.

— Гори ярким пламенем! Причём, в буквальном смысле этого слова! Вот такое. Усёк?

В шахматах такая позиция называется «цунг цванг», а в нашем доме любое последующее пререкание со второй половиной немедленно ведёт к резкому ухудшению твоего морального и физического состояния.

Я быстренько попрощался с «удалённой редакторшей», пообещав ей подумать о кардинальной смене пола героя рассказа, и выключил гаджет.

На подоконнике лежали стопки папок с материалами к моим новым творениям. Аккуратно вытерев пыль, положил сверху «Александру». Пару лет назад я подшивал в скоросшиватель информацию о первой в мире женщине — после Александре Колонтай. Повесть о ней давным-давно опубликована. Однако, зачем-то сохранил до сегодняшнего дня черновики и наброски. Что-то было недосказано или недописано.

В дверь позвонили. К жене пришла в гости её закадычная подруга Татьяна. Это надолго. Следовательно, я получил возможность внимательно и без помех ещё раз просмотреть содержимое тех самых «авгиевых конюшен».

Александра Колонтай — удивительная женщина, о которой не то, что повесть — многотомный роман писать надобно. Но я написал то, что написал. И папку хранил не из-за неё. Перелистываю подшитые бумаги. Вот оно. Да здравствует цветущая вишня, посаженная много лет тому назад моим отцом! Правду говорят — «Всё в этом, лучшем из миров, взаимосвязано».

***

Она просила Центр отозвать в СССР. Писала, что отношения с новым начальником не сложились с самого начала. Однако, получила категорический отказ.

«Извольте ввести нового руководителя в курс всех дел. После чего подадите рапорт об отзыве из страны пребывания вторично».

Прошло полгода. И разведцентр в Москве получил новую депешу.» Разрешите пожениться!»

Редчайший случай в истории Советской разведки. Влюблённым дали «добро».

Зимой 1941 года чету Ярцевых направили в Швецию. Борис Аркадьевич, оперативный псевдоним «Кин» — резидент под дипломатическим прикрытием, его супруга (Оперативный псевдоним «Ирина») — его заместитель и по совместительству пресс-атташе всемогущей Колонтай. Обаятельная и привлекательная «Ирина».

***

— Ты что там стоишь, словно истукан с острова Пасхи? — донеслось из кухни. — Сделай милость, поделись с дамами своей очередной находкой. Чего греха таить, Татьяна любит слушать мои исторические рассказы. Беру папку и иду на запах ароматного свежезаваренного зелёного чая.

— Дамы, вам как материал излагать? С самого начала, или же сразу про любовь? — Усаживаюсь в старенькое, но очень удобное кресло и отхлёбываю терпкий желто-зелёный напиток из расписной пиалы.

— Это на твоё усмотрение, — парирует супруга. — Кто из нас троих здесь писатель?

Я молча встаю и приношу из соседней комнаты старые, читанные, перечитанные «детгизовские» книжки «Девочка в бурном море», «Сердце матери» и «Папина вишня». Вручаю их моим слушательницам.

— Мы с Танюшей, конечно, дамы ещё молодые и привлекательные — жена с интересом рассматривает книги. — Но, увы, уже вышли из детского возраста. К чему ты нам это принёс? Уверяю тебя, не только мы, но и наши младые потомки их уж точно читать не будут. Разве что, «мультик» посмотрят, снятый по мотивам этих произведений.

Я пропускаю слова своей суженой мимо ушей и начинаю рассказ.

***

Маленькой Зое исполнилось тринадцать лет, когда умер её отец, — помощник начальника небольшой железнодорожной станции. После похорон главы семейства слегла с тяжёлой болезнью и мать. Понятное дело, девочке, как старшей из детей пришлось оставить учебу и устроиться на работу. Кроме матери в семье подрастали ещё двое пацанов — Николай и Евгений. Заработанных денег едва хватало на хлеб и картошку. Из отцовской железнодорожной шинели при помощи матери кое — как сшила пальтишки для маленьких братьев.

Но мир не без добрых людей. Однажды на улице девочка повстречала друга своего отца. С той поры начался новый этап в жизни девочки — подростка.

Она получила серьёзную и очень ответственную работу. Стала библиотекарем, и не где-нибудь, а в батальоне войск ВЧК по Смоленской губернии.

Затем решительно изменила направление своей деятельности. Стала политруком в колонии малолетних правонарушителей в деревне Старожище. А спустя четыре года, смоленский Губком направил её на завод имени Калинина для организации пионерских отрядов из детей рабочих и служащих завода.

— Супруже, дорогой, всё, что ты тут нам излагаешь — большого интереса у таких дам, как мы, увы, не вызывает.

-Да, писатель, — поддержала мою ненаглядную, подруга Татьяна. — Ты давай нам про любовь и приключения. Выписки из трудовой книжки этой Зои мы милостиво разрешаем тебе пропустить.

— Хотите приключения? Будут вам и они, — недовольно буркнул я, шурша подшитыми листами.

— В конце двадцатых годов моя героиня стала сотрудницей Иностранного отдела ОГПУ.

Ярких, эффектных, запоминающихся дамочек в эту организацию не брали. Но Зоя — исключение. Душевное обаяние, острый ум и конечно же, внешние формы молодой сотрудницы не оставили равнодушными одного из руководителей внешней разведки.

– Садись к столу, разведчица, – пробормотал он, отхлёбывая чай и листая её личное дело.

— Как вы меня обозвали? — Переспросила девушка.

— Разведчицей.

— Какая же я разведчица? — Она покраснела.

— Это верно. Никакая, пока. — Начальник посмотрел на сидевшую, и в его глазах на мгновение забегали весёлые чертенята.

 — Отныне ты — разведчица —сказал он, но уже серьёзно. И твоей жизнью, и профессией будет только разведка. Заруби себе это на прелестном носике. Поедешь в Харбин. Будешь работать в нефтяном синдикате. Однако, синдикат — это твоё прикрытие. Легенда, так сказать. А сейчас ступай в наш спеццентр, всё остальное узнаешь там.

И началась безжалостная специальная учёба. Пароли, отзывы, тайники, криптография.

***

Китай. Первое оперативное задание: регулярно посещать лавку местного антиквара. Она использовалась в качестве нелегального почтового ящика. Необходимо оперативно забирать у хозяина шифрованные послания, если таковые будут. Шли дни, месяцы,- никаких донесений не было. И вдруг, в ответ на произнесённый пароль, ей вручают записку. Новоиспечённая разведчица от волнения и неожиданности зажала маленький клочок бумаги в кулаке, и не разжимала руку много часов, пока не приехала в здание резидентуры. Пальцы посинели и онемели. Их разжимали всем отделом.

Новое задание: установить контакт, (то есть, подружиться) с женщиной, муж которой, видный совзагранработник бежал в Шанхай. Вывез большую сумму денег, принадлежащих Советскому Союзу. Не сразу, но Зое удалось добиться расположения экс- супруги и, в конце -концов, узнать, что бывший мужинёк, изредка, нелегально наведывается в бывшее семейное гнёздышко. Итог этой работы — явка с повинной перебежчика, и возвращённые на Родину миллионы в иностранной валюте. Разведчица приложила немало сил, чтобы сдержать обещание, данное жене беглеца: если явится с повинной, то не будет репрессирован.

***

Спустя некоторое время её можно было с трудом узнать в облике баронессы. Одетая по последней моде, она прогуливалась по центральным улицам Риги. Подавала документы на получение латвийского паспорта. Именно наличие такого документа было началом новой «легенды». Затем Берлин и Вена. Цель — разведка и углублённое изучение местных диалектов немецкого языка.

«Баронессе» дано новое задание. А именно: стать любовницей прогермански настроенного швейцарского генерала- сотрудника генштаба, и получить от него сведения о намерениях Германии.

***

— Так! С этого момента просим, как можно подробней! — Хором произнесли мои слушательницы. Они поставили свои чашки на стол, прекратили жевать, и с нетерпением ожидали продолжения моего рассказа.

***

— Задание выполню. А потом приеду и застрелюсь! Вы меня знаете! — Зоя взяла конверт и повернулась, чтобы покинуть кабинет руководителя.

— А ну, стой! Я тебя ещё не отпускал! — Начальник не скрывал своего гнева.

— Ты нам нужна исключительно живой! Малахольная! — он нажал кнопку на многоканальном телефоне. — Эту ненормальную больше на нелегальной работе никогда не задействовать. Это приказ! Задание срочно переделать. Применить запасной вариант. — Он отключил аппарат.

— Чего стоишь? Марш, в оперативный отдел! Видеть тебя больше не желаю. Принципы, видите ли, у неё!

***

Вариант 2. В Вене Зое было приказано срочно выйти замуж и отправиться с «мужем» в Турцию. Однако, в дороге должен был возникнуть грандиозный скандал, вследствие которого, новоиспечённый супруг куда-то пропадал, а молодая жена (или вдова) благополучно добиралась до берегов Босфора, и там быстренько открывала салон модной одежды.

***

— Это всё приключения. А мы хотим про любовь. Никогда не поверю, что у такой дамы не было настоящих романов. Давай, выкладывай, что у тебя там есть про её личную жизнь. — Жена протянула мне пиалу с ароматным зелёным чаем.

***

Опытную, и очень красивую разведчицу отправили в соседнюю Финляндию, руководителем представительства нашего «Интуриста», фактически заместителем тамошнего резидента. Как и полагается, присвоили оперативный псевдоним — «Ирина». За три месяца выучила финский язык так, что местные принимали её за коренную жительницу Суоми. Однако, отношения со своим непосредственным начальником Борисом Рыбкиным не сложились.» Кин» (Рыбкин) — придирался к «Ирине» по каждому пустяку. Понятное дело, на людях начальник и подчинённая вели себя вполне благопристойно, (иначе, в их личных делах обязательно появилась бы формулировка «конфликтная личность». А с такой записью в разведке делать нечего!). Зоя решила по-своему, по-женски ликвидировать эту проблему раз и на всегда. Она подарила своему шефу книгу немецкого военного разведчика Вальтера Николаи «Тайные силы», подчеркнув в ней слова: «Шпионы в юбках» работают более эффективно, чем их коллеги в брюках. Они более наблюдательны, и у них лучше развита интуиция».

***

Через некоторое время в Москву ушла шифровка:» Кин» и «Ирина» просят центр дать согласие на брак. Очень боялись, что Центр не допустит семейственности в работе. Однако, там тоже работают люди. Начальство милостиво дало добро.

***

Зоя вернулась в Москву. Готовила аналитические материалы, в которых обосновывала точные сроки начала вторжения фашистской Германии. Предъявив документы столичной чиновнице, лихо танцевала на приёме в немецком посольстве, профессиональным взглядом фиксируя пустоты на местах картин. Не откладывая дело в долгий ящик, рапортовала: немецкие дипломаты готовятся покинуть Москву!

***

С началом войны «Кин» и «Ирина» оказалась в Стокгольме. Официально Зоя значилась пресс-атташе советского посольства, помощницей самой Александры Коллонтай, а по линии разведки — заместителем резидента. Сбор развединформации, вербовка, контакты с антифашистами европейских странах, в общем, обычная работа.

Поступила очередная шифровка из Центра: найти человека, которому можно доверить передачу «Красной капелле» новых шифров.

Чете разведчиков надо было найти того, кто имел бы деловые связи с Германией и беспрепятственно мог бы выезжать из Стокгольма в Берлин. Однажды Зоя познакомилась с женой шведского промышленника, русской по национальности, и дело сдвинулось с мёртвой точки. Разведчица купила кусок тончайшего белого шифона и приклеила кончики воздушной материи к листу бумаги. Затем, всё это вставила в пишущую машинку. Напечатала шифр, порядок пользования им, и условия работы радиостанции. Срезала ткань с бумаги. Напечатанный текст оказался совершенно незаметным. Но прочесть его было можно, повторив операцию. То есть, требовалось опять наложить шифон на белый лист бумаги. Из двух одинаковых галстуков был сооружён контейнер для перевозки. Важнейшие документы и материалы стали регулярно поступать к адресатам. Семейная чета сделала чрезвычайно много для того, чтобы Швеция до конца войны так и осталась нейтральной, а Финляндия в конце 1944 года вышла из фашистки коалиции. Думаю, что это и есть главный подвиг в жизни «Кина» и «Ирины».

