Глава 3

Анну угнетала сама мысль о том, что время ожидания встречи с матерью она проведёт в здании из чёрного стекла. Но оказалось, что в этом здании лишь иногда проводятся занятия, да пересдают экзамены те, кто не справился с сессией. Карлеус отвёз Анну в основное здание Института Высшей магии и поселил в отеле при институте. Совершенно волшебное, тихое место в черте Лабрина, окружённое парками со статуями и фонтанами. И когда в мире вечного света пошёл дождь, Анна обрадовалась ему, как старому знакомому. Она гуляла по парку без зонта. Девушке хотелось, чтобы вода смыла всю её тоску, все мысли, все негодование. Вот так запросто совершенно чужие люди решают твою судьбу и с этим ничего невозможно поделать. Анна не верила в то, что не увидит более отца.  «Я что-нибудь придумаю, обязательно! Научусь управлять их кораблями и улечу домой». Девушка промокла до нитки, но уходить не собиралась. Ей хотелось навечно остаться в парке, слиться с деревьями, с цветами, с травой, с летающими под дождём разноцветными бабочками.

- Так, так, мадмуазель Анна, - услышала за спиной девушка голос Карлеуса, - Вы в первый же день своего пребывания в Перевёрнутом мире решили простудиться и заболеть, - мужчина подошёл, сгрёб девушку в охапку и затолкал под свой зонт. – Какое безрассудство.

- Мистер Деланэ, это жестоко! – Анна стала высвобождаться из объятий.

- Что жестоко?

- Вот так решать за меня.

- А тебе что пять лет и ты не понимаешь такую вещь, как обстоятельства?

- И какие такие обстоятельства должны заставить меня расстаться с отцом?

- Твоя мама.

- Да маме было плевать на меня все эти годы! – закричала Анна.

- Маме не наплевать. Она просто не могла забрать тебя раньше. И я не хочу оправдываться перед тобой, - Карлеус начал злиться, - Я не обязан оправдываться перед какой-то девчонкой! Идём, госпожа Кауни уже освободилась и готова принять тебя.

***

Ирина Кауни, дама лет сорока, ждала Анну в кафе в фойе Института Высшей магии. Анна, только взглянув на женщину, отметила, что она красива, аристократична и надменна. Девушка в глубине души надеялась, что при виде мамы вернётся детское ощущение праздника и солнца. Однако этого не произошло. Женщина не кинулась навстречу Анне, лишь степенно встала со стула и протянула руку.

- Здравствуй, - ладонь, протянутая Анне, оказалась прохладной на ощупь.

- Здравствуйте, - Анна смотрела в синие холодные глаза Ирины Кауни  и чувствовала смущение.

- Прости, что пришлось встретиться с тобой при таких обстоятельствах. А так же за то, что выдернула тебя из привычной среды обитания.

Красивая надменная тётя, которую у Анны пока язык не поворачивался назвать мамой, говорила выдержанным официальным тоном. Девушка не знала, что сказать в ответ.

- Думаю, времени у нас впереди много, и мы ещё сможем поговорить, а я смогу тебе всё объяснить. Однако сейчас тебе необходимо освоиться. Привыкнуть к здешней жизни, – казалось госпожа Кауни и не ждёт от девушки ответа, - В институте грядёт событие – олимпиада. Она проходит раз в пять лет и поверь мне – это грандиозное зрелище. Ты в скучном мире своего отца такого наверняка никогда не видела.

- Почему ты ушла? – Анна, наконец, решилась.

- Что? – Ирина Кауни встрепенулась, будто бы вопрос застиг её врасплох.

- Почему ты оставила нас с папой?

- Если коротко, - госпожа Кауни ухмыльнулась  уголками таких же, как у Анны, вечно улыбающихся губ, - То я и твой отец слишком разные. Знаешь кто такие избранные?

- Нет.

- Избранные – это те, которые не могут жить как обычные люди. Им не достаточно просто есть, пить, совокупляться, рожать детей и умирать, когда придёт срок. У избранных, знаешь ли, есть цель, смысл, миссия. Я учёный, Анна. Проект, которым я занимаюсь всю свою жизнь, связан с потерянным марсианским видовым разнообразием. Возможно, в своём мире ты видела фильмы про звёздные войны?

- Видела и что? -  Анна осознавала что женщина, которая приходится ей матерью, девушке  совершенно не нравится.

- Это прошлое, прошлое цивилизации поселившейся в Перевёрнутом мире. Так за пару слов об этом и не рассказать.

- Ты бросила нас потому что…

- Потому что пресная жизнь в твоём мире не давала мне возможности исследований, - кивнула Ирина Кауни.

- Тогда зачем ты появилась в моей жизни сейчас? Зачем забрала меня? Зачем разлучаешь с отцом?

- Какие странные вопросы? – госпожа Кауини возмущённо хмыкнула. – А кто унаследует мои открытия? Кто продолжит моё дело? Ты моё единственное дитя. Я родила тебя в молодости, потом у меня просто не было времени заводить других детей. А теперь я уже и не хочу. И потом, я надеюсь, мои исследования будут оценены лордом Дарвалау и  меня удостоят вечной жизни!

- Вечной жизни?! – неприязнь к женщине крепла в Анне.

- Конечно, моя девочка, вечная жизнь – высшая награда для любого избранного.

- То есть я нужна вам для достижения ваших целей, а не сама по себе? – спросила Анна с горечью.

- Ты нужна мне, как моя единственная наследница! – госпожа Кауни с вызовом смотрела на Анну. – И деточка, если ты думаешь, что мои решения обсуждаются, то они не обсуждаются, ибо являются приказом!

***

Госпожа Кауни поселила Анну в своих апартаментах в отеле Института Высшей магии. Выделила ей светлую, просторную комнату и прислугу – девушку Аниного возраста. Против прислуги Анна возразило было, но Ирина Кауни сказала, что в их мире у всякой высокопоставленной леди должна быть личная служанка. Анна не стала переспрашивать насчёт собственной «высокопоставленности». Прислугу звали Айрис, и в её обязанности входило приносить завтрак, обед, полдник, ужин и следить за одеждой госпожи Анны.

- Госпожа Анна, - дразнила саму себя девушка перед зеркалом, расчёсывая подросшие уже до плеч русые кудри. Она корчила рожицы, высовывала язык. – Дурдом уехал – психи остались. Я – госпожа!

Однако скоро Анне стало скучно. Девушка пробовала читать данную Карлеусом книгу. Но «Полая Земля» оказалась нудным собранием расчётов и формул, а поскольку Анна и в школе не особо дружила с физикой и математикой, то во всех этих вычислениях очень скоро запуталась. Пробовала читать «Зеркало тайных наук», но и хаотичное изучение заклинаний не особенно веселило. Заклинания ведь надо на практике применять. А на ком их применять Анне? Не на Айрис же? В общем, когда слово скука стало в сознание девушки писаться с большой буквы, Анна решила воспользоваться деньгами, данными госпожой Кауни. Щедрая оказалась мама. Накупила Анне (и как только угадала размер) кучу вещей. И не абы каких, а очень модных. Анна, конечно, не знала какие критерии моды в Лабрине, но по меркам N очень даже ничего. Плюс местные деньги со смешным названием лабрики. Оказывается эти самые лабрик – валюта всего перевёрнутого мира наравне (Анна очень удивилась) с долларом.

***

Анна спустилась с четвёртого этажа в фойе института в местное довольно уютное кафе. Как девушка уже поняла в Лабрине как и во всём Перевёрнутом мире предпочтение отдавали английскому языку, но (Анна обратила на это внимание) в отелях, кафе, вообще в публичных местах персонал свободно говорил на пяти языках: английском, русском, немецком, французском и китайском. Образованию любого лабриновского бармена позавидовал бы дипломированный переводчик Большого мира (так в Перевёрнутом мире называли мир, из которого прибыла Анна).

Девушка заказала себе персиковый сок и пирожное. Учтивый молодой человек быстро выполнил заказ, одарив Анну обворожительной улыбкой. Смотря на него Анна думала о второй, потрясшей её  в новом  мире вещи – о  людях. Так ощущение, что здесь вёлся какой-то отбор, в результате которого остались красивые, с правильными чертами мужчины и женщины, девушки и юноши. Проще говоря, в Лабрине не было не то что не красивых, но даже обычных на внешность людей. Любой офисный работник, любая служанка, любой портной выглядели как голливудские кинозвёзды.

Было «утро», т. е. «утром» в Перевёрнутом мире называли время где-то с пяти до девяти часов. Циферблат  здесь разделён не на двенадцать меток, а на двадцать четыре. Анна до сих пор к этому не привыкла, так же как и к тому, что день никогда не заканчивается. Когда жители Лабрина хотели спать, они просто плотно зашторивали окна. Ткани для штор делались очень плотными, не пропускающими свет. Работа в Лабрине кипела всегда. Кто-то работал в первую половину суток, кто-то во вторую. Как сказала госпожа Кауни школьники и студенты учатся в первой половине суток, а вот работать можно хоть круглосуточно. Всё в соответствии с личными предпочтениями.

