Форум

Заснежил апрель в этом году, почитай, всю Россию: видеосводки ТВ зябко смотреть. Вот и на юге у нас, тоже забеленном, но чудесным белопенным цветением плодовых деревьев, резко похолодало  – почти до нулевой отметки.  Освинцовилось небо лохматыми тучами, задождило серой моросью, и ветры приазовские задули – хлёсткие, сумасбродные... Да так, что вишнёвые лепестки срываются и летят прямо в уличную грязь, а цветы в палисаднике съёжились и сникли.  Холодно по-осеннему стало, сыро и неуютно. Вот тебе и апрель теплоносный...

Стоп! А как же там мои аисты!?

Сажусь на велобайк, торопясь проведать их, и на подъезде к башне ёкает в груди: пусто гнездо, один хворост торчит в разные стороны, заметно шевелясь на ветрище. Торможу и с отчаянием всматриваюсь …

Уф! Отлегло на сердце: сидит кто-то из аистов в гнезде - вон едва-едва белая головка выглядывает. Бедненький! Там, на открытой высоте, сейчас, что на вершине Эвереста…

Но вот оно - торжество жизни! Откуда-то из серой поднебесной промозглости вдруг появляется аист-хозяин. Он летит к башне, широко распластав сильные крылья, орудуя ими как вёслами в штормовом море. А в клюве у него - большая хворостина! Вот это да! Даже в такую непогодь аисты укрепляют гнездо!

Хозяин приземляется на длинные ноги, складывает крылья, и, положив стройматериал в гнездо, присаживается рядом с аистихой. И теперь я различаю уже две светлые макушки, временами скрывающиеся за хворостяным бруствером, который атакует ледяной ветер.

Крепитесь, милые, скоро, скоро - по метеопрогнозам - наступит потепление!

23.04.2017

Пекло майское

        Жарко, не по-весеннему жарко в начале мая. +28! И это при ощутимом ветерке, благо ещё не накалившимся от кубанской жары, как летом.

        Мои аисты высаживают птенцов и потому всё чаще вижу лишь чью-то родительскую голову, выглядывающую из гнезда. Но сегодня аист-отец встал на краю башни во весь рост и, расправив наполовину крылья, стоит себе на ветерке, просвежается. Это и необычно, и забавно: ведь так при несносном пекле растопыривают крылья и приоткрывают клювы обычные наземные… куры! Вот те раз! Правда, клюв у аиста сомкнут,  и друг мой почему-то сердито смотрит на меня. Наверное, понял, о чём я думаю, и его совершенно не устраивают мои ассоциации… Ну, с петухом сравнить – это ещё куда ни шло, а то – с курицей! У всякой птицы перелётной есть своя особенная гордость, а у аиста вольнокрылого она ещё и мужская.

      «Катился бы ты дальше с ветерком на своём велике, - вероятно, думает он, - уж мне-то сверху видней, кто из нас наземная курица!»

04.05.2017

Горлинка сизокрылая

       Спорхнула как с облака, села прямо предо мной на перила мостика, по которому перекатываю через ерик свой велобайк – чуткая, трепетная, любопытная:

      «Здравствуйте вам!»

      Ну как тут не замереть, не остолбенеть – в полуметре-то от чуда!

      Не дикая, ручная почти, лапками мягкими с коготками цепкими семенит-скользит, балансируя, по ржавому металлу. А я, затаив дыхание, рассматриваю красавицу.

      Глазки у неё блестящие, зоркие - две икринки чёрные, два мироздания непостижимых; клювик  аккуратненький, остренький  - гладколаковый; головка маленькая, быстро вращающаяся – флюгерочек на все 360 градусов, а на шейке дивной ленточка атласная, чуть темнее оперения серо-сизого – как есть ожерелье, природой даренное…

      «Здравствуй, - ответствую, - чудесница! Здравствуй, прелестница! - но молча, мысленно, чтоб не спугнуть. – С какой весточкой радостной ко мне?»