***

В 1992 году молодые литераторы были делегированы для участия в похоронах знаменитой детской писательницы Зои Воскресенской. Но проститься с покойной оказалось не так-то просто. Люди в гражданском, но с явной военной выправкой оттеснили толпу скорбящих, пропуская вперёд мужчин в генеральских шинелях, каждый из которых нёс подушечку с орденами покойной. О том, что кумир советских детей и их родителей ещё и сотрудник советской внешний разведки- литераторы узнали чуть позже из небольшого некролога, опубликованного в далеко не самой популярной газете. Как говорится, — «талантливый человек- талантлив во всём».

***

Я закрыл папку и посмотрел на дам. Те молчали, только шуршали пожелтевшими страницами потрёпанных детских книг.

Об этом удивительном человеке к большому сожалению почти не сохранилось никаких сведений. Я с большим трудом нарыл в пыльных архивах информацию о том, что он был родом с Украины. Однако ещё в годах младых подался на заработки сначала в Турцию, а затем перебрался в соседнюю Грузию. Не один десяток лет работал на чайных плантациях в местечке Чаква близ Батуми.
И лишь на склоне лет смог таки, скопить небольшую сумму денег, это и дало ему наконец возможность обзавестись собственным домом в посёлке под названием Солох-аул. Именно в этом месте Кубанской земли и свершилось великое чудо. И результатами этого чуда мы с вами регулярно и пользуемся, причём с большим удовольствием. Добраться в этот самый Солох-аул даже в наше время совсем не просто. Горная дорога вьётся меж высоченных обрывов и чем больше крутых поворотов, тем сильнее закладывает уши. Однако постсоветских отдыхающих, уже насытившихся пляжным отдыхом в курортный сезон, здесь всегда хватает. Довелось мне как-то стать невольным свидетелем удивительного монолога: огромный мужик, по всей видимости шахтёр из Кузбасса, - послушал, послушал местного экскурсовода, не выдержал и произнёс в сердцах : «Вы что, тут над народом издеваетесь? Судя по вашим словам и водочку нашу родимую изобрели евреи!» Увы, герой подземного труда был в корне неправ. Человек сотворивший чудо, действительно был иудейского вероисповедания. Коренные жители аула не без основания считали заезжего чаевода большим чудаком.
Никто из них не верил, что здесь может вырасти это растение. Зачастую зимой в горах выпадает снег, а ночная температура в это время запросто достигает десяти градусов мороза. Компетентное заключение ведущих учёных- агрономов, того времени так же было единогласным. - Он расти в этих краях не может, и всё тут! Пытались выращивать его и раньше. Большие люди, не чета бедному крестьянину, да все попытки закончились полным крахом. Понятное дело, что с таким заключением о каких-либо банковских кредитах оставалось только мечтать. Его неоднократные попытки посылать «челобитные» в различные официальные учреждения, ведающие сельским хозяйством Российской империи, рассматривались не иначе как очередная попытка изобретения вечного двигателя или создание нового варианта философского камня. А настырного мужика дабы отбить охоту к бумагомаранию, взяли да и арестовали за контрабанду.
Впрочем, полиция взялась за пожилого еврея не столько по просьбе министерских чиновников, сколько на настоятельной просьбе продавцов – турецкого, грузинского, китайского, цейлонского и индийского – сортов чая. А всё дело в том, что чай из далёкого аула, едва появившись в некоторых российских бакалейных лавках, мгновенно составил раскрученным мировым брендам весьма ощутимую конкуренцию и даже не более доступной ценой. Цвет, аромат и вкус напитка из собранных в горном селении флешей поражал самых изысканных гурманов. *** Со своего участка он ежегодно собирал до пятидесяти килограммов зелёного чайного листа и кустарным способом его обрабатывал.
Осень 1910 года
Энтузиаст продемонстрировал итоги своей работы на сочинской сельскохозяйственной выставке и этим развеял миф о том, что чай не может расти в сочинской зоне. — Не согласен, – писал наш герой. – За три года работы на плантации сердцем чую – будет расти чай и в Сочи, и в Туапсе, а может, и в Анапе» (записано со слов его прямых потомков известным сочинским журналистом И. Л. Зайцевым и опубликовано в статье «Русский чай» в 1974 году в газете «Черноморская здравница»). В настоящее время в районе Большого Сочи производятся различные сорта чая, выращивают здесь и элитные жёлтый, красный и белый чай для гурманов по весьма высоким ценам (до ста тысяч рублей за килограмм!)
2014 год
Кубанские чаеводы получили сертификат международного класса на соответствие экологически чистой продукции. Около пяти лет краснодарским чаеводам пришлось доказывать европейской комиссии качество технологического процесса производства чая. Только вот именного чая названного в честь своего создателя - Иуды Антоновича Кошмана не существует до сих пор. А жаль. Наша великая страна просто обязана помнить таких людей как он.

- А  Вас,  товарищ преподаватель спец. Дисциплин, я попрошу остаться. - Цитируя небезызвестного  шефа гестапо Мюллера, произнес ректор, после окончания очередного заседания.

 Я понял, что его глубокие знания произведений Юлиана Семенова ни к чему хорошему не приведут. И в своих подозрениях не ошибся.

- Понимаешь, мне всё это уже во, где сидит - ректор провёл рукой по своему горлу.

-Торгуют все. И преподаватели физкультуры, и ботаники, и даже наша уважаемая уборщица Наргиз  Вахидовна. Надо срочно с этим кончать.

- С чем кончать? - я сделал вид, что совсем не понимаю сути его возмущений. - С Наргиз  Вахидовной или ботаниками?

- С контрольными для заочников пора кончать. Они их даже не переписывают, так сдают. Здоровые бугаи, бородатые мужики приносят работы женским почерком написанные, да еще мятые, перемятые. Наверное по пятому кругу ходят.

- Так ведь у нас же в вузе  есть авторитетная комиссия, которая их после сессии  уничтожает, - все контрольные. И акт об этом действе составляет, всё чин по чину — я как мог пытался - продолжал играть простака.

- Вот из этой авторитетной комиссии ноги-то и растут. Сам же знаешь, что у нас рукописи не горят.

- Надо же, он и Булгакова знает — подумал я. - Сейчас что-то обязательно поручит, хоть бы не в эту комиссию, мне этого только не хватало.

Но мудрый ректор мне утилизационную комиссию не поручил, он поручил мне дело, - как там в американском кино - «Миссия не выполнима» - кажется так.

- У нас на носу майские праздники, надеюсь ты об этом помнишь, - он протянул мне пиалу с зеленым чаем, заваренным по его собственному рецепту.

- Да помню. Как раз собирался за эти дни билеты к летней сессии подготовить, - как-то нерешительно произнес я.

- Вот и хорошо, вот и подготовишь, - шеф сделал театральную паузу.

- Только не билеты, а варианты.

- Какие варианты? - искренне произнес я, на этот раз и в самом деле не улавливая ход его мыслей.

- Что же тут не понятного. У нас сколько вариантов контрольных работ для заочников по твоей дисциплине?

- Сто, кажется, - всё ещё не понимая, куда клонит ректор, ответил я.

- А будет — тысяча. Усек?

- Как это тысяча? Мне что, за праздники надо придумать девятьсот вариантов?! По три задачи в каждом?

- У тебя супруга, кажется, тоже мельничиха? Или как там у вас у русских правильно - мукомолка. Вот и придумаете по тысячи триста вопросов на одного члена семьи, остальные - так и быть, - разрешаю повторить старые.

- Но, это же не возможно. Это  совсем не выполнимо, да тем более в такие сжатые сроки.

- Надо, Федя, надо. - Ректор на сей раз показал мне, что он знает не только советскую литературу, но и любит наш кинематограф. А я тебе за этот труд командировку организую.

- Какую ещё командировку? - вконец запутался я.

- Как какую? - Ты мне варианты, - я тебе экскурсию на новую мельницу. На вот, почитай - он бросил мне на стол газету.

- На твоей родной Кубани чудо - мельницу отгрохали, вот после сессии поедешь, так сказать, передовой опыт перенимать.

- За возможность повидать моих славных стариков, да еще за казенный счет я готов был  совершить невозможное и совершил.

Пахал как раб на галерах, но система вариантов контрольных работ из двухзначной, вдруг неожиданно для всех стала трехзначной.

Ректор как мог хранил в секрете  авторство этого новшества. Но в нашей богадельне, как и в мешке, - шила не утаишь.

Наргиз Вахидовна  демонстративно  ездила своей шваброй по моим начищенным туфлям. Преподаватели физкультуры мало того, что перестали  здороваться, так еще и обеспечили группе, где я был куратором, почетное последнее  место по сдаче норм ГТО. Про ботаников я вообще умолчу, -нельзя же здесь приводить совершенно нецензурные слова. Вдруг дети прочитают.

Практически все заочники были в панике - на их глазах рушился годами устоявшийся мир.  Лишь мои коллеги по кафедре  улыбались, дружески хлопали меня по плечу, и отвернувшись, потирали руки. Оказывается, по настоятельной просьбе студсовета, для заочников были организованы дополнительные лекции и семинары по всем спец. дисциплинам, следовательно на свой кусок хлеба все они получили мой кусочек масла. Летнюю сессию заочники сдали много хуже, чем в прошлые года, однако ректор был доволен и весел, но совсем не долго.

Однажды он снова вызвал меня в свой кабинет.

- Давай возвращай всё взад.

- Куда возвращать, не понял я.

- Что ты не понял? Сделай как было. С меня ещё неделя командировки, на этот раз в Москву. Оказывается, мы с тобой превысили полномочия, и ты нагло нарушил предписания самого министерства, на вот- читай. - Он положил передо мной фирменный лист бумаги с размашистой подписью.

- Своевольничаешь, а ещё и меня подставляешь. Я прочёл текст на бумаге и поднял глаза на ректора. Он  хитро подмигнул мне одним из них.

-  Выкинь девятьсот вариантов, оставь сто.

А все таки здорово  мы с тобой разворошили их гнездо, как там у вас у русских, — показали «кузькину мать». Будут знать наших!

И  ещё вот что! Наши  соседи и друзья, казахи попросили прислать  толкового  преподавателя по спец. предметам. Они там в областном центре кафедру создают. Будут своих специалистов готовить. Так, что собирайся в дорогу. Ну, чего насупился? У них там такой бешбармак, пальчики оближешь! Завидую по белому!                       

Блюдо по имени «ет».

Давненько дорогие мои читатели, не раскручивали мы с вами глобус и не тыкали в него пальцем. Сейчас на дворе ранняя осень, а значит всё ещё актуально, выдохнув из лёгких воздух, гордо произнести сладкое слово из шести букв –ОТПУСК! С прошлого года мы с вами – патриоты, поэтому поедем, на сей раз поедем далеко, но к своим хорошим друзьям. В Казахстан.

И конечно там нас будут угощать. Чем? – правильно, - бешбармаком.

Бешбармак или « ет», не принадлежит к национальной кухне какой-то одной страны, это вообще национальное мусульманское блюдо, и всё тут. Когда-то очень  давно его придумали кочевники, татары, башкиры, казахи - сейчас  мы это доподлинно установить уже не сможем. Название этого кулинарного шедевра происходит от двух казахских слов: «беш» – пять и «бармак» – палец, то есть дословно название переводится как «пять пальцев». У кочевников со столовыми приборами всегда была напряжёнка, вот и ели,  чем придётся. То есть руками. Скажу вам больше, в наш просвещённый век, когда ложек и вилок везде в достатке – это стало особенностью поедания данного блюда.