Итак, Анна сидела в кафе, ела (кстати очень вкусное ) пирожное и пила сок. За соседним столиком спиной к девушке курил парень.

- Простите, - обратилась Анна к официанту, - А у вас, что курить разрешено?

- Конечно, - пожал плечами официант.

- Но это же учебное заведение, - недоумевала Анна.

- У нас и в школах не запрещено курить.

- Так у вас, наверное, все курят? – Анна не могла поверить, что в таком идеальном мире, такие не идеальные нравы.

- Практически никто не курит, - ответил официант, - А если вас смущает тот молодой человек, то он практикант, почти закончил институт.

- Интересно, - Анна снова посмотрела на спину курящего молодого человека, - А как же у вас не курят, если везде разрешено?

- А у нас очень строгое воспитание в семьях. Поэтому и не курят. У нас курить не модно, - криво усмехнулся официант, - к тому же по тому курит человек или нет, можно определить его социальное положение.

- То есть? – не поняла Анна.

- Проще говоря, тот парень, -  официант кивнул в сторону курящего, - Шпана, второсортный человек в Лабрине.

- Но вы же сами сказали, что он практикант и почти закончил институт?!

- Третий поток, - скептически заметил официант.

Анна чуть не подавилась. Так ведь и она, по словам госпожи Кауни будет учиться на  третьем потоке. И что получается, что она, Анна, человек второго сорта? Но тогда к чему личная служанка и почему она госпожа Анна? Или в этом странном мире даже люди второго сорта имеют слуг и называются господами?

***

Анне просто необходимо было с кем-то сейчас поговорить, да и курить внезапно захотелось. Покупать сигареты в кафе после речи официанта как-то не тянуло. И девушка решила стрельнуть сигаретку у молодого человека.

- Что вы курите? – кокетливо спросила Анна у молодого человека

Тот посмотрел на девушку, достал из кармана пачку сигарет и положил её на стол.

- Вэзвуэл.

- Вэзвуэл? – Анна взяла пачку и стала разглядывать. – Какое странное название, - На пачке был изображён всадник на драконе.

- Ничего странного, - пожал плечами молодой человек, - Самая популярная марка в Лабрине.

- Можно? – Анна потянула сигарету из пачки.

- Нет, - молодой человек резко отнял пачку сигарет, - Девушкам курить вообще вредно, - и спрятал пачку в карман.

- Ой, а вам значит не вредно? – съязвила Анна.

- А я мужик, - радостно провозгласил молодой человек, - И давай на ты.

- Мужик? – переспросила Анна.

- Ну не баба же? – изумился молодой человек.

- Да я не в этом смысле, - утончённая а ля Лестат из «Королевы проклятых» внешность молодого человека не вязалась с грубым словом мужик.

- А ты, кстати, новенькая что ли? – молодой человек внимательно рассматривал Анну, - Я тебя раньше не видел.

- Новенькая, - буркнула Анна.

- Ну, тогда давай познакомимся, - молодой человек протянул Анне руку, - Аури эрм Тор, студент пятого курса третьего потока, специализация – отлов ренэков.

- Анна Козьмина, будущая студентка Института Высшей магии третий поток, специализацию не знаю. А кто такие ренэки?

- Ты что не местная, - удивился Аури.

- Нет, - поёжилась Анна.

- Ренэки – результаты научных экспериментов, которые часто разбегаются и на воле начинают неконтролируемо размножаться. Как ты думаешь, почему запретили свободное шатание по здешним лесам? Из-за ренэков. Не все из них милые и добрые.

- А ты один здесь живёшь или с родителями? – спросила Анна.

- У меня нет родителей. Если бы не брат – не видать мне института как своих ушей. Брат за меня платит. Но и я сейчас подрабатываю на практике. А твои родители?

- Мой папа из другого мира, - начала Анна.

- Это из какого?

- Ну, из того, что, по-вашему, на поверхности. Из Большого.

- Круто! – присвистнул Аури.

- А мама, она местная и по ходу стерва, - сказала Анна, вспомнив холодные синие глаза Ирины Кауни. – Не в смысле, что плохая, а в смысле…

- Роковая женщина? - хмыкнул Аури

- Типа того.

- И как твою маму зовут?

- Ирина Кауни.

- Ничего себе! – Аури аж подпрыгнул, -  Наша декан – твоя мама?!

- Ну да, - пожала плечами Анна, чувствуя в душе при этом прилив гордости. Надо же, не успела попасть в этот странный мир, а уже крутизна!

- Ну, ты девочка, даёшь? Пять лет учусь и не знал, что у нашего декана есть дочь!

- Ну, я тоже восемнадцать лет прожила в другом мире и не знала, что у меня мама типа волшебница!

- Твоя мама не волшебница, а учёный. В этом мире магия – не волшебство, - сказал Аури, - Тут нет волшебных палочек и прочей чуши, которую показывают у вас в кино. Я про ваш мир знаю по вашим фильмам. Ох и бредятину они про магию гонят!

- Почему бредятину! У меня есть книга заклинаний изданная в Лабрине. Или ты скажешь, что и заклинания – бредятина.

- Заклинания не бредятина. Они воздействуют на материю, но у этого есть вполне научное объяснение.

- Мне как-то сложно ассоциировать понятия магии и науки, - призналась Анна.

- Оно и понятно. Все же цивилизация Большого мира достаточно не развитая в научном плане, - на лице Аури появилось скептичное выражение.

- Это мы в научном плане не развиты! – воскликнула Анна. – Да у нас техника, да у нас…

- Ага, техника, - Аури продолжал издевательски улыбаться. – Это одно название, а не техника. Ну да ладно, не буду спорить с приятной девушкой. Тем более с дочерью нашего декана. Ну, так сейчас то каникулы. Какие планы на них?

- Собственно никаких, - грустно ответила Анна. – Новый мир, а я не знаю чем мне заняться. Госпожа Кауни меня никуда особенно не отпускает, только в город.

- Ты называешь маму госпожой Кауни? – изумился Аури.

- Я не могу, - Анна замялась, - у меня пока не получается называть её мамой.

- Понятно, - парень снова достал пачку и закурил, - Про олимпиаду знаешь?

- Ага.

- А после олимпиады у меня очередной рейд за оборотнями, - Аури выпустил струйку дыма.

- За кем?

- Ну, так по народному ренэки называются. В общем, я тебя приглашаю.

- На охоту на оборотней? – Анна в недоумении смотрела на Аури.

- Ну да.

- Но это, наверное, опасно?

- Опасно для тех, кто охотится, а не для зрителей.

- Так на охоту что и зрители собираются? – в голове у Анны царил некий смысловой бардак.

- Рейды на оборотней любимое зрелище для жителей Лабрина. Мы же здесь провинциалы, несмотря на то, что Лабрин столица Перевёрнутого мира. Жизнь наша размерена и без особых событий. Так что да, охота на оборотней – зрелище, которое мало кто пропустит.

- Обалдеть!

Анна и Аури обменялись номерами сотовых телефонов. Аури обещал часто звонить. В этот «вечер» Анна засыпала, а перед глазами всё стояло улыбающееся лицо нового знакомого. 

Охота на вальдшнепа. Пролог и 1 глава

Глава 2

Синяя мгла

Никто из жителей посёлка N не замечал синюю мглу. Она рождалась каждый раз ранним утром, исчезала днём и медленно умирала по вечерам. Синие небеса просвечивали сквозь мглу, создавая ощущение таинственного марева.

Если бы Мамонов и компания, утомленные пьянкой, выглянули часа в четыре в окно, они бы увидели клубы стелящегося по земле синеватого от предрассветных сумерек тумана. Если бы не спавшие всю ночь и теперь собравшиеся пить ягодный чай баба Маша и Лидия Филькина отодвинули цветастые занавески на окнах кухни, они бы тоже увидели извивающуюся, корчащуюся синюю мглу, проползающую по переулкам посёлка и стремящуюся в лес.

Но бабу Машу и Лидию в тот пред рассвет волновало только одно – куда всё-таки подевалась Буняша?  Не появляться уже третьи сутки,  не звонить и так надолго отключать телефон – такого внучка бабы Маши никогда себе прежде не позволяла. Даже если предположить, что она помирилась со своим богатым мужчиной из Воронежа, то тем более такое исчезновение и молчание выглядело странным. Теперь уже и Лидия Филькина настаивала на заявлении участковому.

- Со скольки он у себя там? – спросила Лида, подбавляя малину в  итак доверху наполненную чаем кружку.

- С восьми кажись, - шмыгнула носом баба Маша. – И пусть только попробует, ирод, заявление не принять!

- Да, пусть попробует! – кивнула Лида. – Я этого оболтуса, Антошку, с детства знаю. При мне под стол пешком ходил, а теперь вишь – участковый и не подберешься!