      А весточка у горлинки сизокрылой одна: что пришло тепло долгожданное майское, что земля цветёт и плодоносит, что небо вечное солнечно и безбрежно, и что родиться и жить на такой планете – хоть птицей, хоть человеком – вот чудо из чудес, Богом ниспосланное!

05.05.2017

Ёжик запутался

1.

Утречком ранним, беззоревым, тёмно-синенебесным  -  явно дождь намечается, согласно прогнозу и на радость огороднику - выхожу к грядкам посмотреть, как прижилась рассада, чтоб  те лунки, где увяли саженцы, засадить новыми. Но для этого надо ещё на рынок станичный смотаться до дождя - купить баклажанную рассаду, которую наметил в этот сезон высадить вместе с помидорами да перцами.

И вдруг внизу сетки огуречной – огурцы у меня растут «стенкой», то есть вьются по специальной сетке вверх, а не по земле расползаются – вижу крупного ежа, запутавшегося в ней.

Ах ты, бедолага, угодил-таки в неволю!

Подхожу, присаживаюсь на корточки, решаю, как лучше и безболезненней для него и для себя освободить пленника. Ёжик, ощутив моё присутствие, сжимается в колючий игольчатый клубок – не дотронуться! Но носик грязненький, землицей испачканный, всё равно виден на мордочке волосяной из-под иголок.

Да, попался намертво ночной охотник! Живо представляю, как всё произошло. Прочные синтетические нитки сетки, выплавленные в квадратики-клетки,  затянулись в районе шеи ежа. Носом-то и головой он пролез в клетку, а телу она по размеру своему пройти не позволила. Тогда ёж, естественно, подался назад, и сетка влезла под его иглы. Так сказать, пошла против «шерсти». И, чем больше он пытался вырваться из петли, тем сильнее запутывался...

2.

Чтоб поскорей освободить неудачника и не исколоть руки, я вернулся в дом, взял ножницы и прихватил фотоаппарат - снять на память. И, прежде чем перерезать нити капкана, сделал пару фотокадров. А освобождая ёжика, всё же срезал непреднамеренно несколько его иголок, желтоватых на кончиках, как хвоинки по осени: ведь сетка глубоко врезалась под них. Но, думаю, он не обидится за это на меня.

Вообще во дворе нашем ежи частые гости. Днём они прячутся где-то, а вечерами и ночью охотятся – на мышей в основном. Но повадились вычищать кошачьи тарелки, если в них остаётся недоеденное. Я приметил это и частенько подкармливаю ежиков, наваливая кошкам побольше овсяной каши, которую им регулярно варит моя мама. Потчуются гости вечерние с удовольствием, не то, что наши привередливые кошки!

Так вот: оказавшись вне сетки, которую я благоразумно приподнял над грядкой выше ежиного роста, чтоб он повторно не попался в неё, ёж не бросился удирать во все четыре лапы, а, хитруля, продолжал лежать неподвижно клубком, забаррикадировавшись от меня и всего мира собственными колючками. Времени дожидаться, пока он «оживёт» у меня не было: утренний рынок текуч - разберут баклажаны, за которыми итак уже два дня сам охочусь!

Я оставил ежа и уехал. А когда вернулся с рассадой, место пленника, конечно же, было пусто.

«Ну и ладненько, - подумал я. - Доброго мая и вольного лета тебе, ёжик перекатный, а пока отсыпайся где-то в своём укрытии после пленной ночи!»

А ещё вспомнил стихи  - не свои, а Пушкина, но почти по теме:

ПТИЧКА

В чужбине свято наблюдаю

Родной обычай старины:

На волю птичку выпускаю

При светлом празднике весны.

Я стал доступен утешенью;

За что на Бога мне роптать,

Когда хоть одному творенью

Я мог свободу даровать!     