Поскольку мы с вами сегодня в Казахстане, в городе Целиноград, а по нынешнему, в столице страны в Астане, то будем говорить исключительно о казахском бешбармаке.

Здесь его готовят в основном к разным праздникам, без него праздничный стол не считается таковым. Подают сие кушанье на большой общей тарелке -лягане, красиво выкладывая лапшу и мясо. Обильно посыпают сверху зеленью. Отдельно ставят на стол оставшийся после варки мяса бульон в небольших пиалах украшенных национальным орнаментом.

По мне так Бешбармак - это просто мясное горячее блюдо, в составе которого присутствует отварное мясо и лапша - лагман. В наши дни в  бешбармак кроме мяса и лапши, добавляют картофель и даже (о ужас!!) курицу. А на Каспии делают бешбармак с рыбой – очень даже вкусно получается.

Всё, всё дорогой мой читатель, больше ни слова, всё понимаю, эффект Павлова и всё такое, по сему заканчиваю, Ниже только рецепт.

Бешбармак, на мой взгляд - классический

• для теста – 600г муки,.
• 200мл воды или бульона.
• 2 яйца
• ½ ч.л. соли, для мясной составляющей – 4л воды
• 1,3 кг баранины/говядины
• 6-8 горошин душистого перца
• 2 лавровых листа
• 1 луковица
• морковь, соль
• для заправки теста после варки – 3 луковицы
• 2 пучка зелени петрушки
• 4 ст.л. жира от бульона, черный молотый перец.

Хорошо промытое мясо, режем крупными кусками, затем кладем в кастрюлю.

Льём 4 л. холодной воды, включаем средний огонь. Доводим до кипения. Уменьшаем огонь до минимального.

Варим мясо до такой степени, чтобы оно очень легко отходило от костей – на мой взгляд, часа три-четыре. За час до окончания варки мяса положить к нему очищенную морковь и луковицу, душистый перец, лавр, соль. Пену при варке убирать, а часть жира нужно периодически снимать и откладывать – он понадобится.

Делаем тесто как на лапшу: если тесто приготовлено правильно, то на разрезе не будет воздушных пузырьков. Помните я вам уже говорил раньше, да вы и без меня всё знаете. Тесто треба обернуть  пищевой пленкой или слегка влажным полотенцем, затем оставить его на полчаса.

После этого режем его на части, размером примерно с яблоко. Комочки раскатываем на густой посыпанной мукой рабочей поверхности очень тонко 1,5-2мм. толщиной. Ражем каждый пласт на полосы, а полосы – на ромбики. Посыпаем готовые тестяные ромбики мукой густой, так оставить на столе.

Мясо достаем из бульона,  отделяем от костей  и руками разламываем на мелкие и средние кусочки по волокнам.

Режем кольцами лук, половину выкладываем на сковороду со снятым с бульона при варке мяса жиром, солим и  обжариваем

Необходимо запомнить. Ни в коем случае не переварить тесто, а до того его достаточно тонко раскатать – с переваренными и толстыми кусочками теста блюдо получится не таким, каким должно быть.

Для усиления вкуса в бульон, подающийся в пиалах, можно добавлять пропущенный через пресс - чеснок.

Шуточный рапорт о нешуточном изобретении

11 сентября 1897 г. Елисаветполь

 Глава семейства, Афако^[1] Абрамович Гассиев, водрузил на нос массивные очки и углубился в текст, который только что вручил ему сын Виктор.

«Доношу Вам, что машина моя наконец окончена и модель работает. Посему прошу ускорить отправкой прошение о выдаче мне привилегии. Чертежи и объяснение устройства машины я изготовлю. В.А. Гассиев.»^[2]

— Ну и что это значит, милостивый государь, — обратился он к сыну, кладя бумагу на покрытый белоснежной скатертью стол.

— А то, что по законам Российской империи, я, в силу юного возраста, не могу самостоятельно подать документы на получение привилегии^[3], ибо ещё не дееспособен.

— А ты уверен, что она будет работать? — Гассиев-старший внимательно смотрел на юношу, — я за тебя поручусь, а она окажется не более, чем игрушка.

— Не был бы уверен, рапорт по инстанции не подавал бы, — парировал Виктор, — сто раз всё проверил. Помнишь, ты однажды взял меня с собой в типографию? Там ещё грохот стоял такой, что уши закладывало, от краски першило в горле, и глаза постоянно слезились, а рабочие поголовно болели чахоткой, наглотавшись свинцовой пыли.

— Было такое. Но я тогда с трудом оттащил тебя от наборной кассы^[4], — Афако Абрамович теребил подбородок, припоминая случай, произошедший несколько лет назад.

— Я этого не хочу! — Сын выпятил грудь и заложил пальцы за края безрукавки.

— Прости, не понял. Чего не хочешь?

— Чтобы непрерывно кашляющие кровью печатники рано умирали, потому и придумал устройство позволяющее обходится без свинцовых литер. Пойдём ко мне, я всё тебе расскажу в деталях, — парень взял отца за рукав, — там всё просто:

 Я применил принцип фотографирования в печатном деле. Моё устройство состоит из зачернённого стеклянного диска, с нанесёнными на нём буквами и фонарика с  фотокамерой. Диск вращается и, когда нужный знак оказывается на нужном месте, то его изображение запечатливается на фотоплёнке. Отныне смертоносные свинцовые литеры уйдут в прошлое. Их заменит световое изображение. Именно таким способом я и набрал текст вот этого рапорта. Надо же было

испытать машину от начала до конца.

***

С того памятного разговора прошло три года. Именно столько чиновники изучали поданные Афако Абрамовичем документы. Придраться было не к чему. Опытный образец работал исправно. Наконец, 24 мая 1900 г. Комитет по техническим делам выдал «официальную привилегию», тем самым признав фотонаборную машину новым изобретением.

Сентябрь 2021 года. Маленький «служебный» музей при типографии газеты «Вольное Причерноморье»

Саня и Егор — закадычные друзья, а за одно и студенты журфака областного университета, подтрунивая друг над другом, переходили от стенда к стенду.

— Везёт же девчонкам, Маринке с Зойкой, им Пенсне^[5] вообще легкотню поручил:

Материал собрать о всем известном изобретателе Лосеве. Сиди себе в инете, копируй инфу, да на комп перетаскивай. Материала во, — Егор демонстративно провёл ладонью по шее, а тут изобретение сто двадцатилетней давности, да ещё не в Питере или в Москве, а где-то там в глуши, на Кавказе.

— И главное ,за что? — поддержал товарища Александр, — сидели тихо, в смартфоны не пялились, и нате, пожалуйте, доклад о Гассиеве и его машине.

— Это ты верно подметил, в телефон мы не глядели, мы с тобой на Зинку с Маринкой зырились, за то и поплатились. Разве не понятно?

— У Пенсне четыре глаза: двумя он за девчонками наблюдал, а остальными за нами, — Егор потянул  товарища к противоположному стенду.

***

— Санёк, смотри сюда, - товарищ ткнул пальцем на стекло, за которым находилась цветная фотокопия старинного листка, — вот это да! Изобретатель-то наш, даже в гимназии никогда не учился. Отец сам преподавал ему естественные науки, а мать — гуманитарные.

— Конечно, зачем ему было в школу топать, если его батя сам перевёл с русского на осетинский учебник физики. Будь у меня такие родители, я бы и в универ не поступал. Дома, на диване, его закончил,- согласился с другом Александр, пытаясь смартфоном сфотографировать, через застеклённый стеллаж, очередной документ.

1905 год. Владикавказ

Молодой человек в который уж раз вчитывался в строчки казённого письма, мучительно размышляя как жить дальше.

«… настоящим уведомляем вас, что в этом месяце истекает срок беспошлинного использования выданной «Привилегии на изобретение нового способа производства печатной продукции». А по сему вы обязаны незамедлительно предоставить в Комитет по техническим делам, справку о внедрении изобретённой машины в реальное производство. С указанием точного места, где оная эксплуатируется. Сообщаем так же, что согласно законам империи за каждую единицу будет начислена денежная пошлина. В случае невыполнения данного предписания, «Привилегия» потеряет свою силу, и каждый, кто пожелает, будет в праве изготовить устройство без выплаты вам какого-либо финансового вознаграждения!»

— Обидно, но не смертельно. Не получилось в России, попробую за границей. Разошлю описание моего изобретения в патентные ведомства самых передовых стран. Авось, отыщутся спонсоры, и дело пойдёт. Там люди на технические новинки ох какие падкие, — подумал Виктор Гассиев и, спрятав документ в ящик шкафа, рядом с авторскими экземплярами трудов Афанасия Абиевича, склонился над чертежами нового изобретения.

***

 Увы, иностранцы не заинтересовались утратившим юридическую защиту патентом молодого изобретателя с далёкого Кавказа. Зачем платить деньги за то, что можно взять даром, в открытом доступе.

Музей при типографии газеты «Вольное Причерноморье»

— Дружище, погляди, что я нарыл, — Егор вчитывался в едва различимые буквы объявления в газете столетней давности, — «За умеренную плату оказываю услуги по ремонту фотоаппаратов, граммофонов, даю консультации по различным разделам точных наук.»

— Ну и дела, — согласился с товарищем Александр, — вместо славы, почёта и признания зарабатывать себе на жизнь ремонтом старой техники.

Факультет журналистики краевого университета

Радостные Маринка и Зойка пулей вылетели из кабинета Аркадия Кирилловича, заведующего кафедрой литературной публицистики и столкнулись с Саней и Егором.

— Чего сияете, как олимпийские медали. Отстрелялись, что ли? Как у Пенсне с настроением? Не придирается? — Александр попытался обнять Марину, но та отстранилась и приняла неприступный вид.

— Зайдите, мальчики, и сами всё узнаете. Или вы только с девчонками такие решительные? — парировала Зойка, — пойдём Мариша, нам ещё книги в библиотеку сдавать, а она вот-вот закроется.

***

Ну-тис, молодые люди, показывайте свои изыскания. Удивите старика своими журналистскими находками, — профессор открыл тонкую папку с докладом:

— А почему вы начали своё изложение с тысяча девятьсот пятидесятого года, а не с даты рождения изобретателя? Согласитесь это как-то необычно?

— В этом году в «Литературке» появилась статья об этом удивительном человеке, и Виктор Афанасьевич был награждён «за плодотворную изобретательскую деятельность в области техники» орденом Трудового Красного Знамени, ему присвоили звание Заслуженного деятеля науки,— Егор многозначительно поднял палец вверх.

— А вы знаете, что в тридцатых годах прошлого века советские полиграфисты обратились Гассиеву за помощью. В стране не хватало специального материала для создания клише. И изобретатель нашёл оригинальное решение этой проблемы: предложил заменить дорогостоящий цинк на желатин.

 Друзья стояли молча, переминаясь с ноги на ногу. Пауза затянулась. Наконец, Егор промямлил:

 — Аркадий Кириллович, так материала кот наплакал, мы весь типографский музей перелопатили..

— И интернет тоже, и библиотеку городскую, — внёс свои пять копеек Александр.

— В таком случае, дорогие мои искатели ,предстоит вам дорога дальняя, но интересная. Поедете на практику, в славный город Владикавказ.

  Студенты дружно открыли рот, но промолчали, а Пенсне продолжил:

 — А именно, на улицу Свободы, в дом номер сорок. Там долгие годы обитала семья Гассиевых, и ещё обязательно загляните в Республиканскую книжную типографию. Ровно десять лет назад ей присвоено имя изобретателя. И не смотрите на меня как бухгалтер на фининспектора. В таком куцем виде я вашу работу принять не могу, ибо нынешнее поколение обязано полном в объёме знать о деяниях своих выдающихся соотечественников.

[1]     — По-русски Афанасий

[2]     — https://maxbooks.ru/nemir/worldb140.htm

[3]     — патента

[4]     — Ящик со свинцовыми литерами-буквами, которые используются для изготовления текстовой части печатной формы, при котором вручную последовательно формируются строки и страницы.