***

Увидев на пороге своего кабинета бабу Машу и  Лидию, участковый поселка N – Капельков Антон Борисович тяжело вздохнул.

- Что, не появилась Буняша ваша?

- Нет, заявление пришли писать, - категоричным тоном заявила баба Маша.

- Ладно, - Антон Борисович открыл верхнюю дверцу стола, доставая бумагу. – Вот бланк заявления – пишите.

Пока баба Маша, пришлепывая губами, читала, что надо писать, участковый нервно оглаживал начинавшую лысеть в тридцать пять лет голову.

- Так, - баба Маша взяла ручку, - ФИО и год рождения разыскиваемого. Ну, это. Бунеслава Викторовна Лебедева, - баба Маша старательно выводила буквы. – Тысяча девятьсот девяносто девятого году рождения. Обстоятельства исчезновения. Да не было никаких обстоятельств! Пошла девка в гости, да не пришла обратно. Все мне только и твердили, к хахалю своему в Воронеж уехала, к хахалю!

- Мария Семеновна, - официальным тоном сказал Антон Борисович, - Пишите кратко, когда и как пропала Буняша. И  имя так называемого хахаля укажите на всякий случай.

- Имя. Вот еще б имя его припомнить!

- Я помню, - подскочила Лидия. – Владимир кажется Иванович, а фамилья кажется Выгодский.

- Кажется? – переспросил участковый, - Или точно?

- Точно! – гордо выпятила грудь Лидия. – Мне Буняша, когда с ним встречалась, все уши прожужжала. И что фамилья у него аристократичная и имя отчество красиво звучит. А Владимир Иванович то красиво звучит, а?

- Ну, пишите, - тяжелее прежнего вздохнул участковый.

- Приметы пропавшего, - баба Маша задумалась, - А чой то такое – приметы?

- Внешность это, Мария Семеновна, внешность. Рост, телосложение, цвет волос, глаз.

- А, ну тады. Высокая, в метрах не знаю, но почти в рост с тобой, Антон Борисович. Худенькая, но симпатичная.

- Про симпатичная писать не надо, - буркнул участковый.

- Чой т не надо? Симпатичная, даже красивая девка, внучка моя! Волосы русые светлые по попу длинной, глаза синие как воды нашего озера. Недаром же воронежский хлыщ на нее внимание обратил!

- Вы лучше укажите какие-то особые приметы, родинки, шрамы, татуировки, - сказал участковый.

- Не было у ей шрамов и татуировок, тьфу гадость, - возмутилась баба Маша. – Моя внучка девушка приличная, на новомодные веяния не падкая. Родинки есть, но я разве припомню точно на теле где они. На спине штуки три.

- Пишите, что особых примет нет.

- Одежда на момент исчезновения, - баба Маша задумалась. – Джинсы синие на ней были, блузка белая и курточка зеленая кожаная. Ботинки черные на небольшом каблуке. Вот, – еще немного повозившись, гордо протянула заявление Антону Борисовичу баба Маша, - управилася.

Участковый пробежался взглядом по написанному.

- Что ж, будем искать вашу внучку, хотя я все же надеюсь, что сама объявится она. Новомодные веяние, они, знаете ли, приходят неожиданно. Может оказаться, что и замуж ваша Буняша в Воронеже выскочила.

- Как это замуж? – глаза у бабы Маши стали огромными и  испуганными. – Как же это она замуж могла выйти, меня не предупредив? А на свадьбу пригласить? И вообще пойти в гости и уехать черт знает, куда и там замуж выйти?!

- В наше время всякое бывает, - сказал участковый. – особенно зная ваши строгости, могла и своеволие проявить.

***

Мамонов проснулся с жуткой головной болью. Сфокусировав взгляд на полупустой бутылке «Славяновской», только было потянул к ней руку, как запищал телефон. Пришло сообщение по ватсапу. С трудом различая буквы, Мамонов прочитал: «Ты имбицил!»

- Охренела, Машка, да?! – вслух возмутился Игорь, припоминая, что же такого мог послать сотруднице «Элеганта» - одной из фирм, которую охраняло их агентство. Полистал свои предыдущие сообщения.

- А, ну вот оно что! – воскликнул Мамонов, обнаружив в отправленных видео, где подпитая дамочка прилюдно и томно стягивала с себя трусы, а трое мужиков с интересом разглядывали попу особы, причем один пытался эту попу даже погладить. Игорь видео прокомментировал: «Покажи попочку, звезда стриптиза! Машка, ты лучше нее можешь!»

Видимо Маша обиделась.

- Ну и ладно, - вздохнул Игорь, забрасывая телефон на стол и все-таки хватая бутылку «Славяновской», - не больно то и надо.

Маша в жизни Мамонова лишь эпизод. Таких эпизодов наберется десятков пятьдесят, а то и больше. Нет, жене Игорь не изменял, успел нагуляться до женитьбы. Любил и жену, и годовалых сыновей близнецов. Но вот флиртовать обожал. А дамочки, как назло на Мамонова западали и по- серьезному. Было в упитанном весельчаке что-то настолько харизматичное, неповторимое, от чего девушки и женщины просто не могли оторваться. Где бы Игорь ни появлялся, вокруг него тут же начинали виться обожательницы и воздыхательницы. Ни с кем Мамонов не церемонился, мог и пошутить обидно, и ведь обижались дамочки так, будто Игорь не охранник, а, по меньшей мере, олигарх, обещавший золотые горы.

- Мне оставь, - Леопольд Веселовский, приоткрыв один глаз, смотрел, как Мамонов с наслаждением присосался к пластиковой бутылке.

- Там есть еще, - Игорь махнул рукой в сторону угла, в котором стояла нераспечатанная упаковка «Славяновской».

- Сколько время? – Юрий Бубнов на удивление чувствовал себя бодро, спал бы ещё, но голоса разбудили.

- А хрен его знает, - Мамонов снова схватил телефон. – Ого! Уже два часа! Хорошо жужухнули, едрид мадрид!

Тут дверь пристройки распахнулась и на пороге появилась сердитая Лидия Филькина.

- Господа алкаши, вы жрать собираетесь?! Мы с Машкой уже и обед сварганили. Машка успела к себе сходить, дела все поделать и вернуться. Мы даже заявление участковому выправили, вот!

Бодрый голос Лидии разбуди всех, кроме Петрухи с Иванычем. Мамонов ринулся было их будить, но Лида махнула рукой.

- Пусть дрыхнуть! Ежели проснутся, снова бухать начнут, а я их пойлом за так баловать не собираюсь! Пусть это сначала отработают.

***

После сытного обеда со свеже слепленными пельмешками, борщом на сале и запеченной в духовке курицей Лидия Филькина, немного смущаясь, обратилась к Веселовскому. Обратилась потому, что считала Леопольда самым умным в компании. Даже умнее племянника.

- Зачем убивать эту несчастную птицу? Хочешь есть – съешь куру.

- Азарт, - снисходительно улыбнулся Веселовский. – Охота ради охоты, развлечение. Вальдшнеп – птица дикая, лесная, не то, что ваша кура, человека не боится. Поэтому и азарта нет.

- Так охотьтесь на кого посерьезнее. На волка али кабана.

- Так в том и дело, что серьезные звери и серьезная охота, а здесь так – потеха.

- Хороша потеха! Малую невинную птичку убивать! – скривилась Лида.

- Тёть Лид, да мы ещё пока никого не убили, - вступился за Веселовского Мамонов. – Мож и не убъем. В вальдшнепа в сумерках не так-то просто и попасть.

- Это как тир на природе, - продолжал рассуждать Веселовский. – Игорь прав, мы еще фиг в птичку попадём.

***

Отобедав, мужчины стали собираться на охоту. Веселовский и Мамонов складывали рюкзаки по заранее составленному списку: патроны  с не очень крупной дробью и бездымным порохом, компас с подсвечивающимся циферблатом, складной нож, фонарь, спички, шомпол, топор. Отдельно продукты: пирожки, сыр, сало, хлеб, вода и самогон. Ну и, конечно, не забыли приготовить двустволки.

Остальные кидали в рюкзаки по памяти. Так что в итоге корректор, Сергей Вяликов, забыл патроны, а программист, Андрей Свиридов, сунул зачем-то два фонаря. Юрий же Бубнов и вовсе на радостях забил свой рюкзак чекушками, наполненными волшебным питьем, произведенным Лидией Филькиной.

- И машинке моей легче стало, - радостно потер руки Веселовский.

Когда собирались в Воронеже, в складчину покупали необходимое, да так и покидали все в багажник без разбора.

Облачились бравые охотники в бурые спецовки и кожаные болотные сапоги.

- Смотрите не упейтесь до одури, - напутствовала Лидия Филькина.

- Да, ты что тёть! – похлопал себя по груди Мамонов, - Мы ни-ни!

- А, вижу я ваше ни-ни. Пойла больше чем всего остального. И как вам только может столько в глотки влезть, не представляю!

