Почем же нынче доброта? Она бесплатна как всегда. Сегодня щедрою рукой раздам я доброту друзьям, а завтра, им и невдомек, что я потребую оброк. Никто меня не упрекнет, и не начислит мне налог, не каждый сразу же поймет, что добротой торгую впрок. В кредит свою я доброту кому-попало раздаю, надеюсь сторицей она ко мне вернется как всегда. Ведь я добра, ведь я щедра. Имейте ж совесть, господа.
Поэт
Автор: volga
Дата: 16.08.2014 10:14
Сообщение №: 55364 Оффлайн
Чудо. Эта история произошла со мной в начале 90-х годов. Что-то не заладилось в моей личной жизни в тот период, нахлынули неприятности одна за одной. Я находилась в смятенном состоянии духа и, как это часто бывает в такие минуты, меня потянуло в церковь. Храм, который я выбрала, был Храм Преображения Господня в Тушино.Эта церковь расположена рядом с кольцевой на Волоколамском шоссе,параллельно которому проходит Рижская железная дорога. И я, ежедневно проезжая мимо, всегда смотрела на эту чудом уцелевшую, но находящуюся в ужасном состоянии церковь. Там были то ли база, то ли ремонтные мастерские. И вот, наконец-то храм отдали епархии и началось восстановление. А так как я всегда переживала за этот гибнущий храм, то не пожалев времени на дорожные трудности, двинулась туда. Стоял конец ноября, самый неприятный период года. Я с благоговением вошла в церковь, она была пустынна, только в углу сидела прислужница, продававшая свечки. То, что я увидела внутри, поразило меня до глубины души. От , наверное когда-то красивой, церкви не осталось ничего, даже полы были земляные и только посередине виднелась дорожка из плиток. Стены просто кирпичные, правда, уже побеленные, и кое-где висели иконы. Увидев столь грустную картину, я расплакалась. Мне было жалко себя и жалко церковь, которую так варварски ободрали, и я стояла, а слезы лились и лились из глаз. А так как я всегда была человеком слезливым, то если впадала в это состояние, выйти из него мне было невероятно сложно. Постояв еще немного, продолжая плакать,я направилась на выход. На улице сумерки окончательно сгустились, что меня обрадовало. «Никто меня не увидит, пока подожду поезд, перестану плакать, только бы электричка не сразу пришла»- так, рассуждая сама с собой, я поднялась на платформу, которая находилась в 20 м от церкви. Но, расположившись у перил, я увидела вдали огни приближающегося поезда. «Ну, вот, как не кстати»-раздосадовалась я-«ведь еще не успокоилась, не хотелось бы в таком состоянии привлекать к себе внимание. Может проедет мимо, на Трикотажной ведь не все поезда останавливаются». Но электропоезд, приблизившись к платформе, начал тормозить. «Эко, мне не везет-думала я, если пропустишь эту, то следующая может не остановиться, и замерзнешь здесь в ожидании поезда, и садиться со слезами нет желания». Электричка тем временем затормозила окончательно и прямо передо мной остановился темный вагон. Обычно в таких вагонах люди предпочитают не ездить и я тоже, а этот был полон народа. От такого сюрприза я сразу же успокоилась и радостно поспешила в вагон. По дороге слезы мои окончательно высохли и меня уже одолевали совершенно другие мысли о произошедшем чуде. Конечно, это событие можно приписать к случайному стечению обстоятельств, но для меня оно было и остается чудом.
Поэт
Автор: volga
Дата: 18.08.2014 19:57
Сообщение №: 55690 Оффлайн
Домик рубленый с драночной крышей Детства светлого колыбель Из которого в жизнь я вышел, Притворив за собою дверь. Но остались в немеркнущем свете Эти милые детства сны Дали в мареве; солнце светит И цветут сирени кусты. Там дорожка среди разнотравья, Дальше поле зеленой ржи. А тропинка змеится, петляет, Шмель-купец над цветами жужжит. Липы старые в сонной дреме, В волнах ржи глаза васильков. Было счастье в рубленом доме И казалось –навеки веков. Разорвалось все в бомбовых всплесках И чужие толпы солдат Пронеслись в трескотне и блеске, А потом потянулись назад. И была багровая ночь, Дымным смерчем крутилось пламя. И никто нам не мог помочь, Благо живы остались сами. И теперь там одни пепелища, Ни дорог, ни дворов, ни ворот. Только ветер над ними свищет, Похоронные песни поет.
Поэт
Автор: volga
Дата: 20.08.2014 14:39
Сообщение №: 56010 Оффлайн
Розы, увядшие белые розы, Грустно глядеть мне на вас. Только недавно в утренний час Капли росы, как прозрачные слезы, Бисером чудным осыпали вас. Солнце края лепестков золотило. Ветер-проказник вас гладил игриво, Дружные пчелы кружились над вами. Вы красовались пред всеми цветами. Ныне вы сорваны грубой рукой, Втоптаны в грязь равнодушной толпой. Розы, увядшие белые розы.