07.05.2017

Всей семьёй дарящие радость

     Жизнь станицы проходит на виду и на слуху у наших «водонапорных» аистов. Сверху им видно и слышно всё: и кто куда идёт-едет, и кто что делает во дворах, садах и огородах, и как праздники люди отмечают, и как родных хоронят… А совсем рядом – в трёхстах человеческих шагах от башни, или в десяток взмахов аистиных крыльев по воздуху - сияет ослепительным солнечным куполом церковь, и с колокольни её в назначенные часы гудёт медовый тягучий звон. Аистам он по душе, а деткам их малым колокольная песнь - и побудка, и колыбельная, в зависимости от времени дня.

     Видят аисты и меня, через день-два проезжающего на своём велобайке в центр поселения за магазинными продуктами. Но именно по причине воспитания своей детворы, кормления и ухода за ней, аистам, откровенно говоря, не до станичных дел и не до меня, постоянно останавливающегося у башни, приветствующего их и рассматривающего гнездо. А детки у них замечательные, и растут буквально на глазах!

     Конечно, основательно рассмотреть потомство аистов мне сложно. И, пока птенцы были маленькими, я видел лишь их чудесные светлые головки и клювы, выглядывающие из гнезда. А когда аистята подросли и встали на ноги, стал умиляться их очаровательной статью - вточь, как у родителей, только меньше наполовину и ярче белоперьем. И думал, что деток у аистов традиционно двое…

     А сегодня просто захлебнулся от восторга, ведь аистиная семья показалась в гнезде в полном составе, что говориться, во весь рост и во всей красе. И не квартетом, а квинтетом! То есть, деток оказалось трое! Именно тройню, а не двойню в этом сезоне подарили поднебесью аисты! 

     Семья расположилась на обозрение так: взрослые, родители – крупнее фигурами и серее пером - по краям гнезда, а между ними – в центре – три подростка-птенца! Прямо как на подиуме или фотосессии. Да вот фотоаппарата у меня под рукой, чтоб снять их великолепие, опять не оказалось. И оставалось лишь любоваться, улыбаясь губами и глазами этим восхитительным любимым птицам - птицам, которые всегда дарят радость!

21.06.2017

Расцветший полуостров

Так повелось, что в текущее десятилетие ежегодно бываю в Крыму – на своей малой родине. И с удивлением и радостью наблюдаю перемены, происходящие там. И если в 2011 году после 30 лет разлуки с Крымом при тряске по разбитым дорогам полуострова и виде удручающего застоя (особенно в сельской местности) глаза мои затмевали слёзы, то после 2014 года их проясняли начавшиеся разительные перемены в республике, вернувшейся в состав России. Так оживает больной при переливании в него свежей молодой крови.

Крым-2017 впечатлил гладкостью свежеасфальтированных дорог и грандиозным их расширением на новостроящейся трассе «Таврида». О возведении моста через Керченский пролив, как жизненно необходимой артерии, об электрических и газовых нитях с российского материка на полуостров, фактически заблокированный Украиной, вредящей Крыму блэкаутами и перекрытием днепровской воды вкупе с западными и американскими санкциями, уже и не говорю.

Конечно, у молодой российской республики немало проблем. О них мне поведали коренные жители Крыма, мои друзья в Симферополе и Севастополе, где я останавливался в нынешней поездке на Международный поэтический фестиваль «Пристань менестрелей», прошедший в Балаклаве. Но о проблемах этих сейчас не хочется рассуждать. А хочется мне, ещё не остывшему от таврического солнца и новых впечатлений, привести стихи о любимом Крыме из прошлого года, когда я проводил презентацию своей книги «Здравствуй, Крым-материк!» в родном Красногвардейском районе:

КРЫМ ЦВЕТУЩИЙ

…А Крым цветёт степной палитрой –

Зелёный, красный, золотой,       

Напитанный в июньских ливнях  

Общедоступною водой!    

Цветёт рубинами черешен

И шелковичным ассорти,     

Серьгами вишенок  увешен,

Сок зорь которым – обрести! 

Цветёт рекламными огнями    

И электричеством поёт,

Над сёлами и городами

Живыми звёздами цветёт!

