Форум

* * *

В Пятигорске тихо вышел,

Не крикливый городок,

В высоту не лезут крыши,

Утро дарит холодок.

Слева высится Бештау,

Так себе – не Эверест.

Сразу цель себе поставил:

На Машук как жук полез.

На вершине не фигово,

Виден Эльбруса изгиб.

Нету городка другого,

Где бы Лермонтов погиб.

На хрен он сюда заехал,

Порасти здесь всё травой.

Да, мартыновцам – потеха,

А ему-то каковой?

Поглядел, где он стрелялся, -

Понаделал столько дел…

В Нальчик вскоре оторвался,

Но и там не усидел.

И пошёл пешком в Абхазам,

Мандаринов где причал.

Северный Кавказ облазил,

А на Южном заскучал.

Всё, домой хочу… Не надо…

Криком внутренним кричу.

Сердце новому не радо,

Горы мне не по плечу.

У Эльбруса может тучи

И красивей, и тучней…

Да, от старого мне скучно,

Но от нового скучней.

* * *

Язык в суде, язык в конторе,

Язык для укрощения змей.

Главнее всех из них который?

Из них, который не главней?

Язык певца, язык поэта…

Главней который, подскажи.

Ну, что же я скажу на это,

Главней, что не приемлет лжи.

* * *

Один закат, другой закат,

И третий, как явление.

Миг – это век. Века, века…

Эпох и эр мгновение.

Вошли в такую лигу мы,

Судьба у нас такая:

Должны привыкнуть к мигу мы,

Тоске  не потакая.

* * *

Она стояла здесь немало,

Прожить ей много лет дано,

Береговой лог охраняла,

А то срубили бы давно.

Морозы приставали, вьюги,

Июля шпарила жара.

Давно легли её подруги,

Изведав жажду топора.

И вот однажды дикий ветер

(В тот день особо был не мил)

Её у лога заприметил

И с корнем наземь уронил.

Она лежала, засыхала,

На жизнь утратила права.

Своё, короче, отпахала,

Теперь отправят на дрова.

Стоит подлесок у низинки,

Коростели вовсю кричат…

Своя судьба и у травинки,

И журчащего ручья.

* * *

 Книга – друг с беседою,

 Я про это ведаю;

 Но один в ней недостаток

 От макушки и до пяток:

 С ней винища не попьёшь,

 В остальном  подход хорош.

* * *

 Народ ведёт литература,

 Она и знамя, и микстура.

 И так идёт из века в век,

 Но всё скотинист человек.

 Наверно, всё-таки слова –

 Зад тела, а не голова.

* * *

 Враньё – на этом мир стоит,

 Диктует правила свои.

 Враньё – поборы прикрывает.

 Вранье – удобная кривая –          

 Сидит на троне короля,

 Всем по кривому жить веля.

* * *

 Чащею протопал трактор,

 Путь себе такой оттракал.

 И с природой диалога

 Пакостей осталось много:

 Накорёжено, намято

 Леса. Мы живём богато!

* * *

 Голливуд старается –

 Много что снимается.

 Голливуд, ну, и хрен с ним,

 Голливуд мы потесним –

 Выдадим такую чушь –

 С обиванием чем-то груш.

* * *

 Сексом все наделены мы

 И ничей в том нет вины,

 Антарктические льдины

 Только вечно холодны.

 Можно… и зимой и летом,

 И в ночную непроглядь…

 Но не надо сексом этим

 Перед всеми козырять.

* * *

 Жизнь – лабиринт: ходишь, ходишь –

 Всюду одни тупики.

 Чтобы в ней сложного вроде б -

 Робь да  копи пятаки;

 Так продолжай до стари,

 Жми, загружай до краёв.

 Смерть подойдёт и  ошпарит,

 Выставит на «могилев».

 Будь ты хоть трижды начальник;

 С чином огромным.  Майн Гот!

 Вскоре туда же отчалишь,

Водку и пьянь где не пьёт.

 Станьте на место, нервы,

 Лбом не пробьётся стена.

 Жизнь – лабиринт, всё верно,

 Только такая  она.

* * *

 Я глупый пёс с весёлыми глазами,

 С хвостом кудрявым

 Свёрнутым в калач.

 А ты меня совсем не понимала,

 Моих надежд спаситель и палач.

 Я за тобой ходил как на бечёвке,

 Я так мечтал лизнуть твою ладонь,        

 Как мог, свою я

 преданность подчёркивал,

 Что в воду за тебя я и в огонь.

 Да, я не знал, что домик светлый занят,

 И что мечту потянет под откос...