Поэт
Автор: volga
Дата: 21.08.2014 14:25
Сообщение №: 56134 Оффлайн
Мчит нас жизни колесница по дорогам бытия. Правит ей судьба-возница и у каждого своя. Кто-то лезет напролом через дебри и коряги Через пни и бурелом не жалея сил, отваги. И ему экстрим не страшен, упивается борьбой. А другой на автостраде наслаждается ездой. Этот выбрал торный путь, думал ведьму обмануть, Та свернула в колею, и ни влево и ни вправо Век не вырваться ему. Глядь, еще один в болоте - не успел по тормозам. А судьба хохочет дико-выбирайся мол ты сам. Этот думал отдохнуть и свернул на легкий путь, не вписался в поворот, знать фатально не везет. Мчит по жизни без разбора нас проказница судьба Дней мелькает вереница, но у каждого своя.
Поэт
Автор: volga
Дата: 22.08.2014 10:36
Сообщение №: 56267 Оффлайн
Я, молодая мама с коляской, стою на платформе, жду электричку, народа почти нет. Осмотрелась, подыскивая кто бы мне помог забраться в поезд. Увидела молодую особу в длинной юбке и платке, читающую молитвослов. Подошла поближе, подумала - "Она уж точно мне поможет". Подъехал электропоезд, я с ребенком подхожу одновременно с этой добропорядочной девушкой к дверям вагона. Начинаю корячиться в дверях и только раскрыла рот, чтобы попросить ее о помощи, как христианка, не удосужив меня даже взглядом, перешагнув через колеса моей коляски,зашла в вагон. Издалека,увидев мои потуги, подскочила молодая пара и быстро помогли мне втащить коляску с ребенком. И я, немного ошарашенная, села на лавку напротив христианки, которая гордо продолжала читать молитвы.
Поэт
Автор: volga
Дата: 23.08.2014 11:43
Сообщение №: 56354 Оффлайн
Я проснулась с неприятным осадком на душе. За окном слегка брезжил рассвет, вспомнила, что сегодня суббота, можно бы еще поспать, но что-то не хотелось, мерзкий сон не выходил из головы. «Вот надо же было такому присниться»-думала я, вспоминая подробности огорчившего меня сновидения. А приснилась мне моя покойная бабушка, вроде бы она живая, а мы ее хороним. Полежав еще немного, я решила, что лучше встать и попить чаю, пока не проснулся супруг. Но насладиться одиночеством так и не удалось, муж, как верный страж, почувствовав что я встала, вскочил следом за мной. Высунушись в окно, промолвил: «Поехали за грибами». Мне совершенно не хотелось идти в лес, но отказаться-это значит получить с его стороны обиду и плохое настроение на все выходные. Поэтому пришлось согласиться. Мы быстро оделись, сели в машину и тронулись в путь. Лес, в который мы направились, находился недалеко, километрах в 10-15 от нас и мне был знаком с детства, уже упомянутая мной бабушка-тоже большая любительница грибной охоты, брала меня с собой, и я, маленькая остроглазая и шустрая, ловко искала под соснами белые грибы и мои любимые чернушки. Но с тех пор прошло очень много лет. И судьба нас сюда больше не приводила. А совсем недавно, наш сослуживец, живший в этих местах, как-то повел нас за малиной. Освещенная солнцем ложбина сплошь заросла переплетенными кустами, усеянными достаточно крупными для дикой, ягодами малины. Мы тогда набрали два бидона ягод, из которых у меня получилось просто божественное желе. Затем, уже вдвоем с мужем, как-то пошли сюда по грибы, и заблудившись набрали ведра два, не весть каких, но все же хороших грибов. То, что мы заблудились в этом лесу, было просто невероятным. До этого случая из любого леса я всегда находила дорогу обратно, мой внутренний компас правильно ориентировал меня в незнакомом месте. А тут я растерялась, и лес-то небольшой каких-то 2 га, вокруг дороги, поселки, а мы заблудились, муж начал ворчать: «Ну, что твой навигатор сломался?» Мне и самой было как-то не по себе. Я не знала куда идти и на душе уже становилось тревожно, но кое-как мы все же выбрались, спросив дорогу у попавшихся нам грибников. Потом мы еще много раз посещали этот лес, но, как правило, с трудом находили дорогу обратно. Подъехав, мы оставили машину в привычном месте, взяли корзинку и пошли по знакомой уже тропинке. Вот небольшой бурелом, его надо преодолеть, дальше просека с малиной, а дальше свободный чистый лес. Пройдя привычные препятствия, мы начали медленным шагом ходить между деревьями, выискивая редко попадавшиеся свинушки, сыроежки. Грибов было мало, испорченное настроение не улучшалось. Позвонила мама, я опять вспомнила свой сон и начала ей про него рассказывать, досадуя на себя и на все вокруг. Закончив разговор, я в сердцах подумала о бабушке –«Вот что ты мне приснилась в таком мерзком сне, лучше бы подсказала, где найти здесь грибы». Подошел муж, проверяя, что у меня в корзинке и только я собралась позвать его обратно домой, воспользовавшись отсутствием грибов, как увидела, что нам навстречу идет мужик, с ведром, верхом наполненным белыми и поддубовиками. "Вот, везет же некоторым, где только находят такие"-подумала я. Мужик остановился возле