[5]     — Аркадий Кириллович, заведующий кафедрой литературной публицистики. Кличку Пенсне профессор получил за категорический отказ носить очки, предпочитая им оптическое устройство, держащееся благодаря пружине, сжимающей переносицу.(См. Рассказ А. Ралота «Холодный свет Олега» https://psygazeta.ru/rubriki/istorii-izobretenij/499-kholodnyj-svet-olega.html)

Результат положительный

Глава первая

Южноморск 1990 год. Июнь

С того самого момента, как Александрос¹ Акулов сошёл с электрички — Краснодольск-Южноморск, злился на всех: на препода политеха, вкатившего на вчерашнем экзамене по «Элеваторам и складам» пару, на родителей-музыкантов, наградивших его непонятным греческим именем, (и как только в ЗАГСе это безобразие узаконили в свидетельстве о рождении?), на Натаху, отказавшуюся смотаться с ним на море и поддержать потенциального мужа в трудную минуту. Но прежде всего, если честно, злился на себя. Надо же удумал спорить с Горынычем, заведующим кафедрой. Ну, покаялся бы, в конце концов рассказал правду, мол, с девушкой общался, вместо подготовки к экзамену. Профессор, наверняка, вошёл бы в положении, нарисовал в зачётке заветный трояк или отпустил, с Богом, на пару дней, для самоподготовки. Мужик он понятливый и будущих руководителей производства не гнобил, по пустякам не придирался. А теперь-то что? Стипуха прощай. Она, конечно, мизерная, но всё же... И ходи с «хвостом» до следующего семестра.

***

«Предки спали и видели сыночка, то бишь, меня,» — вспоминал незадачливый студент, шагая к морю, — «стоящим в лучах света на сцене и утопающим в букетах. Однако их любимое чадо поступило по-своему. Окончив с медалью школу я взял да и заявил: «Династии не будет». И вместо консерватории подал документы на факультет «Технологии хлебопродуктов», ибо железяки и химия привлекали меня много больше, чем фуги Баха и «Второй концерт Чайковского».

Помню как на первом курсе познакомился с бойкой девчонкой Наташей, приехавшей в город из станицы. Та, нисколько не смущаясь, однажды вечером приехала ко мне домой и потребовала, да именно так, потребовала помощи в постижении основ неорганической химии. Потом появилась нужда в изучении сопромата, в курсовом проекте по машинам и механизмам. В общем нам вдвоём было хорошо. Расписаться решили сразу после вручения дипломов, благо распределение на работу уже отменили, и проблему с трудоустройством выпускников государство с себя сняло.

***

Александрос не заметил, как оказался на морском берегу. Начал раздеваться, чтобы броситься в воду и доплыть до стоящего на рейде корабля, но передумал. И неожиданно для себя решил погадать. Отыскал пару плоских камней: если один из них коснётся воды три раза, то всё будет хорошо, а если нет, так и суда нет, бросит учёбу и уйдёт в армию. Не выйдет инженера, получился ресторанный топёр²

  Ни первая галька, ни вторая результата не принесли. Натыкались на волну и исчезали.

Вдруг Алекс увидел, что подобным гаданием занимается не он один. Стоящая неподалёку загорелая девушка кидала камешки вслед за ним. Однако у неё это получалось лучше. Её «блинчики»³ летели дальше и касались воды раза четыре или даже пять.

— Хочешь научу — обратилась она к парню, — тут всё дело в замахе, ну, и ещё в татухе.

— В чём, не понял? — он подошёл к незнакомке и увидел, что её предплечье украшает изображение дракона, держащего в пасти иероглиф.

— Я Агнесса, что означает чистота и непорочность, — девушка протянула ладошку.

— Алекс, то есть Александрос, что значит..

— Знаю, — перебила девушка и рассмеялась, — защитник человечества. Предки тоже сдвинуты на древней Греции? Наверное, они у тебя археологи.

— Не, музыканты.

— На блинчиках гадаешь? С любимой поцапался. Я угадала?

— И с ней тоже, — неожиданно для себя разоткровенничался Алекс, - я экзамен завалил. Какая-то непруха началась.

— Это потому что не защищает «дзы»!

— Кто? Не понял?

Агнесса указала на иероглиф

— Видишь, его верхняя часть называется «ши». Что значит «просветление», а нижняя — «коу», читается, как «мудрое слово». Православные носят крестики, а там на Востоке...

— Я его не ношу, и вообще, если честно, то всё ещё комсомолец, и ни в какие «дзы» не верю. Чушь это.

— А в «блинчики» выходит веришь? — новая знакомая подошла к Алексу и, поднявшись на цыпочки, прошептала, — хочешь такого дракончика?

Алекс молчал, потом вдруг кивнул, соглашаясь:

— Но ведь это больно и опасно. Чернила под кожу!

Агнеса улыбнулась:

— Трусишь! Защитник всего человечества. Во-первых, иглы разовые, импортные. Сам понимаешь, порт, контрабанда и всё такое. А во-вторых...

— А во вторых у меня нет денег, — перебил её парень.

— Набьём небольшую татуху, я с братом договорюсь. Смотри сюда, — девушка задрала майку. На её животике уютно расположился котёнок, — тушь «Колибри» и «Медовая» акварель. Машинка скоростная, заморская. Кроме щекотки, ничего и не почувствуешь. Знаешь, сколько Адрастос местным властям отвалил, чтобы легальный салон открыть?

— Адрастос твой брат, — догадался Алекс, — и ты хочешь с моей помощью побыстрее отбить вложения?

Девушка фыркнула и, высвободив руку, побежала вперёд.

— Да постой же, я пошутил, в этом городе шуток совсем не понимают?

— Алекс бросился вдогонку, на ходу размышляя, сколько же будет стоить это самый «дзы»?

Вечер того дня. Вокзал

Последнюю электричку отправляющуюся областной центр, челноки брали штурмом. Огромные баулы, набитые турецким барахлом, летали над головами бывших научных сотрудников, медработников и даже секретарей партийных ячеек.

Алекс с трудом отвоевал себе уголок, в дальнем углу вагона.

Наколотый на руке китайский дракон распух и кровоточил. Именно его наличие позволило проникнуть в набитое до отказа транспортное средство, завладеть квадратным полуметром, дающим возможность время от времени менять положение из стоячего в сидящее на корточках.

Час ночи следующего дня

Измученные поисками хоть какой-либо работы, родители крепко спали в своей комнате, оставив в прихожей две записки:

«Звонил Горыныч, просил срочно прибыть в деканат!»

«Тебя ждут две котлеты. В холодильнике.  Пожалуйста, постарайся не шуметь. Нам рано вставать, едем в колхоз. Будем выступать на празднике по случаю начала уборочной страды. Обещали оплатить Шопена и Мендельсона чем-нибудь, по бартеру.»

— Почему завкафедрой вызывает в деканат, а не к себе на ковёр? — размышлял Алекс, жуя котлету. — За одну пару из института не выгоняют, тем более старшекурсника. Странно. Впрочем, всё происходящее в Союзе странно. Моя Наташа угробила стипуху на ядовито зелёные леггинцы⁴

и щеголяет в них по политеху. Да за такой прикид её пару лет назад из комсомола бы попёрли и из института исключили. А теперь можно, потому как демократия и гласность….

Додумать до конца эту мысль помешала татуировка. Дракон заныл так, что его носитель, не доев поздний ужин, поспешил в ванную смыть сочившуюся кровь и заклеить лейкопластырем ненавистное пресмыкающееся.

Утро следующего дня. Вестибюль главного здания политехнического института

— Акулов! Явился не запылился, ступай за мной! — секретарь деканата, получившая много лет назад прозвище «Грымза обыкновенная» схватила

Александроса за рукав и, расталкивая толпу студентов, увлекла за собой.

В маленькой каморке деканата женщина, порывшись в куче бумаг, вытащила и торжественно протянула листок бумаги с перечёркнутой крест накрест красной полосой.

— Ведь это последний шанс — дрожащим голосом произнёс студент, беря в руки разрешение на пересдачу экзамена — всего за одну двойку такое?

— Чудак, ей Богу. Ты соображаешь в какое время живёшь? Ну, нет денег новые разрешения в типографии заказывать! Даём те, что в наличии остались, скоро и они закончатся. Вот тогда попляшите, двоечники несчастные! Убирайся с глаз долой.

Кафедра спецпредметов

Горыныч, увидев незадачливого студента приветливо кивнул, и указал на стул, стоявщий возле старинного дубового стола.

Акулов открыл рот, чтобы произнести заранее продуманный монолог, но профессор начал разговор первым.

— У меня две новости, и обе хорошие. Первая. Посылаем тебя за границу. На целый семестр. В Германию. Будешь стажироваться в университете города Ульм.

— Но у меня же хвост! — вскакивая с места выкрикнул Акулов и, вообще, я английский учу и ...

— Не перебивай старших, это крайне невежливо, имей терпение дослушать до конца. Экзамен будешь пересдавать не мне, а всей кафедре. Сегодня! Через пару часов. Когда коллеги подтянутся. Это раз. А два заключается в том, что Германские государства объединяются, и в качестве благодарности делают Советскому Союзу маленькие приятности.  Студентов к себе приглашают. Мы тут посовещались, и я решил, что поедешь к бывшим врагам именно ты.

И в-третьих, вопросы не принимаются, а принимаются только ответы, и исключительно, по теме «Элеваторы и склады». Ступай готовиться. Мне ещё кучу бумаг надо на твою персону готовить: виза, денежное содержание, межвузовский контракт и прочее. Знаешь, за скольких сынков хлопотали, но я отбился. Впрочем, эта информация, уж точно, не для твоих ушей. Жду в одиннадцать. Не опаздывай.

Вузовская библиотека

Алекс смотрел в учебник, но видел ни текст, а китайского дракона с иероглифом в зубах, сумевшего за сутки изменить полярность его бытия с отрицательного на положительный. Выходит,  права  Агнесса на сто процентов. Татуха хоть ещё и болит, но работает. Рассказать бы всё Наташке, но та, выпросив трояк, сессию сдала, и тут же умчалась в провинцию. И выберется из глуши только осенью. Выходит, мы с ней не увидимся до Нового года! В Германии, наверное хорошо. Нет никаких талонов на масло и сахар, а на шнапс тем более. Буду родителям посылать «вражеский» дефицит. Но язык! Как его за два месяца выучить? Дракоша выручай!

***

Экзамен походил на тренировку теннисиста с машиной, подающей мячи. В течение часа на Алекса сыпались вопросы со всех сторон, но странное дело, Акулов отвечал на них легко и даже задорно, поглаживая то место на рубашке, под которой давал о себе знать дракон.

Наконец, Горыныч торжественно поднял руку и произнёс:

— Надеюсь, коллеги, никто не сомневается в правильности принятого мною решения. Парень достоин. Но, чтобы не зазнавался и нос не задирал, ставлю четвёрку, ибо на этой бумаге, — он показал направление на пересдачу с ярко-красной полосой, — за всю историю института более высокой оценки никто не ставил! Все свободны, а ты, Александрос иди пообедай и возвращайся, будем с тобой думку думать, как Чапай с Петькой.

Час спустя

—  Так. Ты должен предоставить следующие бумаги: выписку из ЖЭКа о составе семьи. Восемнадцать исполнилось?  Тогда согласие родителей на выезд за рубеж не требуется. Но вот документ об их доходах обязателен. Да, ещё вот что, справка из поликлиники о состоянии здоровья. Формальность, конечно, но немцы, есть немцы. У них Ordnung⁵ - самое главное!

Глава вторая

Родители были на седьмом небе от счастья. Их чадо едет в Европу и не в краткосрочные гастроли, а на полгода. А по сему пропустили мимо ушей сообщение о том, что сын сделал себе татуировку. Посчитали, теперь так надо. Всем же известно, нынче иностранцы поголовно расписаны, как туземцы, и чтобы не отличаться от местных, на такую жертву пойти стоило. Проблема возникла с получением справки о доходах, ибо их не было. В филармонии зарплату имели два человека: директор и главный бухгалтер. Музыканты перебивались исключительно «халтурой», но папа обещал эту бумагу раздобыть и цифру там «нарисовать» правильную.

