Форум

368. Две любви

                                Маршалу  Константину Рокоссовскому

                                 и военврачу   Галине Талановой.

Без сопротивления, как  пьяная, поцелуям отдалась  до плеч...

Снял  октябрь доху свою багряную, под  ноги им бросил, чтобы лечь.

Валит снег, ну кто  же это выдумал?!  Только середина  октября.

Осень, бесприданницу  на выданье, обнимал мороз у алтаря.

Переполнен ранеными госпиталь - сколько же  в себя принять  он смог!

Как смирится с этой долей, Господи, - в двадцать лет мальчишкам жить без ног?!

Сорок первый смял их жизни  начисто, по тропе военной зашагав.

А война глумилась  злобной  мачехой, запустив на родину врага.

Скромная студентка круглолицая, гордо носит  имя - военврач.

Забрала  судьба  без репетиции шить людей да резать, - плачь не плачь.

А Москва кольцом железным схвачена, славы  ждет  давно  Гудериан.

Как страна молилась за удачу нам, чтобы со столицы снять капкан!

Небеса с утра  рядились хлопьями. Весь в снегу,  солдат привозит   ГАЗ.

Выбежав навстречу, дверью хлопнула, взгляд  поймала тёмно - синих  глаз.

Он сказал у входа: "Осторожнее, честь отдать забыли, офицер."

Но тепла улыбка невозможная,  и  любовь  взяла сердца в прицел.

Разделилась жизнь отныне надвое:  в прошлой жизни - дочка, мир, жена...

А в другой - она,  надеждой  радуя,- хрупкая девчонка и  война.

Не удастся спать и  в затишь полночью, снова рассуждения -  к нулю,

И себе признается вновь с горечью: так случилось, что двоих люблю.

Сорок третий Паулюсу  робу шил, до Победы  было  полпути:

Звал её он маленьким воробушком, а она его - мой Константин.

Ранен  тяжело весной в Сухиничах,- лёгкое пробитое насквозь,

И, назло врагам, его врач вылечил, но с осколком дальше жить пришлось.

Жгла война сердца людские дочерна: как любовь и нежность сохранить?!

Сорок пятый год одарит дочерью, закрепив связующую нить.

Под Варшавой долгим, зимним вечером,  где звучал снарядов дикий вой,

Улыбалась  девочка доверчиво, что на свет явилась  в Рождество.

Поднимался мир, войной разрушенный, и окрепла Родины броня;

И низало  время  дни - жемчужины,  память о   воробушке храня.

Май одарит запахом сиреневым, растревожит думы о былом:

Все  года у маршала   разменяны. Две любви  сплелись в душе  узлом.

369. К нему

Старенький домик стоит по соседству - брёвна  в развал.

Груши из сада, мне помнится, в детстве - там воровал.

Немногословна бывала соседка: хоть и добра,

Часто ворчала  в шпалерной беседке, что у двора.

Радость в душе или боль от утраты  - я не спросил,

Знаю, ждала словно милость солдата, что было сил.

Ныне  преставилась бабка Анюта, вот... померла...

Дом скособочен, котам стал  приютом: даст ли кто лад?

Смотрят в раздумье пустые глазницы - окнами в мир,

А над крыльцом суетятся  синицы - с песней в эфир.

Дверь,что изъедена шашелью вдосталь - снята с петель,

Анна жила небогато и просто: стол да  постель.

Ветер бумаги бессильно разбросит и письмена,

Старые доски трещат словно просо - ходит она...

Бережно письма его  собирает  - за столько лет,

Эти три дня, что казались ей  раем,- их больше нет.

Аннушка, Аня, мой синий цветочек - пишет он ей...

Горькой слезою размыты все строчки в мареве дней.

Мне бы  притронуться  пальцами нежно - слышится грусть.

-Что же  ты плачешь опять, безутешно? Я же  вернусь!

Помню до стёжки рубашку льняную - кроя реглан,

Гладил я косы, любя и  ревнуя: их сберегла?

Вся расцелована, знал ли я слаще - стала судьбой.

Что же моя, синеокая, плачешь... Я же с тобой!

Кустик смородины, белой левкои, пыль да бурьян...

Письма читая  - не знаю покоя, я словно пьян.

Вот сорок дней  и прошли вереницей, словно в дыму,

С ветки душа улетает синицей - видно к нему...