нас, поздоровался и начал беседу: -А вы откуда? -Да, из Н... -А где ваша машина? «Странно»-подумала я- «С чего он взял, что мы на машине, хотя сейчас все на машинах, но все же, какое ему дело, может хочет угнать?» -Да, вот там в Он..., у приятеля оставили-слегка солгала я. -А вы не боитесь заблудиться? -Да нет, лес-то небольшой. «Опять странно»- подумала я -«Почему он об этом спросил, как будто знает, что мы постоянно теряемся в этом лесу» . -А не хотите таких грибов набрать? -Конечно хотим. -А вот идите туда наискосок-мужик показал рукой направление,-Увидете согнутую березку, а от нее сверните направо. -А зачем вы нам рассказываете, вам что грибы не нужны? –спросил муж -А этого хватит, а завтра я работаю, а они все равно пропадут-ответил мужик, указав на свое ведро. Мы поблагодарили доброго человека и распрощавшись, двинулись в указанном направлении. Не пройдя и 50 м, увидели согнутую березку. Под ней на бугорке красовались два молоденьких боровика. «Невероятно, как этот мужик мог их не заметить, они просто бросаются в глаза»-снова подумала я. Завернув направо, мы попали в сосновый лес, практически чистый, только кое-где торчала невысокая поросль, под соснами росла кислица-любимое место поддубовиков. Поддубовик или польский белый гриб- очень похож на боровик, только ножка у него тоньше, а шляпка темнее. Эти грибы всегда растут семьями. И если ты нашел поддубовик, обязательно обойди вокруг, где-нибудь недалеко увидишь еще и еще. Нам, как и обещал наш странный незнакомец, несказанно повезло, грибов было море. У меня разболелась спина от постоянного нагибания. Набрав два пакета и корзину и уже достаточно устав, двинулись обратно. Пройдя несколько шагов,сражу же оказались в знакомом месте. Вот оно болотце, а вот оттуда мы пришли. Впервые за все посещения этого леса нам удалось так правильно и быстро выйти к своей машине. Богатая добыча улучшила мое настроение, но странное чувство чего-то невероятного не покидало меня. Я рассказала мужу о своих предположениях, он тут же согласился с моими подозрениями. Через неделю мы опять засобирались за грибами, теперь уже знали куда нужно идти и надеялись снова набрать хороших грибов. Быстро и без труда дошли до места встречи с нашим странным знакомым. А теперь наискосок до согнутой березки, а вот и она видна издалека, а вот и еще одна, а там дальше еще. Мы ходили от березы к березе, казалось, что кто-то подсмеялся над нами и насгибал тут сотню берез. Того места мы так и не нашли. Набродившись вдоволь, устав лазить по кустам, мы решили довольствоваться тем, что удалось собрать и повернули обратно. А я окончательно убедилась в мистической странности того случая.
Поэт
Автор: volga
Дата: 26.08.2014 09:07
Сообщение №: 56890 Оффлайн
Александр Алексеевич, мокнув в чернильницу перо, задумался над чистым листом бумаги. Вот уже полгода, как он покинул свою дорогую Манечку и уже месяц не получал от нее писем. Весенняя распутица временно оборвала связь. Это было десятое не отправленное письмо, которое он писал ей в этом месяце. Как бы ему хотелось сейчас очутиться там, рядом с ней и хотя бы одним глазком увидеть родного любящего человека. Как она? Видно тяжело без него, без поддержки. Скоро уж родить должна. Как выложить на бумагу все те чувства, которые переполняют его душу, всю ту тоску по ней и по родной сторонке. Здесь хоть и природа красивей, но так тянет домой, к родным полям, к своей дорогой Манечке. Александр вновь обмакнул уже подсохшее перо и начал с дежурной фразы : «Дорогая Манечка...» Справившись о ее здоровье, поспешил заверить, что все у него в порядке, но только болит и рвется к ним душа. Излив на бумагу свои чувства и переживания, закончил вторую страницу и даже приписав что-то сбоку, аккуратно сложил лист, и заклеил конверт. Затем вытащил остальные не отравленные письма и, уложив все в сумку, уже хотел было загасить свечу, как в комнату зашел их бригадир: -Ляксееич, ты говорят завтра в город едешь? Захвати золотишко-то. А то боюсь не растащили бы. -А много ли? -Да с пол пудика будет. -Опасно одному-то. -Да я в подмогу двоих те дам. Авось как-нибудь довезете. - Я хотел до свету, чтоб пораньше вернуться. -Да все подготовим. Я уж бумаги нужные собрал. Все будет сделано. А то мне недосуг, а из грамотных только ты. -Ну, ладно, хорошо. Как только ушел бригадир, Александра охватило какое-то волнение, нужно бы лечь и заснуть, ведь завтра до рано надо встать, но куда там. Сон как рукой сняло. Он присел на лежанку, а в голове все копошились какие-то мысли, душа опять рвалась домой. Встал походил из угла в угол, но непонятная тревога не унималась. Тогда, накинув пиджак, вышел на улицу. Было уже темно. В бараке тускло светились окошки. Видно не спят. Решил, что лучше пойти поговорить с рабочими, может отойдет. Он отворил дверь в барак и на него наплыл тяжелый дух замкнутого перенаселенного