Цветут в нём горы и долины -

Цветёт природы естество!                        

И что ему до Украины -

Зловредной мачехи его...

(09.06.2016)

29.06.2017

    

Вровень с зеркаломм воды

Июльский ерик просел, обмелел от многонедельного пекла, вжался в извивистое русло, прячась под береговыми деревьями и высокими зелёными камышами, клонящимися к мутно-молочной воде. То там, то там с придорожной стороны речушки стоят-висят на обнажившихся сваях и металлических каркасах всевозможные деревянные причалики и пирсики, мостики и площадки - некоторые со скамеечками и столиками для отдыха и рыбалки. Вода отошла, а строения остались нелепо висеть в воздухе на полтора-два метра над оголённым дном.
     Но у меня есть любимое место для купания, где дощатый настил наклоном в 45 градусов входит прямо в воду, далеко отступившую от берега. По нему удобно спускаться – сразу на метровую глубину с илистым мулячным дном - мягким и скользким.
     Да, ужалась река вдвое, если не трое. Сейчас, когда ерик обмелел, даже на середине его редко где скроет тебя с головой, если ступать по дну. Потому я бултыхаюсь у избранного  спуска - в рукотворном донном углублении у берега, в плотной тени от ракит, акаций и узколистых лохов – есть такое дерево на Кубани. Так сказать, нежусь в персональной речной лагуне, где течение тише, а вода чище. Это ведь на быстрину утягивается всякий сор: травинки пожухлые, веточки сухие, пушинки тополиные. А в лагуне моей гладь зеркальная, и на уровне глаз скользят быстроходные элегантные водомерки. Вблизи отчётливо видно, как оставляют они следы-углубления на воде, тут же затягивающиеся. Водомерки любопытные и юркие, поймать хоть одну из них, как ни ухитряйся, не получится.
     Тихо в предполуденный жаркий час на речке. Безлюдно и гулко, как в глубоком отвесном ущелье. Лишь разноголосое пенье птиц гармонично заполняет безветренную тишину. Но его, если не вслушиваться, и не замечаешь. Зато замечаешь, что ты не один здесь – далеко не один!
     Из насекомых, помимо водомерок, близ уха, нет-нет, да и запищит вредный вездесущий комарик, благо редкий гость у открытой воды. Зато внезапно и безопасно над макушкой проносятся стремительные бесшумные стрекозы и чуть повыше порхают невесомые бабочки. Бабочки, крупные, белокрылого племени. И они радуют взор своим свадебным нарядом.
     А на противоположном бережку, на участке чистом от камыша, удобный водопой для племени птичьего. Пернатые светло-коричневого цвета – то ли камышовки, то ли жаворонки – топчутся по краю бережка, черпают клювиками воду и, задрав голову по-куриному, проглатывают её. Суетятся рядом и хулиганистые воробьи, и благородные ласточки. Но ласточек больше интересует прибрежная грязевая жижа. Жучки-козявки? А, может, материал для латания гнёзд? А ещё ласточки мастерски летают-планируют над рекой – низко-низко, едва не касаясь её крыльями. И когда смотришь на их, параллельный твоим глазам лёт, ощущение такое, будто ты, облегчённый весом в воде, тоже летишь-паришь вместе с ними…  Но ласточки носятся низко неспроста: ведь сегодня кубанские СМИ прогнозировали дождь, долгожданный всеми! Да только пока дождём и не пахнет...
     Вот и домашним гусям стало невмоготу дожидаться смены погоды на сухой накалённой земле – спустились шумной стаей в живую водную среду пониже меня метрах в пятнадцати. И сразу к камышам дружно поплыли - два серых вожака и шесть крупных белых гусынь. Все взрослые, с достоинством поглядывающие на лысую голову купальщика, торчащую поплавком в реке, на мою голову, конечно. Кто ж ещё из великовозрастных станичников полезет в речку, где купается одна малышня?... И там, у плотной стенки камыша стали с удовольствием срывать сильными клювами жёсткие узкие листья его. Неужели так вкусны они? Ведь опасно же: острые по краям листья, как лезвия, кожу человека запросто порезать могут! Вот глупые гуси…
    Полного солнца, отражённого на глади, мне не видно: нет высоты для обзора зеркала реки сверху. Но, выплыв из тени - из своего прибрежного «холодка», - можно умножить светило на десятки и десятки маленьких солнышек, взбурлив ладонями перекатывающийся мерным течением штиль, разбив его и подняв брызги. И, если поработать руками интенсивно, чтоб создать веер водяного серебряного бисера, то можно даже увидеть лёгкий абрис радуги в нём, честное слово!
    Однако действие моё по созданию радуги пугает водомерок, вмиг ракетами разлетевшихся неизвестно куда, и – вот чудаки! – воздействует на стаю гусей. Они прекращают обгладывать камыш и устремляются к другому берегу, где шумно, неловко и возмущённо выбираются на него. Забавно смотреть…
     Но выхожу на сушу и я, вдоволь вкусив блаженства в речной купели.
     Оседлав велосипед, качусь по прибрежной дороге, где меня уже дожидаются мстительные гуси. Оба серых вожака, вытянув шеи, матерясь воинственным шипением, почти бросаются под колёса…
     Надо же, улыбаюсь я, отмахиваясь ногой от них: реку не поделили с человеком!
     И - мокрый, бодрый, помолодевший - кручу педали к дому. 