- Ну, пока, тёть Лид! – перевел тему Игорь. – Пора нам.

Кокер спаниель Брета  гавкнула, словно выражая одобрение. Ей как никому другому не терпелось окунуться в вечернюю сырость леса.

***

Усыпанная прошлогодней листвой тропа змеей ускользала в  лес. Веселовскому подумалось, что вот оно, давно не испытываемое блаженство: ощущение утопающей мягкости под ногами, воздух, который кажется можно пить, тишина, не смеющая и малость качнуть ветви деревьев, полная отрешенность от привычного обыденного мира. Лес смыкался за спинами охотников, хватая то тут, то там за одежду. Он словно смотрел громадными буро выцветшими с желтизной очами. Не скрыться от пристального взора – пронизывает спины, сжимает сердца.

Где-то в глубине, среди вековых дубов просыпалась и уже окутывала тонкой струйкой ноги ходоков синяя мгла. Темнело стремительно. У просеки Брета навострила морду и понеслась. Из растопырившихся кустов взметнулась ржавчатая стремительная птица. Среагировать смог только Веселовский – вскинул ружье и выстрелил впереди предполагаемой траектории полета птицы. Но вальдшнеп в момент выстрела резко изменил направление полета, и мгновенно перемахнув через ручей пересекающий просеку затерялся в дубах.

- Чёрт, промазал! – Леопольд разочарованно опустил двустволку. – А вы чего зеваете?

- Так это, птица то шустрая, - Юрка Бубнов почувствовал некоторую злость. – В конце концов, ну её эту птицу!

- Мы сюда, зачем пришли? – Веселовский буравил Бубнова недовольным взглядом.

- Расслабиться пришли, - Юрий долго не мог выдерживать пристальное недовольство, отвернулся и гордо зашагал по тропе вперед.

- Внимательнее, господа охотнички, внимательнее, - назидательным тоном продолжил Веселовский. – Еще полчаса и окончательно стемнеет. Так что времени на халяву нет. Пока не взлетит, вы его не увидите среди прошлогодней листвы и травы.

Птица поднималась еще раз шесть, но ни одна не была убита.

- Это оттого, что восьмерку надо было брать, а не семерку, - сделал вывод Мамонов.

- Один хрен, семерка, восьмерка, если кругом одни мазилы, а Брета? – подмигнул Андрей Свиридов собаке.

Та в ответ тявкнула.

- Может, присядем, костерок разожжем? – Бубнов тёр начавшие коченеть руки.

- Ты что в лесу ночевать собрался? – изумился Мамонов.

- Да нет. Чуть так. Посидеть, поболтать, выпить, - и Бубнов трухнул рюкзаком полным чекушек.

Остановиться компания решила возле озера за просекой. Там и веток упавших больше и деревьев поваленных, есть, где присесть.

- Ух, а разжигать то как? – растерялся Мамонов. – Сыро всё мокро не загорится.

- Ещё как загорится! – зловеще радостно оскалился Бубнов. – Я то в чекушки не только разбавленное пойло налил, но чистоган, горит аж синим пламенем.

В накрывающей лес ночи насобирали валежник, толстые сучья покололи на мелкие расщепы топором, сложили костер. Загорелось, но с большим трудом, дыму больше, чем пламени получилось поначалу. Когда же огонь обрел силу и уже легко пожирал и влажные ветки, придумали развлечение – стрелять в сгущающемся мраке по пустым чекушкам расставленным на поваленных деревьях. Да и ночь выдавалась не только тихая, но и лунная. Не полнолуние, но близко к тому.

***

- Игорек, пойди, принеси еще нормальных дровишек, - сказал Веселовский, - а то вокруг одна мелкота или крупняк.

- А чего это я? – Мамонов недовольно поерзал на бревне. Вставать после дюжины чекушек и десятка теткиных пирожков ох как не хотелось.

- Ну, потому что ты у нас пионер, - хмыкнул Леопольд.

- Пионер Петя, что ли? – Игорь все-таки поднялся, покопался в рюкзаке, доставая фонарь.

Хотя от луны было достаточно светло, однако под ноги приходилось светить, чтобы разобрать, где какое бревно лежит. Увязавшаяся следом Брета нещадно путалась под ногами, так что Мамонов то и дело запинался за собаку.

- Вот какого ты пошла со мной, а?

Как назло попадались либо мелкие сучья, либо большие полусгнившие поваленные деревья, такие только пилить. Чертыхаясь, Мамонов приближался к озеру. Неожиданно Брета звонко залаяла и побежала к самой воде. Игорь от испуга икнул.

- Проклятая псина! Ну что ты гавчишь попусту!

Но собака и не думала замолкать, теперь она лаяла отчаянно, с надрывом, будто нашла что-то. Мамонов открыл было рот, чтобы заорать на Брету и тут услышал стон, тихий умоляющий человеческий стон. Собака ошалело прыгала возле  кустов, казалось, она сошла с ума.

Мамонов подбежал, посветил туда, куда лаяла Брета и обомлел. С залитым кровью животом там пыталась приподняться девушка. Она запрокидывала голову, морщилась, скребла пальцами землю.

- Господи Иисусе! – завопил Мамонов. – Господи Иисусе! Народ сюда! – теперь он орал, что есть мочи. – Леопольд! Юрка! Андрюха! Серый!

***

Когда из темноты донесся ор Мамонова, компания подскочила, словно по команде. Все похватали фонари и понеслись, не разбирая дороги на голоса человека и собаки. То, что увидели, заставило содрогнуться. Игорь, приподняв окровавленную блузку, с ужасом смотрел на приткнутую куском той же блузки рану на животе девушки.  А девушка вцепившись в плечо Игоря хотела что-то сказать, но слов не получалось, только стоны. Висок тоже кровоточил, но кровь уже спеклась, размазалась по лицу.

- О боже, кто ж тебя так?! – Веселовский присел на корточки, соображая, что же делать.

- В…в..в.., - силилась произнести незнакомка, собрав последние силы, четко сказала, – Выгодский, - и потеряла сознание.

Глава 3

Лесник

- Что нам делать? – Сергея Вяликова трусило мелкой дрожью.

- Нести её в поселок, - сказал Мамонов.

- А если умрёт?

- Ну не в лесу же её бросать?!

Игорь аккуратно подхватил на руки раненую девушку.

- Костер потушить надо, вещи собрать, - прагматично заявил Веселовский

- Да к чёрту костёр! – возмутился Юрий  Бубнов.

- Не к чёрту, - строго сказал Леопольд, - Секундное дело. Нам все равно вернуться за вещами надо.

Как только залили костёр и впопыхах похватали вещи, (Бубнову вручили ещё рюкзак Мамонова) погода, словно по злому волшебству стала портиться. С озера налетел отдающий морозностью ветер, стал нагонять тучи. Те свинцовыми телами накрывали сияющую луну.

- Проклятье!

- Ни хрена не видать! Где тропа?!     

- Да вот же она!

Полосы света от фонарей выхватывали  из тьмы еле различимую тропу. Мужчины бежали грузно. Особенно запыхался, неся на руках, бессознательную девушку Мамонов.   Время словно замерло. У Игоря затекли руки, в ногах невыносимо ломило, спина встала колом, захочешь нагнуться и не сможешь. Время застыло, и те сорок минут, которые бежали до посёлка показались вечностью.

***

Когда входная дверь отворилась нараспашку, и на пороге весь красный с бесчувственным обмякшим телом на руках появился Мамонов, Лидия Филькина вскрикнула.

- Святый боже! – в первый момент женщина даже не узнала племянника, настолько волнение исказило черты его лица.

- Куда её положить? – Игорь никак не мог успокоить дыхание. Сердце ухало так гулко, что отдавалось боем в висках.

Лидия подскочила с табурета, подбежала к племяннику, заглянула в лицо обмякшей девушке и невольно облокотилась о стену.

- Буняшечка! – только и смогла произнести она побелевшими губами.

Через минуту придя в себя, Лидия стала раздавать указания: «Буняшу сюда, на широкий диван! Там аптечка – достань хлоргексидин и бинты! Да покладите вы свои рюкзаки, в конце концов!»

А потом стала звонить. Сначала в скорую, потом бабе Маше и в довершение участковому Антону Капелькову. Все обзвоненные примчались почти одновременно минут через пятнадцать.

Баба Маша, в голос рыдая, вцепилась в руку внучки и с трудом влезла вслед за санитарами в машину скорой.

- Деньги возьми! – сунула ей  свернутые купюры Лидия. – Куда повезёте? – обратилась к санитару.

- В Воронеж в первую областную клиническую, - ответил тот.

- Какие деньги?! Зачем мне деньги? – закричала баба Маша

- В больницу Буняшу положат, на операцию мож, на поесть тебе, на обратную дорогу! Я тут из своих сбережений тебе, – тараторила Лидия Филькина.