Неделю спустя. Поликлиника

Терапевт Вера Марковна, знавшая Алекандроса с самого детства, не спешила выписывать справку «О здоровье». Раз за разом вчитывалась в результаты анализов, наконец тихо произнесла:

— Понимаешь, Саша, здесь оборудование старое, и ошибка вполне вероятна. Выпишу тебе направление в специальную клинику, пусть они ещё раз всё хорошенько перепроверят. Если не подтвердится анализ, милости прошу. Справку дам. За мной задержки не будет, — она встала и, чуть помедлив, вручила листок.

Алекс взял направление, и дракон укусил так, что парень чуть не потерял сознание от боли.

***

На знавшем лучшие времена здании «красовалась» облупившаяся по краям надпись:

«Государственное бюджетное учреждение здравоохранения

Клинический центр профилактики и борьбы

со СПИД»

Алекс с досадой взглянул на неё, погладил татуировку и толкнул дверь.

В отличие от районной поликлиники в коридоре не было никого.

Сонная бабулька за стойкой регистрации молча взяла у него направление, куда-то позвонила и буркнула:

— Тринадцать.

— Не понял? Что?

— Кабинет тринадцать. Там и доктор и анализы берут. Поспеши, а то на обед уйдут. Тогда только завтра тобой займутся. Это уж как пить дать.

Десять дней спустя

Доктор в давно не стиранном халате был сама любезность.

— Запомни, перво -наперво: тут всё анонимно. Никому, ну кроме компетентных органов, мы информацию не даём, а в институт тем более. Но источник приобретения выяснить обязаны, так что рассказывай, с девкой незнакомой на вечеринке в общаге было?

— Нет, конечно, — возмутился Алекс, у меня же невеста есть, почти жена.

И тут его шандарахнуло, словно мешком из-под муки. Натаху же проверять статут. И зачем сболтнул.

— Это замечательно. Завтра приведёшь её сюда, будем обследовать.

— Не мо-гу, — по слогам, давя комок в горле, вымолвил Акулов, — она сейчас у родителей, в станице.

— В какой?

— А вот и не скажу. Не имеете право.

— Болван! А ещё студент. У нас прав, генералы завидуют. Ты хочешь, чтобы мы МВД подключили? Так это запросто. Но в таком случае, извини, врачебная тайна отменяется. Официальный запрос в Политех, расспрос друзей, подружек и всё такое. Следствие по полной программе!

— От неё я точно не мог — горячился парень, а в голове одна шальная мысль догоняла другую. А вдруг Натаха не только со мной? Готовила запасной вариант или имела богатого «папика» для извлечения нетрудовых доходов, - он их прогнал от себя эти мысли и, быстро закатив рукав рубашки, выкрикнул:

— Это всё он — указал на татуированного дракона, — говорили, что иглы разовые, выходит, врали.

Хозяин кабинета налил воды в стакан, протянул Алексу:

— И салон тоже проверим. Никуда он не денется. Бери, пиши. Имя, фамилия, своей юнгфрау⁶, место жительства. И моли бога, чтобы у них в деревенском медпункте были нужные реактивы для нашего анализа. Тогда ей не придётся в город приезжать. Село, оно сам понимаешь, тайны хранить не умеет.

— Станица, — машинально поправил Алекс.

— Точно, — согласился с ним врач, крутя диск старенького телефона.

Август 1990 года

Мать молча протянула сыну длинную телеграмму и вытирая краем платка слезы вышла из комнаты.

«Ты самая настоящая св...чь. Можешь радоваться! У меня результат отрицательный и окончательный! И не смей показываться на глаза! Осенью перевожусь на другой факультет, потому что тебя га.а больше видеть не могу. Сам подцепил, сам выкарабкивайся, а лучше покончи с жизнью, чтобы ещё кого-нибудь, не заразил! Твоя бывшая Н.»

***

Алекс не спал всю ночь. Причиной тому была не  только телеграмма от уже бывшей, но и строчки из медицинских справочников, основательно проштудированных в библиотеке.

ВИЧ – это вирус, приводящий к дефициту иммунитета у человека! С вирусом носитель может полноценно жить, правда, только в периоды между стадиями обострения, но рано или поздно организм не сможет справиться с банальной инфекцией, поражающей лёгкие, почки, печень и т. д. В зависимости от интенсивности лечения больному отпускается от нескольких месяцев до пятнадцати лет. Вылечить человека пока не удалось ни в одной стране. В Советском Союзе эффективные лекарства в дефиците и стоят баснословных денег, ибо доставляются из-за рубежа. Первый случай ВИЧ на территории СССР зарегистрирован пять лет назад у гражданина ЮАР, обучающегося в Москве. Пролечен во второй инфекционной больнице, однако несмотря на интенсивное лечение, пациент скончался через два месяца.

Ну и зачем тогда жить? Какая разница, как умереть. Завтра — быстро и, наверное, без боли или пару месяцев, или лет спустя, но на больничной койке в страшных муках, разорив родителей, израсходовавших скудные накопления на контрабандные, мало эффективные лекарства. Перед глазами Александроса предстала картинка городского моста самоубийц.

***

(Эта красивая ажурная конструкция была местной достопримечательностью, с которой шагнул в бездну не один десяток доведённых до отчаяния людей. В позапрошлом году над перилами даже соорудили заградительную сетку, но любители халявного металлолома нынешней зимой её срезали, облегчив путь в никуда, таким как Александрос.)

***

Родителей, конечно, жалко. Но пока они ещё относительно молоды и смогут перенести его уход легче, чем ... — Сон победил окончательно, и Акулов-младший провалился в царство морфея, успев подумать, что это последняя ночь в мягкой и родной кровати.

Глава третья.

Раннее утро. Мост через реку Каваль. Мост самоубийц

Алекс не  удивился! Обомлел! Место, выбранное для перехода в мир иной, было занято! На перилах, свесив ноги над бездной, сидела хрупкая девушка.

Её намерения не вызывали двоякого толкования, даже если она мастер спорта по прыжкам в воду. Итог однозначнен.

« Ну, уж нет! Ей я этого совершить не дам. Правда, до той поры, пока сам не сигану», — Алекс рванулся вперёд и, схватив девушку, отбросил назад.

— Ты? Удивилась кандидатка в самоубийцы, — и у тебя тоже?

На парня не мигая смотрела Агнесса.

— Где брат? Почему он..

— Нет Адрастоса, — по щекам девушки потекли слёзы, — бандиты убили, за то что не захотел салон на них переписывать, и Виктор Цой разбился, и у меня спид. Иностранные моряки завезли. Но мы — то тут причём? Иглы спиртом протирали, каждый раз, но.. — и она разревелась в голос.

— Выходит ни дракоша, ни иероглиф не помог? — разозлился Алекс, — обоим жизнь испортил. Что врачи сказали, какая стадия?

— Я за этим в твой город и приезжала. В ВИЧ-центр. Утверждали, что пока начальная, но это только пока. Надо постоянно лекарства принимать, дорогущие. Их ещё доставать надо, а денег нет. Даже на панель не пойдёшь, теперь это нельзя, — глотая слёзы и всхлипывая, выкрикнула девушка, — давай вместе сиганём. Вдвоём не страшно. Сам в такую рань, сюда за смертью явился?

— У меня дома есть компьютер! Не новый, правда, зато сингапуский. Предкам в качестве гонорара за гастрольный тур дали. Знаешь сколько стоит?

Агнесса покачала головой, вытирая ладошкой слёзы.

— Тыщ сорок, не меньше. Я его мигом загоню и  стану тебе лекарства доставать. Будешь пить, будешь жить.

Реакция девушки оказалась неожиданной. Она порывисто бросилась парню на шею и выкрикнула:

— Продавай. И немедленно. Но на эти деньги мы не лекарства купим, а уедем далеко-далеко, в Бурятию. Рассказывали, что там есть место, где живут такие, как мы. Колонией. Помогают друг другу. Поддерживают. Будем жить как муж и жена! Согласен?

Октябрь. Бурятская Советская Социалистическая Республика. Курумарский аймак. Дацан⁷

— Значит в нашу общину прибыли за помощью, — монах, облачённый в длинный халат, с огромным вышитым драконом, придирчиво осматривал парня с девушкой, — есть желание изучать Дхарму⁸, стать  просветлёнными или убежали от долгов да бандитов?

— У нас спид, — ответил за двоих Алекс. Говорят, здесь есть поселение таких, как мы. Это правда?

— Имеется. Но предупреждаю сразу: В нём люди живут ровно столько, сколько им отмерил наш Будда, или ваш Бог, или Аллах. Кто сильно в них верит, ежедневно творит добрые дела, помогает соседям, тот пребывает на этой земле много, а кто.. я понятно сказал? Вот ты кто по профессии? — монах ткнул пальцем в грудь Александроса.

— Мельник. Учился на него, институт закончил, почти.

— А я художница, и ещё декоративную посуду могу делать, — вступила в беседу девушка.

— Декоративная здесь не нужна, а простой надо много, и зерно молоть некому. Водяная мельница стоит не берегу заброшенная. Восстановишь? — монах кивнул в сторону реки.

Краснодольск. Декабрь 1991 года

Акулов-старший, поседевший и осунувшийся, вертел в руках письмо, не решаясь открыть,

— Странное дело, Союз распался, а почта всё ещё работает - подумал он, а вслух произнёс:

— Надюша, иди скорее сюда, смотри, что в почтовом ящике обнаружил.

Разорвал конверт, и на пол упала фотография. Там были запечатлены трое: их исчезнувший год назад сын, улыбающаяся девушка и младенец, облачённый в жёлтый халатик с дракончиками.

Надпись на обратной стороне гласила — «Дорогие мои! Теперь вы бабушка и дедушка, и это ваш внук Олзо, что по-бурятски означает — находка. Сегодня он сдал анализ на ВИЧ. РЕЗУЛЬТАТ ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ!»

Болгарский ТАРАТОР или холодный суп

"Будьте осторожны со своими желаниями – они имеют свойство сбываться"

"Мастер и Маргарита" М. Булгаков

Главное здание областного университета

—  В других ВУЗах уже давным-давно двадцать первый век, первая половина. Куда хочешь, туда и поедешь на практику. Хоть в Хьюстон, хоть на Канары, лишь бы доллары-тугрики в кармане водились. Быстренько накрапаешь отчётец на десяток, другой киллобайт и — свободна, как ветер в Сахаре, а у нас всё по старинке: баллы, согласно успеваемости за последний семестр, и распределение по городам, строго с их количеством, — недовольно ворчала Маринка Воробьёва, студентка факультета журналистики, скрупулёзно складывая на калькуляторе пятёрки и четвёрки, полученные за отчётный период обучения.

— Чего ты бубнишь, словно моя бабуля, в день получения пенсии.

 Неслышно подошедшая подруга Зойка Другова решительно нажала на квадратик значка «Сброс» на «счётно-решающем» устройстве Маринки.

— Ты чего? Мне совсем чуть-чуть оставалось! Теперь всё заново набирать! Вот дурында.

— Не трать время зря. Всем и так известно: Пенсне^[1] тебя первой вызовет.

— С чего это вдруг? — Марина от удивления округлила глаза.

— А с того, что ты у него в любимчиках, то есть в любимицах ходишь.

— А как же балы? Он же сам говорил, что города для прохождения практики мы будем выбирать строго по их количеству.

— Мариша, ты какой курс окончила? — съязвила Другова.

— Как и ты, четвёртый.

— То-то, что четвёртый. Должна уже соображать, что балы — вещь хорошая, но в соседнем Аймаке^[2].

Зойка хотела ещё что-то добавить, но массивная дверь кафедры «Литературной публицистики» распахнулась, и секретарь Анна Сергеевна, заглянув в список, хорошо поставленным голосом продекламировала:

— Воробьёва, Другова попрошу проследовать за мной!