04.07.2017

Вровень с зеркалом воды

ДИТЁ ЧЕРЕПАШЬЕ

     Прибирал двор, изрядно поросший буйным июльским разнотравьем, и наткнулся на малюсенькую – с четверть ладони моей – черепашку. Сразу понёс её в дом - показать маме и сфотографировать. Фотоаппарат некстати оказался разряженным, и пришлось ставить аккумулятор на подзарядку, а черепашку на время посадить в стеклянную банку. На что сердобольная матушка стала закладывать мне уши справедливой родительской укоризной:
     - Да отпусти же ты черепашечку, она ведь совсем дитё ещё, совсем малышечка. Пусть травку зелёненькую кушает на воле, солнышку радуется…
     И так – с повторами и вариациями вроде: «Ты же любишь животных, отпусти, не мучь маленькую», - в течение получаса, пока шла подзарядка.
     Тем временем черепашка на дне банки, куда я подлил ей для комфорта водички (сушь стоит от зноя во дворе), без зазрения совести наследила естественными отработками той самой зелёненькой травки. Только отходы оказались в виде чёрных соринок. Зато не долгосрочная узница моя, влажная от водицы, заметно потемнела панцирем, освоилась и чувствовала себя довольно бодро. И я, разглядывая её, вновь и вновь умилялся, поражаясь тонкому искусству природы-создательницы, явившей черепашку в миниатюре чудесной и самостоятельной копией взрослого черепашьего существа, только гораздо живей и проворней. В чём ещё раз убедился, когда, наконец-то, освободил её из стеклянного карцера, и стал снимать на фотоаппарат. Малышка упорно пыталась улизнуть с ладони, и лапками, на которых явно ощущались мягкие и по-котёночьи цепкие коготки, гребла по моей грубой коже.
     А я всё рассматривал - сквозь свои плюсовые очки, точно через увеличительные стекла в детстве – близко и крупно: и мордочку с маковыми зёрнышками зорких глазёнок, и носик с дышащими дырочками ноздрей, и блестящую кожицу на шейке, и желтовато-зеленовато-коричневатый панцирь черепашки. А насмотревшись и нафотографировав её, выпустил в густую дремучую стихию тенисто-солнечной травы.
     Доброго лета и многих лет тебе, милое создание природы, дитё черепашье!
 