- Обратно не поеду! С внучкой останусь!

- Суй в карман, тебе говорю! Операцию сделают, и все будет нормально! Ты же не собираешься вечно в больнице жить?

- Надо и поживу!

Дверь скорой захлопнулась, унося зареванную бабу Машу и ее еле живую внучку в ночь.

***

Лидии Филькиной и её гостям следователь сразу не понравился. Вошел в дом пружинистым шагом, коренастый широкоплечий и, в общем-то, приятный мужчина среднего роста, средних лет. Идеально отглаженная синяя форменная куртка идеально сидела на фигуре. Однако Лидии показался уж чересчур придирчивым прищуренный взгляд травяного оттенка глаз. «Такое ощущения, что смотрит на тебя и именно тебя считает самым настоящим преступником» - сказал позднее, когда следователь уехал Веселовский.

Андрей  Голицын как приехал в N, сразу перешел к опросу.

- Вы, Лидия Филипповна, в последнее время, не встречали ли в вашем поселке незнакомых людей?

- Нет, - Лида пожала плечами. – Не припомню. Сюда редко кто приезжает, только родственники поселковых, да и то по праздникам.

- А в последнее время никто из этих родственников не приезжал?

- Нет, кроме моего племянника и его друзей никто, - Лидия Филькина начинала нервничать, не очень приятно было смотреть в пристальные настойчивые глаза следователя.

- А вы, - обратился Андрей Голицын к Мамонову, - Вы и ваши друзья, не приезжали ли случайно в поселок до вашей охоты?

- Нет, - коротко ответил Мамонов, - У нас у всех работа.

Однако, не удовлетворившись ответом, следователь повторил вопрос поочередно каждому из компании, чем вызвал совершенное раздражение.

А когда следователь предложил прогуляться в лес, показать место происшествия, Веселовский еле сдержался, чтобы не сказать: «Да вам же известно кто напал на Буняшу! Вот и ищите этого человека! Какой прок в том, чтобы по прошествии двух дней бродить по лесу, разыскивая именно тот куст!»

- Слышали ли вы, какие иные выстрелы кроме ваших в тот вечер? – Андрей Голицын с наслаждением втягивал ноздрями влажный воздух. «Какая все-таки волшебная природа в этих местах, - думал он, - Вот уйти бы в лес жить насовсем. Поселиться в избушке, дровами топить, а главное людей и мерзости ими творимые не видеть! Так нет же, и эти места пачкают люди!»

- Не слышали, - сказал Веселовский.

- А может крики или какие другие звуки?

- Ничего подозрительного, - сказал Бубнов.

- Интересно, - Голицын провел рукой по коротко спортивно стриженым волосам. "Если они спугнули преступника выстрелами, то и его выстрел должны были услышать. А если не услышали, то почему? Крики могли и не услышать слишком далеко от озера до просеки для человеческого голоса, но выстрел…Или был глушитель…» - Очень интересно, - повторил следователь. 

Напоследок Андрей Голицын еще пообщался с участковым и, наверное, Антон Капельков вздохнул облегчённее всех, когда следователь уехал обратно в Воронеж. Участковому все казалось, что вот напишет Голицын какую бумагу по поводу качества его, Антона работы и бумагу нехорошую.

Сегодня приснился сон, который оформила в рассказ. Позже он войдет в роман "Iesus Rex"

Я уничтожу тебя, не убивая

Ночь кралась во дворец императора Нерона бродячей кошкой. Император не спал. Писал дипломатические письма.

Мария проснулась внезапно. Слишком ярко мерцал светильник. Первое, что увидела по пробуждение – массивную согнутую спину Нерона. Безумно  хотелось в туалет. Но незамеченной встать не удастся. Как же Марии надоело засыпать в императорской библиотеке на уютной скамье, а просыпаться в громадной постели правителя. Видеть этого человека, спать с этим человеком, пытаться физически любить этого человека после всего им сотворенного!

Перед глазами Марии до сих пор кровавые тела, прибитые гвоздями к деревянным кубам и шарам, растянутые на этих геометрических фигурах, будто тряпичные театральные куклы. Такими же гвоздями прибивали и руки Марии к кресту. Император не собирался ее казнить, он лишь показывал силу и вседозволенность.

- Я уничтожу тебя, не убивая, - сказал он.

И ведь уничтожил! Сначала распяв, сделал мученицей, а затем, возведя на трибуны амфитеатра к себе в ложу, показал всем, кто любил Марию, что она предательница. И друзья поверили, друзья приняли ложь. Такая вот несправедливая, жестокая игра.

А кровавые тела на кубах и шарах теперь преследуют Марию. Изувеченные, с множеством надрезов сделанных так, чтобы всю поверхность кожи покрывала кровавая пленка. Чтобы не видеть их ежесекундно, Мария спасалась в императорской библиотеке. Читала книги на арамейском и латыни. За время пребывания во дворце выучила даже греческий.

Терпеть естественные позывы стало невыносимо, и Мария тихо сползла с кровати. Любой другой не услышал бы ее движений, только не Нерон. У императора необычайно чуткий слух.

- Я вижу, ты стала читать греческие книги? – он грузно повернулся, помахивая в воздухе раскрытым кодексом. – Насколько я помню, ты не знала греческого.

- Выучила, - сквозь зубы ответила Мария.

- Как? – снисходительность расплылась по красивому, хотя и несколько полноватому лицу императора.

- В твоем гареме много гречанок. У них научилась.

- Забавно.

- Мне душно, я желаю выйти в сад!

- Сходи в комнату рядом, - усмешка на его губах становится злой.

Император уничтожил Марию в глазах друзей, но не в  её собственных. Это и злило Нерона.

Когда Мария выходила из уборной комнаты, он уже ждал. Не было никакой возможности избежать его объятий. Привычным движением император сдернул с плеч тонкую ткань, обнажая полную красивую, совершенно не соотносящуюся с возрастом грудь Марии. Она намного старше Нерона, в её волосах давно седые пряди, под глазами сеточки тонких морщин. Но императору плевать. Он считает её тело соблазнительным. Он предпочитает любить ее каждую ночь. А Марии желания Нерона кажутся извращенными. Он же просто пресыщенный вседозволенностью человек. Безвольные красавицы гарема давно не возбуждают. Императору нужны огонь, страсть, сопротивление. Но кто во дворце в своем уме посмеет возразить Нерону даже взглядом?

Император нежен, всегда нежен с Марией, хотя и берет ее силой. Но делает это не зло, уже не зло, а лениво, расслабленно, расцеловывая, оглаживая всё тело. Напрасно Мария думает, что стара для императора, её тело действительно уникально сохранило молодость. Её формам могли бы позавидовать юные рабыни гарема.

Император любит размеренно, растягивая удовольствие, пытаясь заставить и Марию получить удовольствие. На какие-то краткие мгновения это ему удается и тогда тело женщины по-змеиному извивается, выскальзывает…

- И все-таки мне душно здесь! Я желаю в сад! – повторяет Мария, когда все заканчивается.

- Я могу пойти с тобой, - император довольно потягивается на кровати.

- Нет! Я не хочу! – она практически кричит, смотря на него с вызовом.

- Хорошо, - кивает Нерон. – Пойдешь с моим легионером. Мне все равно еще нужно написать несколько писем.

Много раз Мария хотела бежать. Но это желание бессмысленно. К своим в этом городе уже не вернуться, её там ненавидят. В Иудею не вернуться тем более. Император запер в своем дворце надежно и легионеры не нужны.

Императорский сад ночью прекрасен. Кажутся в свете факелов бесконечными выложенные рваным мрамором дорожки. Фигурно остриженные кусты и деревья бросают во мрак свои тени. Легионер идет чуть сзади. Он молод, очень молод. Мария боится сделать что-то не то, чтобы этот еще безусый юноша не пострадал. И этим держит император Марию во дворце. Угрозами мучений и жизнями людей – своих рабов.

Мария хочет, чтобы эта ночь длилась вечно и факелы никогда не гасли. И выложенная рваным мрамором дорожка уводила в вечность и пустоту. Туда, где не будет окровавленных тел, замученных императором людей, туда, где  не нужно будет каждую ночь терпеть любовь чудовища. И однажды, Мария знала это, вечная дорога появится, и даже император будет не в силах удержать от прогулки по ней. 

***

- Какая пренеприятная история с нами приключилась, - воскликнул Веселовский за ужином сразу после того, как Лидия Филькина поговорила по сотовому в бабой Машей и узнала, что Буняша постепенно приходит в себя.

- Да уж верно, едрид мадрид! – кивнул Мамонов. – Съездили в отпуск на охоту, называется!

- А вы что уже обратно обрались? – округлил глаза Юрка Бубнов. – Мы так не договаривались. Девчонка жива. Преступника скоро поймают. Плевое дело им поймать, когда известно кто он. И что нам мешает завтра на охоту махнуть?