— Ну, что я тебе говорила? — Зойка толкнула подругу локтем, — а ты балы, оценки. Одно не понимаю, меня-то почему позвали? Я ведь не отличница и даже не хорошистка.

— Вот дурёха. За компанию, за что же ещё. За неё даже жид повесился, — Маринка отступила в сторону, пропуская подружку вперёд, и той ничего не оставалось, как стукнув в дверь пару раз для порядка, и сотворив на лице некоторое подобие улыбки, прощебетать:

— Аркадий Кириллович, разрешите. Нас Анна Сергеевна позва...

— Ну раз запустила, то проходите. Присаживайтесь и выбирайте, профессор положил перед девушками список городов. Позволю себе посоветовать Южно-Сахалинск, самый что ни на есть Дальний Восток. Икра, лосось, опять же пролив Лаперуза. «Будете кидать туда камешки с крутого бережка»^[3], а потом сварганите мне совместный отчёт по практике. Или, допустим, Калмыкия. Единственное место в старушке Европе, где местное население исповедует буддизм.

— А можно мы с Мариной отправимся сюда? — Зоя указала пальчиком на первую строку списка, где заглавными буквами было написано короткое слово - МОСКВА.

Пенсне осёкся на полуслове, поднялся с кресла и подошёл к окну:

— Не хотите расставаться с цивилизацией. Жаль. Молодёжь нынче никак не желает ехать за романтикой и за запахом тайги.^[4]

Воля ваша. В столицу, так в столицу. Однако в таком случае тему для практики я вам принципиально давать не буду. Извольте, будущие светила журналистики, отыскать там то, не знаю что! Но такое, чтобы Главреды местных изданий выстроились перед этим кабинетом в очередь за сенсационным материалом.

 Воробьева открыла рот, чтобы всё же попытаться получить от профессора хоть какое-то уточнение, но тот не дал ей сказать.

— Ступайте за билетами. Вы меня огорчили. Скажу больше. Расстроили. И пригласите сюда, двух томящихся в коридоре парней, с одинаковыми причудливыми причёсками, напоминающими петушиные гребни.

Три дня спустя. Москва. Утро

Зойка ворвалась в  комнату словно ветер Камикадзе^[5]

— Маришка дрыхнешь? Это не делает тебе чести! Вставай и немедленно причипуривайтся, — бубнила  Другова, тормоша подругу.

— Представляешь, я с самого раннего утра стояла в очереди за билетами в Большой, — девушка выставила вперёд руку, на которой шариковой ручкой была начертана цифра 507.

— Ну, сходим мы на балет или оперу, так что с того? — сонным голосом перебила её Марина:

— Ты думаешь, Пенсне примет наш отчёт о спектакле главного театра страны, или о его труппе? Да, такого добра в любом журнале хоть пруд пруди. Я уже не говорю об интернете. Забыла его слова? «Без эксклюзива лучше не возвращайтесь!» И угораздило же тебя выбрать Москву. Дрыхли бы с тобой в какой-нибудь юрте до самого обеда. Потом собрали материал о нелёгкой жизни кочевников-скотоводов и — все дела.

— Ты, наконец, дослушаешь свою лучшую подругу до конца? — Зойка стянула с Маринки одеяло, подняла и подтолкнула её в сторону ванной комнаты, не забывая при этом излагать суть последних событий, — так вот, стою я в очереди, на часы поглядываю, тут подходит ко мне парень, симпатичный такой, интеллигентный. Ну, думаю, сейчас билетик по спекулятивной цене предлагать станет. Ан нет. Ангельским голоском молвит: «Не соблаговолите ли барышня посетить сегодня верниса́ж^[6] ? Там будут представлены полотна художника, учёбу которого в Берлинской высшей школе изобразительного искусств оплачивал сам Гетман Скоропадский!» Короче, через час открытие, и мы должны там быть! Усекла наконец.

— Нее. Выходит, ты наши деньги по статье «Культурная программа» ухлопала на выставку какого-то старикашки, жившего Бог весть когда, ещё во времена  Октябрьской революции? Брр, - и по этому поводу будишь меня в рань несусветную?

Вместо ответа Зоя вытащила из сумки красивую программку и всучила её Воробьевой. На глянце  красивым шрифтом было начертано:

«Дружил с Пикассо, был любимчиком богемы и кумиром Гитлера. Выполнял поручения советских развед. органов»

— Ну, ты даёшь! — воскликнула, окончательно проснувшись Марина, обняла Зойку, — супер! То, что надо. Это тебе не юрта на краю света, это точная пяха в зачётке, да ещё и с автографом Кирилловича!

Три часа спустя

Переходя от картины к картине, девушки с открытым ртом слушали солидную женщину-экскурсовода.

«Николая после окончания училища забрали служить в деникинскую армию. С её разгромленными  частями оказался в Польше, в лагере для военнопленных. Некоторое время спустя оттуда бежал и перебрался в соседнюю Германию.

Ночевал в подвалах, перебивался случайными заработками, порой голодал. Но чёрная сторона неожиданно сменилось белой. Юноше помогли украинские эмигранты. В то время литератор Владимир Винниченко руководил Берлинским комитетом помощи украинскому студенчеству. Именно он и помог молодому дарованию организовать свою первую персональную выставку.»

***

Старичок, столетнего вида, возник неоткуда, бесшумно подошёл в девушкам и, тронув Марину за локоть, зашептал в ухо:

— Извините за назойливость. Я вижу вы с подругой интересуетесь работами Николая Петровича Глущенко, очень похвально. В наше время его основательно забыли. А жаль.

— У нас задание. Привести материал о таких, как он, — также шёпотом ответила Маринка. Вот мы с подругой..

— В таком случае вам крупно повезло. Полковнику в отставке, то бишь мне, есть что вам поведать такого, о чём понятия не имеет наш экскурсовод, добросовестно выучившая и пересказывающая информацию, выложенную на открытых сайтах всемирной паутины.

— Ой, как интересненько, — вмешалась в разговор Зойка. А он что, в добавок к работе над полотнами ещё и шпионил? Разве такое бывает?

— Ещё как. В жизни и не такое случается, — старик помедлил с минуту, а потом продолжил:

— Давайте поступим так. Сейчас вы догоните экскурсовода, дослушайте её монолог, а потом мы встретимся внизу, в кафе. С момента кончины Яремы прошло уже достаточно времени, чтобы снять гриф «Совершенно секретно» с его деяний.

— Простите кого? Какого Яремы? — Марина смотрела на собеседника округлившимися от удивления глазами.

— Позже милые дамы. И не Здесь. Не будем портить атмосферу творческого праздника, банальным шпионажем.

Час спустя. Кафе в подвале музея

Девушки перестали строчить в своих блокнотиках, достали смартфоны и включили на них программу «Диктофон», боясь упустить хоть слово из монолога удивительного собеседника. Если бы такое было возможно, то они бы вообще перестали дышать, полностью обратившись в слух.

Отставной полковник был в ударе. Сегодня он отыскал благодарных слушательниц и, наконец, мог поведать о том, о чём, согласно подписке «О неразглашении», молчал долгие годы.

— Девушки, вы когда-нибудь слышали фамилию Довженко?

Обе задумались, но не надолго. Сделав пару кликов в смартфоне, Зоя выпалила: — Была такая киностудия в Киеве, вернее носила его имя.

— Александр Петрович Довженко, известный кинорежиссёр оббегал все пороги  больших кабинетов, но добился того, что Глущенко получил молоткастый, серпастый паспорт гражданина СССР.

Скажу честно, этому событию поспособствовали и наши компетентные органы. Вручив молодому человеку заветный документ, наше правительство отказало художнику Николаю в просьбе разрешить вернуться на Родину. Уверяли, что не навсегда. Как только он выполнит некоторые поручения советских разветорганов, так сразу...

— И что, согласился? — хором воскликнули студентки.

— А вы сами-то как считаете?

— Думаю, да! — ответила за двоих Марина. Он же любил свою страну и, наверное, считал, что помогать ей, пусть даже за границей — его долг.

— Ярема, такой псевдоним ему присвоили, пришёл к этому выводу не сразу.

Уехал Париж. Стал известен в кругах людей искусства. Его картины пользовались успехом и неплохо продавались.

— Так он стал разведчиком или нет? Я что-то не понимаю, — Зоя кусала кончик ручки, пытаясь с помощью этой пытки выведать ответ у бездушной пластмассы.

— Статус действующего разведчика давал художнику некоторые привилегии. Иногда он писал портреты, как бы вам сказать… в стиле «ню». За подобное в тогдашнем СССР запросто могли поставить к стенке. Однако, разведчик был нужен Кремлю. Его сообщения о настроениях в эмигрантских кругах и о многом другом оценивались высоко.

Некоторое время спустя Пикассо, Матисс и Глущенко открыли собственное художественное ателье. Понятное дело, народу там всегда было не протолкнуться. Выбор источников информации был велик: наши белоэмигранты, проукраинские националисты, французские и европейские чиновники.

И Ярема трудился не покладая рук. В Москву регулярно шли депеши и секретные чертежи военной техники. Скажем, о новейших разработках истребителей и двигателей к ним.

— Да, за такое ему самому должны были персональный самолёт представить для торжественного возвращения в СССР! — Марина приложила ладонь к виску, как знак воинского приветствия.

— Девочка, ты права. Почти. Николай засыпал подобными просьбами своё непосредственное начальство. И добился своего. В  тридцать шестом году ему таки разрешили вернуться в Страну Советов. И даже не одному, а с семьёй. Обосновался в Киеве.

— И всё? Заделался простым художником? Писал и продавал картины? — Зоя разочарованно смотрела то на старика, то на подругу:

— Нам так и закончить статью?

Полковник улыбнулся:

— Бывших разведчиков не бывает! Зарубите себе это на ваших прелестных носиках.  В сороковом году Ярему вновь вызвали на Лубянку. Приказали отправиться в Берлин. Сказали, что ты там долго жил и учился, следовательно местная контразведка не будет «своего» опекать очень плотно. А в воздухе пахнет войной. До зарезу нужна информация.

И он уехал, в качестве одного из организаторов выставки народного творчества СССР.

Расчёт оказался верным. На её открытии побывали высокопоставленные чиновники третьего Рейха, передали художнику слова восхищения от Адольфа Гитлера и преподнесли в дар альбом с акварелями фюрера, так сказать, от художника художнику. Дело в том, что когда-то давно они, вроде бы, брали уроки у одного преподавателя, и тот рекомендовал будущему главному нацисту поучиться у Глущенко. Такой вот зигзаг судьбы случился у будущего сотрудника советских спецслужб.

Ярема задание выполнил на все сто. Раньше знаменитого Зорге сообщил компетентным органам о плане «Барбаросса».

— А что стало с альбомом. Он сохранился? — не унималась Зойка.

— Не знаю. Вроде бы кое-кто из друзей Николая Петровича его видел, и даже держал в руках. Лично мне — не довелось. Да, если честно, такая дрянь и руки обжечь может. Согласитесь.

— Ну, хоть после войны, его оставили в покое? Не заставляли шпионить? — вздохнула Марина, — человек ведь столько всего сделал для Родины.

—  Что я вам могу сказать на это? Художник по поручению нашего правительства регулярно ездил в командировки. Посетил многие страны мира.

Организовывал выставки. А об остальном давайте умолчим. До поры, до времени. Для вашей статьи я поведал более чем достаточно. Да и пора мне. Передавайте от меня привет  уважаемому Аркадию Кирилловичу.

 У девушек разом отвисли челюсти. — А откуда вы…

— Полно те, дамы. Как говорил один известный литературный герой, —  «Это же элементарно, Ватсон». Только он мог послать двух «желторотых» студенток за сенсационным материалом, не дав ни малейшего намёка на тему. Узнаю почерк. Имел честь познакомиться с ним лично, пяток лет назад.

Десять дней спустя. Кафедра Литературной публицистики

— Ну, что я вам могу сказать? Будущие акулы пера. Плохо.