помещения. -О, Ляксеич, заходи, присаживайся. За столом у окна сидели одни мужики, распивая остатки спиртного. Подойдя, присел на кончик лавки, который любезно подвинувшись, освободили для него. -Выпей с нами. Тут же выплеснув на пол остатки воды из стакана, и налив в него водки, поднесли ему. -Да, не знаю, вроде бы и не хочется. Александр почти не употреблял спиртного, но последнее время, когда тоска сильно брала за душу, то случалось и прикладывался к рюмке, тогда печаль отходила и становилось немного спокойнее. Вот и сейчас, не зная как бы заглушить душевную боль, он пришел к мужикам. -Выпей, не чурайся. Оно и легче станет. Тебе ж завтра в долгую дорогу? -Да, еду в город за продуктами и на почту. -О, водочки не забудь прихватить. Мы тебе выделим на это деньжат-то. Александр выпил поднесенный стакан, сморщился от резкого вкуса теплой водки, закусил кусочком хлеба. Мужики, напоив, гостя, вновь продолжили спор, громко обсуждая насущные проблемы. Александр всегда был немногословен, но в бригаде его уважали, а потому не дергали по пустякам и если только надо было что-то разъяснить, то обращались к нему, поскольку грамотный. Александр же вновь душой перенесся к Маше, не слушая гомон мужиков. -Ляксеич, вот ты нам объясни, это как - мужиков раскулачивают, правильно аль нет. Это что ж получается. Коль я роблю, то меня в кулаки записывать, а коль дурака валяю-то герой, выходит так? -Да, чего ты плетешь.Раскулачивают только тех кто на чужом горбу ездит, кто эксплуатирует-вмешался Платон, считавшийся в бригаде передовиком. -Постой, Платон, тут такое дело тонкое, ты не прав. Вот пусть Ляксеич нам разъяснит, кто кулак, а кто подкулачник - снова напустился Кузьма- вот разъясни Ляксеич, ты чай грамоте обучался. Кто такой кулак. Все немного притихли и обратили свой взор на Александра, ожидая от него справедливого ответа. Ему совсем не хотелось вступать в этот бессмысленный спор, но так как все ждали, то пришлось сказать свое мнение. -По закону кулак-это, как правильно сказал Платон, тот, кто наживается на эксплуатации чужого труда. -Ну, что? А я об чем?- обрадовавшись, что его поддержал авторитетный голос, выкрикнул Платон. -А почему ж тогда моего батю раскулачили? Никого он не эксплуатировал. Нас сынов у него было семеро, все своим горбом зарабатывали. А пришли голощипы наши местные и все отобрали-вновь не унимался Кузьма. -А выходит, что вас эксплуатировал-вступился Иван и тут все рассмеялись. И даже Александру стало смешно. Повеселившись мужики опять начали громко спорить. Посидев еще немного, развеявшись, он вернулся в свою избушку. Стрелка часов уже приближалась к 12. Александр разделся и лег спать. Спал беспокойно, ему снился дом и Маша, будто они в лесу и вдруг она потерялась, он стал кричать, аукать, но так и не найдя ее, проснулся. За окном брезжил рассвет. На душе было нехорошо. Глупый сон снова навеял все ту же непонятную тревогу. Умывшись и одевшись, взяв сумку, он вышел из дома. Невдалеке стояла уже собранная и запряженная телега, возле которой суетились два мужика и командовал бригадир. Александр поздоровался с мужиками. -Ну, вот Ляксеич, мужички надежные. А это документы. Бригадир передал тяжелую сумку Александру. Забравшись на телегу, двинулись в путь. Солнце только показалось за горизонтом, осветив макушки деревьев. Птицы кричали и пели на все лады. До леса ехали на телеге, но как только началась ухабистая дорога, пришлось идти пешком, иначе растрясли бы все бока. Худая лошаденка, опустив голову, плелась нога за ногу. Один из сопровождавших шел впереди, держа вожжи, второй чуть сбоку сзади. Шли молча, думая каждый о своем. Александр придался воспоминаниям. Как познакомился со своей Марией в церковном хоре, где она была запевалой, как ухаживал за ней. Как счастливы они были, хоть и недолго, виделись ведь только по выходным. Как сообщил его приятель про кляузу, которую накатал на него один из сослуживцев, метя на его должность. Как пришлось срочно уехать подальше, чтобы затеряться на время здесь на Урале, а иначе ссылки или тюрьмы было бы не избежать, тогда точно лет 10, а то и поболее не увидел бы свою родную Манечку. Как хотелось получить от нее долгожданную весточку, от чего сердце билось сильнее. Так, задумавшись, шел не спеша за лошаденкой. Вдруг вскрикнул Петро, что был сзади. Александр оглянулся увидел чужих мужиков и тут погасло в глазах. Сильный удар по голове и он упал как подкошенный. Очнулся от холода. Тело его трясло. Он открыл глаза, вокруг лес, солнце высоко. Попробовал приподняться, голова сильно болела и кружилась, невольно дотронулся до лба, рука почувствовала что-то липкое-кровь. Оглянулся. Вокруг никого, кроме лежащего невдалеке лицом вниз мужика. С трудом поднялся, подошел к нему, попытался перевернуть, но тот уже остыл. «Что я, где я?»