Так и решили. Завтра под вечер снова отправиться в лес. А случай с Буняшей негласно стали считать происшествием, конечно, неприятным, однако благополучно завершившимся.

***

Раздался выстрел, и летящий вальдшнеп кубарем покатился с неба на землю.

- Кто его? – Мамонов изумленно переводил взгляд с одного на другого. – Кто это сейчас выстрелил?

- А фиг его…

На просеку вышел мужик с двустволкой. Длинный серо – зеленый плащ его закрывал высокие болотные сапоги. Мужик приближался стремительно и вот уже стоял рядом с компанией.

- Близко к птице стреляете, - сурово сказал мужик, почесывая густую черную бороду, черные глаза его при этом искрились смехом, - Не ближе полутора метров вперед надо.

- А вы кто такой будете? – подозрительно сощурился Веселовский. – Откуда взялись? Тоже охотник?

- Лесник. А вы я вижу городские? – мужик поставил ружье на землю и слегка оперся об него.

- Из Воронежа.

- Святослав Валентинович Архипов, - мужик протянул Веселовскому руку. – В простонародье  Славик Архипка.

- Веселовский Леопольд Викторович, - мужчина был польщен, что первым незнакомец представился именно ему.

- В отпуска в наши места? – лесник с ухмылкой наблюдал, как Брета уносилась в лес в поисках подстреленной птицы.

- Да, да вот только с охотой никак не выходит, - удрученно заметил Мамонов.

- Это дело поправимое. Могу научить, показать. Если пожелаете.

- А если пожелаем? – Юрке Бубнову мужик сразу понравился. Видно, что настоящий лесной человек.

- Тогда милости прошу в гости. Километрах в пяти отсюда моя берлога. Там живу, за порядком в лесу слежу.

- Хм, - Веселовский несколько насторожился. – А вы же знаете, что в вашем лесу недавно произошло?

- Знаю, - кивнул лесник.

- И вы не видели, не встречали?

- Нет. Я за шмотками в город ездил дня на два, как раз когда случилось происшествие. Продукты то я в поселке покупаю, а вот за шмотьем приходиться в город. Если бы был на месте, уж не пропустил бы гада!

Веселовский невольно улыбнулся.

- Ну, ежели надумаете, то предлагаю в лес дней на пять, - продолжал лесник. – Я вам много чего интересного могу об этом лесе рассказать.

- Мы подумаем, - кивнул Леопольд.

- Как угодно. Буду вас завтра тут ждать в это же время.

Лесник подхватил ружье и кивнул на прощание.

Глава 4

Легенда о духе леса

- Архипку то? – Лидия Филькина зачерпнула пельмень из кастрюли. – Конечно, знаю! Толковый мужик! Правда в поселок редко кажется, только за продуктами. А за одежкой он в город ездит, правда не часто. Лет шесть уже Архипка у нас лесником.

- Он в гости нас тёть пригласил, - сказал Мамонов. – Дней на пять. Чтоб поохотились по нормальному.

- Ну, так идите, - пожала плечами Лидия. – У Архипки в его хибаре многие останавливались. Хибара у него добротная, большая комнат на пять, хоть и небольших. Скучно ему одному вот и приглашает в гости. Да, и если к нему подадитесь, то жратву захватите, чтобы лишний раз человек из поселка не волок.

- Есть у этого леса своя история, - Архипов пошуровал палкой в костре, растревоживая пламя.

Искры взметнулись в темное, затянутое тучами небо. Луна ушла, звезды, словно померкли. Ветер раскачивал верхушки деревьев, но вниз не спускался, будто путаясь в голых ветках. Тьма обступала плотно, из её вязкого плена то с той, то с другой стороны вырывались звуки: треск сучьев под лапами неведомого зверя, трагичный вскрик птицы и, словно  далекое бормотание.

Этим вечером Веселовский и компания, изрядно нагрузившись провизией, расположились в избе лесника. И было у всех ощущение, что враз провалились они то ли в иную эпоху, то ли в другое измерение. Казалось, изба не человеческими руками срублена, а рождена самим лесом, взращена глухой чащей, вскормлена лесной землей. В одной из комнат дерево проросло посреди пола, который прорубили, давая растению свободу. В этой комнате хозяин и расположил столовую с кладовой.

В избе жарко и ощущается  забытый, оставленный в далеком прошлом уют. Уют висящих под потолком связок с луком, уют брошенных под ноги волчьих шкур, уют вырезанных из дерева и развешанных по стенам безделушек.

- Испокон  веков живет в этом лесу некто. Люди прозвали его духом леса. Никто не знает, как он выглядит и есть ли у него материальная оболочка. Только следит он за каждым, кто в его лесу появляется. И проверяет новых людей, испытывает их, - пламя от костра плясало в черноте глаз Архипова, - Делает дух леса тайные страхи из прошлого явью. Внушает чувство вины. Судит человека за грехи его, руками самого грешника. Сколько тут живу, а всякое мне мерещилось  и мерещится, до сей поры.

- М, да, - расправил затекшую спину Игорь Мамонов, - Нагнал ты страху, Славка! Однако за охоту сегодняшнюю спасибо! Славно постреляли.

- Ага, даже я попал, - довольно потёр руки программист Андрей Свиридов.

- А я не попал, - пробубнил себе под нос корректор Сергей Вяликов.

- Серый, не ссы! – со смехом похлопал его по плечу Мамонов, - У нас еще несколько дней – научишься!

- А что тебе мерещилось? – поинтересовался Леопольд.

- Знаешь, в жизни всякого человека есть то, о чем он предпочитает не вспоминать. – Архипов расчесал пятерней густую бороду. – У меня жена умерла от рака лет семь тому назад. Так вот вижу я частенько жену свою в этом лесу живой. И такое меня накрывает чувство вины, будто это я виноват в том, что болезнь Ирину одолела. Поначалу я был рад видениям. Скучаю я по ней до сих пор. Но потом понял, что обман он и есть обман. Вижу, наверное, её, потому что хочу увидеть. Вот такие  глюки иногда здесь бывают от одиночества. 

***

Буняша снова видела этот сон. Она снова бежала по влажному весеннему лесу. То и дело спотыкалась. Возле озера валежник попадался особенно часто. Бежала изо всех сил, а в голове свербела мысль: «От смерти не убежать!» Это были его последние слова перед тем, как он окончательно перекинулся в зверя.  Любящие глаза стали глазами палача. И бесполезно спрашивать за что?! Просто азарт, просто развлечение, просто охота!

Вдалеке раздался выстрел. Это стрелял не он. По звуку – далеко, он намного ближе. Значит, там впереди – люди, нужно только добежать до них. Хлопок и боль разорвали живот мгновенно. К голове тут же поднялась горячая кровавая волна. Затошнило, потемнело в глазах. Буняша падала и в падении видела его лицо и дуло винтовки. Выгодский  Володенька смотрел  взволнованно, на его лице страх и недоумение. Он явно не ожидал появления в лесу кого-то другого. Его охота сорвалась. Долго и тщательно планируемая охота. Проваливаясь в беспамятство, Буняша словно впитывала взгляд своего возлюбленного и убийцы.

***

- Бунеслава Викторовна!

Незнакомый мужской голос говорил будто бы из-под воды. То, что её назвали по имени отчеству, девушку несколько удивило. Ни разу так никто не называл. Во сне этот голос или наяву?

Буняша с трудом подняла веки. От сна и слез, они слиплись. Возле кровати сидел  мужчина, от лица которого отчего-то  стало спокойно.

- Следователь Андрей Владимирович Голицын, - представился мужчина. – Врачи сказали, что с вами уже можно побеседовать.

- Можно, - кивнула Буняша.

Взгляд девушки метался по палате, и она всё еще не могла поверить в реальность своего спасения.

- Постараюсь вас долго не мучить, - улыбнулся следователь, и улыбка эта показалась Буняше такой тёплой, доброй. – Итак. Вы знаете человека, напавшего на вас?

- Да, - Буняша пыталась говорить громче, но получилось только полушепотом.

- Его имя?

- Владимир. Владимир Иванович Выгодский, - слова давались с трудом.

- Известно вам кто он? Кем работает?

- Да. Директор строительной фирмы «Гарант». Так он представился мне в первую встречу, - помимо воли Буняша вновь словно окунулась в тот вечер, в вечер их знакомства. Показалось, что в коридоре даже заиграла та самая музыка.

- Где и при каких обстоятельствах вы познакомились?

- На закрытой вечеринке. Ресторан «Мефистофель».  Меня подруга по училищу пригласила. Сказала, что только на таких вечеринках девушки себе настоящих мужчин могут отхватить.

- Имя подруги?

- Светлана Пирогова. Борисовна.

- Она была знакома с Выгодским?

- Нет. Вечеринки проходили не так часто и на них каждый раз, по словам Светки, разные мужчины приходили. Обеспеченные мужчины так искали себе девушек. А девушки искали обеспеченных мужчин. Светка говорила, что кому-то везло, и они выходили замуж.