08.07.2017

АЗОВ ШТОРМЯЩИЙ

1.Ночью                                                                  

Азов в середине июля в районе кубанской станицы Голубицкой, уже напрочь застроенной и замусоренной курортными дельцами и отдыхающим людом, штормит нощно и денно. Ночной пляж малолюден, но подсвечен огнями турбаз и рекламным разноцветьем. И потому бегущие гребни на громадных волнах светятся косыми рваными полосами и, разбиваясь о мель, рассыпаются в искрящийся белый фосфор. Воздух свежий до прохладного, отчего входить в море и выходить из него зябко, а вот оказаться среди бушующих волн – благодать! Организм быстро адаптируется к температуре морской стихии, к тому же, находиться в ней без каких либо телодвижений невозможно: волны бросают тебя как щепку, того и гляди вышвырнут на колючий песчано-мелкоракушечный берег, или утянут в тёмную, всепоглощающую бездну.  Не замёрзнуть тут, ища опоры всеми конечностями…

В вечер приезда на встречу с северянами из далёкого ХМАО-Югра, поздний приход мой к морю был с фонариком в сопровождении Елены - старинного друга, с кем не виделись 12 лет, промелькнувших, как 12 минут... Купаться она не стала, а сидела на стволе дерева, гладко обглоданного, выброшенного Азовом неизвестно когда и облюбованного курортниками. Фонарик не понадобился: Ленка видела меня в блёстках волн, а я различал её на берегу. Но в недальнем гостиничном номере за дружеским столом нас ожидали друзья и долго пребывать купальщиком я не мог.

После десятиминутного противостояния атакам волн на мели, подгоняемый их победными толчками и шлепками в затылок и по спине, я неустойчиво выбрался на незыблемую сушу. Ветреная темень зябко облепила кожу, заставив укрыть плечи полотенцем. Музыкальные ритмы из прибрежных кафешек били по ушам, пытаясь перекричать ухающий Азов и динамики соседних заведений. Редкие парочки ещё прохаживались по побережью, а кто-то выгуливал на поводке собаку, привезённую аж на южный курорт.

Вытираться полностью и обсушиваться я не стал, чтобы драгоценные капли, содержащие в себе все элементы таблицы Менделеева, впитало тело, жадное до целебной морской соли. Но в эту ночь я сполна понежил его купанием рецидивным: к морю мы возвращались ещё несколько раз. Лена ожидала меня на том же бревне, а я качался и вертелся в упругом и напористом вальсе волн, наслаждаясь их естеством и музыкой, сотворённой миллионы веков назад. И звёзды, свет которых долетал к планете из глубин в миллиарды световых лет, тоже кружились над нами в неугасающем танце вселенной…    

2. Днём

У моих друзей – Елены из незабвенного северного городка Белоярский, и Анны из столицы Югры Ханты-Мансийска, тоже не последнего в моей судьбе  – трое чудесных мальчишек на двоих. У мамы-Ани это черноглазые и чернокожие – две с лишним недели на юге! – пятилетний Егор и восьмилетний Никита. У бабушки-Лены на попечении одиннадцатилетний внук Эрик. Редкое имя для российского слуха! Но всех удивляет не оно, а то, что Эрик не сын, а внук Лены – молодой лицом, живой, общительной, «французской стройности» женщины. Внук, кстати, так и называет её – Лена, а не бабушка, или по отчеству.

Мальчишкам от дамского окружения тесно и они сразу признают во мне старшего товарища. А я в свою очередь давно не общался с малолетней пацанвой, и соскучился по детской открытости и непосредственности. Но сдруживает нас - и уже на века - Его Величество Море! Именно оно, средоточие всего ночного и дневного мироздания, оно – безмерное, холмистое, оглушающее, обрызгивающее и запретное - недоступно их жаждущим сердцам для долговременного купания. Мамочки-бабушки в такой неспокойной и опасной стихии купаться продолжительно опасаются,  тем более с детьми. Окунулись чуть с краю – и на бережок, на расстеленные покрывала и полотенца. И любые детские протесты и хныканья им не слышны из-за морского шума…

И вот в моём лице в курортном сообществе северян появилось мужское плечо, правда, изрядно обожжённое солнцем, от которого я, южанин, но бледнокожий компьютерный домосед, опрометчиво не защищался голым торсом с самого раннего часа нового дня. И на фоне загорелых под мулатов югорских ребятишек, к послеполудню стал краснокожим краснодарским индейцем. И эта перелицовка почувствовалась мною весьма остро в процессе принятия с ребятнёй бурных морских ванн, и особенно после них…

Итак, для проведения купания мне доверены только старшие ребята, а Егорка крутится на берегу у месторасположения мамы и тёти Лены.

У моих подопечных одинаковые водные очки в синей резине, как у настоящих пловцов. Мы идём к рычащему бультерьером, скалящему белые клыки-гребни и бросающемуся на всех мутно-пенному Азову, крепко взявшись за руки. Я в центре, слева Никита, справа Эрик. Бесполезно уклоняясь от шрапнельных брызг, визжащие и хохочущие для храбрости, мы заходим в море, как в кипящий котёл. Мегатонная свирепая волна тут же, окатывает нас, обжигая прохладой и оглушая рёвом. За первой волной летит вторая, такая же громадная и дерзкая. Пацанята верещат, глотая и выплёвывая жидкий солёный хрусталь и морскую пену. Никитка, выскользнув из моей ладони, мужественно ныряет под следующую волну, которая, кувыркает и уносит его к берегу и, не дав встать на ноги, обратным ходом тянет назад в море, где голову мальчугана тут же накрывает очередная волна. Я успеваю ухватить восторженного и испуганного ныряльщика и зажать его подмышкой. Эрик в это время висит на моей шее, как на форштевне, крепко обхватив её рукой. Эрик плотней телом и тяжелей Никиты. И голосистей.

- А-а! – прогибает внутрь барабанную перепонку моего уха его звонкий радостный вопль, - вон какая страшная летит!..

Это об очередной волне. Неуёмные, высокие и горбатые водяные громадины бегут и бегут на нас – беспрерывно, безостановочно. Они разные по силе и росту. Через пять-шесть относительно одинаковых волновых накатов непременно появляется она – мега-волна -исполинская, пугающая, несущаяся что лавина, что цунами, нависающая и обрушивающаяся многоэтажным домом! Она сносит всё и всех на своём пути, и мы оказываемся в таком водовороте, что не разобрать, где небо, а где земля. Но на шее моей, окольцевав её уже двумя руками, цепко висит Эрик, а подмышкой крепко зажат Никита. И водоворотный смерч, яростный и могучий, не может разорвать наше единое шестиногое и шестирукое существо о трёх головах и трёх ликующих душах.

Нет, мы не у береговой черты, не на краю неисчерпаемой чаши Азова, а на поле боя, на передовом рубеже в противостоянии моря и суши! И мы защищаем землю!

Наглотавшись горько-солёной воды, мы продолжаем сражаться с атакующими ратниками моря. Поставив ребят на грунт до следующей цунамной атаки, я становлюсь в стойку. Теперь я на ринге, где отбиваю наседающего соперника в кулачном бою. Раз - встречный левый прямой скуле волны; два - встречный правый прямой туда же; три - левый боковой по гребню ей; четыре - правый снизу по корпусу её; пять - шаг назад с поворотом вправо и левым апперкотом под сердце; шесть - нырок и серия ударов по печени и в челюсть в ближнем бою!.. 

Эрик восхищённо смотрит на мой поединок и тоже вступает в бой. Кулачки  его летят навстречу волнам рядом с моими:

                                                             Бах-бац-бух-на!

                                                             Получай удар волна!

А Никита у нас диверсант. Скользя у моих ног морским угрем, он подныривает под волны, крушит их головой и руками снизу, изнутри. Славный бой! Вдохновенный бой! Но не равный.

Рассвирепевший Азов гонит на нас новую гигантскую волну. Я хватаю подмышку Никиту. Эрик уже висит на моих плечах, и я взвешиваю обожжённой кожей весь его 30-киллограмовый вес, ещё не облегчённый водой.