 Я глупый пёс с весёлыми глазами.

 Я глупый пёс. Я очень глупый пёс.

* * *

 Как побороть свою унылость,

 От светлых не уйти основ? –

 Друзья, скажите мне на милость,

 Не пожалейте добрых слов.

 Идущему обычны раны;   

 Как у костра не быть в золе?..

 Покинуть разочарование –

 Вот благородство на земле.

* * *

 Поэты – такая порода,

 Им петь заказала природа.

 Не знают они меры.

 Что, надо привесть примеры? -   

 Без меры они хвалят,

 А захотят – и повалят

 И запинают до смерти.

 Такие они черти.

* * *

 Для всех существуют грозы,

 Никто не ушёл от гроз,

 Никто и уйти не сможет,

 Как рельсы от стука колёс.

 Повёрнута жизнь углами, 

 А с неба то солнце, то град.

 Так часто идём мы по грани,

 Но будет последняя грань.

* * *

 Нынче – улыбка,

 Завтра – тревога.

 Ужас как зыбка

 Наша дорога.

 Розы опасны,

 Властны морозы,

 Девы опасны,

 Яд оных слёзы.

* * *

 А кто наелся «мыла» -

 В политику не лезет.

 И раньше это было,

 В идейном знамо срезе.

 А,ну, давай, телеэкран,

 Намыль глаза и уши нам.

 * * *

 Захотел паршивый бес

 Господа свести с небес,

 Святость и величие снять,

 С человеком уровнять.

Ничего не вышло,

В ухо бесу дышло.

* * *

Ливень когда за шиворот,

А под ногами вода,

То разговоры вшивые

 Явная ерунда.         

Ты не воркуй  горлицей,

 Не разливай елей,

 А пригласи в горницу,

 Чаю покрепче налей.

* * *

 За всех не вякай,

 Друг Антоха,

 Иначе рейтингу хана.        

 Тебе не нравится

 Картоха?

 Другой от оной

 Без ума.

 * * *

 Ты в рассуждение не влазь,

 Что место есть,

 Где много платят.

 Во всех эпохах        

 Грязи хватит

 Для тех,

 Кто уважает грязь.

* * *

 Ветер вздымает волны,

 К небу взлетает вода.

 Людям нужны войны,

 С ними они навсегда.

 Тучи. И солнце не светит.

 Цепкий разросся репей.

 Людям нужны цепи,         

 Людям никак  без цепей.

 Ждёт за преградой  преграда,

 Мелких забот злая рать…

 Людям идти надо,

 Только бы не стоять.

* * *

 Ты не тягайся с креслом, табурет,

 Запомни твёрдо крепкие каноны:

 Не садят крупных,  

 Кто ворует миллионы,

 Но маленьких -

 За пачку сигарет.

ЗОЛОТО

 Он знал про золотую гору,

 К ней подбирался много лет;

 Хлебнул в пути немало горя,

 Заряженный нёс пистолет.           

 Порой питался лишь травою,

 Водой довольствовался луж,

 Верх брал он над самим собою,

 И над соперником к тому ж.

 И он нашёл. Она сияла.

 Дорог отстала маята.

 Гора вся жёлтая стояла,

 А рядом — кости, черепа.

 Не он один невольник воли

 Шёл на огонь, на топоры…

 Ещё скелетом стало больше

 У этой золотой горы.

* * *

 Что будет завтра, разве знаешь?

 День прожил и считай успех.

 Брык на диван — лежишь, мечтаешь,

 И никаких тебе помех.

 А завтра зазвонит будильник,

 Ты всполоснёшь своё лицо.         

 Подоишь тощий холодильник,

 Чуть мятый выйдешь на крыльцо.

 В автобус влезешь, обругаешь

 Нависших на тебе лапшой.

 Что будет вечером — не знаешь,

 И это очень хорошо.

* * *

 Поэт — изгнанник всех веков,

 Встревоженный, неосторожный,

 На фоне серых облаков,

 На фоне колеи дорожной.

 И пусть его устроен быт:

 Вокруг его жена и дети,

 Он часто словно пёс побит,

 И взгляд его торчит из клети.

 Ему твердят: «Тебе зачем

 Все эти километры строчек?

 Сидишь всё время огорчён,

 Невесть чего дождаться хочешь.

 Ведь можно человеком быть,

 И не искать ежа в тумане,

 На производстве оттрубить —

 Нос в табаке и рот в сметане».    

 Сидеть у телика пока

 Не зацветёшь водой болотца.

 Есть сериал на все века

 Он «Санта-Барбарой» зовётся?..

 Поэту хочется в полет,

 Хороших полновесных строчек.

 Когда его душа поёт

 О глупостях он знать не хочет.

 Поэт — изгнанник всех веков,

 Встревоженный, неосторожный,

 На фоне серых облаков,

 На фоне колеи дорожной.

* * *

 Землетрясения, вулканы,

 Потоки ветра и дождя;

 Кругом стихии неустанные,

 Из них нацелена беда.

 А человеческая жадность:

 А  живопись или стихи,

 А к знаниям безмерным жажда?

 Всё это тот же вид стихий.

 И, наконец, любовь земная —    

 Чувств сумасшедших кипяток? —

 Стихия, да ещё какая,

 Не хуже чем с горы поток.

* * *

 Только одна дорога,

 Только одна судьба,

 Только Вселенская Воля,

 Воля земная слаба.           

 Только одно небо...

 Миги есть,  есть МИГ,

 Он-то не любит медлить,               

 Он-то в конце настиг.

 Знает душа каждая

 Ведая про итог...

 Это нам только кажется,

 Что очень много дорог.

* * *

 Зачем стремиться выше звёзд?

 Зачем кипеть, как в океане?

 Тебе дорога на погост

 Наградою за буйство станет.

 Своя любому высота,

 И большего не одолеешь,

 Метаться понапрасну смеешь —                 

 Себе ущерб и маята.

 Из чаши пенное вино —

 Собою обливает скатерть, —

 Но успокоится оно —

 Пятно останется, и хватит.

* * *

 И час пройдёт, и два пройдёт;

 Блеснут росинки на рассвете...

 А, впрочем, что такое год?

 Пройдёт, и даже не заметишь.                           

 Ты не булыжник между скал,

 Фонарик ты цветной, бумажный:

 Покрасовался, поблистал;

 И все... И нет тебя однажды.

* * *

 Душа просит звуков красивых —

 Небесного просит вина;

 Их много плывёт по России,

 И ими богата она.  

 Поэзия неиссякаема,

 Хоть много ей строят преград.                    

 В стране, там, где Каин на Каине,

 Знай, песенно не говорят.

* * *

 Решётки не видно, но ты за решёткой,

 При полном просторе и кошельке;

 И пусть ты обласкан волнами шелка,

 И скипетр владыки блистает в руке.

 Решётка твоя — скоротечность земного,           

 Решётка твоя — это Воля Небес.

 Свобода! — живёт ли она для такого,

 Кто вдруг появился, — внезапно исчез.

* * *

 Скоро здесь меня не будет,

 И беды в том никакой.

 И животные и люди

 Любят этот мир цветной:

 Нравится им веселиться,

 Появляться здесь и там;

 Утруждать свои ключицы                         

 До земли клонясь к цветам.

 Радуйся цветное лето,

 Не пустуй лучистый лес.

 На земле лишь злобе тесно,

 Доброте не тесно здесь.

* * *

 Ну, что мы в жизни понимаем? —

 Лишь только то, что под ногой;

 Куда дано, туда шагаем,

 И нет дороги нам другой;

 За ночью мы не видим света,

 За звездами не видим звёзд;      

 И мчимся, будто бы комета,                

 И тащится за нами хвост...

 О, как твои стихи туманны!

 Как многого не знаешь ты!

 Придуманы тобою страны —

 В созвездии шальной мечты.

* * *

 А что мы знаем о душе?

 Она невольница и гостья?

 Она фиалка на погосте? —

 Давно известное клише.

 А кто  копаться - в ней горазд,     

 Себя, считая,  душеведом,

 Потянется знакомым следом,              

 И глупости себя предаст.

 А для серьёзного ума

 Неразрешимость — станет строже, —

 Он на колени руки сложит,

 И скажет: «Знание — тюрьма».

* * *

 Кому-то звук, кому-то — краски,

 Кому-то — яркие слова;

 Природа творчества слаба —

 Она не может без подсказки:

 Ведь, озарение,  оно         

 Приходит к нам с высот надзвёздных —           

 Не уловил душою — поздно —

 И пролито в песок вино.

 А без надзвёздной высоты

 Ты не поднимешься над степью —

 Скуют тебя немые стены,

 Колодником поникнешь ты.

ЛЮБЛЮ ДЕРЕВНЮ

 Я деревню люблю с сенным запахом,

 С чернобыльником возле дорог,

 И с крапивой, чьи буйные заросли

 Забираются аж на порог.