- Вы познакомились с Выгодским и долго с ним общались, пока он на вас не напал?

- Общались примерно полгода, - Буняша невольно закрыла глаза. Воспоминания теперь нахлынули с особой силой. Красивые, сказочные воспоминания. – Все было хорошо, а потом он предложил расстаться.

- Вот как? – в голосе следователя девушка уловила удивление.

- Да. Светка уговаривала забыть. Ну не получилось, говорила она. Я пыталась. А потом он позвонил и предложил встретиться и поговорить.

- И вы встретились?

- Недалеко от поселка. Он предложил прогуляться по лесу. Что-то говорил о своем статусе и о моем и о том, что ему теперь плевать на мнение друзей. Я уже не помню точно, что он говорил. Мы зашли очень далеко в лес, шли, наверное, часа два. А потом он сказал, что пришло время сбросить маску. Пришло время его охоты. Он велел бежать, сказал, что подождет некоторое время, прежде чем погонится за мной. Я ничего не поняла, кроме одного – все это время я совершенно не знала его. – На лбу девушки выступили капельки пота, она открыла глаза, и Голицын увидел, как их наполняет ужас.

***

После ухода следователя Буняша провалилась в странное состояние. Ни сон, ни явь. Что-то между. Стоило закрыть глаза и прошлое оживало, врывалось то чёрно – белыми, то цветными красками.

Своих родителей Буняша не знала. Вернее смутно помнила маму. Отец спился, и мать с ним развелась, когда дочери было три года. А когда Буняше исполнилось пять – снова вышла замуж и уехала из посёлка, оставив девочку на попечение бабушке, своей матери.

Мама никогда не писала Буняше и ту мучали молчаливые вопросы. Почему бросила? За что предала? Бабушку спрашивать бесполезно, она вычеркнула дочь из своей жизни, отдав все, что осталось внучке. Буняша только знала, что там далеко у мамы всё хорошо, муж положительный и любит,  родила еще двух девочек. И, наверное, любит этих девочек. Тогда почему не любит её? Разве она не дочь, не родная плоть и кровь? Вот бы встретиться  с мамой, посмотреть в её глаза, Буняша ведь даже не помнит какие у мамы глаза. Поговорить. Но бабушка если адрес и знала – скрывала. «Незачем тебе туды соваться, пустое!» - осаждала внучку в ответ на её просьбы.

 Вот с годами и росла в душе Буняши пустота. Да такая, что ничем ее не наполнить. Даже мечтами. А мечты у девушки были, яркие, волнующие. Только терялись они в простоте и незамысловатости жизни.

По окончании поселковой школы поступила Буняша в училище на повара. И было у неё ощущение, что кто-то заранее всю жизнь уже расписал. Не оставил места  волшебству и радости. И любви. Любовь и радость они  где-то, с кем-то, только не с Буняшей.

Девушка не заметила, как уснула, и прошлое окутало, стало видимым, осязаемым.

***

- Ты чего все одна и одна? – пнула локтем Светка на лекции.

- В смысле? – округлила глаза Буняша.

- В смысле парня нет! – хитро сощурилась Светка.

- Нет и нет, тебе то что? Бабушка говорит – успеется.

- Успеется, когда состаришься! – передразнила Светка.

- Ты что-то мне хочешь предложить? – Буняша уже знала этот лихорадочный блеск в глазах однокурсницы – нечто задумала.

- Хочу. Но ты у нас скромница – откажешься, - Светка с вызовом приподняла бровь.

- А ты что на стриптиз приглашаешь? – не растерялась Буняша.

- Нет, - Светка хохотнула, вызвав шквал недовольных взглядов преподавателя. – Это приличное место.

- Что за место?

- Ресторан «Мефистофель»

- Обалдела?! – Буняша постучала по Светкиному лбу указательным пальцем. – Он же для богатеев! Всей бабушкиной пенсии за год не хватит, чтобы там отобедать.

- А за нас заплатят!

- Кто?

- Мужчины, которые ищут приличных девушек, вроде нас.

- Это ты-то приличная? – невольно вырвалось у Буняши и она прикусила язык.

- Вполне, - надула губы Светка. – Славик всего второй парень у меня!

- А я слышала – пятый, - пробубнила себе под нос Буняша, - В восемнадцать-то…

- Что?

- Ничего!

- Ты не подумай, нас не как шалав угощать будут. Просто в этом ресторане иногда проходят особые встречи. Для избранных. Ты думаешь, мужчинам с деньгами легко найти женщину не проститутку для отношений?

***

В ресторане играла музыка. Тихо, ненавязчиво. Pare Pare Таркана – любимая композиция Буняши.  Девушка посчитала это добрым знаком. Не было и следа лихорадочности обычных питейных заведений. Интерьер «Мефистофеля» в бордово – чёрно – белых тонах не возбуждал, а успокаивал. Бордовые с чёрной окантовкой шторы крепились к низким натяжным потолкам, отчего помещение зрительно уменьшалось. Белые салфетки и белые живые розы в вазах на бордовых скатертях. Черный бархат пола. Буняше казалось, что они со Светкой, когда войдут, нарушат идеальность композиции. Разрушат интим. Светка притихла, похоже и на нее подействовала расслабляющая и в то же время смущающая атмосфера ресторана. Буняша же вдруг вспомнила о грязных сапогах. Долго терла ноги о коврик у входа. И прекратила только когда уловила на себе насмешливый взгляд охранника. «Простушка, - прозвучал в голове Буняши собственный презрительный голос».

- Не стесняйтесь девушки, - улыбчивая дама лет тридцати возникала рядом неожиданно, словно вынырнула из стены. – Господа вот вот прибудут, так что ждите. Одежду вешайте вот сюда, - и она отодвинула деревянную панель на стене, открывая небольшой гардероб. – Желаете выпить, поесть? – и, увидев испуганно округлившиеся глаза Буняши и нервно дергающиеся уголки губ Светки, добавила. – Вам нечего переживать об оплате! Таких красивых девушек обязательно выберут! – дама одобрительно улыбнулась именно Буняше.

А та внезапно почувствовала себя товаром в магазине. Выберут. Ей хотелось, чтобы с ней познакомились, а не выбрали.

- Может, уйдем? – схватила за руку Светку.

- С ума сошла?! Я еле уговорила Изольду!

- Это кто?

- Она только что с нами говорила. Ее муж – владелец «Мефистофеля».

- Это все как-то…

- Непривычно? Да. Но здесь все прилично, я…

- Ты раньше здесь бывала?

- Не в качестве гостьи, - Светка занервничала. – Я подрабатывала здесь на прошлых каникулах официанткой. Видела, что здесь происходит. А Изольда рассказывала, что многие девушки реально повыходили замуж.

- Вот оно что!

- Изольда всегда тщательно подбирает девушек для посетителей мужчин. Никаких дам легкого поведения! Боже упаси!

- Значит эта встреча больше для меня, - хмыкнула Буняша.

- Изольда согласилась и мне подобрать пару, - надулась Светка. – Просто просила привести с собой красивую подругу.

Между тем, в ресторан стали заходить и другие девушки.

***

Только этот мужчина появился на входе – душа Буняши словно узнала его. Именно так представляла девушка Грея из «Алых парусов». В свете бра бордо перетекало в алое сияние, окутывавшее ресторан. Плечи вошедшего обнимало алое марево. «Грей» скучающе пробежал взглядом по лицам и фигурам замерших в напряжении за столиками девушек, остановился на Буняше. Они смотрели глаза в глаза. Он улыбнулся, что-то сказал официантке и присел за пустой столик.

- Ух, какой! – от восхищенного возгласа Светки Буняша вздрогнула. А ведь подружка просто пожирает незнакомца глазами!

Между тем официантка вернулась с двумя бокалами и шампанским.

- Господин Выгодский желает вас угостить.

- Это тот с обалденной внешностью? – Светка мотнула головой в сторону «Грея»

Буняша просто завороженно молчала. Она не могла оторваться от бездны его взгляда.

- Да, - официантка фальшиво заулыбалась, ставя на стол шампанское и бокалы.

- Скажите этому господину, что мы рады его подарку, - Светка сказала это быстро, быстро.

Официантка подошла к «Грею», нагнулась и зашептала на ухо. Буняша почувствовала, что краснеет. Светка заерзала, незаметно достала зеркальце и посмотрела в него. В овальном отражении под столом – круглое взволнованное девичье лицо мелькнуло и пропало.

Он встал и подошел. Протянул руку Буняше, та растерялась, но подала свою в ответ, немного привстав.

- Владимир Иванович Выгодский, - он поцеловал  Буняше руку, - строительная фирма «Гарант», директор.

***

События, последовавшие за этим, остались в памяти Буняши фрагментарно. Владимир Выгодский довольно деликатно отшил Светку. Опять появилась та самая Изольда и просто проводила подругу из ресторана. Хотя появлялись и другие мужчины и знакомились с девушками, но видимо, хозяйка всерьез не рассматривала Светку как претендентку на внимание влиятельных особ.

