Форум

34. Селигер

В какую чащу забреду,

Где заблужусь, где потеряюсь?

Я Селигером этим маюсь,

В каком то сладостном бреду.

Где синь сольётся с синевой,

Соприкоснуться плёсы с небом.

Где Боже так давно я не был,

Счастливым и самим собой.

И сердце шепчет,

Не спеши,

Вдохни блаженную истому…

Ты здесь не гость,

Ты просто дома.

Будь Лешим,

В собственной глуши.

И лапа ели у лица,

И взгляд скользит по водной глади.

И это всё – чего то ради,

Что без начала и конца.

35. Проснись любимая, за окнами Париж …

Моей жене, Ире посвящается

Проснись любимая, за окнами Париж,

Он занесён осеннею листвою.

Он так в тебя влюблён,

Он горд тобою,

Он смотрит на тебя,

Пока ты сладко спишь.

Смеясь,

Бросает он к твоим ногам,

Всё чем богат,

И это так прелестно.

Но, хмурится надменный

Нотр - Дам,

А это, право,

Вовсе не уместно.

Пора привыкнуть,

Друг мой, Нотр - Дам,

Что твой хозяин - ветряный повеса.

Что всем влюблённым,

Он священный храм.

И нет на всей Земле,

Такого места.

Где Сеною изогнуты мосты,

Где Люксембургский Сад целует осень.

Где Монпарнас, уснувший до весны

Своих поэтов, ни о чём не спросит.

Где Плас Пегаль, переосмыслив грех,

Чиста и хороша, и так невинна,

Где от Монмартра, на бульвар Клиши,

В предутренней ноябрьской тиши,

Идёт художник со своим мольбертом.

Проснись любимая, за окнами Париж,

Но сам Париж, ещё пока не знает,

Как любим мы с тобой!

Как сердце замирает,

Когда ты рядом спишь,

Так сладко рядом спишь.

36. Воспоминание о тебе

Из серой замяти снегов,

Ты возвращаешься как будто,

Туманом призрачным из снов,

И растворяешься под утро.

Уже почти не разобрать,

Была ли ты со мной, когда то.

Хочу и не могу догнать -

В ногах предательская вата.

Кричу сквозь сон,

Тебя зову.

Из прошлых лет, из прошлых судеб.

Но снегом злая замять крутит,

И крик мой стынет на ветру.

И стынет кровь,

Застыла боль.

И память, как река застыла.

Что между нами раньше было?

Хочу, и вспомнить не могу!

Лишь малой толикой тепла,

Язык свечи тревожно пляшет.

Он знает то, что ты была,

Но больше, ничего не скажет.

Какой же холод ледяной,

А ты меня рукою манишь.

В свои пределы, за собой,

Зовёшь и безнадёжно таешь.

Свечной огарок на столе,

Мигнул, погас.

Лишь струйка дыма,

К тебе тянулась словно нить.

Она была тонка, но зрима.

И даже замяти во мгле,

Её порвать не удавалось.

Она звенела.

На стекле,

Морозным инеем осталось,

Воспоминание о тебе.

37. Остановись, Харон, на середине…

Остановись, Харон, на середине,

Спокойный Стикс струит своё теченье.

Неважно, по какой такой причине,

Последнее нахлынет вдохновенье.

Всего лишь пять минут. Совсем немного.

Перекури, пока срифмую строчку.

Ты помолчи, и не смотри так строго,

Ещё чуть – чуть и я поставлю точку.

А после, лодка ткнётся носом в берег,

И что там будет – даже не представлю.

Сойду спокойно, ровно, без истерик,

И серебро в руке твоей оставлю.

Прощай, Харон. Плыви себе обратно.

Спокойный Стикс струит своё теченье,

Спасибо не за то, что нет возврата,

За пять минут. За счастье вдохновенья.

38. Не сыгранная нота

Звучит не сыгранная нота,

Ещё внутри, ещё неясно.

Теперь всего одна забота,

Чтобы, не сгинула напрасно.

Она всего лишь, образ звука,

Ещё не музыка, не песня.

Она лишь творческая мука

И озаренье - сразу вместе.

А за окном промозглый Город,

Бредущий ночью на закланье.

В душе таящий только холод,

И семь грехов без покаянья.

Он обречён на вырождение,

Приговорён на вымиранье,

Его убийственным презреньем,

Растет и множится молчанье.

Но вдруг, под круг от лампы старой,

Настырно входит образ звука.

И дрожью чувственной гитары,

Сквозь сердце переходит в руку.

Со струн уже вспорхнули ноты,

Звучанью музыки подвластны.

Их фееричные полёты,

Так восхитительно прекрасны.

От неожиданности Город

Нырнул за круг от лампы света.

Исчез промозглый чёрный холод,

Презрения в помине нету.

Рассвета луч меж двух гардин,

Скользнул и в зеркало уткнулся.

В просторной комнате один,

Я вдруг, открыв глаза, очнулся.

39. Сосновый бор

Украду

У мачтовых сосен,

Глоток воздуха,

С привкусом хвои.

Изумрудного

Мха переливы,

За семью

Засовами спрячу.

И не с кем

Делиться не стану.

Пусть во мне

Мелькая по кругу,

Вспыхнут

Алые капли брусники.

И ковёр

Из иголок сосновых,

Поглотит

Все ненужные звуки.

Моих краж

Шелестит киноплёнка.

Всё пространство

Заполнено силой,

От корней

До взошедшего солнца.

Напитаюсь

Энергией жизни,

Заперев её

В собственном сердце.

И за это,

Не может быть стыдно.

Растревожится

Сонная память,

Красотою

Соснового бора.

Извлекая

Услужливо фото,

Прежних, глупых

И прожитых жизней.

Но богатства,

В том нет никакого.

Всё что цену имеет,

Всё рядом,

На ковре

Прошлогодних иголок.

Эти сосны,

И мха изумруды,

Эти алые

Капли брусники.

Что смогу,

Унести я с собою.

Может я

Навыдумывал это?

Может я

Никакой не воришка?

Отпусти и прости

Бор сосновый,

Если вдруг,

Ненароком обидел.

Почему то, пригрезилось мне,

Это тёплое, летнее счастье…

40. Булгаковская мозаика…

Иешуа,

Страдает тело,

Дух не сломлен,

Лик прекрасен!

Прокуратор

Сделав дело,

Бесполезен,

Неопасен…

На кресте,

В венце терновом,

Долго ждать

До воскресенья.

Ложь опять

В одеждах новых,

Тихо шепчет

О спасении...

Сквозь

Просверленное время,

Тленный прах

На пепелище.

Поцелуй смертельный

В темя,

Одинокий путник

Ищет…

А в Москве,

Под взмахи трости,

Свита Воланда

В ударе.

Только

Избранные гости,

Сатанинский

Бал в разгаре.

Берлиозам,

По трамваю,

Бедным Аннушкам,

Бидоны.

Иешуа,

Как мало Рая,

Как глаза

Твои бездонны…

-------------------------

Пусть хранит

Отец небесный,

Нас с тобой,

От все напастей.

Если скажешь:

-Маргарита,

Я тебе отвечу:

-Мастер.