- возникли в голове мысли, но ни как он здесь очутился, ни кто он, Александр так и не смог вспомнить, а любая попытка напрячь память, вызывала жуткую боль в голове. С трудом, собирая последние силы, он пошел наобум по дороге, от движения стал немного согреваться, но ноги то и дело цеплялись за коряги, спотыкался, падал, вставал, снова падал. Невдалеке в колее увидел лужу, наклонился, чтобы попить, в отражении на поверхности увидел почти черное, измазанное кровью лицо, ужаснулся. Зачерпнул немного воды, с жадностью выпил, вторая порция была уже замутненной, но все равно выпил еще, затем, немного обтерев кровь, вновь двинулся дальше. Сил оставалось все меньше и меньше. Наконец, совсем изнемогая от боли и усталости, он споткнулся, упал,и, видно сильно ударившись головой, потерял сознание. Степан и Марфа возвращались из города домой, продав картошку и яйца, да еще кой-какую снедь, они купили то, что необходимо было в хозяйстве. Дорога пролегала через лес, первую половину прошли спокойно, никого не встретив и тут на развилке в стороне вдруг увидели человека. Он лежал на спине, русые волосы были измазаны запекшейся кровью, которая кое-где размазана и по лицу. Марфа вскрикнула от неожиданности и испуга. Степан попридержал лошадь. -Кто ж его родимого так? Вот ироды-то креста на них нет, убивцы. Поди глянь, может живой еще?- запричитала Марфа. -Как бы нам греха с ним не надыбать.Чей-то не местный, одежка-то вишь какая. Хай его лежит. -Вот ты как, словно и не православный, а вдруг он живой, а коль неживой, надо б земле придать- запозорила Степана Марфа. Степан нехотя подошел к лежащему, а за его спиной подкралась и Марфа. Тронув за плечо Александра, отскочил от неожиданности, когда тот застонал. Марфа опять вскрикнула от испуга. -Во, говорю же живой. -Ну-ка, подсоби. –Степан попытался приподнять и усадить раненого. Александр открыл глаза, перед ним стояли незнакомые мужчина и женщина, он с тревогой глядел на незнакомцев. -Ты чьих будешь?-спросил Степан.-Звать-то тебя как? Александр попытался ответить, но вместо слов вырывались только непонятные мычащие звуки. -Ну-ка дай-ко ему испить - обратился он к Марфе. Та шустро вытащила корзинку с провизией из телеги и взяв бутылку с каким-то напитком поднесла Александру. Он дрожащими руками взялся за нее. Степан вытащил бумажную пробку и помог ему поднести бутылку ко рту. Сделав несколько глотков, Александр вновь бессильно опустил руки. -Вишь ироды, что с человеком сделали?-вновь запричитала Марфа. -Ладно выть-то, подмоги лучше.- Степан попытался поставить на ноги Александра, того сильно качало, от потери крови, усталости и боли. Обхватив его с обеих сторон, подвели к телеге. Уложив на сено и подсунув под голову мягкую одежку, двинулись в путь. Александр лежал молча, закрыв глаза, но каждый толчок на ухабах сопровождался его стоном. Часа через полтора были уже на месте. Издалека завидев телегу, прибежала детвора. Небольшая деревня, куда привезли Александра, представляла собой жилье беглых переселенцев-бывших кулаков. Жили они здесь не так давно года 2-3 и еще не полностью освоили эту землю. Домов было с десяток и маленькая церковь, отличавшаяся от остальных построек небольшой маковкой с крестом. Постепенно стянулись и другие обитатели деревни все с любопытством рассматривали раненого на телеге. Мужики собравшись стали обсуждать, что же делать с этим человеком, никаких бумаг, ни документов при нем не нашли. Одни говорили, что нужно сдать властям, другие были против, так как сами жили здесь нелегально. Посему решили подлечить, а там пускай сам решает, куда идти. Определили его в дом Степана, поскольку он его нашел. Совершенно обессиленного Александра внесли в избу и уложили на лавке. Марфа, суетливо бегая туда-сюда, согрела воды, заварила какую-то травку, нарвала тряпиц и начала заботливо обрабатывать рану, предварительно аккуратно ножницами удалив вокруг волосы. Степан, войдя в горницу увидел облагороженного умытого с перевязанной головой Александра и суетливо копошащуюся возле него Марфу. -Вечерить-то мы сегодня будем, аль как?-сурово спросил он. -Щи в чугунке, в печи. Горячи ж, чичас накрою на стол- виновато произнесла Марфа. Перекусив, Степан подобрел. -И его покорми, а то помрет, не дай Господь. Марфа налила в плошку жидких щей и стала из ложечки кормить больного. Он поел с удовольствием и сытый спокойно заснул. На другой день Александр проснулся, когда солнце уже вовсю светило в маленькие оконца. Он огляделся, хата была пуста. Тихо, тепло, пахнет хлебом. Хотел было подняться, но голова кружилась, снова прилег на подушку, начал перебирать в мыслях, что с ним. Про вчерашнее происшествие он помнил, но если пытался вспомнить что-то еще, то от напряжения начинала нестерпимо болеть голова. В горницу вошла Марфа, завидев, что больной очнулся, подошла. -Ну, как ты очухся? -Д.д.д.а...-заикаясь с трудом произнес Александр. -А звать-то тебя как? -Н.н.н е.. з.н.