Тема раскрыта только на половину.

— Но ведь, — попыталась возразить Зоя.

— Мы старались. Можно сказать, изо все сил, — поддержала подругу Марина.

— Имейте совесть не перебивать старших, это как минимум, невежливо, — парировал профессор.

— То, что нашли и разговорили бывшего сотрудника внешней разведки, честь вам и хвала. Однако их было, по меньшей мере, трое. О третьем писать не будем, о нём много чего известно и даже фильм снят.

Студентки сидели молча. Только хлопали ресницами.

— И что мне с вами делать? Материал надо дорабатывать. Добавить в него информацию о нелёгкой судьбе Павла Георгиевича Громушкина. И дам-ка я вам в помощь двух верных рыцарей оруженосцев, ваших сокурсников. Догадываетесь, кого я имею ввиду? Вчетвером я надеюсь вы осилите тему «Художники- разведчики».

***

Выйдя из кабинета заведующего кафедрой подруги столкнулись с одногрупниками Саней и Егором.

— Подслушивали что-ли, — буркнула Зойка, потирая ушибленный лоб. Теперь вместе с вами пахать будем. Инфу собирать о каком-то Громушкине. Слышали о таком?

Парни пожали плечами.

— А о разведчике-художнике,  прототипе  главного героя художественного фильма, вам что-нибудь известно? Друзья-полиглоты, — съязвила Маринка.

— Воробьева, ну ты даёшь! А ещё отличница. Причём круглая, почти, — парировал Саня, — это же…

— Рудольф Иванович Абель — советский разведчик-нелегал, — продолжил за друга Егор, — впервые в истории  советского кинематографа появился перед  камерой, в начале знаменитейшего фильма «Мёртвый сезон».  И  вся страна наконец-таки увидела как  выглядит, сотрудник самого секретного ведомства. А много лет спустя, уже Стивен Спилберг снял  фильм под названием «Шпио́нский мост», главным  героем которого и  стал Абель, работающий, согласно разработанной в КГБ легенде, художником.

«Интересно, а какое звание было у Николая Петровича Глущенко? И вообще, что мы будем писать о Громушкине?» — подумала Марина и посмотрела на подругу.

— Две головы хорошо, а четыре - больше, чем у змея Горыныча, — разгадав мысли Маришки, прощебетала  Другова, решительно беря Егора по руку.

***

Продолжение следует

Ржаные коржики

«Каждый из представленных в "картинной

 галерее" героев представляет собой

"частицу ушедшего века».

 Книга "Разведка: портреты, люди, судьбы"

 Павел Георгиевич Громушкин

Пиццерия «Хвостатый студент»

  Восемь молодых глаз уставились на одинокий кусочек «Маргариты»^[1] лежащий на деревянном подносе.

— Девчонки, он на четыре части не делится, а на две — запросто, — Саня галантно подвинул к Маринке «кулинарный шедевр».

— Я догадывалась, что ты беспросветный геометрический двоечник, но теперь убедилась в этом окончательно, — девушка взяла нож и двумя движениями разделила остаток пиццы на четыре равные части: — и вы подскажите бедным девушкам, где раздобыть инфу об этом Громушкине?

— Интернет исключается, — поддержала подругу Зоя, — Пенсне кампиляцию^[2] не переносит на дух. Проверено неоднократно.

— А давайте опять к вашему дедушке-отставнику обратимся. Если он о Глущенко  знает, так может и...

— Не может! — бесцеремонно перебила его Другова, — не знаю, как у вас, а у меня с Маринкой с тугриками полная засада. Не то что на билет до Москвы, на автобус до Яблоновки не хватит. И к тому же, мы позабыли у него визитку попросить, если бывший разведчик таковую имеет. Будете его сутки напролёт возле вернисажа караулить? Удачи. А мы с Мариной, как говаривал дедушка Ленин в молодости, «Пойдём другим путём»!

— Это каким? — дожевав кусочек пиццы, поинтересовалась Марина, — у тебя после «Маргариты» родился сногсшибательный план?

— Ну, планом это пока назвать нельзя, но кое-какая задумка буйную головушку посетила.

   Зойка, как знак превосходства, продемонстрировала присутствующим кончик языка.

— Колись! - Егор вскочил с места, —  немедленно! С меня пирожное, если задумка того стоит!

— Заметь, не я это сказала. Иди покупай. Я так уж и быть с Маринкой поделюсь, а тебе расскажу, какое оно было на вкус.

— Сначала идею сказывай. Расчёт калорийный опосля! — вмешался в диалог Саня.

— У, жадюги. У самих в голове хоть шаром покати, а дамам, изголодавшимся до невозможности, десерт зажиливают! —Зойка насупила брови и зыркнула глазами.

— Ладно, так уж и быть, излагаю по пунктам. Первое. У меня имеется подруга Лиля Крулевская. А у ейной мамы сыскное бюро. «Крулевская и партнёры». Слыхали про такое?

— Гениально! Лучше и не придумаешь. Мы сейчас же, здесь, скинемся остатками своих стипух и наймём частного детектива. Так, мол, и так, наройте господа сыщики инфу на тему художник-шпиён Павел Громушкин, только, чур в интернет не подглядывать, ибо на это мы и сами горазды! — съязвил Саня, отодвигая от себя опустевший поднос.

— Дай договорить, торопыга несчастный, сиди и слушай, что умные сокурсницы глаголят. Полезно для пищеварения, — произнесла Зоя, отыскивая в смартфоне фото и показывая его ребятам.

— Обычная фотография. Таких сотни каждый день выкладывают. Муж и жена. счастливая парочка отмечает серебряную свадебку. К нам-то данный факт каким боком? — Егор всматривался в экран, пытаясь разглядеть что-то необычное.

— Это второе! — Зоя многозначительно подняла палец вверх.

— Не понял? Что второе? Пицца у нас  была и на первое и на второе. А на десерт ты ещё не наговорила, — Александр вернул гаджет хозяйке.

— Первое я уже выдала, а теперь продолжение. На снимке запечатлена не семейная пара, а хорошие друзья. Конкретно: Маргарита Сергеевна Крулевская, Лилькина мама, и генерал Романец. Вот он-то и нёс службу в тех самых компетентных органах.^[3]

— Так себе идея. На кондитерское изделие не дотягивает, — буркнул Егор, — маловероятно, что он сейчас обитает в нашем городе, а не в Москве; ещё менее вероятно, что сталкивался с Громушкиным, и уж совершенно невероятно, что  захочет поделиться со студентами информацией почти секретного характера.

— Он, может быть, и не встречался с художником, но знает тех, кто работал с ним в одном закрытом наглухо здании. И вообще, я сама тебе сладенькое куплю, если предложишь идею лучше этой. Кстати, фото сделано пару дней назад. И если мы прекратим точить лясы^[4], а прямо сейчас поедем в сыскное бюро, то, вероятно, сможем застать «секретного генерала». Только, чур, в ножки ему будем кланяться не я с Маринкой.

  Зойка спрятала смартфон в сумку и поднялась с места.

Час спустя. Офис сыскного бюро «Крулевская и партнеры»

Седовласый мужчина расхаживал по кабинету, теребя подбородок,— положим, вы понятия не имеете об э..., скажем так, первой профессии Павла Георгиевича. Ей он отдал более сорока лет жизни, но то, что будущие журналисты ничегошеньки не знают о том факте, что за серию портретов разведчиков ему было присвоено звание Заслуженного работника культуры РСФСР, не делает вам чести. И, конечно же, вы и слыхом не слышали о нашумевшей выставке картин в Центральном Доме журналиста под названием "Портреты, люди, судьбы. Творческий отчёт". Где посетители не закрывали рты, разглядывая лица советских нелегалов, которых Павел Георгиевич имел честь знать лично.

В кабинет вошла Маргарита Сергеевна и положила перед посетителями толстую, потрёпанную книгу.

«Разведка: люди и судьбы». «Иллюстрации автора», — прочитала вслух Марина и открыла фолиант.

Генерал Романец хотел продолжить монолог, но, увидев, что студенты погрузились в чтение, взял под руку Крулевскую, и они тихонько покинули помещение.

Вечер того же дня. Общежитие университета

— А давайте начнём наш отчёт так, — воскликнула Зойка. — В один не прекрасный день в оккупированном городе Ровно немецкий патруль остановил офицера Вермахта Пауля Зиберта, знаменитого советского разведчика Кузнецова. Тщательно проверили аусвас^[5] и отпустили. Не смогли распознать подделку, изготовленную в Москве сотрудником секретного отдела госбезопасности Павлом Громушкиным.

— А я предлагаю начать с другой увертюры, — Саня поднялся со стула и, выждав театральную паузу, продолжил, — Павла вызвали в райком комсомола: "В органы работать пойдёшь?" Но молодой художник отказался, а на третье предложение, произнесённое в кабинете одного из руководителей Лубянки, согласился.

  Спустя некоторое время, после очередной реорганизации «контору» возглавил всемогущий Лаврентий Берия. С каждым сотрудником беседовал лично. Громушкина спросил: "Где ты живёшь?" - "В Марьиной роще". - "А с фальшивомонетчиками знаком?". Павел ответил — нет.

 Берия покачал головой:

—  "Плохо!"^[6]

— Мальчики. А давайте для начала напишем это, — предложила Марина и покраснела:

— Муж и жена, не согласно разработанной легенде, а на самом деле, работали на нелегальном положении в одной европейской стране. И вдруг местному чиновнику показалось: что-то в их свидетельстве о браке не так. Наличествуют кое-какие огрехи. Разведчики не растерялись и обратились в суд. Тот и вынес окончательный вердикт: — «Документ подлинный и действительный!». Семейная пара немедленно воспользовались этим, подала документы на получение швейцарского гражданства. После чего выехала в эту страну и многие годы супруги там находились уже совершенно легально.

— А может так, — внёс свою лепту, молчавший до этого времени Егор, — разведчик и личный друг Павла Георгиевича, Вильям Фишер, он же Рудольф Абель въехал в Соединённые Штаты по настоящему английскому свидетельству о рождении. Американцы внимательнейшем образом изучили документ, и не заметили ничего подозрительного, потому что над ним не один месяц трудился сотрудник секретной лаборатории, вытравляя штамп о советском гражданстве, который опрометчиво поставили в отделении милиции в далёком двадцатом году. Именно тогда молодой Вилли с родителями-революционерами перебрался на постоянное жительство из туманного Альбиона в Страну Советов.

***

За окном общаги сумерки уступили право тёмной ночи. Начался и закончился осенний дождь. Четвёрка молодых людей этих перемен не заметила. О сне и отдыхе никто и не помышлял. Жизнь и судьба удивительного человека захватила их внимание полностью.

[1]—  Самая распространённая классическая пицца итальянской кухни. Содержит свежие сыр, помидоры, базилик

[2] — Сочинение, представляющее собой сводку и изложение уже обнародованных трудов, без самостоятельной обработки источников.

[3]     — См. книгу А.Ралот «Полонез со слитком» https://ridero.ru/books/polonez_soslitkom/freeText

[4]— Болтать пустяки, заниматься несерьёзным, беспредметным разговором.

[5]     — Удостоверяющий личность документ

[6]     — https://flb.ru/infoprint/43280.html

Абыста или мамалыга по-Абхазски

Автобусный тур в Черекское ущелье. Октябрь 2021 года

1865 г. Зимний Дворец

1912 год. Правление Российских железных дорог. Кабинет Николая фон Мерка

Санкт Петербург. Невский проспект. «Контора Рингсон и партнёры. Юридическая помощь и нотариат».

1913 год. Северный Кавказ. Аулы близ Черекского ущелья

Сутки спустя

Прошло ещё три дня

Мужской взгляд на райскую жизнь

Вечерело. С близлежащего водоёма потянуло сыростью и холодком. Адам кинул взгляд на пробегающего поблизости зайца.

— Убить бы пяток-другой и сварганить из них шубейку, для единственной и «ненаглядной». Сейчас бы в самый раз было. Да не велено. У нас тут в раю, согласно Его велению, должна быть «тишь да гладь». Так-то оно так, только совершенно непонятно, чем тогда волки, лисы и прочие аллигаторы здесь питаются? Неужто одними яблочками!? Лично мне и Еве их употреблять в пищу категорически запрещено.

Первый человек хотел ещё поразмышлять, например о том, почему в Раю зайцев всё больше и больше, но его внимание привлекла симпатичная женщина, неопределённого возраста, облачённая в праздничную тогу.

— Любезнейшая, не знаю, как вас звать, откуда вы здесь да ещё в одежде? Моя Ева по Раю шастает, так сказать, в чём мать, то есть Создатель, сотворил, а вы в шелках да парче, по берегу, как по подиуму...

Адам описывал круги вокруг Пришелицы, борясь с новым, неведомо откуда появившимся, непонятным чувством.

(Много веков спустя его потомки, так и не придумав однозначного названия этому явлению, будут употреблять слова: чувственность, вожделение, похоть, стремление, сатириаз, интерсексуальность, непреодолимая склонность или просто — любовь!)

— Ну, ты даёшь! Не признал! Значит, счастливой буду. Я она, то есть он и есть. Сегодня с утра решил принять облик противоположного пола. Через десяток- другой тысячелетий это занятие будет очень популярно у твоих пра, пра, потомков…

Женщина опомнилась, быстренько прикрыла ладонью рот, вошла в невесть откуда взявшееся облако, и через минуту оттуда появился... Создатель, собственной персоной!

— Чего тебе, Адам? Почему ты без своей половинки, то есть Евы, разгуливаешь? Сам же просил сотворить тебе подружку, чтобы, значит, скучно не было.

— Я тебя за этим и искал, — понурив голову, буркнул Адам, — ну её. Вечно ко всему придирается. Говорит, что ревнует.

— Что делает? — улыбнулся Бог, — к кому же она может тебя ревновать, если во всём Раю она одна единственная особь женского пола? Другую я пока не создавал. Всё как-то не досуг, да и рёбра у тебя давным-давно лично мною пересчитаны.

— Не к кому, а к чему. Твердит, что к закату. Мол, пялюсь на него все вечера на пролёт, вместо того чтобы ей комплименты говорить. А я понятия не имею, что это такое и как их произносят...

— Змей подколодный, подзуживает! Его рук, то есть, пасти, дело! Вот уж я ему задам! — перебил его Создатель.

— Ты же всемогущий, — продолжил Первочеловек, — добавь ей ласки что ли. Пусть всегда радуется моему приходу. Льнёт ко мне.

— Всё могу, но это нет! И не проси.

— Но почему? Что тебе стоит?

— Ничего не стоит. Валюту, тугрики, еврики я ещё не создавал. Потому как не для кого. А у нас здесь всё бесплатно, то есть даром. Всё. Аудиенция закончена. Ступай себе с Богом. Найди Еву, обзови её суженой. Даме будет приятно.

— И она станет ластиться?

— Нет. Эту функцию я уже отдал другому существу.

— Какому?

— Вот пристал. Со временем узнаешь, когда приручишь.

Адам открыл рот, чтобы уточнить про ласковое существо, да так и застыл, ибо к Создателю подбежало мохнатое существо, чем-то отдалённо напоминающее волка.

— Вот ему и отдал. Это собака. Потом, в будущем, будет служить тебе верой и правдой.

— А Ева будет?

— Что будет?

— Служить мне верой и правдой.

— Как тебе сказать... Понимаешь, я её создавал последней из живых существ. Качеств у меня оставалось — кот наплакал.

— Прости, Господи, кто наплакал?

— Да так, ещё одно существо. Тоже будет жить с тобой рядом, в далёком будущем.

— Мне его тоже приручать придётся?

— Кого? Кота? Его — нет. Сам придёт. Прикинется близким родственником, будет постоянно лазить в кровать и холодильник.

— И зачем он мне? Вроде второй Евы что ли? Так я для этого существа своих рёбер не давал.

— Адам, ты меня совсем запутал со своим скелетом, то бишь с рёбрами. Давал, не давал, кто тебя вообще спрашивал? Ты Создатель или я? Хочу глину оживляю, хочу части человеческого тела использую. Не нравится Ева, так дружи с этим, как его, всё забываю... вспомнил, кабаном. Ест и хрюкает или наоборот... Лично у него никогда не будет никаких претензий. А у тебя к нему через пару сотен лет возникнут! И серьёзные.

— Не-е, с ним не хочу. Он в луже валяется. Грязный. Лучше уж с Евой. Она всегда вкусно пахнет, только болтает без умолку.

— Ладно. Так и быть. Дам ей немоту. Будет только рот открывать. Как рыба.

— А вот этого не надо. Когда она на меня смотрит и молчит, это гораздо хуже, чем когда ругается или просит чего.

— Интересно! И чего же она не у меня, а у тебя просит?

— Чего, чего? Ясное дело, нарядов. Намедни принёс ей целый ворох брошенных змеиных шкур. Бери, говорю, сделай себе пончо или ещё что-нибудь. Так обиделась, отвернулась, и разворчалась, что в этаком придётся ходить по Раю! Не приведи Господи! Я, говорит, подобное уже на змеихе видела, и не на одной!

— Понял я, в чём проблема! — Бог стукнул себя по лбу, но увы, — ничем уже помочь не смогу. Так и будут жить все женщины с этим, отныне и вовеки веков!

— С чем, Господи? Просвети, — Адам молитвенно сложил на груди ладони.

— С логикой. С чем же ещё. Она у тебя и у неё разной получилась. Отныне у мужчин — железная, а у женщин, понятное дело, женская. А посему не ржавеет никогда.

***

— Ада-ам! Вот ты где! Я его по всему Раю ищу, скучаю, а он, видите ли, стоит, лясы точит. Здравствуй, Господи. Прости мя грешную, не заметила.

Вышедшая на берег водоёма Ева решительно взяла мужчину за руку, и не долго думая, увлекла за собой.

***

— Красивая пара получилась. Одно слово -люю-дии! По образу и подобию, — подумал Создатель, глядя им вслед, — Плохо то, что со Змием дружбу водят. Чую, не к добру это. Ох, не к добру!

Готовим курицу по Малагасийски[1]

Берём:

Вот интересно, есть ли на свете люди, которым нравится поздняя  кубанская осень!? Не сентябрь с октябрём, к ним претензий нет! С этими  месяцами  всё в порядке. Можно  сказать, шестьдесят дней добротного «бабьего лета», а вот ноябрь, просто бррр-месяц. То «дождь и дождь без края — нудная  холодная вода», то вдруг  ни с того, ни с сего снег повалит. Ненадолго, на день-другой, но всё-таки зимнюю одежонку доставать  заставит.

К чему я это? Да к тому, что внук Тимоха, уткнувшись носом  в окно,  решает глобальную проблему.

Топать ли на улицу, под снего-дождь, или ну его, - но в этом случае придётся кое-что делать по дому, - как-то: убрать свою комнату, а затем помочь бабушке на кухне.

Находчивый потомок, как обычно, нашёл третий вариант:

— Дед, ворон видишь?

— Ещё бы. Чёрные на белом, — не отрываясь от экрана монитора бормочу я, не понимая, к чему клонит любимое чадо.

— Вот именно, чёрные. Воробьи  серые, незаметные, в  маскировочной окраске прыгают и летают, а эти выпендриваются, понятное дело, триста лет живут, но ведь не бессмертные же.

— Возьми на полке томик «Мифы древней Греции», найди там легенду «О возлюбленной Аполлона, красавице Корониде, дочери орхоменского царя Флегия»…

— А  вороны здесь причём? — бесцеремонно перебивает меня Тимофей. —  У этих греков, древних, в каждом мифе любовь сплошная, ну ещё и битвы всякие, а про птиц, мало что написано.

Я осёкся, вспомнив,  что согласно легенде этот самый любвеобильный Аполлон перекрасил  белоснежного ворона в чёрный цвет за то, что бедная птица не успела сообщить божеству о неверности женщины и вовремя не выклевала глаза красивому парню по имени Исхия, с  которым у Корониды что-то непотребное было. В общем, пока,  не для Тимофея  эти древнегреческие  страсти.

— Внук, ты прав! Давай оставим эти Олимпийские мифы в  покое.

— Давай, — тут же согласился Тимоха. — Но вороны-то, чёрные, заметные и нахальные.  Никого не боятся и тырят всё, что плохо лежит. Почему?

Не отвечать на детский вопрос — себе дороже! Проверено многократно! Не получив ответа, чадо насупится, обидится и откажется есть кашу. А это уже чревато последствиями, то бишь бабушкиным допросом! С пристрастием!

Именно она - моё спасение, - в  фартуке и с неизменной скалкой в руках «материализовалась» в комнате  в эту трудную минуту.

— Мужчины! Ворон  считаете? Трудное занятие. Как же их отыскать, таких незаметных на белом снегу? Ума не приложу.

— Ба! А почему они чёр…

— Да слышала я ваш научный разговор. Мне  мой дедушка много лет назад, совсем иное сказывал, — супруга опустилась на диван, Тимофей мгновенно примостился рядом и заглянул бабушке в глаза.

— Эта легенда родилась очень давно. Так давно, что её уже и не помнит никто, — супруга выдержала паузу и продолжила, — много лет тому назад бок о бок с нашими славянскими предками жили красивые птицы с белоснежным оперением. Услаждали  слух людей волшебным пением.  Их так и называли — наши чаровницы. Поскольку ни магнитофонов, ни тем паче смартфонов древние люди ещё не  изобрели, то помногу часов слушали пение своих пернатых соседей. Но время шло, и стали замечать славяне, что в их совсем не богатых домах стали пропадать вещи. То одно исчезнет, то другое. Один монет не досчитается, другой ложку одолжить просит, ибо своя куда-то запропастилась. А золотые украшения и  пуговицы начищенные так и совсем исчезли из селения. Хотели помощи просить у Создателя, но тот и сам постоянные жалобы народа услышал и велел птицам:

— Отныне и вовеки веков это воровство-безобразие прекратить!

Но те ослушались. И дело своё непотребное продолжили.

Что оставалось Богу? Для начала он отнял у негодниц голос. Теперь каждое утро повсюду слышалось только противное — кар, кар,  крра!

Не помогло. Не вняли птицы гласу Божьему. Сильно разгневался он. В мгновение ока перекрасил их перья в яркий чёрный цвет, и повелел их величать только так: вор!Он!
А птицы на это теперь обязаны отвечать только одно:

- Кар! Крал!

Пару минут внук сидел молча, усваивая  услышанное, потом  поднялся и поспешил к себе в комнату, вернулся с  планшетом.

— Ба, а как ты это объяснишь? — внук ткнул  пальцем в экран.

— Супруга прочла вслух «Парадокс Гемпеля. Допустим, что все вороны в мире чёрные. Следовательно, все предметы, не являющиеся чёрными, не являются воронами. Если человек видит ворона, то его уверенность в том, что эта теория верна, увеличится. А когда он видит красные яблоки, то это увеличит его уверенность в том, что все нечёрные предметы не являются воронами…»

Бабушка отложила гаджет в сторону:

— Тимофей,  философия — это по части твоего деда. Ему, как писателю, она гораздо ближе.

Внук взглянул на меня.

—  А на улице солнышко  вышло,  снег уже тает, — опережая  вопрос  внука, воскликнул я, — и вообще, у нас, кажется, хлеб в доме закончился и молоко.  Мы с Тимофеем  мигом в магазин  сбегаем.

— И ворон по дороге посчитаем, — подмигнул мне внук,  доставая из шкафа курточку.

— Понимаешь, дружище, — я тоже стал облачаться в демисезонное пальто,  — любой орнитолог скажет, что Во́рон — «это вам не муж воро́ны», а два  разных вида, правда одного семейства врановых. Так кого мы с тобой считать идём?