 Деревенских люблю, краснорожих,

 С бормотухой — на чем  свет,     

 Так на щедрую землю похожих,

 Выпил с ними, и,  друг на сто лет.

 В камыши забредёшь по маковку,

 И лови карасей день-деньской...

 Обожаю деревню-матушку,

 Хоть с рождения городской.

* * *

Иней лёг на ветки

Тополей, берёз.

Словно птичка в клетке –

Под ногой мороз.

Пар из носа шпарит,

Щёк пылает гладь…

Этим, что в Сахаре

Здешних не понять.

* * *

По реке заката

Проплывает грусть…

Было же когда-то…

А теперь… ну, пусть…

Омрачать не надо

Этот славный  свет…

Жухнут листья сада –

Вот судьбе ответ.

* * *

Луна – это спутник Земли;

Это, конечно, не новость.

Мысли меня подвели –

Выдать короткую повесть:

Спутники времени мы,

Кровные домочадцы.

В землю свою влюблены,

И не хотим с ней прощаться.

* * *

Не крикливы снегири –

Наши гостички.

Верно взяли у зари

Алость – горсточку.

Безымянный под снежком

Куст качается,

А они сидят тишком -

Колупаются.

Снегири вы, снегири –

Перья в инее, -

Вы любимчики зари,

Птицы зимние.

* * *

Солнце в небе плавится

Над лесною гривою.

Да, оно расправится

С мелкими заливами.

Листьям нездоровится,

Травы – ветер выцелил.

Никуда не скроешься –

Тени, и те выцвели.

Нет вестей от гроз ещё,

Ливня нет ристалища.

В январе – морозище,

А в июле – пламище.

* * *

 Эх, побыть недельку б Крезом

 Или  Креза свояком;

  Не сидел сейчас бы трезвым,

 Пустопорожним дураком.

 Я ошивался б в ресторане;

 А если в ресторане «сон» -

 Пошел бы прямо к бабке Мане –

 У бабки Мани самогон.

 А если участковый лапу

 Ей отдавил – муть в унитаз,

 Одеколончик  по этапу

 В желудок бы прошел зараз.

 Нет парфюмерии – не жутко,

 Еще есть в «хозтоварах» «бло» -

 Почистим стеночки желудка

 И порыгаем за углом.

 Ох, пожил этот  Крез, поправил!

 Не родственник он мне, а зря;

 Я б по его наследству вдарил –

 Пустых речей не говоря.

 Ну, что вы телитесь, ребята,

 Вот-вот должны «Вино» открыть.

 Сижу один с банкнотой мятой

 С утра и не с кем мне строить.

БЕГ

О, как я бегал! Как я жить стремился!

Не жизнь была: поток, пожар, обвал.

По городам как ветер я носился,

Профессии как галстуки менял.

Бежал я от профорга, от культорга,

При этом  море силы расплескав;

От совести бежал, от чувства долга,

Одно лишь удовольствие искал.

Из цеха я бежал за «керосином»

И рассуждал: «Дружки не подведут.

Дают на водку настоящие мужчины,

А трУсы – те на водку не дают».   

От  алиментов тоже я побегал,

Запутывал по-заячьи следы.

Теперь скриплю несмазанной телегой

На все оттенки и на все лады.

От бега я устал – подкралась старость.

Я одинок, успеха не стяжать.

Мне миллиметр до пенсии осталось,

Но чувствую – уже не добежать.

* * *

 Собака сбежала из дома,

 Обрывок веревки торчит,

 При том никакого урона –

 Ночует в морозной ночи.

 Обшарены чисто помойки;

 А как без помоек-то, как?

 И дрыхнет хозяин на койке –

 Густой вырывается храп.

 Сосед ему новую псину

 Притащит, подарит щенком.

 Ей так же причешет он  спину

 Берёзовым  черенком.

* * *

Далеко не мистика,

Дорогой Валёк:

Столб стоит – три листика, –

Бывший тополёк.

* * *

 Я ухожу, я ухожу;

 И растворюсь в тумане,

 И вспоминать меня не станут:

 Так надо Небу, нахожу.

 И без меня забот полно

 У тех, кто на земле остался,

 И к ним прийти сумеет старость,                        

 Подать ужасное вино.

 Из тех я буду, кто прошёл

 И не оставил ни следочка.

 Ещё коротенькая строчка...

 А в жизни было хорошо.

В ОВОЩНОМ МАГАЗИНЕ

Среди капусты и морковки

 Во всю зайчишка улыбался.

 И никого он не страшился,

 И никого он не боялся.