н.а.ю- опять с большим трудом заикаясь вымолвил он. -Вот те раз. Не знаить. Ну, будь Василием что ли. Марфа налила в кружку парного молока, отрезала краюшку хлеба и дала больному. -На, поешь. Вместо слов Александр благодарно коснулся руки Марфы, она отдернула ее, отвернулась и уголком платка смахнула слезинку. Через неделю Александр уже окончательно окреп. Мог ходить и помогать по хозяйству, но на тяжелых работах его боялись использовать, да и по виду он был не крестьянского происхождения. Добиться от него кто он и откуда так и не смогли. Да особо и не приставали. Стали кликать его Василием с легкой руки Марфы. В воскресенье все пошли в церковь и взяли с собой Александра. Он как положено, войдя, снял шапку, перекрестился и встал в сторонке. Как только началась служба и хор разноголосо запел, Александр, вдруг сильно заволновался, будто что-то вспомнив, подошел к певчим, взял из рук фальшивившего паренька ноты и начал петь чисто не заикаясь, красивым тенором. Все присутствующие в храме, включая батюшку, на мгновение застыли от неожиданности. Затем, придя в себя, старенький священник продолжил вести богослужение, но теперь хор, ведомый поставленным голосом Александра, пел слаженно, ровно. Никогда, за все время существования их деревушки, не было такой красивой церковной службы. По окончании богослужения тут же в храме обсудили, что быть Василию регентом, а там глядишь и батюшку заменит, так как отец Никодим уж восьмой десяток разменял. На том и порешили. Александра перевели жить в дом к отцу Никодиму и даже определили ему довольствие. Одна только Марфа с грустью восприняла это решение, уж больно глянулся ей этот красивый, не похожий на их деревенских мужиков, Василий. Дрогнуло сердце у бездетной еще молодой и здоровой Марфы. Так и остался Александр в этой Богом забытой деревеньке. Служил регентом, а через 2 года, когда не стало отца Никодима, сменил его. Вел службы. Память так и не вернулась, только часто во сне приходил к нему из прошлого все один и тот же женский образ, звал его, он пытался схватиться хотя бы за ниточку, вспомнить, но просыпался, и все вновь ускользало. Мучили его и припадки. Видно такой силы удар затронул мозг. Марфа, потерявшая мужа, которого поломал медведь, стала прислуживать в церкви, а заодно и ухаживать за отцом Василием. Кормила его, убирала и во время припадков всегда была рядом, хоть и боялась она страсть как их, но со временем пообвыкла и приобрела сноровку. Деревенька постепенно разрослась. А про удивительного батюшку узнали уже и в соседних селениях, стали приезжать люди, а маленькая церковь не всех могла вместить. Отец Василий службу вел хорошо, чисто, без заикания, а говорить ему было трудно, поэтому не надоедали ему сильно. А если кто приставал с вопросами, так тут поспевала Марфа и прогоняла, знала она хорошо, что после таких бесед от напряжения у батюшки вновь разыграется припадок. Однажды из дальнего села привели крестить уже большенького, годков четырех, мальчика. Отец Василий погладил по головке русого вихрастого мальчишку, долго о чем-то с ним беседовал. Марфа из-за угла наблюдала как заика-батюшка и картавый мальчонка так лихо разговаривают и видать понимают друг друга хорошо. Марфа ладонью смахнула слезинку, не пришлось ей своих-то поняньчить. После беседы батюшка обнял пацаненка, поцеловал вихрастую головку и начал обряд крещения. Вскоре началась война. Все мужики ушли на фронт. Остались только старики, женщины и дети. Отец Василий помогал чем мог односельчанам, не прекращая вести службы, так как в церковь шли и шли люди, за утешением, за молитвой, за советом. А тут и сирот появилось много и эвакуированных и своих, всех принимали батюшка и Марфа. Много было хлопот и забот. Здоровье батюшки совсем пошатнулось. Прожил он после победы меньше 10 лет и умер, не дожив до 50 двух месяцев. Хоронили батюшку, как говорится, всем миром, поприезжали и из соседних деревень, положили здесь же рядом с церковью, а на кресте написали: «Отец Василий». А где-то далеко в подмосковье жила его Манечка, растила сына, и все ждала, ждала. Много ей пришлось перенести страданий и лишений, да и война прокатилась по ним своими беспощадными гусеницами. Не знала, что и думать и как молиться за мужа своего. Жив ли, метв ли? То терзалась обидами, то нет. Что сказать сыну – где его отец? И как скажешь кто он, не навредить бы. А сын все приставал-расскажи, да расскажи про отца. Не стала ничего придумывать мудрая женщина, сказала только: «Это был очень хороший человек, таких сейчас нет».
Небо затянуто серою мглой
Небо затянуто серою мглой, солнце забыло дорогу домой, ветер играет в опавшей листве, вот и ноябрь опять на дворе.
Холодно, мокро, уныло вокруг. Где же он, где, мой единственный друг? Плачет природа тоскливым дождем. Плачет душа моя горько о нем.
Жизнь протекает, уходят года, видно не встречу его никогда.