- Вперёд на неё! – кричит Эрик, восседая на мне, как всадник на лихом коне.

- Вперёд под волну! – вторит ему Никита-диверсант, извиваясь под моей подмышкой.

- Впёрёд, братцы! – ору я, и мы проваливаемся в чёрную дыру, воронкой затянувшую нас в водную бездну.

Но через десяток секунд дыра выплёскивает нас на свет белый, а мы, сплёвывая с губ воду и песок,  счастливо хохочем, отворачиваясь от наседающих меньших соратников волны-великанши. А я, всё ещё удерживая у своего бока Никиту, чувствую ладонью его птичьи рёбрышки и учащённо стучащее воробьиное сердечко … 

В этой схватке мы сражаемся с морем около часа – фантастический срок свободы для моих пацанов!

А потом валяемся на покрывалах,  уставшие. Эрик, растянувшись на метр двадцать своего роста, прячет под полотенце продрогшее тело, покрывшееся гусиной кожей.

Но Никита неусидчив и, чуть согревшись, уже исследует полуспущенный на берегу, игровой батут.

И рычит в трёх метрах от нас неугомонный Азов, норовя докатиться волнами, призывая на новую схватку. И жаркое солнце, усиливая накал, поджаривает нас, подталкивая вступить в битву…

И снова мы - три богатыря земных – в сече с витязями Нептуна. И с моих опалённых плеч навстречу им летит альбатросом Эрик, а вьющийся под водой  боевым дельфином Никита, вспарывает подбрюшья врагов. И чёрные дыры Азова вновь поглощают и воскрешают нас…

 Так - с интервалами при выходе на берег, чтоб набраться сил - мы воюем с морем до заката, и битва эта закончившиеся, конечно же, боевой ничьёй!

3. Утром

Утро моего отъезда. Пока все спят в номере, иду к раннему морю. Я обгорел вчера основательно. Живот, грудь и плечи жжёт особенно. Сон был прерывистый: малейшее движение приносило пробуждающую боль. Но я знаю, что прохладный бальзам Азова остудит и исцелит воспалённую телесную оболочку.

Он встречает меня всё тем же штормовым рычанием...

«И сколько же надо сил, - думаю я - чтобы вот так - из ночи в день, изо дня в ночь - катить и катить многотонные, громадные, неубывающие водные валы!». Глядя на них, вот уж действительно, чувствуешь себя песчинкой!..

Почти безлюдно на берегу. Два-три купальщика просматриваются в волнах. Накаты их так же мутны и пенны, как накануне. Иду на них, будто на амбразуру – сходу, прямо, без остановок, глаза в глаза! Удар!..

Нет, невозможно устоять на ногах от встречного напора штормовой стихии! Я повержен, сбит. Но исцеляющий бальзам волн поглотивших меня всецело, охлаждает все поры, омывает каждый обожжённый участок кожи! И я снова в раю. И как жаль, что с раем нужно расставаться!

Мокрый, не обтёртый, иду в гостиницу. Солнце восходит и совсем не жжёт. Пока дохожу – обсыхаю. Душ не принимаю, лишь обмываю от песка ноги. Таким способом, соль Азова я увезу в свои камышовые плавни на себе!

Мамочки-бабушки уже поднялись, как и наши ребята. Мальчишки с утра утыкаются в гаджеты – вот характерная отличительность современной детворы от детей нашего поколения!

Завтрак с манной кашей и чаем с сыром.

Последний обмен словами и пожеланиями.

Последние фотокадры на память.

До свидания, Аня! До встречи, Никита и Егор! Растите в мире и счастье!

Выходим на улицу. Лена и Эрик провожают меня на остановку маршрутки, идущей в Темрюк. Вот и она.

Прощальные объятия. Улыбки. Взмахи рук в окно салона…

До нового курортного сезона, северяне мои дорогие! Я знаю, мы ещё встретимся!

18-21 июля 2017