 Назло скучнейшей образине       

 Зайчишка с радости снял пенки.

 Вот только был он в магазине,

 Цветной картинкою на стенке.

* * *

 Вот что я скажу вам, братцы, —

 Так сказать и подмывает, —

 Средства массовой информации

 Непродажной не бывает.

 Да, специфика такая,

 Как пожарникам огонь.

 Продают, коль покупают,  

 И сенсации, и вонь

 Лжи. Спасите наши души,

 И иное прочее.

 А не нравится - не слушай

 В пользу беспорочия.

* * *

 В иных стихах ты смысла не ищи,

 Зато полно мелодии словесной;

 Рассудку, смыслу в них ужасно тесно,

 Как гладышу в объятиях пращи.

 Здесь звуки строят свой дворец из слов,           

 Безумие открыто торжествует,

 И кресло логики не занято, пустует, —

 Зато есть ненависть, пристрастие, любовь.

* * *

 Промёрзли песок здесь и глина —

 Ни ломиком,- и ни киркой;

 Такая стоит холодина,

 Угрюмый кругом непокой.

 Все вымерзнет, все околеет:                    

 Трава и кусты, и цветы.                                    

 Бесснежьем природа болеет

 Надежде людской вопреки.

 Земная природа подвластна,

 Ей тоже судьбина дана...

 Не дай-то Бог, чтоб и у вас там

 Бесснежной явилась зима.

* * *

Красные овцы заката

Тихо бредут за рекой.

Вечер уходит покато,

Землю ласкает покой.        

Вышли росиночки звёзды,

Тянется звёздная нить…

Нет, никогда нам не поздно,

Господа благодарить.

* * * 

 Сатира — существо пристрастное,

 Всегда готова упрекнуть,

 Остра, как лезвие опасное,          

 Способна красотой сверкнуть.

 А лира — это откровение!

 Когда сорваться не спешит —

 Мелодия сердцебиения

 Она, мелодия души.

* * *

У сонного уреза

Осина да ольха.

И козы не полезут –

Мила своя доха.

Но человек явился  

С калёным топором,

Врубился, проломился

И учинил погром.

Прошёлся что есть мочи

И вдоль и поперёк.

Срубить жердину хочет.

Что гадит – невдомёк.

* * *

Закон тайги и джунглей,

Его не обтесать.

Цвели огонь и угли,

И вымерли леса…    

Разборок, трений гомон

И ссор невпроворот.

Да, гибелью другого

Всяк на земле живёт.

* * *

Вели нас к светлому вожди,

Рукой указывая в дали,

Но только вьюги и дожди

Пути-дороги заметали.

Мы плакали, когда они

В гробы от старости ложились.     

Не просто так месили дни,

Не покладая рук трудились.

Известно – лошади не пьют

Коньяк, в ведро засунув морды…

А коммуналки – наш приют,

А телогрейки – наша гордость.

Что можно ожидать от масс

С лапшою от ушей до опы.

Мы были не рабочий класс,

А вековечные холопы.

* * *

Льётся за строчкою строчка,

Как это всё же старо.

Комната. Ночь. Одиночка.

Лист. Чтоб писать и перо.

Люди нормальные – в дрыхе,

Знают порядок и суть.

Есть и такой лёгкий выход:

Лампу задуть и уснуть.

Много простого на свете,

Как пять на пять – двадцать пять.

Разве нужны строчки эти?

Кто же их станет читать?

Люди нормальные копят -

Купят машину, гараж.

Видят в тебе только копать,

Глупость и явную блажь.

Кто за тетрадки заплатит?

Кто же окажет им честь?

А на обутках  заплаты,

Мучит желание есть.

Люди нормальные глядя

Видят с тетрадкой Фому,

Шустро насмешки приладят,

Дарят подколки ему.

Вывод суётся банальный,

Вечно он на стороже…

Нет, ты не очень нормальный,

Может и очень уже.

* * *

У нас морозы здесь что надо,

У печки вызнобят котят.

Приходят гады без доклада,

Уходят если захотят.

И звёзды вычистят до блеска,

Снегов посеребрят матрас,

И туч запрячут занавески –

Затем метель своё поддаст.          

И всё равно Урал мне дорог,

А я-то повидал всего.

Здесь летний день заметно долог,

Ночь зимняя здесь ого-го!

Мог в мегаполисе  прижиться,

Где денежней и где сытней.

Но не прельстила и столица,

И это я прощаю ей.

* * *
Плачет в коридоре киска,
У неё пустая миска.
Будет с… в углу прихожей
Миски той лишится тоже.