Поэт
Автор: volga
Дата: 27.08.2014 10:30
Сообщение №: 57013 Оффлайн
Когда две тысячи лет назад на смерть вели Христа Кричала бешено толпа: «Распни его распни». Потом сжигали христиан,арены круг уткнув крестами, И зрители взывали сами: «Распни его, распни» Прошли столетия и вот, уже от имени Христа Жгут инквизиции костры и вновь безумная толпа ревет: «Распни его, распни». Так повелось из рода в род не прекращается война И даже с верою в Христа идут народы на народ. В огне боев, разрывах бомб мне слышен вечный глас времен: «Распни его распни». И в каждой смерти вижу я как вновь на казнь ведут Христа И вновь и вновь вопит толпа: «Распни его распни».
Поэт
Автор: volga
Дата: 27.08.2014 15:05
Сообщение №: 57029 Оффлайн
«Николай Иванович, садитесь в машину»-громкий голос майора заставил встрепенуться о чем-то задумавшегося лейтенанта. Николай живо вскочил на подножку газика, с уже ожидавшими его другими офицерами. «Что-то ты задумчивый сегодня»-обратился к Николаю майор. «Да» - невпопад ответил Николай, вновь погрузившись в свои мысли. Видя его нерасположение к беседе, вопросов ему больше не задавали. Грустное настроение старшего лейтенанта перешло на других, поэтому ехали молча, иногда перебрасываясь отдельными словами. Дорога пролегала по территории, недавно отбитой у противника. Заснеженное поле было усыпано чернеющими воронками, то там то здесь видны окоченевшие трупы немецких солдат, разбитая техника, искореженное железо - свидетельства недавних боев. Проехали деревню, вместо домов пепелища с торчащими одинокими почерневшими трубами. Услышав шум мотора, худая дворняжка испуганно шарахнулась в сторону. Несмотря на солнечный морозный день, окружающий пейзаж не радовал глаз. В воздухе стоял гул недалекого боя. Старший лейтенант Стариков Николай Иванович, ехал с другими офицерами по вызову в штаб. Нехорошее предчувствие, вселившееся в него еще вчера, не покидало. Все утро в глазах стояла рыдающая Нюрушка и круглые испуганно-непонимающие глазки детей, провожающих отца на фронт. «Они так близко каких-то 20 км, а ничего не знаешь о них. Как они там? Живы ли? Вот и на новый год приготовил им подарки, а добраться так и не удалось»-вздыхал про себя Николай. Вдруг машина резко дернулась, и Николай и его сосед подавшись телами вперед стукнулись о передние кресла. «Вот, черт, откуда взялась только» -ругнулся водитель на выпорхнувшую словно из-под колес птицу. «Чуть не убил из-за этой вороны, осторожней тормози»-возмутился майор. Проехали еще немного. Дорога по-прежнему была пустынна и грустна. Впереди слева и справа показалось поле, отделенное от шоссе густой растительностью. Вдруг небо пронзил гул мотора. «Немец! Сворачивай!»-закричал майор. Машина резко дала влево, съехав с горки в просвет между деревьями, спустилась к заснеженным кустам, и тут, всех, словно молния, ослепила вспышка. Николай приподнял тяжелые веки, перед глазами небо, светит неласковое зимнее солнце и тишина, давящая на уши тишина. Понял, что лежит навзничь на земле, в голове тут же возникли вопросы: «Что со мной? Я жив, ранен? Помню только вспышку. Что это было? Бомба? Нет, скорее мина. Мы съехали на поле, да, наверное, мина. Кто-нибудь еще жив?» Попытался приподняться, но острая боль в ногах, резанула словно нож в сердце, он снова потерял сознание. Очнувшись, вспомнил про боль, значит ранен в ногу, боясь снова пошевелиться хотел ощупать рану рукой. Но руки оказались тяжелыми, словно каменными, и не хотели слушаться, с трудом дотянулся до ноги, пальцы воткнулись во что-то теплое липкое мягкое, где-то чуть выше колена. К горлу подошла тошнота, кинуло в дрожь. Хотелось пить, сухой язык казался раздувшимся и все время мешал. Пальцами загреб немного снега, нужно поднести ко рту, но рука не поднималась. Боли не чувствовал, только слегка пощипывало в ногах. «Через какое время человек умирает от потери крови?» На душе стало жутко от беспомощности и одиночества. Вспомнив наставления матери, мысленно произнес: «Господи, помоги». Морозный воздух искрился и колюче врезался в легкие. Посыпались редкие снежинки, он приоткрыл рот, чтобы поймать хотя бы одну, но они, словно нарочно, ложились на щеки на лоб, на нос и тонкими струйками стекали по лицу. Под шеей возникло неприятное ощущение холодной влаги, напомнив детство и игры с пацанами в снежки, когда осыпали друг друга с ног до головы, и снег, забираясь под ворот рубашки, заставлял морщиться и прыгать от холодного и мокрого. «Колюшка!!» услышал он крик матери, попытался снова приподнять еще более отяжелевшие веки, но кроме давящей тишины и далекого неба не было ничего. Тело опять начала бить дрожь, мысли становились вялыми, равнодушными. Холод, пробираясь все глубже под бушлат, сковывал тело. Последняя снежинка попала в глаз и выкатилась теплой слезинкой. Николай глубоко вдохнул. Дрожь резко прекратилась, по телу разлилась приятная теплота, стало спокойно, легко, и уже не было не сожалений, ни тревог, ни печали. Стариков Николай Иванович погиб 2 января 1942 г. близ д.Бужарово Московской области.