Что-то говорил «Грей». Что-то рассказывала Буняша. Все, все поглотило алое марево. Запомнилась только песня, под которую они покидали «Мефистофель»: «Может на крови вырастет тот дом, чистый для любви…»

***

Алые паруса расправлялись, их наполнял ветер – именно так ощущала мир Буняша в объятиях Володеньки Выгодского. Ничего, что он на шестнадцать лет старше. Ничего, что пытается все в её жизни контролировать, начиная от еды и одежды и заканчивая увлечениями. Пусть контролирует, пусть! Ведь до этого шмотки были доступны только в дешевых магазинах, дешевые, пошитые в Китае, пахнущие плесенью и пылью. Буняшу всегда поражало, что новые вещи так неприятно пахнут. Да и сами магазины «для народа» провоняли дешевизной, второсортностью. Как и люди, там покупающие.  А теперь распахнулись элитные стеклянные двери, впустили в мир манекенов и духов. И в этом мире Буняша преобразилась. Приобрела доселе невиданный лоск выставочной кошки.

- Не порядочно! Не по-людски это! – срываясь в крик, пыталась достучаться до внучки бабушка.

- А по-людски выйти за алкаша и всю жизнь от зарплаты его в заначки прятать?! Да?!

- Чем расплачиваться то за благодеяния будешь, дуреха?

Как в воду тогда глядела.

- Честью девичьей ты уже заплатила, знаю! - не унималась баба Маша.

- Бабушка, времена сейчас другие!

- Времена всегда единые! Болтать разное можно. О нравах, временах. А честь девичья она и сейчас честь, и сто лет назад, и через двести не изменится! Остальное пустое, от лукавого! Что ж замуж твоя любовь тебя не зовет?! Нравы современные не позволяют?

- Не знаю, бабушка чего. Мож приглядывается?

- А то! Во дуреха, истинный крест! – и баба Маша начинала неистово, отчаянно креститься. – Дочь потеряла, тебя не упущу!

Однако упустила. Не уберегла. Да и как тут уберечь, если мечты, да иллюзии разум затмили. Минуты сливались в часы, часы в дни, дни в недели, недели в месяцы. Буняша счастлива была до беспамятства. Махнула рукой  и на бабушку, и на посёлок. Перебралась жить к Выгодскому в Воронеж. Очумела, одурела от шальной разухабистой жизни. Учебы почти забросила. Иногда появлялась на лекциях, да зачеты сдавала. Жизнь словно в том мареве из «Мефистофеля». Ночи в страсти, да вине. Через день вечеринки – обошла, наверное, все ночные клубы. Сменялись лица, тела в дорогих нарядах.

Странная сказка или театр Кукольника

Однажды в новогоднюю ночь на улице некоего города повстречались женщина и священник. И случился у них разговор.

- Вот вы в своей религии принижаете женщину, но ведь она основа жизни и всего сущего.

- Знаете, - священник, улыбаясь, смотрел на ровно падающий, на мостовую снег, - Сегодня в театре Кукольника спектакль. Думаю, вам стоит его посмотреть.

Театр, в который пришли женщина и священник был не то что большой, но и не маленький. Просторная сцена, удобные кресла для зрителей. Только вот зрителей почти не было.

- Отчего так мало людей? – спросила женщина.

- Пришли ищущие, как и вы.

Они расположились в третьем ряду. Так удобнее всего. Сцена раскрыла перед ними свою алую пасть, и в эту пасть откуда-то из-за кулис вышел высокий бородатый мужчина.

- Сам Кукольник, - шепнул на ухо женщине священник.

Кукольник потрусил черными завитушками бороды и грубым голосом произнес

- Где мои создания? Где мои куклы?

На сцену робкими шажками стали выходить тряпичные, фарфоровые, деревянные игрушки. Что поражало, шли они сами, не было видно веревок или других приспособлений, говорящих о том, что куклами кто-то управляет.

- Как они идут?! – воскликнула женщина. – Поднимают ноги в воздухе, поворачиваются. За их спинами ничего нет. Может нити, которые их держат  очень тонкие?

- Нет нитей, - сказал священник. – Они управляются магией. Самой древней магией на Земле. Этой  магией их Кукольник и создал.

- Я создал каждого из вас из двух элементов, - продолжал Кукольник, - Я скрыл эти элементы в вашем теле. И пока они в вас – вы живы. Но видимо не все рады такому моему подарку! Слышал я, что недовольные мной имеются! Если так, если кто-то из вас посмел бросить вызов своему создателю, то найдет он смелость  сказать это открыто! Если же вы трусы, то все равно узнаю я кто из вас! Но имена ваши позором вечным будут прославлены!

Игрушки стояли ровно в одну линию, хлопали испугано громадными кукольными глазами. Но вот две игрушки сделали пару шагов вперед. Это были мальчик и девочка.

- Это вы? – кажется, Кукольник искренне удивился. – Мои любимые игрушки? Чем же недовольны вы, ведь я дал вам все, о чем может мечтать кукольная душа. Уютные домики с мебелью в моем театре. За окнами этих домиков никогда не льет дождь и не падает снег. Ветры и холод не проникают в ваши жилища. Ваша жизнь идеальна!

- Наша жизнь ограничена, - сказал мальчик.

- Кроме того, ты не дал нам главного, - добавила девочка

- И что же это? – сурово свел черные брови Кукольник.

- Ты не сделал нас такими как сам!

- Да, как ты смеешь! – воскликнул Кукольник. – Захотели быть равными мне?! Мне, вашему Богу?!

Мальчик и девочка виновато опустили головы.

- Вы знаете, чем караются такие мысли? – криво усмехнулся Кукольник

- Знаем, - сказал мальчик.

- Смертью, - сказала девочка.

Молча Кукольник подошел к мальчику, а поскольку мальчик был сделан из тряпок, то выдрал у него красный и синий лоскут. И рухнул тряпичный мальчик, уставился остекленевшими глазами в купол сцены.

И тогда девочка, которая была сделана из дерева, подбежала к Кукольнику, вырвала из своей руки сучок. Когда же Кукольник нагнулся к ней, чтобы и ее убить – вонзила сучок в самой сердце своего создателя.

И рухнул Кукольник на колени и стали глаза его такими же стеклянными, как до того у тряпичного мальчика.

С ужасом увидела женщина как на глазах человек, создатель театра кукол сам превращается в громадную неуклюжую игрушку. Без движения падает она на сцену, а девочка, деревянная девочка становится настоящей, из плоти и крови.

- Итак, - священник натянул воротник пальто, закрываю плотнее шею, когда они вышли из театра, на улице разыгралась нежданная метель, - Вы поняли смысл этого спектакля? Стал ли он ответом на ваш вопрос?

- Не знаю, - женщина задумчиво покачала головой.  – Это очень странный спектакль.

- Да, а это очень странный мир, - кивнул священник. – В котором, порой непонятно кто настоящий, а кто игрушечный. 

***

Сказка разбилась внезапно, будто сброшенная с комода старинная хрустальная ваза.

- Я уезжаю. Надолго. За границу. Дела, - сказал Выгодский отрывисто, непривычно холодным тоном.

- Ты же вернешься? – тон Буняше не понравился.

- Вернусь, но не к тебе.

- Как так?

- Да вот так!

Разбился мир стеклянных дверей, духов, манекенов.

- Ты не подходишь мне. Мои друзья говорят…

Простушка, лохушка, добавила про себя Буняша.

Возвращалась к бабушке, а в голове крутилась песня, та самая из «Мефистофеля»: «Я раненое сердце на рваной душе».

***

Недели через две после расставания привиделся Буняше сон. Испугал ее сильно, не к добру почудился.

Во сне черная, черная ночь окутала поселок. И вдруг посреди темноты полыхнуло алым небо, и поднялся сильный ледяной ветер. Хлестануло алым по пустым без света окнам домов, и поняла Буняша, что никого в поселке, все подевались куда-то, а она осталась. И увидела девушка, что спускаются с неба золотой дракон, размером с дракона некто в длинном одеянии с лицом бледным и очами пылающими белым светом и зверь такой же громадный и страшный. Говорит громовым голосом бледнолицый речи страшные, пророчит погибель живого на земле.

- Нечестивая троица, - шепчет во сне белыми губами Буняша. – Дракон, лжепророк, да зверь!

- Грядут дьявольские времена, - пророк смотрит прямо в глаза Бунящи, - когда любовь померкнет от многозакония, исчезнет и наступит эра Зверя!

Все ближе и ближе падает с небес нечестивая троица, хочет закричать Буняша и просыпается…

Уже вовсю трезвонил сотовый телефон. На экране – «Володенька Выгодский». Сердце у девушки ухнуло и словно замерло. И опять зазвучала в сознании проклятая песня: «За короткий срок мы смогли найти тысячи дорог, сложенных с могил».