Прикрепленные файлы:
Поэт
Автор: volga
Дата: 28.08.2014 16:11
Сообщение №: 57177 Оффлайн
Шарик был обычным дворовым псом, охраняющим территорию какого-то промышленного объекта. Давно, давно, он уже и не помнил когда, хозяин привел его сюда еще молодым и сильным. Шли годы, сменялись люди, сменился не раз уже и хозяин, а Шарик все служил и служил. Как-то в былые годы ему удалось задержать вора, схватив его за штанину, за что он был награжден большущей костью, которую потом не спеша грыз целую неделю, растягивая удовольствие. С тех пор все к Шарику относились с уважением, передавая друг другу рассказ о его подвиге. От вора же наш герой получил сильный удар по голове, который пришелся на ухо и теперь эта травма давала о себе знать, правое ухо частично утратило слух.
Год назад на объекте появились молодые псы, их привели еще щенками и Шарику пришлось воспитывать себе смену. Теперь они возмужали, стали борзыми и наглыми и на старого "охранника" не обращали особого внимания, только иногда подворовывали у него еду. Шарик знал об этом, но сохраняя достоинство, старался не вступать с ними в перебранку, а делал вид будто не замечает их дерзости. Состязаться со здоровыми и сильными было бы не в его пользу. Здоровье было уже не то, да и слух и зрение стали подводить, и умудренный жизнью пес все чаще лежал в будке, вспоминая о былых днях или раздумывая о жизни, а во сне он вновь и вновь преследовал вора и получал вкусную и ароматную кость.
Территория, которую он охранял и окрестности последнее время стали довольно пустынны, чужие не докучали, но все равно, регулярно, раза два в неделю Шарик усердно работал, обрехивая случайных прохожих, или проезжающие машины, тем самым напоминая о своем существовании и о своей нужности. Совсем недавно на охраняемый на объект устроилась Мария Ивановна- благодетельница и кормилица. Мария Ивановна работала в административном корпусе и частенько приносила собакам вкусные объедки, которые равными частями распределяла между ними. Шарик тоже получал свою порцию и Мария Ивановна всегда ждала, когда собаки съедят всё, не допуская, чтобы молодежь воровала у Шарика. За это старый пес полюбил эту добродетельную женщину и всегда, радостно виляя хвостом и прихрамывая, встречал ее по утрам и провожал по вечерам.
В тот злополучный день наш герой мирно спал в своей будке, и во сне, в очередной раз ловя вора, подергивал хромой ногой, когда-то зашибленной автомобилем. Вдруг до его здорового уха долетел звук удаляющихся шагов. Шарик мгновенно вскочил, понимая, что пропустил что-то важное, и еще не отойдя от своего боевого сна, с громким лаем рванулся вперед, догоняя нарушителя. И только поравнявшись с преследуемым, он понял, что совершил непростительную ошибку. Мнимым преступником оказалась его благодетельница Мария Ивановна, почему-то уходящая с работы в неурочное время и в каком-то новом облачении. На миг Шарик остолбенел, осознавая что же он совершил, облаяв свою кормилицу. Но раз ты сказал А нужно сказать и Б, и тогда, чтобы как-то исправить неудобное положение и не уронить себя в глазах Марии Ивановны и молодых псов, наверняка, наблюдавших за происходящим, мудрый пес, продолжив еще громче лаять помчался дальше вперед, вроде бы расчищая путь для своей благодетельницы. Как назло, в этот момент ни на территории ни за ней не было ни души. Но Шарик, чтобы не терять лица, продолжал лаять, провожая Марию Ивановну до ворот. И только когда она удалилась, он повернул назад, и уже медленно прихрамывая, поплелся обратно. "Видно я совсем состарился, коль не узнаю даже своих"- размышлял Шарик. В эту ночь он беспокойно спал, вновь и вновь вспоминая свою оплошность. Но на другое утро в собачьей клетке снова появилась Мария Ивановна с ароматным кульком в руках. Молодежь кинулась к ней, радостно виляя хвостами. Шарик же остался у своей будки и, виновато опустив голову, тихо повиливал хвостом. Раздав часть объедков, Мария Ивановна подошла к провинившемуся и вывалила перед ним большую кучу вкусного плова с остатками мяса. Тут –то Шарик яростно завилял хвостом и в знак глубокой благодарности, подпрыгнув, лизнул руку своей благодетельницы. «Видно не заметила его вчерашней оплошности» - подумал он. И хотя в этот раз Мария Ивановна не стала дожидаться конца трапезы, удалившись по делам, молодежь, все же остерегаясь дерзить, завистливо смотрела издалека как Шарик с достоинством поглощал свою порцию аппетитного плова. Жизнь продолжалась.
Поэт
Автор: volga
Дата: 30.08.2014 08:32
Сообщение №: 57419 Оффлайн
Мы в соцсетях: